***
Каким-то чудом мы добираемся до кампуса целыми и невредимыми, несмотря на то, что хён буквально нарывался на драку с каждым крепким чуваком, который попадался на пути. Когда мы заходим в спортивное здание, Сокджин облегчённо вздыхает, однако окончательно не расслабляется. Я решаю, что лучше оставить его разбираться со своими проблемами самому, раз он не хочет обсуждать их со мной. Двигаюсь в сторону раздевалки, но едва успеваю сделать шаг, как он снова хватает меня за руку и увлекает за собой ко входу в зону для персонала. Убедившись, что мы одни, он тянет меня на себя, вынуждая наклониться, и шепчет на ухо: — Ты чувствуешь мой запах? Я принюхиваюсь, но не могу уловить ни малейшего намёка на его аромат. — Да нет. Если уж на то пошло, я бы сказал, что ты отчасти пахнешь мной из-за футболки, — отвечаю я. Он отпускает меня и, наконец, расслабляется по-настоящему. Видимо, он долго был напряжён: у него даже лицо слегка покраснело. — Хорошо, просто хотел убедиться, — говорит он и исчезает за дверью, прежде чем я успеваю сказать что-либо ещё.***
Начинается утренняя тренировка. Сокджин держится как можно дальше от нас, пловцов, пока мы разминаемся. Я также замечаю, что вместо обычной униформы на нём шорты и моя футболка. Что на него вдруг нашло? Не думал, что он будет носить мою футболку на работе. Так он хотел её, чтобы не пачкать свою собственную одежду или что-то в этом роде? Но тогда почему бы ему просто не надеть униформу? Не понимаю. Мои мысли о Сокджине прерываются, когда рядом появляется Филипп и толкает меня локтем: гораздо сильнее, чем требовалось, чтобы привлечь моё внимание. Рёбра пронзает боль, но я не подаю вида, и бросаю на альфу равнодушный взгляд. — Эй, хуесос, что случилось с твоими ногами? — спрашивает он с ухмылкой. — Разве у тебя не колени должны быть перевязаны после того, как ты весь день сосал член? — Закрой свою пасть, — бормочу я и стараюсь не обращать на него внимания, но, как всегда, он не очень-то облегчает мне задачу. — Но серьёзно, неужели ты думаешь, что сможешь составить мне конкуренцию, когда у тебя травма? Ты и в нормальном-то состоянии мне в подмётки не годишься. — Я мог бы надрать тебе задницу, даже сидя в инвалидной коляске. — Это мы ещё посмотрим, — фыркает он и бесцеремонно наступает мне на ногу, прежде чем отойти назад. Я прикусываю язык, чтобы не выругаться, как сапожник, из-за боли в ноге. Мне действительно больно, кроме того, этот кусок дерьма испортил перевязку, в которую Сокджин вложил своё время и заботу. Если подумать, то я в любом случае не смог бы с ней плавать, но это всё равно не оправдание тому, что он сделал! Закончив с разминкой, я незаметно отхожу в сторону, чтобы снять бинты, и, пользуясь случаем, проверяю, как там Сокджин. Он с опаской наблюдает за ныряющими в воду парнями, и, похоже, пугается, смотря им в лица. В конце концов он замечает меня, сидящего на скамейке, и почти сразу успокаивается. Какое-то время мы неотрывно смотрим друг на друга, и я начинаю всерьёз задумываться о том, что, чёрт возьми, с ним сегодня не так. Я машу ему рукой, но он лишь бросает на меня недовольный взгляд и возвращается к своей работе. Мы ведь, как-никак, притворяемся, что не знаем друг друга. Я встаю в очередь, чтобы сделать круг, и, конечно же, Филипп отталкивает какого-то парня и занимает его место, чтобы плыть со мной наперегонки. Как же он раздражает. Если честно, хреново, что он самый быстрый: мне вечно приходится с ним соревноваться. Тренер дует в свисток, и мы поднимаемся на стартовые тумбы. Я надеваю шапочку, очки, и занимаю позицию. Чувствую, как в жилах пульсирует кровь, пока жду сигнала, и когда, наконец, раздаётся свисток, отталкиваюсь от платформы только для того, чтобы камнем упасть в бассейн. Чуток побарахтавшись, мне удаётся выбраться на поверхность. Тренер свирепо смотрит на меня, а Филипп продолжает заплыв в одиночестве. — Что это сейчас было?! Ты что, блять, нырять не умеешь?! — сердито спрашивает тренер. Я занимаюсь плаванием практически всю свою жизнь и уж точно умею правильно нырять, просто моя нога соскользнула со стартовой тумбы из-за мокрых следов, оставленных предыдущими пловцами, и от этого на моей ступне открылись порезы. Вода вокруг меня медленно становится красной, когда я подплываю к бортику. Как же жутко щиплет. Все, кто не плавает, бросают свои занятия, чтобы поглядеть, что происходит. У нас тут редко разворачиваются драмы, поэтому, когда что-то случается, это обязательно привлекает внимание. Капитан команды помогает мне подняться, и я быстро понимаю, что не могу встать на ногу. Опираясь на капитана, я допрыгиваю до скамейки, на которой недавно сидел. Передо мной появляется тренер и вслед за ним все остальные. Они окружают меня, когда я закидываю ногу на колено, чтобы рассмотреть её поближе. Выглядит она, мягко говоря, неприятно, и гримаса отвращения у всех на лицах — прямое тому доказательство. — Ради всего святого, как ты довёл свои ноги до такого состояния? — спрашивает капитан. — Эм, наступил в стекло, — отвечаю я, потянувшись за полотенцем, чтобы остановить кровотечение. Честный ответ звучал бы так: «Наступил в стекло, спрыгнул со второго этажа, а затем несколько часов ходил по городу без обуви», но если скажу это, они решат, что я спятил. — Знаешь, у тебя, кажется, ещё и лодыжка опухла, — замечает один из парней, и когда я опускаю взгляд, то вижу, что она и вправду красная, почти фиолетовая, и опухшая. Вероятно, наложенные Сокджином бинты помешали мне заметить это раньше, либо это случилось, когда я поскользнулся. Осторожно пробую прикоснуться к лодыжке — на ощупь она мягкая и дряблая. К моему удивлению, она не так уж сильно болит, возможно, из-за адреналина. — Что тут происходит? — подходит и спрашивает Филипп, закончив круг в одиночку. — Чонгук поскользнулся и повредил ногу, — объясняет капитан. — Не думаю, что он сегодня сможет тренироваться. Филипп усмехается и высокомерно смотрит на меня. — А может ты просто зассал, потому что у тебя не было шансов на победу? Я уже собираюсь огрызнуться в ответ, но тут раздаётся знакомый голос. — Замолкни, мудила. Вообще-то, это тебе легче от того, что он снялся с заплыва. Сокджин. Он со злостью смотрит на Филиппа, который в ответ лишь поднимает бровь. Сокджин выглядит таким маленьким по сравнению с ним, и, несмотря на бушующий в нём гнев, я улавливаю толику страха в его глазах. Обычно ему несвойственно бояться, но сегодня он очень встревоженный и нервный. — Извини, но ты кто такой? — спрашивает Филипп. — Не лезь не в своё дело. Иди, чисти бассейн или чем ты тут занимаешься. — Извиняю, но если бы не я, чистящий бассейн, тебя бы вообще здесь не было, — парирует Сокджин. — А ещё у меня есть полномочия выгнать любого, кто ведёт себя грубо или нарушает правила. Они меряют друг друга взглядами, и Филипп насмешливо прыскает. — Можно подумать, такой слабый ублюдок, как ты, смог бы выгнать меня отсюда. — Я могу и сделаю это, если придётся, — уверенно отвечает Сокджин. — Попробуй. Если ты только дотронешься до меня своими грязными, рабочими ручонками, я тебе как следует всыплю. — Вперёд, если такой смелый. — Умоляю, я тебя не боюсь. Сокджин без колебаний кладёт руку на плечо Филиппа. — Тогда ударь меня. Но, возможно, тебе стоит дважды подумать, прежде чем делать это, потому что я не тот, кого ты должен бояться, — произносит Сокджин с мрачной улыбкой. Но Филипп не думает дважды. Не теряя ни секунды, он бьёт Сокджина прямо в лицо. Не ладонью, а всем кулаком, просто потому, что Сокджин до него дотронулся. Некоторые ахают от шока, другие просто неверяще наблюдают за происходящей сценой, когда Сокджин падает на пол. Филипп встряхивает руку, чтобы избавиться от боли после удара. — Мне некого и нечего бояться. Никто не посмеет пойти против меня, — холодно говорит Филипп, но Сокджин лишь усмехается. — Ого, ну ты и тупица. Сделай его, Джей-Кей. Побуждающие слова Сокджина — это единственное, что требовалось, чтобы у меня слетели все предохранители. Перед глазами встаёт красная пелена, когда я с рёвом кидаюсь вперёд, чтобы схватить Филиппа. Он даже не успевает среагировать — я бросаю его в воду. К сожалению, он не треснулся обо что-нибудь башкой, поэтому я отхожу назад и поднимаю скамейку. Я тащу её в сторону бассейна, но тренер и несколько пловцов не дают мне пройти. — СТОЙ! Что ты задумал?! — спрашивает капитан. — Я утоплю его. Я правда собираюсь убить его за то, что он причинил боль Сокджину. Никто не имеет права поднимать на него руку. Не в моё дежурство. Никогда. Он должен умереть. Все приходят в ужас, услышав мои намерения, и теперь уже вся команда преграждает мне путь. Они пытаются заставить меня отпустить скамейку, но я не двигаюсь с места. В эту минуту ничто не может остановить меня. Когда Филипп выбирается из воды по лестнице, я поднимаю скамейку над головой и швыряю её в него. К моему великому разочарованию, я промахиваюсь, и вместо этого она приземляется прямо перед ним. Плитки на полу разбиваются и разлетаются во все стороны, но Филипп по-прежнему невредим. Придётся мне это исправить. Я расталкиваю всех на своём пути, чтобы надрать ему задницу, но товарищи по команде быстро валят меня на пол, придавливая сверху. К ним подключается всё больше парней, и, в конце концов, их наваливается так много, что я не могу сдвинуться ни на сантиметр, как бы ни старался. — ТЫ ЧТО, С УМА СОШЁЛ?! — орёт на меня тренер. — ТЫ МОГ УБИТЬ ЕГО! — Этого, мать вашу, Я И ХОТЕЛ! — кричу я в ответ. — Выведите его отсюда! И этого тоже! — говорит тренер и указывает на Филиппа. — Вам чертовски повезёт, если за этот проступок я не вышвырну вас из команды! — Вы не можете выгнать меня! — рявкает Филипп, когда двое альф хватают его. — Я лучший пловец, что у вас есть! — Мне без разницы, лучший ты или нет, всё дело в отношении! Несколько человек волокут меня прочь, и меня охватывает безумный страх от мысли, что я могу вылететь из команды. Плавание — моя мечта. Это единственное, в чём я хорош. Пока меня тащат, я успеваю встретиться взглядом с Сокджином. Он потирает покрасневшую щёку, но, несмотря на боль, которую, вероятно, испытывает, улыбается мне. Я рад, что с ним всё более-менее в порядке, но это не избавит меня от тревоги. Правильно ли я поступил?