Обещай, что найдешь меня

Тори

      — Так, сделай вид, что мы разговариваем.       — Ну, а мы итак разговариваем, — недовольно подмечаю, вздёрнув одну бровь. Её параноидальная слежка за этой троицей мне уже поперёк горла сидит. Будто больше её ничего не волнует. И как так вышло, что меня заботит лишь её преступное начало, в то время как она сама не отпускает возможности шпионить за рыжиком и его недоношенной компанией гангстера и блондинчика?       На мой возмущённый тон Мег и пальцем не ведёт, продолжая косо смотреть в ту часть парка, где непринуждённо о чём-то болтают объекты «нашего» наблюдения. Поняв, что реакции с её стороны мне не светит, с тяжёлым вздохом перевожу внимание на мужчин, скрестив руки на груди и насупив нос, как малое дитя.       — Тори, ты не помогаешь. Можешь о чём-нибудь говорить, а то наше молчание кажется странным, — злобно шепчет, не переводя взора на меня.       — Потому что оно и есть странное, — в той же манере отвечаю, наконец привлекая к себе внимание спутницы.       — Тебе что, неинтересно почему они крутятся вокруг нас всё время? — с укором заглядывает в мои глаза.       — Мне куда интереснее, чем ты занималась последние три дня, когда ушла с обещанием, что мы скоро увидимся, а сама снова пропала. Оправдания в стиле: «были дела» — не принимаются, — зло шиплю, быстро выговаривая слова.       — Что, ревнуешь? Думаешь, я с кем-нибудь встречалась? — злорадно ухмыляется, припустив веки в коварном взгляде.       — Меня куда больше интересует твое преступное начало и мысль о том, что ты уже убила кого-нибудь за эти дни, а сейчас сидишь как ни в чём не бывало, — тихо отвечаю, выпуская воздух из лёгких. На что та лишь шире ухмыляется.       — Даже если так, то ты об этом не узнаешь. Не переживай.       Кратко выдает, после чего возвращается к «незаметной» слежке. И что-то мне подсказывает, что серьёзный разговор так и не завяжется.       Благо, мне есть о чём поразмышлять. Например, о скором приезде брата. В моей жизни сейчас дел сбиться со счёта, а придётся ещё за подростком следить. То ещё развлечение. Мне вообще должны дать премию за терпение во всём этом балагане.       — Подпольное казино? — быстро вываливаю, щурясь в её сторону. За чем следует смачное цоканье.       — Хватит пытаться подловить меня. Я всё равно не скажу, — уверенно трактует мой ангел, обрывая во мне всякую надежду.       — Ну, попытаться стоило. К тому же, если не скажешь сама, то я всё равно выясню.       — Очень надеюсь, что нет.       Отворачиваюсь от её занудного выражения лица, размывая взгляд о прохожих. Слишком упрямая личность, как с ней вообще разговаривать? Её словно не заботит собственная жизнь, совсем плевать на происходящее. Она зацепилась за эту идею о нашей реинкарнации, конечно, не без моей помощи, но я и не ожидала, что это будет занимать все её мысли. Эта девушка просто Дьявол, как можно быть такой беспечной?       Когда я увидела её в первый раз, внутри разыгрался вихрь, как мне тогда показалось, неуместных и слишком ярких чувств. Каждую секунду, нет, каждое мгновение, что по времени в разы меньше какой-то длительной секунды, внутри меня разгорается пожар такого притяжения, что, если бы мне пришлось сотворить об этом поэму, я не смогла бы, ведь не хватит всех имеющихся в мире слов, чтобы описать всю гамму. Но потом я погружаюсь ещё глубже и понимаю, что не существует таких слов, которые смогли бы рассказать об этом урагане. Только вот я и предположить не могла, что абсолютно все эмоции обостряются рядом с ней. Иногда я чувствую неизмеримый гнев по отношению к её безразличию ко всему, а моё бешенство перерастает с каждым днём всё в больший раскалённый шар, сравнимый с бомбой замедленного действия.       Во мне плещется целый океан, переполняемый гневом, раздражением, яростью и тем чувством, в котором признаться ей я не готова.       Но пуще всего меня пугает то, что с каждым чёртовым мгновением рядом с ней, океан становится шире, увеличиваясь троекратно в диаметре. А стоит привыкнуть к одному чувству, разгорается следующее.       И сейчас я смотрю на неё. Вижу, как тёмные брови изгибаются в изящной линии, сгущаясь к переносице. Зрачки расширены, а веки в прищуре источают решительность. Я вижу её и злюсь до молний в кончиках пальцев — так, что хочется рвать и метать, ведь как можно так бессовестно находиться рядом со мной, позволять смотреть и прикасаться, но быть так далеко. Но стоит засмотреться, и нет никакой ярости, только страх, что она — всё тот же сон, от которого я не в силах проснуться, что ещё больше наполняет желанием никогда не уходить, всегда стоять за дверью и иметь возможность в любую секунду войти.       И я хотела бы её ненавидеть всей душой. Потому что она только и делает, что закрывается, прогоняет и режет больнее ножа. Она не слышит меня, игнорирует любые доводы с целью защитить её, оградить, спасти и спрятать. Это стало моей единственной целью за все годы, и я ничего и никогда так не желала, как быть с кем-то рядом, не позволяя оставаться в собственной тьме одному слишком долго. Но она не слышит. Не позволяет. Это выводит из себя. Мне хочется выбежать на дорогу посреди переполненной улицы и закричать во всё горло так, чтобы к утру охрипнуть; так, чтобы я не слышала собственных мыслей. Но я не могу её ненавидеть, потому как что-то светлое, некий розовый сгусток тепла, похожий на тёплый зефир, разгорается в моём сердце каждый раз, каждый чёртов раз, рядом с ней, перерастая в настоящее кострище непобедимого пламени.       И, если верить писаниям средних веков первого тысячелетия, она есть порождение зла, алчности. Милеасма — демон, которого полюбил мой ангел. И отчего-то я знаю, что это не ложь, что она именно та самая порочность, олицетворяющая зло. И мне следовало бы испугаться и сбежать. И мне действительно страшно, но ещё больше мне страшно уйти. Это знание пугает, но я не могу перестать влюбляться в неё. Ведь, если я смогла полюбить ее однажды такой, значит сама была не лучше.       Я боюсь остаться, и мне страшно уйти.       — Тори, — резкий шлепок по коленке заставляет очнуться и обратить внимание на темноволосую, что так непринуждённо морщится, указывая взглядом обернуться.       Закатываю глаза, смачно цокнув и слушаюсь её приказу. Именно, только приказывать она и умеет. Обнаруживаю за своей спиной уже знакомую личность. Мужчина смотрит на меня с недоброй ухмылкой, а затем присаживается к нам за столик, располагаясь между нами. И кто сказал Мег, что уличное кафе — идеальное прикрытие для слежки?       — Непривет, дорогуши, — скалится, вальяжно расплываясь в плетёном кресле. Расставляет свои колени так расслабленно, что приходится отодвинуть собственные ноги от непрошенных касаний.       — Люци, скажи, это твоё имя или гадкое сокращение от того слова, которым родители тебя удосужились назвать? — гневно хмурюсь, откидываясь на спинку стула, скрещивая руки на груди.       — Похоже, кто-то сегодня не в духе, — улыбается ещё шире, чтобы после взглянуть на Мег. — Она всегда похожа на сердитого хомячка?       — Всегда, — Мег ехидничает, опираясь локтями о стол, чтобы наклониться ближе к новому собеседнику за нашим столом. Поддаётся его насмешке в мою сторону, даже не отрицая, что тот смолотил чушь. Наглецы тешатся надо мной. Но я так зла, что это играет только на руку, дабы потешить своё самолюбие и утолить жажду мести.       — Кто-то же должен. Не всем же быть холодными суками, — поддаюсь вперёд, устремляя в неё самый ненавистный взгляд, и цежу что-то столь же неприятное, как и её игнорирование моих домыслов.       — Она сегодня не в настроении, — кратко хмыкает, демонстрируя мужчине более широкую улыбку.       Тот довольно рассматривает нас, ухмыляясь каким-то собственным мыслям. Ярко ощущаю, что его это забавляет. Мерзавец, явно не в первый раз тешишься подобным зрелищем. Что вызывает ещё больше вопросов, которых я не спрошу.       — Не очень-то вежливо подслушивать чужие разговоры, — спокойно произносит, призывая официанта подойти. Говорит так наплевательски, словно учитель отчитывает надоедливых учеников. — Надеюсь, вы обе осознаёте всю глупость своего преследования. Ещё и так неумело. Хоть постыдились бы своей позорной слежки.       Раздражённо фыркаю, не обращая внимания на сидящих со мной за одним столом. И один, и другая меня жутко бесят своим поведением.       — Забавно, но именно такого эффекта я и добивалась. А ты, молодец, продержался дольше, чем я предполагала, — темноволосая победно ухмыляется, задирая подбородок. Теперь уже девушка вальяжно откидывается в своём кресле, забрасывая руку на его спинку. Её стройная нога перекидывается на другую, тем самым предостерегая о своём величии. Мужчина восхищённо смотрит на неё в нескрываемом одобрении и поджимает губы в отступлении.       — А в эту часть ты решила меня не посвящать. Как и всегда, решив, что я не заслуживаю знать такой незначительной малости, — вскидываю бровь, прошипев возмущение. Но та полностью игнорирует меня, даже не взглянув. Как только подошёл этот недоделанный гангстер, она только и делает, что смотрит на него, не обращая внимания на моё присутствие. Впрочем, как и всё предыдущее время. Тори, ты уверенна, что оно тебе так уж сильно надо?       — Ух, — Люци протяжно выпускает воздух через лёгкие. — Между вами так и летают искры, — перемещается локтями на стол, сцепливая пальцы между собой и опираясь на ладони подбородком, метая заинтересованные взгляды в нас. — Только вот пока не решил: похотливые или ненавистные. А, хотя знаете, лучший секс — это секс, пропитанный яростью. Может, вы хотите уединиться? Я так уж и быть, подожду, — смеётся и тешится над нами, пока я продолжаю гневно смотреть на девушку.       — Не переживай, у нас ещё будет время, — игриво отвечает мой темнокрылый ангел.       — Какого чёрта, ты и твои дружки вертитесь возле нас всё время? — жёстко перебиваю темноволосую, устремляя раздражённый взор на мужчину.       — Какого чёрта, увы, не знаю, — усмехается без интереса заглядывая в меню, принесённое официантом. — Но могу задать встречный вопрос.       Этот разговор начинает порядком меня изводить. Строит из себя не пойми кого. Вечная надменность в голосе и высокомерный взгляд. Возомнил себя Сатаной, мерзавец?       «На место папаши не мечу, уж слишком мрачная должность»       В сознании проносится басистый голос. Это, чёрт его дери, его голос. В изумлении поднимаю на него глаза в немом вопросе, тот лишь исподлобья криво усмехается, одаривая красноречивым ответом в пунцовых очах.       «Чёрт меня дери? Какие у тебя похотливые мыслишки. И как вы там говорите? Инцест — дело семейное?»       Открываю рот, тихо ахнув, но быстро беру себя в руки в надежде, что эти двое не заметили моих горящих щёк. Тем временем, слышу лёгкий хохот в собственной голове, чей голос мне не принадлежит. После чего меня озаряет одна интересная и пугающая одновременно мысль, которую я слишком долго откладывала, ссылаясь на поехавший рассудок. Но, видимо, нет больше надобности отрицать очевидное. Потому как Мег совершенно права в том, что эти трое не те, за кого себя выдают. Они смотрят на нас так, словно знают сотни лет, кидают слова, что отдаются эхом в сознании, а едкое чувство дежавю не покидает, когда они поблизости.       В воспоминаниях всплывает неожиданная встреча с Ади недельной давности. Я покидала пределы своей квартиры, без особого энтузиазма направляясь в редакцию журнала. И на крыльце дома меня поджидал он, предугадывая мои действия наперёд, в полном спокойствии и уверенности, что я должна была быть именно здесь и именно в эту минуту. Парень в тот день мило намекнул на то, что «моя подружка» слишком очевидно следит за ним, и это его немного напрягает. После чего коротко попросил меня не делать так более. Пребывая в недоумении, я так и не смогла поинтересоваться у него, как он узнал, где я живу, ведь мы даже не обменивались номерами, не то что отправляли по смс-ке друг другу наши адреса, приглашая на ночёвки. Но затем он просто ушёл, как всегда оставив меня с кучей вопросов.       И так происходит всегда. Как только кто-то из них появляется на горизонте, за этим следуют необъяснимые вещи. Почему я так беспрепятственно закрыла на это глаза?       А сейчас мне и вовсе страшно от одной только мысли, что они каким-то образом пролезают в мою голову. Но как такое возможно? Только, если они тоже…       — Что ж, признаться честно, что я довольно редко делаю, вы, две маленькие любопытные девчонки, — нагло перебивает мои мыслительные процессы, указывая пальцем сначала на Мег, а после и на меня, и продолжает: — сильно меня удивили, когда оказались не такими глупышками, как все прочие людишки. Возможно, я даже восхищён, потому как не предполагал, что вы так быстро начнёте подозревать неладное.       Смотрю на темноволосую, что довольно слушает разъяснительные речи рядом сидящего мужчины. И на секунду становится интересна одна вещь. Я много думала об этом прежде, но, убедившись в этом только сейчас, не могу не задать вопрос.       Мег тоже слышит вас?       «Нет»       — Так и кто же вы? — наконец встревает и Мег, с любопытством заглядывая в лицо собеседника.       — Скажем так, те, кто не захотел остаться в стороне, когда ваш мир чуть не разрушился, — загадочно прохрипел, складывая руки в замок на столе. Видимо, меню данного заведения пришлось ему не по вкусу, поскольку тот слишком быстро его отложил, так и не сделав заказ.       — И что это должно значить? — почти одновременно произносим слова с темноволосой, отчего та заглядывает на меня с какой-то неоднозначной улыбкой.       — То, что вы услышали, — шумно выдыхает, обречённо отвечая на наш общий вопрос.       Почему вы с Ади только в моей голове?       «Потому что ты разрешила»       Я не позволяла. Никогда. Вы просто влезли в мою голову без видимого согласия.       «Как ты могла заметить, ты многого о себе не помнишь»       — Тогда почему вы вечно трётесь вокруг нас? Этого сложно не заметить. Особенно, когда твой блондинистый дружок наблюдает за мной из тёмного угла в баре, в котором я часто бываю, — улавливаю напор в тёмных безднах. Она настроена решительно докопаться до истины, не подозревая о наших ментальных перепалках с этим недалёким.       Люци недовольно переводит на меня глаза, вероятно, услышав моё оскорбление в свою сторону. Но я лишь довольно улыбаюсь, расширяя мимолётно глаза.       — Ну, во-первых, он не мой дружок, а, скорее, надоедливая заноза в моей заднице, — усмехается, снова обращаясь к моей спутнице. — А, во-вторых, мы только наблюдаем.       — Зачем? — хрипло срывается с моих уст. Мужчина раздражённо вздыхает, чуть повышая голос.       — Потому что не только вы, две идиотки, дали обещание.       — Не объяснишь? — Мег устало вторит его словам, прикрывая глаза.       — Я не обязан отвечать на ваши глупые вопросы.       Мег пристально разглядывает его, словно о чём-то размышляя. Замечаю резкую перемену в её лице. Всё это время она с интересом вслушивалась в каждое слово нашего знакомого, победно соглашаясь с его словами, будучи убеждённая, что все её догадки подтверждаются. Но сейчас на её мине зияет дыра сомнений, источая всем своим видом тягость от всех новейших навалившихся вопросов. Не могу не согласиться с ней, ведь каждый раз, когда мы начинаем что-то понимать и докапываться до сути, всё вновь становится неясным и двусмысленным, предвещая ещё больше скрытых дверей. Кажется, что вот-вот тебя озарит светлым знанием, как что-то идёт не так, и замок захлопывается, а ключ так и не найден.       Он упоминал о каком-то обещании. Что бы это могло значить вообще? И почему все странные герои, всегда знающие всю картину происходящего, никогда не говорят откровенно, как обстоят дела, кидаясь загадочными речами? Неужели так сложно рассказать без всяких этих: «Всё именно так, как вы и услышали», «Придёт время, и ты всё поймешь», «Могу только сказать, что ответ в твоей голове, просто подумай». А я не хочу думать и ломать голову над тем, чего не понимаю, так что имей совесть и поясни свои двухсмысленные фразочки, ибо грузить себя ещё и этим не горю желанием, так как в моей жизни и так достаточно хлопот, чёртов ты садист!       Но кто бы, конечно, меня услышал, а тем более — ответил. Этот чёрт полностью игнорирует мои мысли, хотя я прекрасно знаю, что он их слышит. И странно, почему он не лезет в голову Мег? То есть, чем я так провинилась, что стала жертвой морального изнасилования? И почему именно я? Кстати говоря, всю жизнь задаюсь этим вопросом.       Но есть один вопрос, который я не могу не озвучить вслух, а, наблюдая за своей спутницей, точно могу предположить, что и она тоже. Думаю, именно поэтому она всё это и устроила. Ну, конечно, об этом ведь девушка и твердила мне несколько часов, прежде чем мы засели за этим столом.       Мы уже успели догадаться о том, что когда-то, не совсем уверены когда именно и как давно, мы жили другой жизнью, при этом сохраняя свою внешность в нынешней. Причём мы, по всей видимости, были не просто людьми, а совершенно другими существами. А, ссылаясь на цвет наших крыльев, Мег уже пришла к выводу, что я была ангелом; в свою очередь, та являлась дьявольским отродьем, или же демоном. Полагаясь на то, что я видела в сновидениях, мы были не просто связаны: мы любили друг друга самым большим чувством, на которое у нас не было права. Что, в целом, логично. Ведь никогда не было писаний о связях небесных и адских созданий. Это попросту невозможно, против природы, если так вообще можно говорить по отношению ко всему прочему из библии и религии.       И, в конечном итоге, что-то пошло не так, раз мы оказались здесь. Вопрос в том, что именно произошло.       Томно выдыхаю, собираясь с мыслями, будучи уверенная в том, что Люци даст мне нужные ответы. Но откуда мне знать, в курсе ли он всего этого? Может, это всё — одна большая смесь очередного бреда в моей голове, а я сейчас просто лежу в психиатрической больнице с душевнобольными? И хоть бы кто ответил. Но обратной связи нет, как и ответов.       — Ты знал нас там, когда мы были не людьми, — тихо проговариваю, скорее, как утверждение. И сразу же ловлю на себе удивлённый взгляд тёмных бездн. Та, видимо, не ожидала, что я опережу её. В то время как лицо мужчины осталось спокойным, словно его это вовсе и не затронуло.       — Тори, — тихо шепчет мне, заглядывая теперь уже с укором. Девушка явно даёт понять, что я задаю поспешный вопрос, за которым может ничего не последовать. Но проходит несколько секунд, и мы обе выжидающе пялимся на третьего за столом, теряя остатки своей уверенности.       — Верно.       Кратко отвечает, пристально рассматривая моё лицо. Кажется, ища какой-то подвох, что, скорее, стоило бы делать мне, нежели ему.       Мужчина ловит вопросы в моих глазах, а затем, всего на секунду, что-то в его пылающем взгляде меняется. Совсем ненадолго лёд трещит по швам, выпуская некую горечь от моих слов. Но всё так же быстро исчезает. Всем своим существом чувствую, что он не хочет отвечать или не может, что тоже вполне может быть, но затем открывает рот и начинает говорить:       — Я знал вас, — без волнения отвечает, заглядывая в пустоту. И на секунду уголок его губ тянется выше, в короткой улыбке. — Маленькая крошка Мими под моим крылом и вечно плетущийся за ней ангелочек с белым оперением, Виктория.       Моё имя эхом отдаётся в сознании, распространяясь по всему телу чем-то отчуждённым, будто за этим именем стоит лишь печаль. Моё имя он произнёс полное, а её дружеским сокращением. Неужели, я настолько ему неприятна? И тут же вспоминаю минувший сон об адских коридорах, пылающих неугасимым огнём.       — Милеасма и Виктория, — тихо шепчу, подтверждая свои мысли. Но двое напротив успевают это услышать. И, если Люци одобрительно кивает, соглашаясь с моими словами, то Мег взирает с непониманием. Смотрю на неё с жутким стыдом, понимая, что скрыла от неё нечто важное.       — Я видела сон. Это был самый что ни на есть настоящий Ад. Я горела в огне, который никак не утихал, — туманно гляжу на свои руки, возвращаюсь мысленно в то кипящее болью и страданиями место. — И ты пошла вслед за мной. И в том сне я назвала тебя этим именем.       Неуверенно поднимаю глаза, боясь встретиться с её разъяренными безднами, но вместо этого вижу лишь разочарование в пустом взгляде. С надеждой смотрю на неё, всем видом показывая, что не лгала, лишь боялась рассказать нечто ужасное. И, кажется, её лицо смягчается, за чем следует усталый глубокий вдох.       — Как интересно. Ты сумела зайти так далеко, что смогла затронуть одно из самый болезненных воспоминаний за такой короткий срок. — мужчина заинтересованно смотрит на меня. — Как тебе удалось?       — Меня накачали, — поджимаю губы, кратко констатируя факт.       — Я же говорила, ему пришлось, чтобы тебе голову никто не прострелил, — тут же встревает Мег, отчуждённо добавляя к моему ответу и потирая переносицу.       Мужчина хмыкает и загадочно улыбается своим мыслям, явно что-то обдумывая. Знать бы ещё что именно, но, конечно же, он не скажет.       — Можно тебя на минутку? — девушка грозно взирает на меня исподлобья, призывая отлучиться от столика, дабы обсудить волнующие её вопросы. Опасливо киваю и поднимаюсь с места вслед за ней.       Отходим на небольшое расстояние от столов, в том числе и от нашего. Ненадолго оборачиваюсь, чтобы убедиться, что наш пропавший спутник всё ещё сидит на месте. Впрочем, на удивление, тот покорно восседает в плетёном кресле, вальяжно растекаясь по всему его периметру, запрокидывая голову и прикрывая глаза в полудрёме. Вот ведь нахал.       «Не советую мне дерзить»       Иди к чёрту.       «Пойду, не сомневайся. Но, если будешь дерзить, заберу с собой»       Шумно выдыхаю, удерживая желание сказать что-нибудь омерзительное в ответ. И, к счастью или сожалению, встречаюсь с рассерженным глазами рядом стоящей девушки, что быстро приводит меня в чувства, опуская на самое дно стыда и вины.       — Стоило рассказать мне такую важную вещь, учитывая, что мы в этой лодке только вдвоём, — едко шипит, пожирая меня своим возмущением.       — Я испугалась! — громко шепчу, скрывая наш разговор от темноволосого мужчины, сидящего поодаль.       — Чего? — также быстро выкрикивает, чуть повышая голос.       — Чего? Знаешь, кто такая Милеасма? Это демон, исчадие Ада, который сначала сношается с грешниками, а после убивает их! А знаешь, что ещё? Я вообще могла не говорить тебе об этом, ты ведь меня за дуру до сих пор держишь. Решаешь ща меня, что мне лучше, а что нет, ничего не говоришь. Все эти твои благие намерения — ещё одна лживая игра Мег, верно? Когда-то ты была ей, значит что-то от нее в тебе осталось и сейчас. — быстро вываливаю всё, после чего резко замираю, замечая досаду в её глазах. — Прости, я не это хотела сказать, — плавно меняю тон своего голоса, печально заглядывая в её лицо.       — Думаешь, что я — это она? — вздёргивает бровь, разочарованно устремляя в меня две темные бездны, что, кажется, стали ещё темнее от моих слов.       — Нет. Я не знаю.       — То, что я тебе не рассказываю — касается только меня и моей жизни. И если я сочла нужным не говорить, значит имею на это право. А то, что скрыла ты, касалось нас обеих. Может, есть что-то ещё, о чём я не знаю? — досадливо хмыкает, более не смотря мне в глаза. Чувствую, как что-то едкое и давящее переполняет грудную клетку. И это ощущение мне не по вкусу. Только вот как теперь избавиться от него?       — Ади и Люци читают мои мысли, — обречённо вздыхаю и тихо выдаю.       Опускаю взгляд, не решаясь предстать перед ней с этой новостью. Тщательно рассматриваю каменную мозаику под ногами, обращая внимание на искусные узоры. Кто-то сильно постарался сделать это место произведением искусства. Но молчание затягивается, ведь я совсем не слышу удивленных вздохов с её стороны, что не может не настораживать.       Поднимаю глаза и заглядываю в тёмные бездны, кишащие разочарованием и обидой. Багровые губы сжимаются в досаде, а лицо выпрямляется.       — О каком доверии ты меня просишь, если сама не доверяешь мне? — подавляет меня своим на редкость спокойным голосом, опустошая лицо от всяческих эмоций.       — Ты так ничего и не поняла, — внутри что-то щёлкает. Я снова повелась на красивую оболочку несчастного человека, пытаясь его спасти, а в итоге осталась виноватой, — Твоя жизнь больше не принадлежит тебе одной. Если ты пойдёшь ко дну, я утону вместе с тобой. А знаешь, что самое досадное? — нервный смех слетает с моих губ. Что-то глубоко сидящее всё это время, вырывается на свободу. Глаза начинает щипать, ведь в свет выходят мои настоящие чувства, — Что никто так и не понял, что я тоже человек. Что у меня тоже есть проблемы. Но ведь так удобно, когда рядом кто-то, кто всеми силами пытается тебя спасти.       — Я не просила спасать себя. Это твой личный выбор. Хочется быть жертвой? Будь. Мешать не стану. То же мне, возомнила из себя великую и святую. С чего ты вообще взяла, что мне есть дело до тебя? — вновь закрывается, вновь этот отчужденный тон полной неприязни ко мне, — Я любила ангела из своих снов. Но ты не она.       От пустого взгляда внутри меня всё обрывается, ведь его никогда не было прежде. Даже в тот день, когда я впервые её привела в свой дом, она выражала меньшую холодность по отношению ко мне. Тогда это было не столь пугающим и страшным, потому что при всей её притягательности я не знала её. Но сейчас её слова, её отрешенность, обида и разочарование во мне давят сильнее всего, чем что-либо в моей жизни.       Розоватый огонек в груди затухает, заполняя пространство кромешной темнотой, не позволяя более чувствовать что-то ещё, кроме собственной обиды за её слова. А в горле застревает ком, не позволяя даже сглотнуть. Умоляюще смотрю на неё, боясь разреветься в любую секунду от жуткого давления меж рёбер. Боюсь, что не справлюсь, если она не захочет более видеть меня.       На секунду оборачиваюсь, дабы увидеть сгусток той поддержки, что так сейчас необходима в чьих-нибудь глазах, но никого не застаю, даже недавнего спутника нашей беседы. Мерзавец просто исчез, не сказав ни слова.       — Мне нужно идти, — кратко обрывает мои всякие надежды едва ли дрожащим голосом. А после просто уходит.       Она разворачивается и оставляет меня одну посреди людной улицы, скрываясь за следующим поворотом квартала. Беспомощно слежу за её уходом, не в силах более сдерживать тягучие слёзы, что скатываются из глаз, словно осколки, разрезающие мягкую плоть.       Она просто ушла. И я не сумела выдавить из себя и слова. Просто испарилась, позволяя мне утонуть в душевных терзаниях, в угнетении от собственных действий и слов.