DAY6 — Afraid
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты очень похож на бельчонка? Джисон, услышав это, удивлённо захлопал глазами, переводя взгляд то на такого же удивлённого Феликса, то на Минхо, сказавшего это, а потом, когда до него наконец дошёл смысл услышанных слов, покраснел, кажется, до корней блондинистых волос, смотря куда угодно, но не на Минхо. А Ли остался доволен такой реакцией, ведь цель его была — смутить чересчур болтливого парня, с чем он успешно справился. Остальные присутствующие начали шутить над тем, что Джисона теперь не отличить от помидора, и многие заметили, что он правда похож на белку, что смутило парня ещё больше и это бы продолжалось и дальше, если бы Феликс не вмешался. Он окинул парней недовольным взглядом, а потом увёл Хана подальше от этих «придурков». Чанбин — один из — на это только улыбнулся. Спустя примерно три подколки в адрес Джисона о его цвете лица и столько же грозных взглядов от Феликса наконец началась тренировка. Джисон, как новенький, выступал первым и тем самым показывал, на что он, собственно, способен. А способен он был на многое, это уж точно, потому что одним только движением бёдер выбил воздух из лёгких почти у половины зала, в том числе и Минхо. Он нервно закашлялся, но взгляда не отвёл, завороженно наблюдая за каждым его действием, забыв даже о том, что в помещении ещё куча людей, которые тоже наблюдают за этим. Когда Джисон повернул голову в его сторону и очаровательно улыбнулся, сердце пропустило удар, и он на долю секунды задержал дыхание, слегка приоткрыв рот. Что этот ребёнок тут вытворяет? Совсем совести нет. Впрочем, как и у Минхо, потому что так пялиться ещё надо уметь. Когда они встречаются взглядом ещё раз, Минхо замечает пляшущих чертей в тёмных омутах карих глаз, но старается не придавать этому значения. Показалось, наверное. Джисон заканчивает под громкие крики и аплодисменты собравшихся, довольно кланяется и дышит тяжело, улыбается от уха до уха, благодаря за поддержку. Но только Минхо он улыбается немного иначе, как-то по-особенному. Или так кажется только самому Минхо. В тот момент, когда взгляд на секунду задерживается на чужих блестящих глазах, Минхо кажется, что он в жизни ничего красивее не видел. Джисон каждый раз неловко улыбается и весь вечер проводит в компании Хёнджина и Феликса, наверное, потому что единственные ровесники здесь. Ли наблюдает издалека, замечая, что взгляд Хана слишком надолго задерживается на хёнджиновом лице. Дольше, чем требуется. Щёки еле заметно пунцовеют, а сам он выглядит очень счастливым. Когда Феликс куда-то отходит, Хёнджин продолжает что-то увлечённо рассказывать, а Джисон искренне смеётся, почему-то, над каждой его глупой шуткой, в то время как Минхо не видит в этом ничего смешного. Абсолютно ничего. Он старается не обращать внимания на липкое неприятное чувство, расползающееся в груди, в районе сердца. Они знакомы всего ничего, чувствовать себя так только из-за того, что Джисон с кем-то близок — неправильно, и ничего кроме мерзкого отвращения к самому себе не вызывает. Когда тренировка заканчивается, Джисона и их компании уже не видно, поэтому Минхо, так до конца и не устав, плетётся домой следом за Чаном, потому что по пути. — Ты странный, — задумчиво проговаривает Крис, смотря куда-то в небо, словно хочет пересчитать все звёзды на чёрном покрывале — сегодня особенно ясно. Его лицо расслабленно, а взгляд спокоен, из-за чего немного успокаивается и сам Минхо. — Почему? — спрашивает он непринуждённо и почему-то сам уже догадывается, о чём сейчас пойдёт речь. — Ты весь вечер выглядел так, будто хочешь убить Хёнджина прямо на месте, а лучше сжечь, чтобы вообще следов его существования не осталось. Я конечно знаю, что иногда он тебя раздражает, но чтобы так, — Чан в конце хмыкает, а затем смотрит на Минхо, что за всё время его рассказа не произнёс ни слова. Минхо обдумывает его слова и не придумывает ничего лучше, чем банальное отрицание. — Тебе показалось, — он ускоряет шаг, оказываясь впереди, а Чан загадочно улыбается, выдыхая тихое «ладно» и решает не спорить, просто не спеша идёт следом, изредка комментируя обстановку вокруг и оценивая, какое красивое небо у них над головой, на что Минхо предпочитает отвечать обыкновенным мычанием, которое дано понять только Чану. Им приходится расстаться, когда вдали виднеется многоэтажка, в которой живёт Чан, и было бы лучше Минхо снять что-то поближе к нему, но в то время довольствоваться было нечем, да и выбора особо не было, тех денег, что у него были хватило только на то, что он имеет сейчас. Благо они не слишком далеко друг от друга, хоть какой-то плюс во всём этом есть. Возвращаясь домой, Минхо сразу принимает душ (ему хватило утреннего «бодренького» купания), ложится спать и впервые ему снится что-то приятное. По крайней мере, он не запомнил ничего плохого.***
Знаете эффект, когда только узнал о чём-то или ком-то, и теперь это попадается тебе на каждом шагу? Минхо знает его отлично, потому что натыкается на Хёнджина и Джисона вот уже в пятый раз за всё утро. Серьёзно, они как будто специально идут туда, куда он и нарочно мельтешат перед глазами, действуя на нервы и постоянно отвлекая тем, как Джисон смотрит на Хвана — как преданный щенок на своего хозяина. Понимайте как хотите. И он бы с огромным удовольствием отвлёкся на разговор с Чаном, вот только этот подлец так не кстати и совершенно внезапно заболел, так что теперь приходится как-нибудь контоваться одному в библиотеке и ему кажется, что сегодня все сговорились против его нервной системы, потому что ни Феликса, ни даже Сынмина, которой, насколько он знает, даже школу пропускал только из-за очень серьёзной болезни, в поле зрения не наблюдается. Чонин скучающе ходит один и даже не пытается над кем-то подшутить, как делает обычно, да и в целом ведёт себя как примерный ученик, что удивляет не меньше. Минхо думает, что то, как ведёт себя Джисон рядом с Хёнджином — слишком очевидно, потому что его глаза так и горят ярким пламенем, которое Ли отчётливо видит даже на расстоянии, а улыбка не сходит с губ. А ещё он думает, что Хёнджин либо идиот, раз не замечает этого, либо замечает, но ничего не предпринимает, что тоже не очень хорошо. Когда Минхо проходит мимо их компании в составе нескольких человек, которых он не знает, краем уха слышит, что речь идёт о Сынмине и о том, что он, всё-таки, заболел. Лицо Хёнджина на глазах суровеет, а сам он напрягается, что заметно по его плечам, но несмотря на всё это в глубине чёрных глаз едва заметно плещется беспокойство. Дальше Минхо не слушает, это нехорошо, да и времени на это особо и не остаётся, он и так уже опаздывает. Когда последняя пара наконец заканчивается, он с досадой понимает, что сегодня тренировок нет, но потом вспоминает про болезнь Чана и решает навестить друга с фруктами и прочим. В квартире Чана сумеречно, серые обои в некоторых местах немного оборваны, а кое-где виднеются жёлтые пятна. Минхо уже привык ко всему этому, в том числе и к размерам крошечной квартиры, потому что у самого не больше. На кухне горит свет и пара ламп в гостиной. В остальных же местах — кромешная тьма. Сейчас почти середина осени, темнеет относительно рано, поэтому и удивляться этому не стоит. Минхо думает, что Чан спит, но находит его на кухне в окружении жаропонижающих и кучи одеял, а сам Бан глупо улыбается, кутаясь в одно из них и разглядывая того, кто к нему пришёл. Минхо здоровается, ставит продукты на стол и подходит ближе, ворча что-то вроде «придурок, как можно было заболеть?». Чан виновато смеётся и отвечает тихим «прости», его голос хрипит, а сам он после того кашляет. Ли весь оставшийся вечер сидит с Чаном, даёт лекарства и кормит невкусной, но полезной кашей, и за всё время ни разу не вспоминает ни Джисона, ни Хёнджина, лишь когда укладывает Чана спать, спрашивает: — Ты не знаешь, в каких отношениях Хёнджин и Сынмин? Никогда не видел, что бы они как-то пересекались. Чан шмыгает носом, а затем отвечает: — Они и не пересекаются. Я слышал, что они ходили в одну среднюю и старшую школу и вроде как были лучшими друзьями, но я никогда не видел их вместе. Вообще, они напоминают мне бывших любовников, у которых ещё остались чувства, смотрят друг на друга украдкой, но никогда не разговаривают. Я часто замечал это. Минхо не отвечает, отводит взгляд в окно и зависает так на несколько секунд, словно увлеченно о чём-то думая. В образовавшейся тишине слышны только завывания ветра за окном, что поднялся накануне. — А зачем тебе? — голос Чана возвращает его в небольшую комнатку, освещённую только лампой на прикроватной тумбе с такими же потрёпанными стенами, как и в гостиной. Минхо неопределённо пожимает плечами, отвечает простым «просто так» и накрывает Чана одеялом, потому что тот снова дрожит. Бан предлагает ему остаться на ночь, ведь на часах уже почти одиннадцать, а вышеуказанный ветер явно не хорошая примета, да и возвращаться так поздно он как очень заботливый друг позволить не может, поэтому Минхо решает не упрямиться и остаётся. Перед сном даёт Чану выпить жаропонижающее, а вскоре и сам засыпает на диване в гостиной. Он долго ворочается во сне, ему снова снятся неприятные сновидения — не совсем кошмары, скорее просто страшные сны, но это не мешает им быть менее отталкивающими. Что-то бормочет, изредка просыпается, но тут же проваливается в сон снова. В итоге окончательно просыпается он почти в пять утра, заваривает самый крепкий кофе из всех, а позже заглядывает к Чану. У того температура спала, но, судя по бедности, нужно ещё максимум пару дней — набраться сил, а после будет здоров, как огурчик. Минхо плетётся в ванную, у Чана, как у очень заботливого друга есть запасная зубная щётка. Он поднимает взгляд на своё отражение в зеркале и чуть ли не стонет от отчаяния — глаза снова покраснели от недосыпа, а под ними страшные синяки, как будто он не спал сутки. Ну или пил всю ночь, как хотите. Он умывается и лицо вроде как становится свежее, а затем возвращается назад. Чан уже не спит и во всю рвётся на учёбу, за что получает подзатыльник от Минхо со словами «если температура спала, это не значит, что ты здоров, я не собираюсь лечить тебя, когда ты заболеешь чем-то более серьёзным, чем простудой», и Чан сразу же успокаивается. После завтрака, который на деле является вчерашним ужином, Ли обещает, что занесёт конспекты болеющему другу, а сам бежит в обитель зла, где так же учиться привлекательный (и очень шумный) Джисон (о котором Минхо совсем не думает, вы что), но по дороге спотыкается и сбивает кого-то по пути, падая сверху на несчастного. Этот несчастный жалобно стонет, невнятно ругается, что ему больно, жмурит глаза и шипит сквозь сжатые зубы. Голос кажется Минхо раздражающе знакомым и он молится всем известным Богам, чтобы под ним сейчас не лежал тот, о ком он думает. Вот только все молитвы с треском обрываются где-то в сознании, когда он открывает глаза и невольно залипает на лицо Хана, а когда тот смотрит на него в ответ, хмурясь и удивляясь, как будто видит в первый раз, и вовсе старается мысленно уничтожить своё сердце, чтобы перестало так громко барабанить по рёбрам. Джисон пару раз моргает, что заставляет сердце Минхо сделать сальто, а потом, прочистив горло, недовольно спрашивает: — Хён, может ты уже слезешь с меня?