Калькулятор для шиноби

      В себя меня привёл тихий гул. «Ву-у-у» — протяжно пронеслось над головой. «Ш-ш-ш» — звучало ему в ответ. И так раз за разом. Знакомо: звуки леса.       Хотелось лежать и ни о чём не думать. Ничего не знать. В пустую голову боялись залезть мысли — боялись, что вместе с ними придёт и реальный мир со всеми его проблемами. С судовым режимом, инвентаризациями и холодной крышкой пищевого синтезатора. Хотя, казалось бы, в чём проблема? Надень комбез — и рассекай в нём по камбузу, перчатки мягкие и не пропускают холод. Но придётся одеваться, только проснувшись — а до того ещё гигиена, утренний созвон с начальством, да и… много всего, в общем… Ну, ладно — не много, но достаточно, чтобы людям на «цивильных» должностях хватало и этого. Это Брэкс со штурманом пусть в пересменку играют — а нам и так нормально.       «Но вставать надо, ведь так?» — Не найдя доводов против, я привычно вызвал отключение симуляции. Вот только… — «Э-э… чё, блин?»       Природа не отключалась. Ветер всё так и шумел в ветвях, а листва шелестела на противоходе.       «Это должно было быть умиротворяющим», — с беспокойством подумал я. — «Но сейчас… как-то не очень».       Я раскрыл глаза и оглянулся, посмотрев вверх. Во тьме, под неясно-серыми облаками, едва виднелись древесные кроны.       Взгляд устремился в никуда. Передо мной проносились события скоротечного боя. Детонация, обиженный гул корпуса, смявшаяся балка бьёт в грудь, а всё, что не было прикручено к палубе или переборкам, взлетает на воздух. Как выяснилось позже — и все.       Свист пробитого баллона с газом наполняет отсек, белёсые струи углекислоты бьют в непонятно отчего занявшееся (1) раритетное кресло. Сообщение о гибели капитана, затем краткая перекличка выживших. В воздухе выступает влажная дымка, холод впивается в тело и кости. И отсчёт. Мерный отсчёт до встречи со смертью.       «Фух», — встрепенулся я. — «Ух-ух!» — потряс головой.       Глаза судорожно забегали, выцепляя детали — вот стволы, возносящиеся ввысь откуда-то из-за угла зрения, вот маленький огонёк в небе нет-нет да и перекроется чем-то под аккомпанемент не утихающего шелеста. Протянув руку, я попытался схватить, отогнать морок — но тот всё никак не желал исчезать.       Тем временем проявился интерфейс (2) — видимо, сетка определила, что я не собираюсь снова засыпать. Быстрый взгляд — иконка сети горела красным.       «Ну я-асно», — протянул я, пытаясь успокоиться, — «связь опять барахлит. Может, в нас ЭМИ (3) зарядили?» — мелькнуло предположение. — «Да нет, не может быть!» — тут же возразил сам себе. — «Я же помню удар! Сраная балка в этом сраном отсеке, в котором…» — «я умер» осталось так и не произнесённым.       Взгляд бессильно метался из стороны в сторону, то фокусируясь на деревьях, то улавливая знакомые перекрытия трюма. «Что?.. Где?..» — Непонятно. Непонятно… Очень хотелось бы сказать, что всё непонятно — но непонятно даже, что это «всё».       «Так, стоп, сто-оп», — я резко выставил руки перед-над собой в останавливающем жесте. — «Стоп». — Сбивчиво вдохнул. Выдохнул. Ещё раз. Ещё. — «Сначала: что случилось?»       Глаза сами мелькнули к иконке чата. Повинуясь мысленной команде, она будто бы раскрылась «во весь экран», отобразив список недавних сообщений и их контекст — то, что посчитал нужным добавить ИИ корабля.       Вот сообщение о гибели капитана — его изображение, запись с камеры повреждённой каюты (на которой ничего не разобрать), приказ о назначении Визениса его и. о. (4), а также изображение — уже штурмана — и ссылка на соответствующую статью Кодекса. В бою всех этих добавок точно не было, не до того.       «Так, это проматываем», — я пропустил крики старпома и обожжённого неизвестного, чтобы перейти ближе к концу. — «М-м, да, оно… Вот я вырубился», — заметил на записи с камеры трюма — и скопировал временную метку. — «Так, фильтр по дате-времени, да, принять…»       Всего девять сообщений. И первое, судя по заголовку, как раз оповещало о моей отключке — пропускаем. Осталось восемь.       Глаза неслись по строчкам текста. Неизвестный — стараюсь игнорировать изображение — погружен в медкапсулу в шоковом состоянии. Два с половиной часа до встречи с аккреционным диском. Новоназначенный капитан предложил всем собраться в рулевой и отдать последнюю дань Брэксу.       «Да туда ему и дорога!» — А на глазах выступили непрошеные слёзы.       ИИ, следуя протоколу, запустил миниатюрный чёрный ящик на круговую орбиту чёрной дыры.       «Его никогда не найдут».       Два часа до точки невозврата. Григорьев в скафандре вышел за борт, а Тьягу застрелился, использовав личный игломёт. И, ещё до проседания щита — «Была инициирована процедура перегрузки реактора. 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1…» «Полтора часа» так и не наступили.       «Ву-у-у», — шумел ветер. Я невидяще смотрел в темноту.       «Я — умер?» — с каким-то неверием вопросил небо. Перечитал последние сообщения ещё раз. — «Меня даже из трюма не вынесли!» — какая-то мелкая, безумная обида. Взглянул-таки в «свою» оповещалку. — «Ну хоть смерть от холода не грозила — и то… А то вообще бы… некрасиво получилось», — неуютно подумал я.       Что-то во всей этой ситуации было сильно не так.       «Да что за бред?! Где я?» — я приподнялся на локтях и осмотрелся получше. — «Лес какой-то… Так… — я постарался собраться с мыслями. Нервозность как-то сама собой отступала. — У кого там был лес в религиозных текстах?..» — томительная минута прошла в поиске в «Сохранённых» материалах с развлекательного ресурса. — «Ага! А, нет, их целых три…» — погрустнел я. Попытка найти подробности выдала какую-то ошибку, взгляд снова метнулся к иконке сети — всё ещё не появилась. — «Ну естественно! Кто в посмертии будет… к порнухе доступ давать?» — закончил я мысль иначе. — «Блин», — догадка пронзила мозг: — «Разве какая-то вера допускает использование имплантов?» — снова вернулся к «Сохранённым». — «Хм. Не сказано», — слегка недовольно хмыкнул я.       Я огляделся ещё раз — ничего не поменялось. Я всё так же лежал…       «А на чём я лежу?» — присмотрелся. — «Ну очевидно, на траве. Лес всё-таки… Надо же. Думал ведь: человека ещё не успели достаточно модифицировать, оттого его лес и такой звук», — прислушался к ветру, шумящему в ветвях, — «успокаивает. А оно вона как — посмертие… Сама душа тянется к природе…»       В голове неожиданно загорелась мысль:       «А как на ощупь?» — Как и большинство рождённых в космосе, я никогда не посещал настоящие планеты. На орбите висеть — висел, даже в обзорный иллюминатор как-то видел — а вот вживую спускаться всегда было как-то и дорого, и муторно, и вообще… А тут трава! Живая трава! Не салат в тарелке, не картинка в мозгу — а настоящая!       Я поднял руку перед глазами и с сомнением взглянул на перчатку. Разгерметизировать комбинезон вне жёстких стен и плоских потолков было как-то неясно неуютно (5).       «А, да что я?! Мне дают Рай — а я… я…» — даже не находилось слов. — «Ну всё. Держись у меня», — проговорил, отстёгивая перчатки и отцепляя маску.       На ощупь трава оказалась… травой. Чуть прохладная, мокрая — как из морозилки.       «М-да. И чего я ожидал?» — подумал с досадой. — «Сам не знаю», — обвёл глазами окружающий лес. — «Типа, радости, счастья… что там ещё в Раю бывает?» — глаз забегал по описаниям. — «Валькирии?» — вопросил я вслух и огляделся ещё раз. Никого. — «Ладно… дальше?.. А, там неинтересно», — легко отмёл живые деревья, сады с волшебными фруктами и духов предков. — «Вот дамы бы — да… Да…».       Я лишь вздохнул и стал подниматься на ноги. Вокруг, насколько давала разглядеть полутьма, были лишь деревья, трава да кусты.       «Чёт как-то пустовато — для Рая-то…» — произнёс вслух — и тут же, осознав, что местной высшей сущности такое может не понравиться, решил оправдаться: — «Нет, я всё понимаю — людям в древности много было и не нужно, так, поесть и поспать… наверное». — Это давали в школе, ещё до имплантации нейросети, так что знания успели выветриться. — «Но современному-то человеку… ну», — я не знал, как к этому подойти, — «может, ещё чего положено? Ну, тип, Рай же, счастье для всех и каждого… Сеть там развернуть, в «ОТ» порубиться… хоть с кем-то», — последнее было особенно актуально, ибо в округе не виднелось ни одного человека.       Никто не ответил.       «Ну… ладно», — проговорил, закатав губу. — «Жив — и на том спасибо, как говорится. Я этого не забуду!» — заверил бравым голосом, приподняв руку и сжав в кулаке, а взглядом пытаясь найти кого-то, кому это предназначалось. — «А, да, забыл. Никого», — взгляд неуютно забегал по округе. Я уже не знал, куда себя деть. — «И куда же мне направиться?» — произнёс, старательно пряча в голове мысль «Может, хоть где-то что-то есть».       Привычные варианты тут, по очевидным причинам, не работали. Карта станции тоже была недоступна, что ещё больше осложняло выбор. Или, наоборот, упрощало — это как посмотреть.       «Пойду вперёд», — решил, не мудрствуя лукаво.       Вскоре выяснилось, что в темноте ступать надо осторожно. Под ногами, в невысокой траве, попадались ветки — видно упавшие с деревьев. И хоть комбез — вскоре загерметизированный снова — позволял не обращать внимания на возможные царапины, падать коленями на камень оказалось достаточно неприятно.       Небо толком не очистилось, лишь временами из-за туч и густой листвы проглядывала надгрызенная бледная луна. В такие моменты отдельные участки леса начинали чуть сверкать и становились видны оставленные травой на штанинах блестящие мокрые следы.       Я шёл до утра. Небо всё так же оставалось пасмурным, но в лесу стало как-то неуловимо светлее. Цвета, раньше еле-еле угадываемые, стало проще различать; трава уже почти везде окрасилась в зелёный, только в отдельных самых тёмных местах оставаясь иссиня-бирюзовой.       «Фуф, устал», — присел я, прислонившись к дереву спиной. На судне, конечно, поддерживали искусственную гравитацию, так что совсем без физической активности экипаж не оставался, но и часами ходить туда-сюда тоже никто не заставлял. Нет, можно было выполнять упражнения на тренажёрах — за это даже полагались какие-то надбавки, но они были настолько мизерные, что большинство предпочитало не париться. В конце концов, шанс, что наши возможности когда-то пригодятся при абордаже, стремился к нулю, а положенную активность телу нейросеть могла дать и сама.       Связь всё не появлялась. Сам по себе «автономный режим» работы нейросети не был для меня в новинку: рано или поздно, находясь на станции, попадёшь на облаву. Регламент у служб безопасности в разных секторах мог различаться, но глушилки, по словам Кирка, они применяли почти всегда. Наше судно контрабанду не возило («Иди ты нахер, Брэкс!») и в корпоративном шпионаже не участвовало, но подавители не отличались избирательностью действия, внося помехи в работу любых сетевых устройств.       От нечего делать полез в игры — памятуя о плохой связи, уже предчувствовал проблемы. Да, как и всегда, в отсутствие сети, большая часть не работала — это все платные, пара «бессрочно подаренных» в довесок к покупкам и даже некоторые бесплатные — многопользовательские. Взгляд остановился на посеревшей иконке «ОТ», вдобавок помеченной красным крестиком. Я просто должен был убедиться.       «Ну… не-ет… ты же условно-бесплатная. Можно ведь проходить одиночную кампанию!» — в бессилии, я не знал, что ещё добавить. К раздражению от отсутствия сети примешивался страх — страх так никогда и не найти её в этом лесу. Взгляд почти привычно пробежался по остальной коллекции. Ни во что другое играть не хотелось. Всё однопользовательское давным-давно пройдено — и не было удалено просто от лени. — «Есть ещё кооперативные игры, но», — взгляд обежал опушку, — «с кем?..»       Чувствуя, что уже достаточно восстановился — или достаточно разозлился, я поднялся, готовясь снова продолжить путь.       «Я должен кого-то тут найти, должен… Иначе мне придётся разгадывать пазлы до конца дней!»