Калькулятор для шиноби

      «Уф, новый день, новые, уф, свершения», — фыркал я, обливаясь холодной водой и смывая здешнюю гигиеническую смесь. — «Ух», — открыл было глаза, но тут же закрыл, морщась. — «Ну почему это «мыло» так жжётся?» — опустился в воду с головой и, помотав ей из стороны в сторону, снова встал в полный рост. Фыркая и отплёвываясь, вылез из реки и обтёрся полотенцем — и, подёргиваясь от холода, стремительно натянул выданные мне одеяния: утренний воздух был как бы не холоднее воды.       Одежда состояла из старой даже на вид серой рубахи — с завязками вместо привычных магнитных липучек — и пары коротких тёмно-синих штанов. А всё почему? В деревню всё-таки прибудет сборщик податей. Да, именно сегодня. Груз продовольствия и иных товаров будет отправлен в Мурасаки — и, скорее всего, вместе с ним поеду и я.       Одевшись, я выглянул из-за прибрежных кустов. У причала виднелась лишь пара лодок, остальные уже увела ребятня, с раннего утра уплывшая вниз по реке рыбачить. Только женщины стирали бельё на ребристых досках и переговаривались о чём-то, покрикивая на играющих тут же карапузов.       Я даже пару раз представлял себя одним из них: что было бы, вырасти я здесь? Делать «лягушку» брошенным в воду камнем (1), ловить рыбу, работать в поле… Не самая приятная жизнь: впахивать почти весь день, приходить домой уставшим, но… Наверное, и не самая плохая. Да, не сумбурное бытьё колонистов, не спокойная и размеренная работа пустотников. И уж конечно, в плане развлечений здешней цивилизации до медиаконгломератов Галленте (2) очень, очень и очень далеко. Но и тут тоже… по-своему идиллия.       Не хочется её оставлять. Но и провести тут всю жизнь — тоже плохой вариант. Рано или поздно мне это наскучит, всё рано или поздно надоедает. И что тогда? Я буду, как на цепи прикованный, пилить брёвна и мечтать о вольной жизни? Даже если и не заготовщиком дров — то кем мне тут быть? А в городе, большом и с развитой инфраструктурой, всяких занятий явно будет побольше. Да, в натуральном хозяйстве он уступает, рис уже не пособираешь и рыбу не половишь, но этим-то заниматься я вроде и не сильно стремлюсь. Рыбачить-то оно хорошо, но… не всё же время, блин. А ведь именно это меня ждёт, реши я остаться здесь.       Есть и ещё нюанс. Федерация Галленте — откуда я, на минуточку, родом — специализировалась на развлечениях. Ну привык я каждый день слушать музыку, смотреть выступления, симуляции, в «ОТ» играть, в конце-то концов! А тут? Где, блин, мой доступ ко всему этому?.. Я даже уже научился жить без большей части привычных видов досуга — занял себя языком, местной культурой, нравами. Но что дальше? Я выучу язык, обвыкну — и… буду проводить весь день в лодке с удочкой? Слушать одни и те же композиции и играть в пазлы? Да пока рыбачишь, даже поговорить — и то нельзя: рыбу распугаешь. Нет, вот уж без какой работы я точно могу обойтись.       Так что, я подумал, поездка в Мурасаки — это хороший повод покинуть деревню окончательно. Но… блин… Я и правда не хочу бросать людей, которые меня приютили. Однако жизнь здесь уже начинает мне надоедать. Рано или поздно я, наверное, всё равно уйду — вот только такого удачного шанса, как сейчас, может уже не представиться. Я толком ещё никого не знаю, никто не успел ко мне привязаться, и, что тоже важно, есть формальный повод, обязывающий меня отправиться в административный центр. Сейчас — лучший момент… Надо только решиться…       Из собственных мыслей меня вырвал будильник. Пора было идти. Вздохнув, я собрал гигиенические принадлежности и отправился вверх по тропинке к деревне.       Если я правильно понял слова старейшин, телега с припасами должна была отправиться где-то в 10. С момента пробуждения выходило около трёх часов, из них полчаса я уже потратил, и в запасе оставалась ещё куча времени. От работы на лесопилке я был освобождён, так что, чтобы не сидеть сложа руки, принялся помогать загружать телегу. И заодно, пользуясь случаем, мысленно подсчитывать суммарную продукцию деревни. Выходило как-то… негусто. Точного числа жителей я не знал, но простая программка, пробежавшаяся по накопленным за две недели записям, совсем недавно выявила 92 уникальных лица; если предположить, что некоторую часть людей я просто не видел, то можно было рассчитывать на популяцию в районе 100-110 человек. Микроскопическое количество, по меркам центральных, да даже и срединных миров Содружества, но в масштабах какой-нибудь заштатной станции-заправки уже весомая цифра. Это же целый блок. Его жители чем-то занимаются, что-то покупают, платят налоги. А тут, в деревне, весь объём товарной торговли целых ста человек, да плюс те же налоги — всё умещается в одну небольшую телегу. Даже не в ту, которая возит брёвна, а в другую, поменьше. И пусть это всё не за месяц, а за пятнадцать дней, но всё же, всё же.       Причём ведь разнообразная же продукция. Сушёная мелкая рыба, копчёная, две бочки этих самых свежевыловленных карпов, давших деревне своё название. Резная деревянная утварь (3), гребни, длинные тонкие доски с орнаментом — может, даже работа Сэберо. Растительная пища: я узнал тыкву, зелёный лук и вездесущие побеги бамбука, а ещё какую-то траву, которую Хикэри добавляла в похлёбку для вкуса. Всякие бобовые, насколько я понял, толком ещё не выросли, как и рис, поэтому в зачёт налогов не идут, и сами жители тоже не горят желанием их продавать.       Да… не пищевой синтезатор, конечно, но жить можно. Жалко только одного: единственной доступной здесь сладостью был древесный сок, который, по рассказам, можно будет добывать только поздней весной. А сейчас — ранняя. Так что всё время, живя здесь, приходилось обходиться без нормального сладкого вкуса — не знаю уж, как это выносят дети. Есть, конечно, сладости из риса, его замачивают, толкут, снова толкут… но это не то. Сладость почти не чувствуется, будто жуёшь невнятное пресное желе. (4)       В 09:49, наконец, в деревню въехали трое всадников. Первый, немолодой мужчина в каком-то подобии халата светло-серого цвета и эксцентричном головном уборе — явно официальное лицо, а двое других, укрытые поверх одежды пластинчатой бронёй и вооружённые длинными чуть изогнутыми мечами, столь же явно были его охраной. В самой деревне в это время дня было мало народу, остались в основном лишь пожилые да мелкие дети. Последние как раз и обступили пришельцев, глазея на их диковинные наряды. И я даже могу их понять: в отличие от одежды местных — даже важных людей вроде старейшин, костюмы этих людей были как-то… странно украшены? Уже виденные мной древесные и цветочные и мотивы уступили место безликим геометрическим узорам. На покрывавшем голову чиновника тёмно-сером головном уборе ярко выделялись красные линии, а рукава его халата украшали крупные красные же ромбы. Охранники тоже выделялись: одежда в их случае была разной — видно, в угоду удобству, а не стилю, но её толком не было видно за явно однотипной бронёй. Бледно-розовые блестящие на солнце пластинки были связаны тонкой верёвкой, укрывая скрытый внутри каркас. (5)       Приезжие тем временем подъехали ближе и, спешившись (6), прошли к ожидавшим их старейшинам. Наоки кинула взгляд на меня, смирно стоявшего в сторонке, и жестом попросила подождать. «Хорошо, жду», — я кивнул в ответ. Не зная, куда деть руки, я скрестил их на груди и облокотился о стену дома, наблюдая за происходящим.       Чиновник о чём-то беседовал со стариками. В один момент он подал какой-то знак рукой, и охранники чуть отошли назад, видимо расслабившись. Разговор не умолкал. Старик Кэзуо уже два раза указывал в мою сторону — чиновник оглядывался, что-то переспрашивал, но лицо Наоки при взгляде на меня всё ещё имело отрицательное выражение, и я продолжал ждать.       Мужики-охранники, не отходя далеко, явно красовались перед детворой. Один, перехватив взгляд ребёнка, под восхищённый «Ох!» чуть выдвинул меч из ножен, но затем снова убрал — под такой же разочарованный «О-о-ох». Второму вскоре, видимо, надоело это мельтешение, и он, отойдя в сторонку, переключился на меня. До того просто поглядывал, а теперь вообще облокотился спиной о телегу, скрестил руки да и уставился в мою сторону.       «Неловко…» — подумалось мне. — «Ну и чего это он? Я ведь даже комбез снял — вон, в том мешке в телеге лежит, и одет я теперь как крестьянин… Хотя стоп. Эта неловкость — она как раз признак неуважительного обращения и есть», — вспомнил я. — «Почувствовал такое — считай, кто-то ведёт себя невежливо… С другой стороны, старший с младшим так обращаться всё-таки может, начальник с подчинённым тоже. А этот мужик со мной?» — задумался я. — «Он вроде и представитель власти, но ведь по сути просто хрен на госслужбе: настоящий чиновник-то вон он — со старейшинами беседует».       Не найдя ничего лучше, просто уставился на мужика в ответ. Тот слегка скривил губы, но никак иначе неудовольствия не выказал. «То-то и оно», — довольно подумал я, давя в себе желание ухмыльнуться. — «Наоки говорила, что тут формально феодализм, все дела, но…» — Охранник так и продолжал пялиться. — «Мы люди всё-таки не совсем бесправные. За косой взгляд, при всей строгости местного этикета, тут бить не принято».       Видимо, чиновник и старейшины наконец пришли к какому-то решению, и Наоки жестом подозвала меня поближе. Отклонившись от стены, которую до того подпирал, я подошёл к ожидавшим меня людям.       — Катагаши-сан, — указал на меня рукой старейшина Кэзуо, — знакомьтесь, это Мак-кун. — Я вежливо поклонился. — Мак-кун, это Катагаши Тетсуо-сан, помощник советника Казахито-сана при дворе владетельного Мэзэто-доно.       — Хм, — соизволил произнести чиновник, — так значит, ты хорошо обучен счёту? — Я кивнул. — Велико-ши. — Что он сказал? — Почтенные старейшины, — вежливый кивок, — сообщили, что ты можешь быть полезен на службе Мэзето-доно. Пусть не ему самому, — тут же добавил чиновник, — но как подданный Страны Чая. Тебе… будет дозволено жить, сеять и выпасать скот, а также заниматься ремёслами под опекой нашего господина… Если, — Тетсуо выделил это слово, — ты докажешь свою полезность Инамото Котоширо-сану, советнику градоправителя по цехам (7).       Я непроизвольно выдохнул, расслабляясь. Был всё же шанс, что мне откажутся предоставлять гражданство — и я почти не представлял, что в таком случае делать. А что до доказательства моей полезности — компьютер у меня в голове позволит не ударить в грязь лицом перед этим Котоширо-саном.       — Тебе всё ясно? — усталые, но проницательные глаза впились в моё лицо.       — Да, Катагаши-сан, — ответил я, кланяясь. — Я должен буду…       — Проследовать со мной в Мурасаки, — закончил за меня чиновник. — Там ты дождёшься, когда Котоширо-сан сможет принять тебя, и подчинишься его решению. — Дождавшись моего кивка, Тетсуо обернулся к старейшинам. — Да падёт на вас милость господина, — произнёс он, склоняя голову. Старики повторили ритуальную формулу, согнувшись в поклоне — и, степенно развернувшись, двинулись куда-то вглубь деревни. Лишь Наоки напоследок улыбнулась мне ободряюще, сжав сухонький кулачок — мол, «Держись там». Поблагодарив её взглядом, прощаясь, я двинулся вслед за чиновником.

***

      Сидя на мешке со своим комбезом, я с интересом глядел по сторонам. Далеко позади остались возделанные поля, и теперь с дороги, узкой проплешины в море невысокой травы, были видны лишь холмы да редкие клочки леса. Вроде бы та же, знакомая природа, но не совсем. Взгляд то и дело выцеплял что-то новое — торчащий посреди поля большущий камень, рощу неведомо отчего высохших деревьев. Раньше в округе я такого не видел. В симуляциях же этого и вовсе старались избегать: «природу» включают, чтобы расслабиться и отвлечься, и какие-то детали были бы только лишними. А здесь же… лес такой, какой он есть.       В такой дали от Больших Карпов я ещё не бывал. Мне даже лес валить вместе с Кентой и Рюсэем не доверяли — видно, думали, мало ли что я с топором в руках могу учудить. Вот я и сидел почти безвылазно в деревне, пилил брёвна да учил язык. «А теперь… теперь начинается новая жизнь!»       Я снова оглядел едущих рядом людей. В передней части телеги, держа поводья, сидит Мичи — тот самый проблемный сосед Рюсэя. Как-то даже неудивительно, что его сплавили из деревни при первой же возможности. Впереди едут охранники и Тетсуо, последний последний время от времени равняется с телегой и инспектирует груз, перепроверяя уже даже не знаю что — может, качество рыбы — и что-то прикидывая в уме. Ну и наконец я, самый незанятый в этой компании. Сижу на своём мешке и любуюсь природой, только тряска мешает. Даже Мичи, кажется, прекратил попытки меня разговорить. Красота!       Наблюдение за природой мало-помалу надоедало. Поля и холмы примелькались, взгляд стал выцеплять только что-то действительно необычное, но в основном просто бесцельно бродил по округе. Стало слегка скучновато. В это время дня Кента обычно уже становился разговорчивее, и, работая пилой, можно было о чём-то поболтать, а тут… «Может, всё-таки россказни Мичи послушать?» — Я глянул на время — 12:21. — «Добраться должны часа за четыре, может пять. Осталось около двух. Да, надо бы…»       Тут я заметил, что Тетсуо снова собирается поравняться с телегой, и переключил внимание на него. «И всё же, что он там такое проверяет? Надо приглядеться, главное — не пялиться совсем уж явно. Ну или можно любопытное лицо состроить, детское такое, мол я чужак, да и вообще дурачок, местного этикета не знаю. Хотя нет, я же уже показал, что знаю…»       Чиновник, против обыкновения, не стал инспектировать груз, а обратил внимание на меня. Я удивлённо-вопросительно поднял брови, мол «Что? Я?». Тетсуо же подъехал ближе к той части телеги, где я сидел, и, мельком глянув на возницу, всё-таки завёл разговор:       — Мак-кун.       — Да, Катагаши-сан?       — Я хотел бы сам выяснить, насколько хорошо ты считаешь, — чиновник на мгновение задумался. — Ты умеешь складывать, вычитать, умножать и делить… Так?       — Так.       — Кем ты работал, — внезапно произнёс он, — до того, как оказался во владениях Мэзэто-доно?       — М-м-м, — запнулся на мгновение я. — Я был… сопроводителем грузов. — В ответ на вопросительный взгляд чиновника я пояснил: — Мы ездили по стране, перевозили грузы из одного места в другое за плату. — Лицо Тетсуо сохраняло вопросительный вид. — И моей работой было считать, м-м-м… сколько грузов… разных видов есть у нас в караване, и управлять их… заносом и выносом, — пытаясь подобрать уже знакомые слова, пояснял я. — За перевозку через… в страну чужого господина нужно было платить налог, — поспешил я добавить, — а потому надо было знать, сколько это будет стоить.       Тетсуо моё объяснение, судя по всему, удовлетворило. Он произнёс:       — Ясно, — затем помолчал пару мгновений, собираясь с мыслями, и заговорил снова: — Значит, ты мог бы посчитать, сколько будет общий канзе, если мы перевозим… — он достал из сумки, притороченной к седлу, пишущую палочку и небольшую дощечку, — двадцать бочек рыбы по сто тридцать кан (8), а за кан нужно уплатить полтора рё?       Я перевёл это в числа: 20 * 130 * 1,5. Математическая подсистема нейросети тут же выдала результат: 3900. Вообще-то раньше подобные вычисления я проводил в специальной рабочей программе, но раз уж здесь нет покрытия сети и никак нельзя проверить подписку… Изобразив задумчивый вид и выдержав небольшую паузу, я ответил:       — 3900 рё… Катагаши-сан.       Тот, видимо ещё раз прикинув в уме, удовлетворённо повёл бровью и продолжил проверку:       — Пять бочек успели продать до уплаты пошлины.       — Э-э-э, — пару мгновений я переводил это в числа, — 2925 рё.       — А теперь, — задумался Тетсуо, — что если за всю рыбу, что выше тысячи кан, нужно уплачивать по два рё?       — Хм, — вычислительная подсистема могла решать такие задачи мгновенно, но их оформление в виде выражений всё ещё требовало времени. — 3400 рё.       Чиновник закончил что-то чиркать на дощечке и слегка удивлённо поднял брови.       — Верно, верно… — удовлетворённо покивал головой. Затем уточнил: — И что, ты считаешь именно так? Умственно?       — Э… да, в уме, — перевёл наконец я. — У нас не всегда была возможность… записывать решение. — А о том, что данные вообще хранились в электронном виде, я лучше умолчу.       — Вот как… — задумался о чём-то своём Тетсуо. Пару минут мы ехали в молчании. Наконец, он снова заговорил: — Ты действительно имеешь талант в подсчётах, Мак-кун. И я… Эх, жаль, что ты чужак, — вздохнул чиновник. — Тебе бы, наверное, даже предложили работать при дворе — пусть не сразу, а после ученичества у одного из мастеров, но ты… Да, ты был бы полезен, — мыслями Тетсуо ушёл куда-то в себя. Ненадолго. Уловив мой взгляд, он счёл нужным пояснить: — В наше время, Мак, не все развивают в себе способность к счёту. Она мало кому нужна, — сейчас чиновник почему-то выглядел усталым. — Купить на рынке бобов или мяса — да, какой-нибудь ремесленник может договориться о перевозке гензарьё, нужного ему для работы. Но только мы — чиновники — да торговцы умеем считать по-настоящему.       Мы снова замолчали. Тетсуо отвернулся от меня, взгляд его устремился вперёд и вдаль. Там, над горизонтом, по синему небу плыли неторопливо редкие облачка.       В молчании прошло несколько минут. Я не знал, что мне сказать, а даже если и знал бы — не хотел перебивать.       — Вот что, Мак-кун, — наконец произнёс Тетсуо. — Ты… считаешь очень хорошо. Но во дворец тебе нельзя, а среди торговцев тоже не место… Когда Мэмору-сан подтвердит твои навыки в счёте, просто покинь Страну Чая. Уезжай в Страну Огня вместе с первым же караваном — там, имея подданство Мэзэто-доно, ты сможешь каунто на должность при дворе кого-то из мелких владетелей.       На мой оторопелый взгляд чиновник ответил, прямо и твёрдо посмотрев мне в глаза:       — Ты уедешь с караваном, — повторил он. — И мне не придётся ловить на неуплате канзе ещё и тебя — под руководством кого-то из торговой гильдии.       Я смотрел на чиновника и не знал, что сказать. Так прошла пара мгновений. Наконец, видимо дождавшись проблеска понимания на моём лице, Тетсуо слегка кивнул мне — и, ускорившись, двинулся в перед колонны. «Видимо, разговор окончен», — только и смог подытожить я.