***
Под утро Цинцю, наконец, забылся сном — впервые за несколько дней, а когда открыл глаза, оказался в совершенно незнакомом месте. Вокруг всё было белым. Белым, чистым, тихим и почему-то очень холодным. Царство снов Бинхэ? Шэнь Цинцю развернулся, ища глазами хозяина сна, но его нигде не было видно. Когда оклики не помогли, Цинцю просто направился вперед, но с первым шагом его ждало безмерное удивление — всё было белым и холодным от снега. Царство снов Бинхэ утопало в снегу, хотя в реальном мире вовсю гуляло лето… О, Небеса, и в это превратилось его сознание?.. Через какое-то время на пути стали попадаться скалы. Скалы перемежались с равнинами, а потом — редким лесом. Шэнь Цинцю наугад отправился вперед. Скоро он вышел к широкой и быстрой реке, не скованной льдом, и вдруг заметил на противоположном берегу, под высоким скалистым утесом, маленькую съежившуюся фигурку, припорошенную снегом. — Бинхэ? — позвал Цинцю, и через пару секунд на него уставилась пара бездонных темных глаз. Из-за холода слезинки на удивительно бледных щеках успели стать маленькими льдинками. Бинхэ выглядел не старше десяти лет. — Учитель!.. — хрипло позвал мальчик и, кое-как встав, на негнущихся ногах устремился навстречу, но на берегу упал и чуть не соскользнул в морозную реку. — Стой там! — крикнул Цинцю и, вложив в движение немного усилия, одним махом перелетел через холодные воды. Хорошо, что во сне можно было проделывать и не такое. Подскочив к мальчику, он помог ему подняться и тут же заключил в крепкие объятия. Перед таким печальным зрелищем не смог устоять даже Шэнь Цинцю — его сердце заболело от жалости к Бинхэ, который сейчас переживал убивающее действие яда. Бинхэ судорожно вцепился в одежду цвета цин и уткнулся учителю в живот. Мальчик дрожал и всхлипывал, не сдерживая эмоций. Вокруг пульсировала нездоровая ци. Неудивительно, что Цинцю, как и в прошлый раз, так легко затянуло в сознание Бинхэ. — Ах, Бинхэ-Бинхэ, — печально отозвался Шэнь Цинцю. — Ты так долго не приходишь в себя. Твой учитель совсем распереживался. — Прости... те, — Бинхэ подавился слезами. Шэнь Цинцю быстро стер их: — Брось эти глупости. Этот учитель теперь с тобой. Все будет хорошо.***
Шэнь Цинцю удалось создать костер, а потом и усадить поближе к нему чуть успокоившегося Бинхэ. Он без колебаний отдал мальчику свою верхнюю накидку. Несмотря на то, что все ощущения в мире снов были нереальны, теплее от этого не становилось. Бинхэ кутался в накидку и благодарно поглядывал на учителя, сидевшего рядом на промозглой земле, но через какое-то время в его лице промелькнула вина. — Учитель вновь оказался утянут в Царство снов из-за слабости этого ученика. Простите меня. — Этот учитель не винит Бинхэ, — благодушно ответил Цинцю, успокоив сердце от первого впечатления насмерть замерзшего ребенка. Он окинул взглядом лес вокруг: — Так ты был здесь все это время? — Этот лес полон пауков, поэтому надо было где-то спрятаться, — отозвался Бинхэ, и Цинцю насторожился. — Пауков? — Или чего-то похожего… Но оно походило на то, что мы встретили тогда в лесу. Как бы этот ученик ни старался, он не может их одолеть, у него нет сил… В этом теле он слишком слаб. Да и вы говорили, что во снах нельзя трогать призраков, потому что можно нанести урон душе. А это… — Бинхэ посмотрел на свою маленькую ручку, дрожащую от холода. — Это превращение случилось из-за усталости. Этот ученик не чувствует ног. Как будто… Силы совсем покинули их. Цинцю не мог не помрачнеть, услышав эти слова. Видимо, даже подсознательно Бинхэ чувствовал, что в нижней части его тела перестала циркулировать духовная энергия. — Ты переживаешь всю эту боль из-за меня, — тяжело проговорил Цинцю. — Не стоило тебе меня прикрывать. — Этот ученик готов умереть за учителя, если потребуется, — серьезно ответил Ло Бинхэ, чьи взрослые слова никак не сочетались с заплаканным детским лицом. — Это будет высшей наградой для этого ученика. — Обойдемся без таких жертв, — Цинцю потрепал Бинхэ по голове. — Этот учитель ценит стремление Бинхэ защитить его, но должен также пожурить — тот бросок наперекор жалу был довольно опрометчивым, — не успел Бинхэ повесить нос, как Цинцю тепло добавил: — Опрометчивым, но невероятно самоотверженным. Если бы не ты, второй яд бы точно прикончил мое тело. Учителю не хватит слов, чтобы отблагодарить тебя, Бинхэ. Бинхэ робко улыбнулся и сильнее закутался в накидку. — Этот ученик не мог поступить иначе. К тому же, так он отплатил учителю за его жертву во время демонического вторжения и другие бесчисленные добрые дела, сделанные ради него. Цинцю удивился. Так вот, чем руководствовался Бинхэ, когда вечно кидался грудью на любого монстра, угрожающего безопасности своего учителя? — Мы вместе с Му Цинфаном, не смыкая глаз, ищем способы излечить действие яда той твари в твоем теле. — В этом ученике живет вера, что учитель найдет способ ему помочь, — отозвался Ло Бинхэ. В его голосе слышалась гордость. — Нет ничего, с чем бы учитель не справился. Мужчина закусил губу. Да, они с Му Цинфаном искали способ, но Цинцю уже нашел… И этот способ ему не нравился. Мысли вновь взбаламутили горечь вины за то, что Шэнь Цинцю должен будет сделать с Ло Бинхэ. Речь шла не только о па-па-па, но и о том, что Цинцю придется сбросить своего ученика в Бездну. За неделю до ключевого события на Шэнь Цинцю навалилось слишком многое, чтобы оставаться спокойным. Глубоко вздохнув, он задал тихий вопрос: — Как ты полагаешь, возможно ли совершить зло во благо? Маленький Бинхэ воззрился на него, и Цинцю пояснил: — На этот вопрос нет однозначного ответа, но этому учителю хотелось бы услышать твое мнение. Шэнь Юань успел свыкнуться с теми злодействами, которые сделает в будущем, ведь он знал, что главный герой все переживет и станет лишь сильнее. Однако принуждение к сексу — совершенно новое, незаскриптованное злодейство, которое он должен совершить самостоятельно, не зная последствий. Даже если Ло Бинхэ будет сопротивляться. Мужчина искренне полагал, что этот самый надежный и быстрый способ вылечиться будет воспринят Бинхэ как чистое зло, как предательство, и не мог смириться с этим. Цинцю даже боялся представить, каким ужасным человеком он окажется в глазах чистого и невинного во всех смыслах Ло Бинхэ. О себе, как о жертве, он уже почти и не думал. Наименьшее, что произойдет — он возьмет грех на душу, а наибольшее — обеспечит себе ту самую первоначально уготованную ему судьбу живого обрубка… Да уж, Система знатно отыграется на Шэнь Цинцю за ООС, разом вернув на позицию всеми ненавидимого злодея. Даже несмотря на то, что по сюжету Шэнь Цинцю на самом деле был злодеем, в душе он не желал им быть. Невеселые мысли Шэнь Цинцю прервал задумчивый голос Ло Бинхэ: — Этому ученику кажется, что всё зависит от человека, который вершит зло. Шэнь Цинцю удивленно уставился на Ло Бинхэ. Тот продолжал: — Если человек, совершающий зло, по сути своей имеет доброе сердце, то и цель, ради которой он марает руки, будет хорошей. Тогда его поступок можно считать справедливо оправданным. Добрый человек всегда заслужит прощение. А если это плохой человек… То и его конечная цель, как бы хороша она ни была для него, на деле вряд ли будет хорошей для остальных. И тогда, получается, он совершит зло ради зла, и это должно караться соответственно. Шэнь Цинцю не заметил, как сжал пальцы на подоле своего ханьфу. — Но что, если это плохой человек, хотя на самом деле он стремится к хорошему делу? Как тогда судить его? Ло Бинхэ улыбнулся: — Человек, который думает о других, уже не может считаться плохим. Хороший человек сделает хорошее дело, плохой — плохое. Такие суждения ошибочны, учитель? Шэнь Цинцю обессиленно засмеялся. Ло Бинхэ всё ещё был по-детски наивен и чист. Бинхэ уже многое понимал, но юношеский максимализм бил изо всех щелей. Пусть и не зная этого, он только что назвал хорошим человека, который готовился предать его доверие. Пусть и ради всеобщего будущего. Вопреки ободряющим словам Бинхэ, Цинцю почувствовал себя еще гаже. — Ты помнишь, как я говорил тебе, что и демон может быть добр сердцем? — Цинцю понимал, что эти его слова ему ещё аукнутся, но было уже поздно. Глаза Бинхэ загорелись. — Это правда, что демон может иметь человеческое сердце, как и человек может иметь демоническую душу. Но для того, чтобы понять, кто есть кто на самом деле, стоит судить не только по поступкам, но и по мотивам. Не стоит заранее делить всех на черное и белое. А ещё, Бинхэ… Люди так любят сбиваться в стадо. Это только мой совет, но прошу, не верь тому, что говорит толпа и кого она зовет подлецом. Только разобравшись самостоятельно, ты поймешь, кто есть кто, и который из всеми принижаемых на самом деле достоин прощения. Своими словами Шэнь Цинцю стремился вложить в Ло Бинхэ частичку благоразумия, которое, как он надеялся, проявится в нем в тот момент, когда придет черед Шэнь Цинцю принять кару за свои деяния. Он надеялся, что когда-нибудь в будущем Ло Бинхэ поймет, отчего его учитель поступил именно так, а не иначе. Шэнь Юань не хотел делать то, что сделал бы Шэнь Цзю. Он не хотел быть источником страданий и зла, но у него просто не было выбора. Прежде чем Ло Бинхэ станет сильным, ему предстоит пройти множество испытаний. Только тогда конечная миссия Шэнь Цинцю окажется выполненной. Ло Бинхэ внимательно впитывал слова Шэнь Цинцю и преисполнялся ещё большим уважением и восхищением своим учителем. Его восторг вылился в искреннее восклицание: — Какая мудрость! Этот Бинхэ внимает словам учителя. Шэнь Цинцю улыбнулся. «Вот только, Бинхэ… Кого же в этой ситуации считать жертвой? Тебя, чья жизнь омрачится моим существованием? Или меня, что против воли идет по указке этого мира?» «А может, обоих?» — Учитель, мне так холодно, — прошептал Ло Бинхэ, поправляя одежду, данную ему Шэнь Цинцю. Видимо, даже она не спасала от стужи. — Когда это закончится? — Скоро, — твердо сказал Шэнь Цинцю и придвинулся ближе, чтобы заключить притихшего мальчика в ласковые объятия. — Обещаю. Ло Бинхэ счастливо прикрыл глаза, пристроившись в теплых, надежных руках. Он верил, что это правда, ведь учитель никогда не лжет. Ло Бинхэ всегда отчаянно боялся того, что учитель оставит его, и ему придется бороться с кошмарами и болью в одиночку, как прежде, но прямо сейчас Шэнь Цинцю доказывал обратное. Ло Бинхэ подумал, что никто и никогда не сможет заменить ему его любимого учителя. Шэнь Цинцю продолжал обливаться горькими мыслями, баюкая худое тельце на своей груди, когда вдруг в его голову пришла одна очень дельная идея. «Ну конечно! Это может помочь!» Он даже задрожал от восторга, окрыленный своей находчивостью, ведь, кажется, нашелся способ частично снизить степень серьезности своих будущих поступков. Не полностью, но ощутимо. Но для этого ему вновь понадобится помощь Шан Цинхуа.***
Шэнь Цинцю оставался вместе с задремавшим Ло Бинхэ до тех пор, пока утро не выкинуло его в реальность. Первым делом вернувшись на пик Цяньцао, Шэнь Цинцю передал Му Цинфану всю имеющуюся у него информацию о болезни Ло Бинхэ, добытую из личной библиотеки главы клана. Му Цинфан встретил скорбные вести о быстром действии яда печальным, но твердым взглядом. Положив руку на плечо своего шисюна, он произнес: — Крепись, Шэнь-шисюн. У нас есть ещё немного времени. Это ведь твой сильнейший ученик, он продержится даже больше недели, я уверен. А сейчас… Мы будем делать все, что в наших силах, чтобы поддерживать в нем жизнь, пока я пытаюсь сделать антидот. Разумеется, Шэнь Цинцю знал, что антидот тут вряд ли поможет, но кивнул, принимая искреннее утешение своего шиди. Цинцю скрыл за веером кислое лицо, а потом, сославшись на душевную боль за ученика, ушел, чтобы навестить его, а заодно проверить кое-какую теорию. Когда Шэнь Цинцю вернулся к постели Ло Бинхэ, он не мог не смотреть на Бинхэ другим взглядом. Чужое лицо было по-юношески свежим, но холодным и белым, как молодой лепесток бамбука, покрывшийся слоем раннего инея. Стоило откинуть одеяло и поднять нижние одежды, как в глаза бросились узоры паутины на самой поверхности кожи, опасные в своем завораживающем мерцании. Узор неумолимо продолжал расти: сейчас он охватывал обе ноги и доходил до пупка. Если он продолжит распространяться с такой же скоростью, времени останется даже меньше, чем казалось сначала… Цинцю присел на постель и положил руку на грудь Бинхэ, начав потихоньку вливать в него свою энергию. Информация в книге навела его на мысль о том, что стоит попробовать «оживить» меридианы своей духовной силой — та пусть и не сможет задержаться в них надолго, но все же послужит хоть каким-то источником энергии. Не успела догореть одна палочка благовоний, как к лицу Ло Бинхэ начал постепенно возвращаться цвет. Совсем скоро его грудь болезненно сжалась, и он сделал судорожный глубокий вдох, как будто долгое время пробыл под водой. Расфокусированный взгляд Ло Бинхэ задержался на лице Шэнь Цинцю, и юношеское лицо озарилось тихой улыбкой. — Вы… Нашли способ меня вызволить, — с трудом прошептал Бинхэ. Конечно, это было не совсем правдой. Шэнь Цинцю лишь нашел способ временного возвращения в тело Ло Бинхэ необходимой для бодрствования энергии, и только. Но болезненная аура вокруг Бинхэ стала чуть менее интенсивной, и этому уже можно было радоваться. Шэнь Цинцю не стал расстраивать своего ученика — вместо этого он мягко похлопал по его плечу. — Пора просыпаться, — произнес он.***
Насколько все заинтересованные адепты и лорды пиков были обрадованы новостями о пробуждении Ло Бинхэ, настолько же они оказались огорошены знанием о столь быстром распространении яда в его теле. Очень многие жители пиков, от адептов до лордов, заглянули к Шэнь Цинцю, чтобы выразить соболезнования. Ло Бинхэ стал случайным свидетелем этой панихиды по ещё живому ему, но, на удивление, переживал своё положение довольно стойко, не показывая Шэнь Цинцю ни капли слабости. Нельзя сказать, что новости о скорой смерти никак не повлияли на Ло Бинхэ. Тем не менее, он мужественно заверял, что «пока дни этого ученика не иссякнут, он будет рад оставаться преданным учеником пика Цинцзин». Шэнь Цинцю не смог выдавить ни слова, с болью принимая мужественный настрой Бинхэ, и тот продолжил: — Не стоит убиваться по мне, шицзунь. Моя жизнь все равно кончилась бы, не начавшись, если бы вы отказались взять меня в ученики много лет назад. Я бы погиб от голода или холода на городских улицах, а может, оказался растерзан нечистью… Что тогда мог бессильный ребенок без крыши над головой? Своей спокойной жизнью совершенствующегося я обязан только вам, — он опустился на колени и прижал руку Шэнь Цинцю к своему лбу. — Поэтому… Этот ученик просит о последнем желании. Пока этот ученик не оставит этот мир, позвольте ему служить вам до самого конца, достопочтенный учитель… Шэнь Цинцю, честно, чуть не разрыдался — на глазах уже выступили слезы, удерживаемые колоссальной силой воли. Он не мог не растрогаться столь искренней преданностью и самоотверженностью юноши, не боявшегося смерти. «Как же ты любишь, сука-роман, издеваться над бедным протагонистом! Чертов сюжет, иметь тебя во все сюжетные дыры! Сколько ещё боли предстоит выдержать этому юноше, прежде чем он поставит весь мир на колени?» Однако мысль о том, что Бинхэ скоро будет спасен, удерживала его от слез. Разумеется, Шэнь Цинцю принял желание Ло Бинхэ. Он положил свободную руку на его макушку и ласково погладил, сказав: — В сердце этого учителя никогда не будет столь же неоценимого ученика, как ты. Для Ло Бинхэ эти слова значили больше, чем Шэнь Цинцю мог себе вообразить. Так, лишенного ци Ло Бинхэ отстранили от всех ученических занятий, кроме тех, которые приносили Бинхэ удовольствие. Ло Бинхэ самолично выразил инициативу продолжать заниматься готовкой и уборкой в доме учителя, и Шэнь Цинцю не стал ему препятствовать. Для поддержки Бинхэ в бодрости требовалась постоянная энергетическая подпитка. Шэнь Цинцю в силу своего заболевания не мог справиться с передачей энергии самостоятельно. Помощь предложили, как ни странно, практически все старые знакомые — начиная от горячо волнующихся за жизнь юноши Нин Инъин и Му Цинфана до недолюбливающих его Мин Фаня и Лю Цингэ. Шэнь Цинцю был в который раз положительно шокирован. Нин Инъин, правда, только и делала, что заливалась слезами, когда помогала Ло Бинхэ. Тот пытался ее успокаивать — о, что за чистая душа! — но на всякий случай от ее поддержки Шэнь Цинцю пришлось вежливо отказаться. Было отчетливо видно, что и Ло Бинхэ приходится тяжело, пусть он и не показывает этого. В дальнейшем Шэнь Цинцю старался самостоятельно проводить процедуру очищения его меридианов. Прошло три дня. Паутина дошла до середины торса Ло Бинхэ. Му Цинфан все-таки смог приготовить антидот. Выпив его, Ло Бинхэ глубоко поклонился Му Цинфану, а Шэнь Цинцю наблюдал за ними и кусал губы. Когда юноша ушел, Цинцю спросил: — Каковы шансы того, что антидот поможет? — Три из десяти, — тихо ответил Му Цинфан, бросив на него ещё один взгляд, полный скорби. — …И все равно, спасибо за старания, шиди Му. Тридцать процентов Му Цинфана против сотни процентов па-па-па? Выбор был очевиден. Времени оставалось катастрофически мало — когда яд достигнет центра грудной клетки, на миссии Шэнь Цинцю можно поставить крест, и Шэнь Цинцю правда не знал, зачем тянет со всем этим шоу. Тем не менее, сделать первый шаг было очень сложно. Но необходимо. Так, Шэнь Цинцю, лежа вечером в своей постели, с явным неудовольствием принял мануал Системы, чтобы отвести весь вечер на его скрупулёзное изучение.***
Следующим утром Шэнь Цинцю понял — пора. Дальше затягивать с выполнением миссии было чревато неприятностями. И пусть решение уже было принято, легче от этого не становилось. Неужели так легко будет подойти к своему ученику и сделать это па-па-па? Да и ещё в какой роли! Разумеется, он должен будет выполнить роль милой младшей сестрички! Протагонист-то уж точно не может быть снизу, так? Эх, если бы не опека сердобольного Шэнь Юаня, если бы он не пошел по пути ООС-а, Бинхэ бы уже сам отлип от него, нашел подружку-другую и легко преодолел этот кризис. Но сейчас у Бинхэ не было никого ближе, чем Шэнь Цинцю. Он это понимал, поэтому готов был взять на себя ответственность. «Чтоб тебя, дряной сюжет, да чтоб ты… Исправился… Исправься, прошу, и мне не придется прибегать к крайностям…» Разумеется, запущенный механизм уже нельзя остановить, и на стенания Шэнь Цинцю ответом ему была только тишина. Шэнь Цинцю расчистил расписание на вечер и для себя, и для Бинхэ, в течение дня активно отвлекал себя заботами, а с наступлением сумерек позвал своего ученика к себе. План был таков: сначала Бинхэ примет лечение вливанием ци от учителя, как это обычно происходило под конец каждого дня, а потом всё это должно перетечь в непосредственный процесс лечения. А может, удастся смешать две задачи в одну. Четкой схемы, в общем-то, не было, поэтому Шэнь Цинцю решил действовать по ситуации. — Бинхэ. — Да, учитель, — с готовностью обернулся Ло Бинхэ, поставив поднос с чаем и сладостями на столик. Шэнь Цинцю не заметил, как начал активнее обмахиваться веером. Он произнес: — У этого мастера есть одно задание для тебя. — Какое, учитель? — Что бы сейчас ни произошло, — он сделал паузу и сглотнул, сохраняя, однако, невозмутимое выражение лица, — я хочу, чтобы ты ничего не предпринимал. И не противился. — Хорошо, — недоуменно моргнул Бинхэ, переминаясь с ноги на ногу. — Что нужно делать? — Отвернись, — приказал Цинцю. Когда Бинхэ послушался, Шэнь Цинцю встал, отложив веер, и глубоко вздохнул. «Ну, была не была…»