***
Шэнь Цинцю проснулся чуть раньше обыкновенного из-за боли во всем теле. Охнув, он приподнялся на локте и с изумлением ощутил… семя, испачкавшее простыни, живот и даже промежность. «Откуда столько?!» — в шоке подумал Шэнь Цинцю, быстро и брезгливо вытираясь простыней. Видимо… мокрый сон. Было безумно стыдно, что он, как подросток, излился во сне. А ещё в проходе было как-то... кхм, широко?.. Однажды у Шэнь Юаня такое уже было, когда он попробовал несвежего кальмара в поездке на побережье, а потом, кое-как переварив, долго и усердно его из себя... О, Небеса! Шэнь Цинцю ударил себя по лбу, словно физически желая выбить эти жуткие мысли из своей головы. Вот уж утречко. Одно воспоминание о постыдном прошлом наносило серьезный урон по его гордости! Что ж недавно такого приключилось, что довело его до жизни такой? Последние дни вспоминались плохо, особенно последняя ночь. От неё вообще не было никаких воспоминаний. Напились, наверное, опять, с легкой руки какого-нибудь лорда... Конечно, он и не задумался о том, как вообще мог напиваться, когда его любимый ученик умирал от яда. Отыскав самое простое объяснение своему позору, Шэнь Цинцю постарался просто более не думать об этом. Чем меньше он об этом думал, тем легче ему становилось. Когда на пике Цинзин наступило время всеобщего подъема, растрепанный Ло Бинхэ с горящими, словно звезды, глазами ураганом влетел к нему в комнату. — В чем дело?! — испугался Шэнь Цинцю, резко прикрываясь одеялом, и Ло Бинхэ из радостно-встревоженного тут же стал радостно-смирным. Юноша потупил взгляд, не смея взглянуть на обнаженное тело учителя, и без всякого официоза выпалил: — Сработало! — Сработало… — эхом отозвался Шэнь Цинцю, но в следующий миг искренне улыбнулся. Подобная спешка, сила в голосе и нескованность движений Ло Бинхэ могли говорить только об одном. — Сработало? Правда? Ты излечился от яда? — Да! — счастливо выдал Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю буквально чувствовал волны радости, исходящей от его ученика. — Учитель… Теперь я смогу вновь потренироваться с вами? — Разумеется, — тепло сказал Шэнь Цинцю и, притянув халат, накинул его на себя. — И выступить на Собрании Союза Бессмертных от имени пика Цинцзин? — И это тоже, — улыбка Шэнь Цинцю чуть померкла, но он быстро вернул благодушное выражение лица. — Наш пик с гордостью представит своего лучшего ученика, когда настанет время. А сейчас нам следует немедленно навестить шиди Му, чтобы обрадовать и его тоже, что скажешь? — Этот ученик поможет учителю собраться, — Ло Бинхэ с готовностью ринулся к постели Шэнь Цинцю, поддерживая его за локоть, пока тот с оханьем хватался за спину. «Странно, — подумал Шэнь Цинцю. — А это ещё откуда?..» — Учитель, с вами все в порядке? — Да, пустяки… Позже они вдвоем с Ло Бинхэ со всем уважением воздали Му Цинфану заслуженные благодарности. «Слава небесам, антидот Му Цинфана сработал, — с большим облегчением подумал Шэнь Цинцю, пока стоял на тренировочной площадке и наблюдал за спаррингом Ло Бинхэ и Мин Фаня. — Хорошо, что до ключевого события с Бездной есть ещё неделя. Просто спасибо, Му Цинфан, за то, что ты есть. А если бы Ло Бинхэ не вылечился? Наверное, мне пришлось бы самому придумать, как выкручиваться…» Голова Шэнь Цинцю вдруг начала раскалываться, и мужчина прикрыл глаза, переживая острый приступ головной боли. «Однако же, кажется, моя лепта заключалась только в том, чтобы поговорить с Шан Цинхуа и найти описание яда в библиотеке Юэ Цинъюаня, а потом передать информацию Му Цинфану. В этот раз Система была даже слишком мягка. Удивительно, что столь серьезный яд, грозящий смертью главному герою, вылечился без особых затрат ни с чьей стороны. Так я ведь ещё и хорошенькие баллы получил! Система, правда, почему-то зацензурила, за какие именно действия… Но раз уж всё в порядке, мне не нужно об этом больше переживать, верно?» Тем временем Му Цинфан настолько обрадовался новостям о выздоровлении Ло Бинхэ, что с удвоенным рвением принялся за исследования по излечению яда Шэнь Цинцю. Воодушевление лорда Цяньцао привело к тому, что спустя буквально пару дней сияющий Му Цинфан представил Шэнь Цинцю результат своих исследований — антидот против «Неизлечимого». — Мои возможности не безграничны, Шэнь-шисюн, однако, беря антидот Ло Бинхэ за основу, я попробовал сделать противоядие и для тебя. И пусть вероятность успеха не так велика, но… — …почему бы не попытаться? — закончил за него Шэнь Цинцю и вежливо улыбнулся. — Я обязательно испробую это, шиди Му. Большое тебе спасибо. Шэнь Цинцю знал, что «Неизлечимый» неспроста называется именно так. Что они с главами пиков только ни пробовали, чтоб от него избавиться, всё без толку. Ни на что особо не надеясь, Шэнь Цинцю выпил антидот Му Цинфана, и то скорее из-за обещания перед шиди, а не из-за веры в успех этой затеи, и вскоре забыл о нем. Каково же было его удивление, когда яд не дал о себе знать ни через пару дней, ни через неделю! Чистая энергия ци свободно циркулировала в его теле, не находя преград. Удостоверившись, что яд полностью испарился из его тела, Шэнь Цинцю сел на колени и поклонился испуганному Му Цинфану, ринувшемуся его поднимать. Счастью Шэнь Цинцю не было предела. Уж теперь-то он не будет чувствовать себя столь же беззащитным перед судьбой! Выкуси, жизнь!***
Три года спустя. Город Цзиньлань. По крышам города Цзиньлань стремительными росчерками неслись две тени: одна — темная, другая — светлая. «Да ну все это нахрен!!!» — думал Шэнь Цинцю, в изящной погоне уходя от мрачного, как сама Бесконечная Бездна, Ло Бинхэ. Даже выбросы энергии Сюя не останавливали демона — тот уворачивался от них с непринужденной лёгкостью и с каждой секундой подбирался все ближе, что повергало Шэнь Цинцю в хладный ужас. — Учитель, куда же вы? — крикнул Ло Бинхэ. «Уж подальше от тебя! Господи, помилуй мою душу! Что ж ты так вымахал, Бинхэ!» Несмотря на то, что вены Шэнь Цинцю были чисты от «Неизлечимого», его силы были ничем по сравнению с обретенным могуществом Ло Бинхэ. Невинный белый цветочек превратился в настоящую машину для убийств, достигнув немалых высот за три года, проведённых в Царстве демонов. Черт, всего три года? А чего бы он достиг за положенных пять?! Обнаружив, что выпады Сюя для Ло Бинхэ были сродни тыканию толстокожего слона зубочисткой, Шэнь Цинцю дал деру, умоляя Небеса, чтобы Лю Цингэ побыстрее вернулся с задания и спас его от смерти. С подобной стремительностью Ло Бинхэ погоня не могла длиться вечно: одним прыжком настигнув Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ впечатал его в стену ближайшего дома, разбивая щебень на осколки. Ло Бинхэ раздался зловещей улыбкой. Нутро его почти закипало от ярости, но голос был спокоен и даже учтив. Ло Бинхэ сказал: — Мне казалось, что после стольких лет разлуки учитель будет чуть более рад нашей встрече. Ло Бинхэ страдал. Душевная рана, в отличие от раны, нанесенной мечом Сюя в грудь, по-прежнему широко зияла, являя страшные глубины неувядающих мук. Он до сих пор не мог понять, почему учитель предал его и скинул в Бездну. Чем Ло Бинхэ это заслужил? Только тем, что наполовину принадлежал демоническому племени? Ло Бинхэ сжал пальцы, оставляя на шее Шэнь Цинцю белые бескровные следы, и мужчина затрепыхался, пытаясь отделаться от удушающего давления, но при этом не потерял благородного выражения лица; когда же Шэнь Цинцю чуть не потерял сознания от недостатка воздуха, Ло Бинхэ, наконец, отпустил шею, и заклинатель съехал по стене вниз. — Вам не стоит так спешить, мы ведь так долго не виделись, — покачал головой Ло Бинхэ. — И звать кого-то тоже не стоит. Этот ученик хочет побеседовать наедине. Шэнь Цинцю, покачиваясь, поднялся и гордо вскинул немного кружащуюся голову. — Мне казалось, Ло Бинхэ уже не ученик этому мастеру, — хрипло сказал он. Ло Бинхэ словно дали очередную пощечину. — Этот ученик никогда не переставал быть преданным адептом пика Цинцзин. — Да? Почему же ты не возвратился на пик? А что насчет Мэнмо? — …Этот Бинхэ не способен на предательство, — жестко бросил Ло Бинхэ, и его глаза сузились: — в отличие от вас. Шэнь Цинцю замолк и опустил ресницы. Помедлив, спокойно произнес: — Раз уж ты решился убить меня, то давай хотя бы скрестимся на мечах. — Зачем мне убивать вас? — искренне поразился Ло Бинхэ. — Я не собираюсь доходить до подобного. Я бы ни за что не обидел человека, с которым связан крепкими узами ученичества. Ло Бинхэ преднамеренно отвечал с тем, чтобы указать Шэнь Цинцю на его поступок, разделивший их тремя годами и даже границами миров. Он желал выудить из него… Хоть что-то. Объяснение. Признание в каком-то замысле или затаенной обиде. Почему учитель бросил его в лапы смерти? Зачем обрек на тысячу дней боли и страданий? — К чему скрытые нападки в твоей речи? — сердито отвечал Шэнь Цинцю. — Сделанного не воротишь. Что ты хочешь от меня? — Ответа только на один вопрос. — Какой? — Вы сожалеете? Шэнь Цинцю захлопнул рот и воззрился на Ло Бинхэ, как затравленный зверь на охоте. Шэнь Цинцю более всего боялся этого вопроса. Разумеется, он сожалел! Он никогда не хотел быть причиной страданий других, особенно протагониста, который способен вернуть ему все страдания сторицей, однако, как он мог об этом сказать? Ло Бинхэ подождал немного и, не услышав от Шэнь Цинцю ни одного слова, криво улыбнулся на одну сторону. — Ну да. Ну да, конечно. Незачем было спрашивать. Я мог бы и догадаться, что учитель… По-прежнему меня ненавидит. Шэнь Цинцю встряхнуло. Подождите. Он никогда о подобном не говорил! — Подожди, Бинхэ, н-но это же… — быстро начал он и тут же осекся. Ло Бинхэ навострился, а Шэнь Цинцю неистово заматерил самого себя за потерю самообладания. Свои пять копеек вставила и Система: [-10 очков за ООС.] «Что?! Система, но я же уже давно открыл режим ООСа! Как ты можешь штрафовать меня за это?» [Все равно, в данной ситуации это восклицание было нелогичным.] Шэнь Цинцю застонал про себя. Он просто растерялся, ясно? Это вырвалось само! Ло Бинхэ напряженно ждал. В какой-то момент в нем проснулось смутное ожидание, что учитель приоткроет вуаль истинных эмоций на своем лице, но как только Шэнь Цинцю вновь сжал губы, неприязненно глядя в пол, Ло Бинхэ безжалостно задавил свои чувства. За столько времени он успел убить в себе слишком много бессмысленных надежд, поэтому и эту раздавил без сомнений. Все-таки он прав. Шэнь Цинцю ненавидит его. — Значит, это правда, — жестоко усмехнулся он. — Вы такой лицемер, учитель. Говорили мне, что нет разницы между демонами и людьми, а сами и взгляда лишнего на меня обратить не желаете за то, кто я есть… Ло Бинхэ снова начал утрачивать контроль, распространяя вокруг вихри демонической ци, и Шэнь Цинцю инстинктивно призвал Сюя. Клинок прилетел откуда-то сверху, будучи забытым во время погони по крышам, и полетел прямо на Ло Бинхэ. Бинхэ мог бы и увернуться, но не стал, и Сюя мазнул по его лицу, оставляя длинный тонкий разрез на щеке, прежде чем наставить лезвие у шеи. Ло Бинхэ даже не шелохнулся, но вот Шэнь Цинцю чуть дух не испустил от страха. Одно дело просто обороняться, и совсем другое — поранить, обороняясь! Ло Бинхэ же все равно примет это за атаку, не поверив в случайность, верно? Несмотря на то, что порез не казался особо глубоким, кровь быстрой тонкой струйкой потекла по его лицу вниз, собираясь во впадинке под губами. Бинхэ лениво улыбнулся, капая кровью с лица, чем вызывал у Шэнь Цинцю миллион предупреждающих знаков в кипящем от напряжения мозгу. — Учитель вновь хочет использовать Сюя против этого ученика? — наклонил голову он. — Учитель может попробовать. Этот ученик не будет сопротивляться. У Шэнь Цинцю волосы на затылке дыбом встали. Эти горящие красные глаза и мнимая ласка в голосе не предвещали ничего хорошо. Ничего, мать его, хорошего. Разумеется, Шэнь Цинцю не смог нанести удар. Когда Ло Бинхэ подался вперед, Сюя упал, и демон пригвоздил клинок к земле, наступив на него. Шэнь Цинцю уперся руками в грудь Бинхэ, но тот сжал оба его запястья в своей руке и вновь прижал к стене. Подцепив подбородок Шэнь Цинцю, Бинхэ изучающе глянул в его широко распахнутые глаза и сказал: — Этот ученик многому научился в мире демонов, — палец Ло Бинхэ прошелся по нижней губе Шэнь Цинцю, и заклинатель дернулся, отворачиваясь, но Ло Бинхэ пребольно сжал челюсть ужесточившейся хваткой и заставил его повернуть лицо обратно. — Сейчас он покажет, чего там достиг. К глубокому ужасу Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ склонился совсем близко к его лицу, а в следующий миг… Прокусил свои губы до крови и впился в его уста. Шэнь Цинцю заметался, как рыба, выброшенная на землю, но Ло Бинхэ шел на таран, насильно оттягивая челюсть Шэнь Цинцю пальцами и вливая в него свою кровь, не давая отстраниться. Шэнь Цинцю попытался отбиваться ногами, но Ло Бинхэ вставил между них свое колено, блокируя все жалкие попытки сопротивляться. Отчаянно борясь по всем фронтам, Шэнь Цинцю все же проигрывал. Он зажмурился, пытаясь не дышать. «Только не демоническая кровь! Только не…» Ло Бинхэ добавил в этот недопоцелуй язык и яростно укусил Шэнь Цинцю за нижнюю губу. У Шэнь Цинцю выступили слезы боли на глазах. Он весь сжался, силясь не глотать, но скоро крови Бинхэ, смешанной с его собственной, стало слишком много — он не удержался и все же сделал глоток, задыхаясь и кашляя. Ярость Ло Бинхэ достигла апогея. Синьмо заклокотал. Ло Бинхэ упивался мучениями Шэнь Цинцю, не переставая давить и кусаться, как вдруг его сознание пробила белая вспышка. Разум на секунду поблек и подернулся дымкой, и в голове прозвучал далекий нежный смех: «Бинхэ совсем не умеет целоваться». Ло Бинхэ шокировано оторвался от Шэнь Цинцю. Тот зашелся в кашле и упал на колени. Бинхэ смотрел в пустоту, пытаясь поймать за хвост ускользающее ощущение тепла, которое он ощутил от звука этого голоса. Он медленно опустил голову, сверля взглядом Шэнь Цинцю. Это же голос учителя только что прозвучал у него в голове? Шэнь Цинцю, покачиваясь, с достоинством встал на ноги и отряхнул свою одежду, бросив на Ло Бинхэ жгучий взгляд. — Добился своего? — злобно бросил Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ до сих пор пребывал в ступоре, чем Шэнь Цинцю и воспользовался. Снова призвав бедный Сюя, который насилу вылез из-под ноги Ло Бинхэ, Цинцю вскочил на меч, гордо взмахнув полами одеяний, и через несколько секунд исчез за золочеными крышами зданий. «Вот ведь поганец! — заходился в злости Шэнь Цинцю, маясь от боли в укушенных губах, уже и забыв про прежний страх, уступивший место чистому негодованию. — Если уж и решился использовать на мне своих паразитов, то мог бы обойтись и без подобного унижения!» Ло Бинхэ не стал догонять учителя. Он лишь смотрел ему вслед, и сердце его сжималось, словно в тисках. Не могло же быть так, чтобы учитель посылал ему свои мысли прямо по воздуху? Нет, тон учителя в голове и наяву слишком разнился. Скорее всего, это было простым наваждением. Но каким реальным!.. Ло Бинхэ резко развернулся и пропал в темноте безлюдной улочки. Они ещё обязательно встретятся.***
Ло Бинхэ слишком часто находился на грани, едва не теряя здравый рассудок. Слишком сложно было оставаться спокойным после возвращения из Бездны в мир людей, где всё напоминало о счастливом детстве и юношестве. А ведь Синьмо был только рад подпитывать ярость своего хозяина. И чем чаще он был готов вот-вот выйти из себя, тем чаще в его голове возникали, скапливаясь, странные голоса, фразы, а иногда — целые эпизоды. Самые первые из них были слишком кратковременными, чтобы уловить и проанализировать их, но с течением времени осознать их суть становилось легче. Однако осознать — не значит принять. Или хотя бы понять. В первый раз видение пришло, когда Ло Бинхэ настиг учителя на крыше. Во второй раз — в Водяной тюрьме дворца Хуаньхуа. Шэнь Цинцю, скованный вервием бессмертных, безучастно смотрел вбок, не желая участвовать в диалоге, навязанном Ло Бинхэ. Тогда Ло Бинхэ в очередной раз почувствовал злость. Он хотел встряхнуть Шэнь Цинцю за плечи, но одежды учителя, порванные в лохмотья плетью маленькой госпожи Хуаньхуа, под его руками сами рассыпались и упали. От вида оголенной кожи учителя в голове Ло Бинхэ что-то перемкнуло, и пальцы, не успев даже дотронуться до тела учителя — только ткани! — сами собой ощутили гладкость его кожи, так и манившую нетронутой белизной. Ло Бинхэ испугался и тут же отступил, как и тогда, на крыше. Демоническая кровь внутри Шэнь Цинцю на мгновение взбунтовалась, вторя участившемуся биению сердца Ло Бинхэ, но даже одной секунды хватило для того, чтобы Шэнь Цинцю потерял сознание от перепада давления. Ло Бинхэ тут же метнулся вперед, ловя осевшее на пол тело, и уже по-настоящему коснулся кожи Шэнь Цинцю. С немалым удивлением Ло Бинхэ понял, что ощущения наяву ничем не отличаются от тех, что посетили его сознание минуту назад. «Нельзя оставлять учителя вот так», — решил Ло Бинхэ. Никому нельзя глазеть на обнаженную грудь учителя. Даже самому Бинхэ. Он с предельной аккуратностью снял разорванные одежды учителя, стараясь лишний раз даже взглядом не касаться его тела, и скинул их на пол, а потом снял свою накидку, чтобы укрыть ею Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ с неудовольствием отметил, что в будущем ему придется вплотную заняться вопросом использования оружия в пределах Хуаньхуа. Шэнь Цинцю ведь даже не был признан преступником — как та барышня могла просто взять и поднять руку на уважаемого заклинателя? Вдруг Шэнь Цинцю вздохнул, открыл глаза и тут же встретился взглядом с Ло Бинхэ. Через пару секунд Шэнь Цинцю осознал, что лежит на полу наполовину голым, а Ло Бинхэ, зависший рядом, приготовился раздеться — вон, даже накидку уже успел снять! Нетрудно догадаться, что за гнусность он задумал! «Да вот только я тебе не какая-нибудь послушная сестричка, что так легко подставится под главного героя!» Шэнь Цинцю пробила дрожь омерзения. — Не трогай меня, — резко выкрикнул Шэнь Цинцю, отползая назад. «Коснись меня», — шепнул совершенно противоположное голос Шэнь Цинцю у Ло Бинхэ в голове. Ло Бинхэ пронзила новая вспышка боли, и он схватился за голову. «Приласкай меня», — нежно сказал голос Шэнь Цинцю, и Ло Бинхэ замотал головой. Что это? Опять наваждение? Шэнь Цинцю все ещё тяжело глядел на него, когда подал голос: — Что, Ло Бинхэ, не можешь дотерпеть, чтобы поскорей да посильней унизить своего бывшего учителя? — Это не… Ло Бинхэ с трудом вернул сознанию ясность, готовясь что-то сказать, но новый выпад Шэнь Цинцю оборвал попытку Ло Бинхэ оправдаться: — Уходи! Просто уходи! Через месяц, когда свершится суд, репутация Шэнь Цинцю и так упадет ниже некуда, вот тогда-то и насмеешься, но до тех пор — ни шагу ближе! В Ло Бинхэ поднялся неконтролируемый жар. Что он сделал? Он всего лишь хотел помочь, и вот чем опять обернулись его бескорыстные порывы! Ло Бинхэ думал извиниться, но жестокие слова Шэнь Цинцю заставили его произнести совсем не то, что он хотел. — Да разве вы ещё в том положении, чтобы противиться? — нервно расхохотался он. — Будь моя воля, моя кровь в один миг разворотила бы ваше тело, превратив его в мясную кашу! — Не будь ещё большим демоном, чем ты уже есть, — отрезал Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ не вытерпел. Он с размаху вдарил по озеру Водяной тюрьмы, руша сразу две стены и сотрясая потолок. Его демоническая метка ярко горела, глаза метали молнии — но он не ответил на последние слова Шэнь Цинцю, молча уходя в каменный лабиринт. [Гнев персонажа «Ло Бинхэ» достиг 85%.] Шэнь Цинцю поежился. Ло Бинхэ все чаще и чаще доказывал то, что и правда становится тираном, каким Шан Цинхуа его и задумывал.***
Дальше — хуже. Видения Ло Бинхэ становились более проработанными и длинными, словно дьявольская сила, подбросившая их ему в разум, собиралась как следует расшатать его самообладание. Всякая иллюзия, возникающая в голове Ло Бинхэ в моменты кризисов, всегда касалась Шэнь Цинцю. Доброго, ласкового Шэнь Цинцю, который был так не похож на настоящего Шэнь Цинцю — холодного и безразличного. Ло Бинхэ постоянно терзался противоречиями, разрываясь между сладостью, подкинутой ему сознанием, и жестокой реальностью, встречавшей его каждый день. В навещавших его видениях двойник Шэнь Цинцю ласково обнимал его напряженные плечи, но реальный Шэнь Цинцю не желал слышать даже упоминания его имени. В его голове Шэнь Цинцю ласково целовал его, а в действительности Шэнь Цинцю убегал как можно дальше. Все это приносило Ло Бинхэ немыслимую боль. Вскоре он разуверился в том, что кто-то мог наслать эти видения. Бинхэ решил, что во всем виновато его собственное воображение. Если никто не был более могущественным, чем он, когда дело касалось иллюзий и снов, то никто не мог наслать на него эти иллюзии, кроме него самого. Даже Мэнмо склонился перед его силой. О каком тогда постороннем вмешательстве может идти речь? Ло Бинхэ пришел к выводу, что он сам давал себе ложные надежды, придумывая то, чего нет. Именно поэтому он стремился уйти от этих нереальных ощущений. Он желал изничтожить своё Царство Снов, чтобы видения к нему больше не приходили. Но так он лишь ранил самого себя. Каждый день он уходил в Царство снов и рубил, крошил, уничтожал свои старые кошмары, преследующие его еще с момента возвращения из Царства демонов, но тем самым еще больше погружался в пучину отчаяния. Синьмо радостно пульсировал во время таких приступов, готовясь пожрать разум своего хозяина, но каждый раз Ло Бинхэ просыпался от теплой энергии, окутывавшей его теми самыми иллюзиями — мягкими руками, добрым голосом, нежным запахом… Ло Бинхэ ходил по кругу. Он уходил от иллюзий, уничтожал свой разум в клочки, чтобы не видеть их, но они же его и спасали. Ло Бинхэ чувствовал, что медленно сходит с ума. Синьмо все труднее поддавался контролю. Ло Бинхэ почти не вынимал его из ножен, боясь, что не справится, боясь, что не выдержит… Однажды он и правда не выдержал. В Хуаюэ он чуть не потерял самого себя, но Шэнь Цинцю бросился ему на помощь. Тогда его спасло не фантомное тепло, а настоящее: то было тепло энергии учителя, который отдал её всю, чтобы уберечь Ло Бинхэ от Синьмо. Учитель умер у него на руках. Ло Бинхэ не мог себя за это простить. Вместе с Шэнь Цинцю умер и он сам. Или, точнее сказать — его душа.***
Ло Бинхэ мечтал о том, чтобы уйти вслед за учителем по-настоящему, но не мог, покуда теплилась надежда на его воскрешение. Поэтому Ло Бинхэ взял тело Шэнь Цинцю, перенес в безопасное место, запер его за семью замками в Павильоне волшебных цветов и остался рядом. Ради того, чтобы спасти Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ пришлось даже выкрасть лорда пика врачевателей — самого Му Цинфана. Му Цинфан стоял перед платформой с Шэнь Цинцю и даже не смел поднять глаз на мертвое тело своего глубоко уважаемого шисюна. — Итак, господин Му, — Ло Бинхэ обошел кругом и встал рядом с Му Цинфаном, глядя на платформу. — Прошло много месяцев. Удалось ли вам найти какое-то решение? — Как я уже говорил, — твердо сказал Му Цинфан, — решения проблемы вашей милости не существует. Глаза Ло Бинхэ вмиг стали похожи на две острые льдинки. Он устал собачиться с Му Цинфаном, пытаясь пробить его твердолобость. — Скажите мне, уважаемый господин Му, — медленно начал он, поворачиваясь к Му Цинфану. Заклинатель выстоял под пристальным взглядом холодных красных глаз и не сдвинулся с места. — Вы неспособны выполнять свою работу, потому что действительно не можете, или же потому, что не хотите? — Воскрешать мертвых — не моя работа, — спокойно отозвался тот. На виске Ло Бинхэ забилась крупная жилка. — Почему, господин Му? — почти ласково повторил Ло Бинхэ. — Вы отказываете мне из-за уважения к собственному достоинству? Или из-за того, кто просит исполнить эту просьбу? — Дело не во мне и не в вас, ваша милость. С одной стороны, я и правда не знаю, что делать, — прикрыл глаза Му Цинфан. — Как бы я ни старался, опыты с воскрешением ставятся не одну сотню лет, и ни один мой предшественник не достиг успеха. С другой же… Это ради самого Шэнь-шисюна. — Речь его стала более жёсткой. — Не извольте гневаться, ваша милость, но Шэнь Цинцю достаточно настрадался, сначала вырастив демона, потом умерев ради него, чтобы, воскреснув, вновь оказаться в его ненасытных руках… Не успел Му Цинфан закончить свою речь, как Ло Бинхэ сжал свою руку на его шее, грозя переломить её пополам. В этот раз Му Цинфан высказал Ло Бинхэ то, что думал, прямо ему в лицо. Его держали в пленниках больше года, и каждый месяц Му Цинфан отвечал Ло Бинхэ одинаково: «решения проблемы вашей милости не существует». Он всегда был образцовым примером голоса разума для людей, любивших рубить сгоряча, вроде Лю Цингэ или Ци Цинци, и тем не менее, и его терпению были пределы. Му Цинфан мысленно извинился пред Шэнь Цинцю за всё, что с ним произошло, продолжая давиться хрипами. Он искренне скорбел по душе шисюна, печалясь о том, что ей не дают упокоиться с миром. — Господин Му, — медленно начал Ло Бинхэ. — Много лет назад вы исцелили меня от смертельного демонического яда. Для вас даже «Неизлечимый» оказался по зубам. Однажды вы уже совершили чудо и оказали мне с учителем большую услугу. Именно поэтому вы все ещё живы. Отчего бы ещё немного не постараться, чтобы в следующий раз всё-таки принести добрые вести? Если бы Му Цинфан ответил отказом, он бы никогда больше не услышал биения своего сердца. Когда Му Цинфан кивнул, не в силах выдавить и слова из пережатых связок, Ло Бинхэ отпустил его. После Бинхэ даже не обратил внимания на то, как за Му Цинфаном пришли адепты в желтых одеяниях и забрали из Павильона в его комнату, служившую ему и лабораторией, и тюрьмой. Обуздав свой гнев, Ло Бинхэ подошел к платформе и опустился перед телом Шэнь Цинцю на колени. Он взял его руку, невесомо коснулся кисти губами, а после приложил к своему лбу. — Простите за мою несдержанность, учитель, — тихо сказал он, остывая. — Но когда дело касается вас, этот ученик не может оставаться спокойным. Когда Бинхэ пустил по пустым восстановленным каналам учителя светлую ци, его кожа приняла розовый оттенок, и трупные пятна быстро выцвели. Постепенно мышцы Шэнь Цинцю расслабились, после чего Ло Бинхэ смог переплести их пальцы. Ло Бинхэ продолжал питать тело Шэнь Цинцю духовной энергией, не давая телу разложиться. Он делал это на протяжении долгих двух тысяч дней. Целых две тысячи дней он буквально заставлял себя жить ради учителя. Он полностью закрыл свое сознание, не посещая более Царство снов. Это помогло избавиться от иллюзий на долгие годы. Но однажды Ло Бинхэ понял — он хочет их. Он хочет забыться, вновь увидеть живого учителя, даже если это будет игрой собственного воображения. Иначе… Он просто не выдержит. Когда Ло Бинхэ, наконец, открыл свое сознание, сон настиг его невероятно легко — без прежних болей и головокружения. Ло Бинхэ очутился в заснеженном лесу на берегу реки. Вокруг было тихо — только изредка меж стволов проскальзывали темные твари, которых Ло Бинхэ насилу вспомнил — кажется, это были пауки-скорпионы, один из которых ужалил его в бытность учеником. Кажется, с ядом этих тварей был связан короткий промежуток его жизни... Примерно в две недели, а то и меньше. С тех пор прошло целых восемь лет, и Бинхэ мало что о нем помнил; нынче то происшествие не представлялось чем-то особенным. Неудивительно, что Бинхэ удивился тому, что в своем первом спустя долгое время сне появился монстр, которого он видел только раз в жизни. Пройдя немного вперед, он наткнулся на юную копию самого себя. Маленький Ло Бинхэ, припорошенный снегом, приткнулся за уступом скалы и дрожал, сцепив красные от холода ручки на острых коленках. Взрослый Ло Бинхэ слегка нахмурился. Обычно все его сны основывались на реальных воспоминаниях, на том, что он когда-либо видел и чувствовал, поэтому представшая картина заставила его задуматься. Даже учитывая, что его детство нельзя было назвать счастливым, он не помнил, чтобы когда-нибудь был в таком положении. Он не знал, с чего вдруг видел маленького себя, замерзшего насмерть, в лесу наедине с пауками-скорпионами. Ло Бинхэ приблизился к маленькому себе, пристально разглядывая съежившуюся фигурку. Маленький Бинхэ не поднял головы. Как и стоило ожидать — взрослый Бинхэ оставался невидим для участников своих снов. Этот сон точно не навеян кем-то другим. Ло Бинхэ признал, что увиденное им было проработано очень качественно. Мэнмо был ни при чем, и Ло Бинхэ это знал. Но что это тогда? Вдруг издалека раздался окрик: — Бинхэ? Взрослый и маленький Бинхэ разом повернули голову в сторону звука. На другой стороне реки стоял встревоженный Шэнь Цинцю. Взрослый Бинхэ застыл, распахнув глаза. — Учитель… — тихо вырвалось у него. Он так давно не слышал этого голоса. — Учитель! — плача, громко позвал мальчик и побежал, спотыкаясь, навстречу. — Стой там! Ло Бинхэ насторожился, сжимая кулаки. Если он не создавал этот сон, если его не навеял кто-то посторонний, тогда оставался еще один вариант — один из участников действа был настоящим и создавал это полотно в данный момент. Иными словами, Ло Бинхэ посмел подумать, что этот учитель — настоящий. А если он настоящий… То сможет увидеть и владельца этого сна. Но Шэнь Цинцю совсем не обратил внимания на взрослого Ло Бинхэ. Пробежав мимо него, он схватил маленького Бинхэ и прижал к себе, покачиваясь. — Ах, Бинхэ-Бинхэ… Ты так долго не приходишь в себя, — сетовал Шэнь Цинцю, гладя малыша-Бинхэ по спине. — Твой учитель совсем распереживался. Взрослый Бинхэ сделал шаг вперед, протягивая руку. Шэнь Цинцю не заметил этого жеста, и он опустил ее. Если этот Шэнь Цинцю не мог его видеть, значит, он тоже — часть его нереального сна. Всё-таки он тоже не настоящий… — Простите, — зарыдал мальчик. Ло Бинхэ не хотелось разбираться, чем конкретно был этот сон. Чем бы происходящее ни было, Ло Бинхэ устал ждать. Он щелкнул пальцами, и через мгновение очутился в теле юного себя, в объятиях Шэнь Цинцю. Ощущение объятий учителя было таким нереальным и реальным одновременно, что Ло Бинхэ впился дрожащими руками в чужие одежды ещё крепче, чем прежде, боясь, что видение исчезнет. Шэнь Цинцю погладил его по голове. — Этот учитель теперь с тобой. Все будет хорошо, — прошептал заклинатель знакомо и тепло. Ло Бинхэ почувствовал, как его собственные слезы, а не слезы копии, потекли по замерзшим щекам.