Последний вопрос и последний десяток Шэнь Цинцю, где только один — настоящий. Чем ближе к концу, тем быстрее стучало сердце Ло Бинхэ.
«Ещё совсем немного, шицзунь. Потерпите ещё немного».
Ему самому уже давно осточертело искать.
Спустя всего одну палочку ладана — слава небесам! — Шэнь Цинцю осталось только два. Тяжелой поступью Ло Бинхэ прошел до одного из них. Тот вскинул на него взволнованный взгляд.
Ло Бинхэ был совершенно невозмутим внешне, но внутри него всё сжималось от терпкого нетерпения. Мановение мысли — и кровяные паразиты отступили. Шэнь Цинцю выглядел довольно уверенно.
— Этот мастер… спас Ло Бинхэ своей любовью.
Ло Бинхэ замер. Пальцы на его руках непроизвольно сжались слишком крепко.
— Конкретнее, — он даже не заметил, как в горле стало сухо и колко.
— Этот мастер… ему стыдно об этом говорить, но… он очень приятно провел время с Бинхэ на ложе.
Ло Бинхэ ненадолго прикрыл глаза. И пусть этот ответ был верным, Бинхэ почти сразу понял, что сидящий перед ним Шэнь Цинцю всё-таки
ненастоящий. Во-первых, учитель никогда бы не произнес нечто настолько интимное вслух, пока десятки пар глаз были вперены только в них двоих, а во-вторых… по голосу и виду этого Шэнь Цинцю нетрудно догадаться, что он имел в виду. Он ответил так, будто любит его той самой,
особенной любовью. Но Ло Бинхэ знал, что настоящий Шэнь Цинцю не испытывает к нему ничего подобного.
Бинхэ горько усмехнулся про себя.
Та интимная связь, что связала их недавно и помогла Ло Бинхэ избавиться от излишка темной энергии в теле, для шицзуня вряд ли была чем-то большим, чем великодушным жестом милосердия. Быть может, выражением его учительской любви или даже обычным человеческим состраданием, но… не более того. В конце концов, Шэнь Цинцю всегда был слишком добр — вот и в этот раз не побрезговал предложить своё тело. Бинхэ было до боли неприятно признавать это, но учитель отдался ему отнюдь не по любви — но потому, что
так было надо.
Вместе с этим пониманием где-то глубоко-глубоко внутри завертелась давнишняя липкая чернота, отдающая далеким эхом смеха Синьмо, но Бинхэ усилием воли затолкнул её поглубже и заставил себя сосредоточиться. Глаза его вновь скользнули по демону перед ним, а потом и по тем Шэнь Цинцю, которых он уже отсеял. С крайней степенью недовольства он обнаружил глумливые огоньки в их глазах, пропавшие, однако, сразу же после того, как демоны заметили, что на них смотрят.
Все они думали, что этот Шэнь Цинцю попал в точку! Выходит, все они также знали об особой связи, связывающей Владыку Севера и его учителя — недаром же решили перенять облик именно Шэнь Цинцю, веря, что так добраться до Владыки будет легче! И, к сожалению, они не прогадали…
Проблема заключалась в том, что Ло Бинхэ всем сердцем желал любить учителя открыто, заявляя об этом всем и каждому, однако именно эта искренняя открытость доставила больше всего проблем. То, как Ло Бинхэ заботился об «учителе», залечивая его смертельные раны у себя на коленях, наверняка только подтвердило знание перевертышей о его привязанности к Шэнь Цинцю. И хоть Бинхэ не мог не винить себя за то, что не отделил «настоящего» Шэнь Цинцю от «ненастоящего», но он ни в коей мере не винил себя за то, что вообще пошел учителю на помощь.
Он ведь… не мог иначе. И чувствами Бинхэ — его самой настоящей и практически единственной слабостью — удачно воспользовались его враги. А если эту слабость обнаружили одни, то скоро… обнаружат и другие. Их с учителем отношения неизбежно станут разменной монетой в политической игре — и виноват в этом один только Ло Бинхэ.
Отбросив горькое чувство вины, Ло Бинхэ заставил себя думать. Да, учитель не должен был оказаться вовлечен в разборки между королевствами. Но это уже произошло. С этим ничего не поделаешь. И если демоны знают, что Шэнь Цинцю — слабое место правителя Севера, то учитель находится в серьезной опасности, и с этим нужно что-то делать. Ло Бинхэ омрачился сильней. Корни этого знания могут вырастить смертоносный цветок, острыми лезвиями лепестков которого не прочь будут воспользоваться все те, кому северный лорд встал поперек горла. И нацелятся они в первую очередь даже не на него, а на того, кто более всех ему дорог.
Что самое страшное, учитель, возможно, не сможет себя защитить. Ло Бинхэ отнюдь не сомневался в мастерстве Шэнь Цинцю и прекрасно помнил, что тот мог одолевать чудищ в много чжанов ростом, не вынимая Сюя, но… что может один заклинатель на чужой для него территории, где светлой ци в воздухе так же мало, как огня на дотлевших углях? Особенно если он постоянно находится рядом со своим главным источником опасности в лице собственного ученика?
Ло Бинхэ не мог этого допустить. Он должен его защитить. Любой ценой.
Решившись на кое-какой план, он сделал шаг вперед, заглянул демону в глаза и, намеренно пустив дрожь в голос, позвал нерешительно:
— Шицзунь?
— Долго же ты искал меня, Бинхэ.
Демоны сбоку заухмылялись, переглядываясь, но Ло Бинхэ их радость была даже на руку. Ему нужно заставить демонов думать, что он попался в их сети, чтобы в итоге обернуть их наивность против их самих.
План таков: он притворится, что поверил в истинность этого демона-Цинцю, выведет его из зала, где тот сможет ощутить превосходство и потеряет бдительность, а после Бинхэ опоит его эссенцией правды и выяснит всё о планах вторженцев, заодно выяснив, насколько много о них с учителем известно врагу.
Бинхэ был бы и рад прибить чертова демона к стене кандалами, не теряя драгоценного времени, чтобы пытками вытянуть за язык всё, что сможет, но стоит демоническим наёмникам понять, что их раскрыли — и никакие пытки, сколь бы жестоки и продолжительны они ни были, не смогут помочь развязать вражеские языки. Скорее, демоны уморят себя голодом или направят свою демоническую силу в сердце, разрывая его в сотни маленьких лоскутков — и не видать тогда от них никакой информации.
Единственным из всей толпы одинаковых лиц, кто казался по-настоящему потерянным, был последний Шэнь Цинцю, до которого очередь так и не дошла.
Этот Шэнь Цинцю определенно был настоящим. Его мечущееся в беспокойстве сердце только подтверждало это. Шицзуню в этот момент было явно не по себе — он был растерян и, кажется, даже зол (и Ло Бинхэ чувствовал то же самое!), но… как бы Бинхэ ни желал обратного, пока никак нельзя показать, что его узнали, нельзя посмотреть прямо, чтобы успокоить и предупредить…
Пока нельзя.
Ло Бинхэ планировал довести свой план до конца как можно скорее. Он знал, что Шэнь Цинцю необходимо срочное лечение, но при этом понимал, что не воспользоваться ситуацией и не вытянуть из демона полезную информацию будет большим упущением. Пока он будет занят с демоном, о шицзуне сможет позаботиться Мобэй-цзюнь — хотя бы тем, что доведет его до безопасного места и обеспечит надежной защитой — а уж потом Ло Бинхэ займется лечением учителя со всей почтительностью, чтобы искупить вину за все волнения, что тот испытывает в этот самый момент.
Сама мысль о том, что от его скорости и удачливости в полной мере зависели как здоровье учителя, так и его будущее благополучие, заставили Бинхэ ощутить невероятный прилив решимости.
«Я непременно закончу как можно скорее, шицзунь. Прошу, простите меня».
Ради учителя им обоим придется ещё немного подождать… Или, по крайней мере, такова была первоначальная идея, последовать которой не удалось из-за одного непредвиденного обстоятельства. Демон не собирался дожидаться, когда Бинхэ начнет претворять свой план в жизнь, и сделал первый ход сам: он совершенно безрассудно и отчаянно вцепился Бинхэ в губы, чем заставил его растеряться, одновременно устремив клинок к его удачно подставленному под удар горлу!
Но, разумеется, сама попытка расправиться подобным способом с могущественным Владыкой Севера была чрезвычайно глупой с самого начала.
Демон пронзительно завизжал, смешивая голос Шэнь Цинцю и свой собственный, визгливый и животный — это Бинхэ вывернул занесенную с оружием руку, впечатывая демона лицом в пол. Клинок тут же выскользнул из ослабевших пальцев, громко лязгнув о поверхность пола, и звук этот показался всем присутствующим ознаменованием начала чего-то страшного.
Пугающе тихий голос Ло Бинхэ, обращеный к демону-перевертышу, был противоположен жуткому лязгу смертоносного оружия, но тем не менее, отчего-то звучал ещё страшней.
— Я думал, ты будешь умнее.
Глупо кидаться на зверя в его же берлоге. Ещё более глупо атаковать демонического лорда в магическом зале с массой сдерживающих печатей, когда кровяные паразиты могли разорвать нутро безрассудного нападающего в любой момент.
Ло Бинхэ перестал скрывать свою силу, и клубы темной ци завихрились вокруг его ног. Губы, разошедшиеся в неконтролируемом оскале, от столкновения с губами ненастоящего учителя ощущались отвратительно грязными. Ему хотелось раздавить этого демона. Уничтожить, наказать за то, что тот посмел манипулировать чужими чувствами, за то, что посмел принять облик Шэнь Цинцю, за…
Ло Бинхэ встряхнул головой. Он не заметил, как голос Синьмо стал сливаться с его собственным голосом, но порыв зверского желания причинить боль уже нельзя было остановить. Да и не хотелось. Демон завизжал пуще прежнего, когда кровяные паразиты Ло Бинхэ устроили в его венах смертоносный танец. Чтобы не смотреть, как этот демон, что по-прежнему имел лицо Шэнь Цинцю, бьется в выворачивающих конечности конвульсиях, Ло Бинхэ с презрением отошел в сторону.
Мобэй-цзюнь уже находился подле, чтобы заняться обессилевшим и теперь уже не опасным демоном. Он с отвращением оглядел дергающееся в муках существо, подцепил его за шкирку и ступил в печать — ту самую, что сжигала предыдущие копии Шэнь Цинцю в огне. Другие Цинцю, ведомые демонической кровью, уже были там, бледные и потерянные. Теперь им было не до ухмылок. Они в шоке поглядели на то, как Мобэй-цзюнь невозмутимо встал рядом, переглянулись непонимающе… А потом ледяной король щелкнул пальцами, и вся их странная компания исчезла в реве взметнувшегося в потолок магического пламени.
В зале стало гораздо малолюднее. Демоны-генералы зашевелились и, неслышно переговариваясь, покинули зал. С открытием массивных дверей руны на стенах и потолке погасли, печати потускнели, и тяжелая давящая аура множества сдерживающих заклинаний разом упала. В пустом, холодном зале остались только двое.
Шэнь Юань сидел ни жив ни мертв. Он все ещё не мог отойти от представшего его ушам и глазам ужаса, из-за чего даже не заметил, что зал опустел. Грудь Шэнь Юаня насилу поднялась от сдавленного вдоха, стоило Ло Бинхэ обернуться и обратить на него свой раскалённый болезненный взгляд. Сердце, наоборот, упало куда-то вниз.
Когда кровяные паразиты ослабили давление на вены, Юаню показалось, что он заваливается набок. На самом деле, так и было. Тело, потерявшее всякую силу из-за яда демонов-перевертышей, превратилось в подобие тряпичной куклы без каркаса. Юань закрыл глаза, предвидя глухой удар о землю, но руки Ло Бинхэ успели поймать его прежде, чем это случилось.
Шэнь Юань оказался заключен в крепкие объятия.
— Учитель, теперь вы в безопасности, — забормотал Ло Бинхэ, прижимаясь щекой к его волосам. — Простите, что заставил ждать.
«Ждать? Какая глупость…»
— О-о-о, а почему ты так уверен, что я тоже — не подделка? — поджал губы Юань, безрезультатно пытаясь вырваться из чужих рук. Страх и ужас, державшие его за глотку ещё какое-то время назад, уступили место другому чувству — не менее темному и злому. Похожее на черные, длинные шипы дикой розы, оно пребольно впивалось в грудь и почти физически мешало дышать. Юань впервые ощутил себя обманутым, оставленным, раздавленным, и это ему совсем… совсем, совсем не нравилось. — Теперь и меня поцелуешь, а? Моя очередь полежать у Владыки на коленях? Как проверишь, что я...
Возмущение Юаня оказалось прервано касанием сухих губ к своим. Лицо Юаня исказилось в смятении, что совсем скоро сменилось чистой, искренней злостью. Заклинатель раздраженно сжал зубы и пустил последние силы на один крепкий толчок Бинхэ в грудь. Ло Бинхэ словно только этого и ждал: он молчаливо принял этот толчок и печально улыбнулся.
— Будь вы ненастоящим, вы бы кинулись мне на шею, как тот Шэнь Цинцю, ответили на мои объятия, и… отозвались бы на поцелуй. Однако вы не сделали ничего из этого. Вы — это и вправду вы, шицзунь.
Шэнь Юань замер. Отчего-то слова Бинхэ показались ему очень жестокими. Он мгновенно вспыхнул от непонятной обиды, почувствовав себя ещё более уязвленным, чем уже был.
— Ты… То есть, если я вдруг решу поцеловать тебя, ты подумаешь, что со мной что-то не так? — голос Шэнь Юаня стал безжизненно холодным.
Прежде, поступи Юань подобным образом, он и сам бы подумал, что с ним что-то не так. Теперь, когда всё изменилось, когда всё в душе Юаня желало тянуться к Бинхэ, эти слова, подобные острейшим лезвиям, задели его за живое. Словно робкую руку, обращенную к солнцу, жестоко отбили прочь.
Улыбка Ло Бинхэ сделалась натянутой.
— Я не понимаю вас, учитель. Что вы имеете в виду?
Дрожащие руки Шэнь Юаня дернулись и упали на спину Ло Бинхэ, притягивая к себе для объятий. В глазах защипало.
«Какой же ты идиот, Ло Бинхэ».
«Ты и правда принял того Шэнь Цинцю за настоящего?»
«Почему ты дал себя поцеловать?»
«Почему ты не был достаточно осторожным?»
«Ты плохо выглядишь. Что с тобой приключилось, пока меня не было рядом?»
«Ты хоть знаешь, как я волновался?»
Мысли вертело ураганом, разум заплыл, в груди ныло, а губы совсем не хотели слушаться, чтобы сказать хоть что-нибудь дельное — но Шэнь Юань кое-как поймал новый глоток воздуха, проталкивая ком в горле, чтобы глухо выдавить одно-единственное слово:
— Неважно.
Юань с огромным усилием зацепился пальцами за испачканные, изорванные одежды протагониста, сглотнул снова, не справляясь с эмоциями, и забормотал:
— Всё теперь неважно. Главное, что в итоге всё обошлось.
Спина Ло Бинхэ задеревенела. Бинхэ медленно отстранился, заглядывая учителю в глаза, и побледнел. Когда он осторожно коснулся чужой скулы, черты его лица неуловимо исказились.
— Шицзунь, вы… плачете?
Юань тоже замер, осознав, наконец, почему вдруг вид Бинхэ стал таким расплывчатым, и спешно задрал голову кверху, сглатывая горечь. Не помогло. Теперь и на левой щеке появилась холодная мокрая дорожка. Юань оскалился в беспомощности:
— Что, если так? — прежняя обида и гнев объединились с печалью, превращая мешанину эмоций во взрывоопасную смесь. Голосу тут же вернулась сила, а пальцы вцепились в одежды, сминая ткань в складки. — Ответь мне, как можно было быть таким безрассудным сегодня? Разве ты не знал, что с этими демонами нужно всегда быть начеку?
— Простите, я… — растерялся Ло Бинхэ. Подобная несдержанность всегда спокойного Шэнь Цинцю ударила Бинхэ кровью в голову, сделав его взволнованным и даже капельку испуганным. — Если вы о том, что теперь о нас с вами знают, я… я не хотел, чтобы так вышло, простите! Но когда я увидел вас там, на полу, в крови, я не смог не взять тело шицзуня на колени…
— Я не об этом, — оборвал его Шэнь Юань. — Ты ранен! У тебя опять дисбаланс в ядре! И тебе чуть глотку не порезали! — слабый кулак раз за разом опускался на грудь Бинхэ, помогая выплеснуть болезненное негодование. — Почему ты не смог ранить тех, кто ранил тебя, пусть у них и было моё лицо? Тебе нужно перестать быть таким мягким! Ты бы избежал стольких ранений!..
Ло Бинхэ безропотно принимал удары, придерживая шицзуня за плечи, чтобы тот не сполз вниз — ведь его сил определенно хватало только на эти слабые толчки — и улыбался тихо.
— Спасибо, что беспокоились обо мне. И простите.
Шэнь Юань снова занес кулак, но нежность в чужом голосе враз обезоружила его. Очищающий, лижущий изнутри гнев тут же сошел на нет, оставляя после себя выжженную пустошь. Юань позволил себе облокотиться о своего ученика, пряча лицо в складках его одежды, носом близко к теплому горлу. Почему-то в глазах вновь защипало.
— Не смей больше так меня пугать, — пробормотал он, пытаясь смазать вновь выступившие слезы о темное ханьфу. Ничего, кроме как уснуть, прижимаясь к широкой груди, более не хотелось. — Слышишь?
Ло Бинхэ сомкнул руки на его спине и прижал к себе.
— Да, шицзунь. Прошу меня простить.
Шэнь Юань прерывисто вдохнул, с трудом переводя дух. Сердце всё ещё неистово билось о ребра, голова раскалывалась от боли, но теперь, в окружении тепла Ло Бинхэ, Юаню было… хорошо. Пожалуй, даже очень. Он прикрыл глаза, прислушиваясь к чужому дыханию, и постепенно успокаивался.
Да. Это молчание и покой — то, что нужно после ненормального дня…
Но момент оказался разрушен препротивным пищанием Системы. Её красные уведомления замаячили восклицательными знаками даже под прикрытыми веками, а механический голос ударил в набат прямо изнутри черепной коробки.
[Внимание! Внимание! Времени до отключения осталось: 1 минута!]
[59…]
[58…]
Цинцю переполошился, оторвался от груди Бинхэ и, борясь с першением в горле, спешно произнес:
— Яд.
Лицо Ло Бинхэ тут же приняло серьезный вид, и Цинцю тут же ощутил знакомое шевеление в венах.
— Приступаю к лечению, учитель. Поспешим на нижние этажи. Там безопаснее.
Подхватив учителя на руки, Бинхэ устремился прочь из зала. Шэнь Цинцю не был против того, чтобы его понесли — напротив, он обеими руками за подобную заботу! — ведь его ноги не то, что до лестницы довести — поднять вес тела и то не смогли бы.
Ощущение защищенности, шедшее от уверенных рук Ло Бинхэ, заставило Шэнь Цинцю расслабиться. Даже тупая приглушенная боль во всех немеющих конечностях не могла помешать чувству смешанной радости, тронувшей его усталую душу. Приключения на сегодня кончились, правда? Титры, занавес, и… Ах, как хочется спать. Он уткнулся лбом под подбородок Бинхэ и блаженно прикрыл глаза. Ему хотелось провалиться в темноту и не просыпаться ближайшие несколько дней. Он так, так устал…
…Однако очередная сирена от Системы слишком быстро опрокинула небеса не землю.
[Предупреждение! Отключение неминуемо! Тело хоста теряет чрезмерное количество энергии! Оставшееся время: 30 секунд!]
[29…]
[28…]
Шэнь Цинцю резко распахнул глаза.
«Эй-эй-эй, попридержи коней! Разве Бинхэ уже меня не лечит?! В чем дело?!»
[Отключение провоцирует не сам яд, а недостаток ци в теле пользователя! Пожалуйста, заметьте, что демоническая кровь лечит медленнее, чем происходит поглощение ци ядом! Немедленно восполните энергию!]
Шэнь Цинцю мысленно выругался. Ци для тела заклинателя так же необходима, как и кровь. Если её станет слишком мало, той самой «комы» на долгие дни никак не избежать. Возможно, причиной сонливости, растекшейся по всем венам Шэнь Цинцю, были вовсе не теплые руки Ло Бинхэ, а катастрофическая нехватка живительной энергии в теле?!
[20…]
[19…]
— Б-бинхэ? — нервно начал Юань, не переставая глядеть на счетчик в верхнем углу поля зрения. — Тебе известно, что от яда демонов-перевертышей теряется ци?
— Вы теряете ци? — обеспокоенно вопросил Бинхэ, сворачивая в очередной коридор ледяного дворца и ускоряя шаг, почти перейдя на бег. Шэнь Цинцю почувствовал, как через ладони его ученика в тело заструилась энергия, но, судя по ощущениям, надолго она внутри не задерживалась. Что-то внутри словно засасывало её без остатка, не оставляя в запасе ни одной лишней капельки! Ци продолжала убывать! — Прошу прощения, учитель! Когда мы доберемся до безопасного места, я приступлю к лечению в полную силу!
[Внимание! Внимание! Поступающей энергии недостаточно! Критический уровень! Критический уровень!]
[10…]
[9…]
— Боюсь, у нас нет выбора, — непослушными губами проговорил Цинцю. Перед глазами, помимо красных окон Системы, начали появляться черные пятна. Конечности стали совсем ватными.
— Шицзунь? — крайне обеспокоенно раздалось сверху.
Собрав последние силы, Цинцю схватил Бинхэ за грудки и подался вперед:
— Поделись со мной ци через поцелуй, быстрее!
[5…]
[4…]
А потом, не дожидаясь первого движения со стороны своего ученика, Шэнь Цинцю сам впился в его губы. Удар от резкого, неуклюжего поцелуя заставил зубы заныть, а глаза увидеть несуществующие звезды, но он заставил себя продолжить, одновременно выпивая стремительный поток светлой живительной энергии.
От неожиданности Ло Бинхэ повело, и он врезался в ледяную стену — к счастью, только спиной, чем смягчил удар для своего учителя. Цинцю мысленно извинился, на себе ощутив, как крепко тот приложился, и попытался целовать нежнее. Пальцы Бинхэ судорожно сжали бедра и руки Шэнь Цинцю.
[3…]
[2…]
[Подождите, выполняется перерасчет… Успешно! Уровень энергии: 1%… 2%… Продолжайте пополнять ци, пока её значение не достигнет минимума в 10%!]
С каждой секундой теплого поцелуя Шэнь Цинцю чувствовал, как меридианы наполняет сила. Когда черные пятна перед глазами исчезли, а пальцы, отойдя от онемения, смогли отцепиться от черно-красного ворота, Шэнь Цинцю устало вздохнул Ло Бинхэ в губы и положил свою слабую руку ему на голову, мягко приласкав взъерошенные волосы.
— Хорошо, ты молодец, — тихое поощрение растворилось в новом обходительном касании губ. Ло Бинхэ осторожно ответил… А потом в голове Цинцю всплыл образ Бинхэ и демона, что утащил их двоих в опасный поцелуй, чтобы ударить исподтишка.
Шэнь Цинцю рыкнул раздраженно и углубил поцелуй, заставив Ло Бинхэ задрожать. Поцелуй сразу же стал совсем другим — ненасытным и злым. Шэнь Цинцю до сих пор трясло, когда он вспоминал, как тот демон поцеловал Ло Бинхэ. Наверное, это было странно, эгоистично, глупо, но он очень… очень, до зубовного скрежета и сжатых кулаков, не хотел делить Ло Бинхэ с кем-либо.
У Ло Бинхэ подкосились ноги. Он сдавленно замычал и сполз по стене вниз, сжимая учителя в своих руках так крепко, как будто боялся, что тот вот-вот испарится. Или потеряет сознание. Хотя, казалось, последнее грозит ему самому — Шэнь Цинцю, очутившись на его ногах, жался к нему всем телом, и целовал его так, как никогда прежде.
«Плотное соприкосновение двух тел определенно поможет ци течь быстрее и легче, — говорил себе Цинцю, смело зарываясь пальцами в чужие волосы. Бинхэ под ним жалобно всхлипнул. — Поэтому… нет ничего в том, чтобы быть так близко, верно?»
А ведь Цинцю так увлекся, что даже перестал считать проценты. Ему подумалось вдруг, что оказаться в подобной позе было… удивительно приятно. Словно бы у него была власть над всем, что сейчас происходило. Во многом это действительно было так. Бинхэ полностью сдался, потерявшись в жадной ласке, и только слабо стонал, когда их языки сталкивались. Цинцю чувствовал себя опьяненным — так сладка была сила, которую он в себе ощущал.
Через какое-то время губы Бинхэ вдруг сделались очень горячими. Когда Бинхэ застонал как-то иначе, Шэнь Цинцю оторвался, обеспокоенно оглядывая чужое лицо. Взгляд Ло Бинхэ потемнел и затуманился, щеки ярко разгорелись, а дыхание стало рваным и тяжелым… Цинцю испугался. О нет, неужели он взял слишком много светлой энергии?
— Прости, прости, что забираю ци, когда у тебя самого её так мало, — теряясь от тревоги, забормотал Цинцю, обхватил лицо Бинхэ ладонями и торопливо накрыл губами демоническую метку, проверяя температуру. Какая высокая! — Тебе настолько плохо? Мне остановиться?
Ло Бинхэ поднял на Шэнь Цинцю свои алые глаза и усмехнулся, пытаясь отдышаться:
— Возьмите хоть всю ци. Ради шицзуня… мне… даже жизни не жалко.
— Даже не думай о подобном, — посерьезнел Цинцю, щелкнув в то место, где только что касался губами. — Ты думал о том же, когда пытался вылечить Шэнь Цинцю, которого принял за меня? Поэтому в тебе так мало светлой ци?
Это ж сколько сил он на него потратил! Учитывая, что у протагониста светлой ци больше, чем у любого другого человека в этом мире, тот перевертыш, должно быть, уже почти слег в гроб, когда Бинхэ его нашел!
— Вы правы, — признал Ло Бинхэ смиренно. — Тогда я думал, что даже если после лечения учителя мне вновь будет грозить искажение, я… я не могу позволить учителю погибнуть. И потому отдал всю ци, что мог. Правда, теперь из-за моей ошибки я не могу вылечить вас так быстро, как мог бы… Простите, учитель. Мне очень жаль. Этот ученик… бесполезен…
И даже несмотря на то, что он сам ранен и находится на грани из-за очередного дисбаланса в ядре, этот чистейшей души человек всё равно пытается извиняться! Сколько же в нём этой отчаянной жертвенности? Какие ещё лишения Ло Бинхэ готов вытерпеть ради него?
Грудь Шэнь Цинцю наполнила глубокая печаль, стоило ему осознать, что Ло Бинхэ на самом деле не пожалеет жизни, чтобы его спасти. Печаль, а ещё… подспудный страх.
— Ты должен научиться думать о себе, — произнес Шэнь Цинцю хмуро. Пальцы чрезвычайно нежно огладили подернутую нездоровым румянцем кожу лица Ло Бинхэ. Голос Шэнь Цинцю сделался тихим. — Я не хочу, чтобы твоя щедрость… или твоя привязанность ко мне причиняла тебе боль.
Ло Бинхэ доверчиво потерся щекой о руку Шэнь Цинцю.
— Все в порядке. Этот ученик не боится боли. Всё, чего я хочу — это благополучия для вас.
Шэнь Цинцю вспыхнул от смешанных чувств, но не успел он и слова вымолвить, как Система снова прервала их диалог.
[Внимание! Процесс восполнения прерван! Статус энергии: 8%… 7%… Продолжайте пополнять ци! Продолжайте пополнять ци!]
Тяжко вздохнув, Шэнь Цинцю сказал:
— Мы ещё поговорим об этом. А пока… — он запнулся, почувствовав смущение, — …извини, но, кажется, мне нужно… ещё немного.
Ло Бинхэ улыбнулся и подставил губы.
— Прошу вас.
И они поцеловались вновь. На этот раз — медленно и аккуратно.
В это заботливое касание губ Шэнь Цинцю вложил все свое нерастраченное чувство, которое все еще не мог… не смел передать словами. Он боялся за Ло Бинхэ, но при этом не знал, что с этим делать, и потому мог только нежно ласкать чужие щеки пальцами, словно стараясь утешить грусть, что скрывалась за последней улыбкой своего ученика, а потом…
А потом тишину разрезал перепуганный визг.
Цинцю резко обернулся, машинально прижав голову Бинхэ к своей к груди в защитном жесте, и уставился на Цинхуа, замершего в глупой позе прямо напротив них.
— Ха-ха-ха, — Цинхуа нервно засмеялся и судорожно вжался спиной в стену, словно всеми силами пытался с ней слиться. — Не думал я, что сегодня наткнусь на что-то ещё более странное, чем кучи одинаковых трупов в коридорах, ха-ха…
Шэнь Цинцю зарделся в панике, пронзенный мыслью о том, как, должно быть, непотребно выглядит в этот момент, расположившись у Бинхэ на коленях и закусывая красные влажные губы, но ничего не мог с этим поделать. Его тело все ещё было слишком слабо, ему нужна ци! Он встать не сможет, даже если от этого будет зависеть его жизнь!
— В-вы продолжайте, продолжайте… — хрюкнул Цинхуа то ли от смеха, то ли от испуга, а потом сделал то, что умел лучше всего — исчез из поля зрения за считанные мгновения.
Цинцю несколько расслабился, но потом, увидев, что голова Бинхэ до сих пор прижата к его груди, испуганно одернул руки. Страх последних часов за сохранность его ученика был настолько силен, что заставил Шэнь Цинцю бессознательно закрыть Бинхэ от потенциальной опасности — а он этого даже и не заметил!
— Ох, я… извини.
Ло Бинхэ уставился на Шэнь Цинцю пораженными круглыми глазами, чем вызвал у Цинцю неконтролируемый приступ умиления. Весь вид взъерошенного, зацелованного Ло Бинхэ был такой глупый и милый, что удержаться от улыбки было просто невозможно. Цинцю тут же вспомнил схожее выражение на лице его ученика, когда тому было предложено перебраться в соседнюю к дому пристройку. Тогда юный Ло Бинхэ пустил фонтан слез, не сдержав радости…
Подождите. Этот Ло Бинхэ тоже плачет?! Умиление Цинцю вмиг сменилось недоумением:
— Что с тобой?
Ло Бинхэ всхлипнул и сгреб Шэнь Цинцю в охапку, утыкаясь мокрым носом ему в плечо.
— Этот ученик не может быть более счастлив — учитель защищает меня даже тогда, когда сам еле может двигаться…
— А как же иначе? — немного сварливо отозвался Цинцю, прикрывая глаза и успокаивающе похлопывая содрогающуюся в дрожи спину. — Ну, довольно. Состояние этого мастера уже… относительно стабильно. Продолжим наш путь.
— Хорошо.
Конечно, идти мог только Бинхэ. Подхватив учителя на руки, он пошел прежней дорогой. Вид его все ещё оставлял желать лучшего: алый цвет глаз не исчез, метка до сих пор горела, но сейчас Бинхэ выглядел более… радостным. Обычно, когда пылающие глаза протагониста шли в паре с милой улыбкой, можно было начинать прощаться с жизнью. Однако сейчас, когда вместе со всем этим Цинцю отчетливо видел слезинки детской радости на длинных ресницах, он не чувствовал ничего, кроме ответной радости. На губах Шэнь Цинцю осела умиротворенная улыбка, которая не пропала даже тогда, когда он провалился в глубокий сон прямо на руках своего ученика.
***
Ло Бинхэ заметил, что учитель уснул, только когда добрался до своих покоев. В покои учителя заходить не хотелось — там до сих пор почти всё напоминало о последствиях первой схватки Бинхэ с группой демонов-перевертышей. Ло Бинхэ аккуратно опустил учителя на постель и взял его за запястье, концентрируясь на движении демонической крови. До поры до времени одной крови учителю будет достаточно для борьбы с опасным ядом, но ему определенно не помешают другие лекарства. Как и ци. Много-много ци, которой у Бинхэ не было.
Здоровье и безопасность учителя были в приоритете для Ло Бинхэ, поэтому он всё время находился рядом, переливая в ослабевшее заклинательское тело остатки своей энергии, а если и уходил, то только для того, чтобы настроить защитные амулеты или принести дополнительные подушки с софы неподалеку.
Не требующие отложения дела скоро вынудили его покинуть учителя — хотя и не смогли заставить Ло Бинхэ выйти из комнаты, куда, как он втайне боялся, может проникнуть враг. Им было принято решение разбираться с делами лорда прямо здесь же. Ло Бинхэ просто поставил ширму по центру спальни, загородив кровать, и превратил остальную часть комнаты в импровизированную приемную, откуда раздавал приказания своим подчиненным, которых вызывал по особому каналу мысленной связи.
Первым для доклада пришел Мобэй-цзюнь.
— Демоны с запада успешно заточены в ледяной тюрьме, господин, — северный король опустил голову в почтительном наклоне, — и ждут своей участи. Если мой господин пожелает, этот король может приступить к допросу немедленно.
Ло Бинхэ жестом приказал Мобэй-цзюню сесть у низкого столика, на котором стояла глубокая чаша с водой. Ледяной король сел, заглянул в воду, и Ло Бинхэ, уже сидевший за столиком, взмахнул над чашей рукой. Вода пошла рябью, а после засияла изнутри, являя взору цветное изображение. На нем отразились глубины ледяной тюрьмы, представляющей собой невероятно глубокий ров не менее десяти чжанов, состоящий сплошь из черного льда без единого выступа.
Демоны-перевертыши теперь выглядели иначе. Они походили на человекоподобных существ без четких форм. Кожа их была будто мутная водная гладь, через которую, если постараться, можно насквозь увидеть стены пещеры. Она рябила и переливалась гуляющей в теле энергией, которая больше походила на воду или воздух, чем на что-то, напоминающее органы или кровь.
Демоны сидели на самом дне, окруженные подавляющим силы светящимся туманом, и слабо шевелились. При приближении выяснилось, что они молчаливо общались друг с другом, перекидываясь чередой диковинных жестов, для которых их «жидкому» телу приходилось изменять формы.
— Сколько их? — вопросил Ло Бинхэ.
— Восемьдесят семь. Было больше.
— Включая тех, что были на допросе?
— Верно.
Та печать, в которой «сжигались» попавшиеся на обмане демоны-перевертыши и чьё значение не было известно никому, кроме как Ло Бинхэ и Мобэй-цзюню, являлась печатью телепортации — единственной на весь дворец и близлежащие к нему территории. Ло Бинхэ специально использовал показательный трюк с огнем, чтобы запугать демонов и заставить их волноваться во время допроса, но трюк оставался лишь трюком. Все те, кто исчез в огне, сейчас были вполне себе живы и томились в темнице под толщами магического камня глубоко под ледяным дворцом.
— Однако же, я не понимаю. Почему нельзя было уничтожать этих плешивых шавок с самого начала? — неприязненно фыркнул Мобэй-цзюнь. — В конце концов, именно они напали на нас первыми.
— Нельзя убить ни одного демона Западного королевства, — покачал головой Ло Бинхэ. — Если бы я действительно сжигал их, а не перемещал в темницы с помощью печати, то скандала и, возможно, даже войны между королевствами было бы не избежать.
— Но не наказать их тоже нельзя, — нахмурился Мобэй-цзюнь. — Воздаяние смертью за те зверства, что они учинили, будет наименьшей карой для таких, как они.
Ло Бинхэ задумался. «Кара», справедливая месть… Это напомнило ему кое о чем.
— От одного из демонов я услышал, что меня тоже желают за что-то покарать, — взгляд Ло Бинхэ стал задумчивым. — Я перешел дорогу многим, однако, сдается мне, у этих перевертышей… или у их хозяина были особые причины, раз они посмели вторгнуться во дворец. Их нам и нужно выяснить. Устроим второй этап допроса. В этот раз нам нужно будет вытянуть из них всё, что сможем.
— Есть ли какие-то ограничения?
— Никаких.
На лице Мобэй Цзюня на мгновение промелькнуло хищное, торжествующее выражение. От Ло Бинхэ это, конечно, не укрылось, поэтому он поспешил предупредить:
— Однако допросом должен заняться тот, кто разбирается в сути этих демонов. Этих верных псов непросто расколоть, — и, честно говоря, если поручить это дело Мобэю, тот, скорее, убьет пленников раньше, чем они в чем-либо сознаются. — Ни я, ни ты не знаем, как добыть из них нужную информацию. Но среди нас есть кое-кто, кому это задание будет по плечу.
— Ша Хуалин, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Мобэй-цзюнь, и получил кивок согласия. Ша Хуалин, которой было предначертано управлять Западными землями после своего отца, знала о своих подчиненных всё и даже больше. Кому, как не ей, вести допрос?
По поручению Ло Бинхэ Ша Хуалин отбыла в обитель Владыки Севера ещё с неделю назад и уже должна была вернуться. Ло Бинхэ посмурнел, подумав, что столь долгая задержка Ша Хуалин могла быть объяснена только тем, что дела в его обители после нападения Тяньлан-цзюня обстояли намного хуже, чем он предполагал.
Заметив, что Ло Бинхэ начинает раздражаться, Мобэй-цзюнь незаметно перевел разговор в другое русло. Они коротко обсудили положение дел во дворце, в том числе затронув тему скорого отбытия из северных земель, и решили пока на этом остановиться. Мобэй-цзюнь уже встал, готовясь уйти, но был остановлен окликом Ло Бинхэ:
— Постой. Приведи ко мне своего человеческого слугу.
Мобэй-цзюнь обернулся, вперившись в Ло Бинхэ пристальным взглядом.
— Зачем он вам, господин?
— Твои волнения напрасны, — взгляд Ло Бинхэ стал серьезным. — В любом случае, я уже давно передумал убивать его. Напротив, он может мне помочь. Пусть придет как можно скорее.
Мобэй-цзюнь сдержанно склонил голову. Над головой его словно закрутилась туча, а сам он выглядел задумчивым, когда уходил, но Ло Бинхэ не обратил на это особого внимания.
Следующим для аудиенции зашел грузный командир, являющийся негласной правой рукой Ло Бинхэ и по совместительству старшим среди пятнадцати демонических генералов. Ему был отдан приказ избавить замок от тел вторженцев и оценить масштабы потерь среди своих войск.
Сразу после вошли двое — то были генералы Датоу и Юдяо, с которыми Ло Бинхэ столкнулся во время битвы в тронном зале. Эти двое ругались похлеще торговцев в лавке, выясняя, кто из них первым оказался виновен в том, что позволил какому-то жалкому перевертышу разбить их закадычную дружбу. Они так бы и продолжали браниться, даже переступив порог комнаты, да вот только…
Ло Бинхэ не мог дать им разбудить учителя. Он остановил их перебранку одним-единственным заклинанием, склеивающим рот похлеще строительной глины.
— Этот лорд рад тому, что вы оба живы, но не тому, что вы сидите без дела, раз тратите время на пустой трёп, — жестко осадил их Ло Бинхэ. — Натаскайте-ка лучше горячей воды в кадку и принесите сюда. Молча.
Генералы напряглись, глазами передавая свое возмущение, мол: «Да с нашими силами, господин, и воду таскать?! Нельзя ли переложить это дело на низших слуг?». Ло Бинхэ прекрасно их понял, но жалеть не собирался.
— Монотонный труд бок о бок с товарищем является наилучшим спобосом примирения, уважаемые генералы, а беспорядки в армии мне не нужны. Вы должны понимать это лучше меня. Выполняйте.
Демонам, конечно, ничего не оставалось, кроме как хмуро поклониться и отправиться выполнять поручение. Когда с ним было покончено, они оба действительно присмирели, а у Бинхэ, который так и не захотел покидать покоев, появилась горячая вода, которая как нельзя кстати пригодилась для омовения тела шицзуня от грязи и крови.
Усмирив внутреннее волнение, Ло Бинхэ заглянул за ширму, убедился, что покой учителя не потревожен, и занес за собой кадку с водой и мягкой тканью. Потом он предельно бережно и быстро лишил шицзуня верхних одеяний, стараясь лишний раз не глядеть на обнаженный торс и длинную белую шею, а снизу закатал штаны учителя до колен, решив не снимать всю одежду до конца.
«Прошу прощения», — Ло Бинхэ сложил руки вместе, мысленно извиняясь за то, что прикоснется к учительскому телу без разрешения, и приступил к делу. Взяв в руки теплую отжатую тряпицу, он осторожно прошелся ею по белой коже, убирая грязь, одновременно залечивая поверхностные ранки и синяки.
Закончив с обтиранием, Бинхэ как можно аккуратнее, чтобы не разбудить, переодел Шэнь Цинцю в свои чистые спальные одежды и извинился снова — за то, что не смог найти ничего иного. С волосами шицзуня Ло Бинхэ решил ничего не делать — тяжесть косы на руках принесет лишь недобрые воспоминания. Он просто аккуратно сдвинул их в сторону, чтобы те не мешались, если учитель начнет двигаться, и взял на себя смелость снять его головную корону.
Ло Бинхэ тихо вздохнул, любуясь спящим учителем, и ощутил прилив неописуемой нежности. Вот такой, без каких-либо отличительных знаков гордого лорда пика Цинцзин, в одежде Ло Бинхэ и с распущенными волосами, Шэнь Цинцю выглядел крайне беззащитным. Не сдержавшись, Бинхэ взял руку учителя в свою — уже не для того, чтобы проверить состояние его ци, а просто потому, что хотелось.
Вдруг Шэнь Цинцю дернул бровями и повернул голову в сторону Ло Бинхэ, шевеля губами во сне. Ло Бинхэ присел на колени рядом с постелью, прислушался, вглядываясь в движение губ, и поначалу не мог уловить и звука, но после… После он резко встал и вышел за ширму, пряча пылающее лицо в ладонях.
«Хорошо, ты молодец», — вот, что услышал Ло Бинхэ уже во второй раз за день.
Воспоминание недавнего поцелуя с учителем вновь всплыли перед глазами, рождая странные желания, и Бинхэ насилу заставил себя сесть, чтобы помедитировать, поднабрать ци и, что самое главное, успокоиться, но…
Ни через десять ударов сердца, ни через сотню ощущение требовательных губ на своих не исчезло. Повздыхав немного, Бинхэ просто сдался, позволив себе из раза в раз прокручивать в голове те неописуемые поцелуи, которыми одарил его учитель, и тихонько краснеть.
Ещё тогда, в коридоре, Ло Бинхэ подумал, что удивительная страсть Шэнь Цинцю во время обмена ци все-таки была ничем большим, как игрой его возбужденного воображения. В конце концов, шицзунь воспринимал происходящее не иначе, как экстренную помощь, так о какой страсти может идти речь! Однако сейчас, спустя некоторое время, проанализировав все детали этого «акта помощи», Ло Бинхэ засомневался.
Есть ли… есть ли хотя бы один шанс, что учитель на самом деле хотел… его поцеловать? Не из-за силы, а просто…
Бинхэ хлопнул себя по ногам, пресекая эту мысль. Его воображение зашло слишком далеко.
«Нельзя интерпретировать вещи так, как хочется, особенно если это касается учителя!»
Шэнь Цинцю, что в голове Бинхэ олицетворял собой чистоту и добропорядочность, не должен быть запятнан столь непочтительными мыслями! Нельзя, нельзя, нельзя…
Повторив про себя слова осуждения ещё с десяток раз, Ло Бинхэ постепенно пришел в себя, уронил голову на руки…
А потом раздался боязливый стук в дверь.
***
Шан Цинхуа сидел в секретном кабинете Мобэй-цзюня. Точнее, просиживал штаны.
Заклинатель величаво занимал царственный стул, кутаясь в одну из накидок своего короля, которую нашел тут же, и дожидался сигнала по каналу мысленной связи. Рука Цинхуа была готова в любую секунду вдарить по местной «красной кнопке» — особому магическому рычагу, который активировал защитное поле для самых крайних случаев. Шан Цинхуа воображал себя отважным героем, представляя, будто только он один способен спасти всех обитателей дворца, когда придет время, и необычайно этой ролью, которую сам на себя повесил, гордился.
Приподнятое настроение убывало пропорционально проведенному в кабинете времени, пока не сменилось унынием. Радости не добавлял тот факт, что чары Мобэй-цзюня, защищающие его от холода, развеялись. Становилось холодно. Спустя ещё какое-то время Цинхуа кутался в тепло накидки уже не как император, которым ощущал себя прежде, но как воробей, что упал в глубокий сугроб и никак не мог отогреть свои крылышки.
«Чем они все там занимаются? — сердито думал Шан Цинхуа, сверля взглядом злополучный таинственный рычаг. — Им нужна помощь живого или мертвого Шан Цинхуа?! Ещё один час, и от прежнего меня останется одно только хладное тело!»
Время тянулось, никто не приходил, Шан Цинхуа почти заслюнявил рычаг (он все-таки уснул, приткнувшись рядом в максимально неудобной позе), но вот, наконец, совсем рядом громом раздался знакомый звучный голос:
— Шан Цинхуа.
— М-мой король?!
Шан Цинхуа подорвался со стула, как ошпаренный, но, оглядевшись по сторонам, никого в кабинете не обнаружил.
— Иди в тронный зал. Поможешь прибраться.
— О, — Шан Цинхуа несколько расстроился, осознав, что голос Мобэй-цзюня раздается только в его голове. Облегченно ссутулившись, он поднял с пола королевскую накидку с белым мехом и деловито оттряхнул дорогую ткань с вкраплениями чешуи демонической рыбы-златоуса, что, как показала практика, почти не грела. — Что с вторжением, мой король? Всё благополучно, вы не ранены?
—
…Этот король в порядке, — с какой-то трудно определимой эмоцией в голосе проговорил Мобэй-цзюнь. —
Угроза ликвидирована, вторжение остановлено. Придешь позже, чем я досчитаю до пятидесяти, и будешь наказан.
Шан Цинхуа буквально вылетел из кабинета, чуть не врезавшись в противоположную стену.
— Уже иду, мой господин!!!
Добраться до тронного зала, который находился в сердце ледяного дворца, из супер-секретного королевского кабинета-бункера на минус пятнадцатом этаже? Меньше чем за минуту?
«Мобэй-цзюнь, за что ты так меня ненавидишь?!»
Чтобы успеть вовремя, Шан Цинхуа ловко срезал путь через секретные проходы, которые успел выучить за многолетние спринты по ледяному замку. Пробегая по длинным дворцовым коридорам, он шарахался от мертвых тел, перепрыгивал лужи едкой демонической крови, которой был залит почти каждый этаж, и внутренне ужасался масштабу разрушений. Неужели эти вторженцы были так сильны, что смогли повалить замертво не менее половины королевской охраны?! Странно, однако, что очень многие тела были удивительно похожи друг на друга… Но на рассматривание лиц времени не было совершенно.
Нырнув в очередной поворот и почти обрадовавшись, что успевает, Шан Цинхуа вдруг заметил две подозрительно сплетенные фигуры у стены и, опознав их, завизжал.
Код красный! Это не учебная тревога!
Протагонист! Засосал! Его лучшего друга! Прямо посреди коридора!
А потом Шан Цинхуа завизжал ещё раз, когда понял, что дело обстоит в точности до наоборот!
Это Шэнь Цинцю засосал Ло Бинхэ прямо посреди коридора!!!
Шан Цинхуа почти думать перестал от внезапно нахлынувшего шока. Он прилип к стене, всем своим существом желая слиться с ней, но было поздно — своим криком он уже обратил на себя внимание бесстыдной парочки.
— Ха-ха-ха… Не думал, что сегодня наткнусь на что-то ещё более странное, чем кучи одинаковых трупов в коридорах, ха-ха… В-вы продолжайте, продолжайте…
А потом Шан Цинхуа исчез так быстро, как никогда прежде. Продолжая сумасшедший бег по коридорам, он судорожно размышлял об увиденном и нещадно краснел, как ребенок, подглядевший что-то запретное во взрослом журнале.
Это что ж такое творится! Каково — пир во время чумы! Вздумалось, понимаете ли, двум голубкам миловаться в мрачном коридоре, полном могильного холода, где свет холодных факелов высвечивал далекие силуэты трупов и помигивал на лужах крови! И если от Ло Бинхэ подобной дикости ещё можно было ожидать, но вот Шэнь Цинцю? Шэнь «это-всё-действие-ореола» Цинцю?!
Добравшись до Мобэй-цзюня, Шан Цинхуа совсем раскраснелся от стыда, но хотя бы согрелся. Мобэй-цзюнь скучающе взглянул на своего тяжело дышащего от бега слугу, и вернулся к прежнему занятию — полировке своего ледяного меча от застывшей крови.
— Ты опоздал.
— Ах-х, мой король… — с трудом перевел дух Шан Цинхуа, сдержав рвущийся наружу стон, — э-этот слуга совершенно случайно… наткнулся на кое-что по пути, что заставило его задержаться, и… и вот.
Шан Цинхуа замялся, переминаясь с ноги на ногу, пока Мобэй-цзюнь продолжал невозмутимо полировать зачарованную сталь до сияющего блеска. Шан Цинхуа с неким удивлением отметил, что его король обычно не носит с собой ничего, похожее на меч, поскольку предпочитает создавать оружие прямо изо льда. Та вещь, которую он держал в руках, была настоящим артефактом: волшебный материал ледяного клинка, отдающий прозрачным блеском синих льдов, был закован на крови священного белого дракона и мог рубить врагов пачками.
Мобэй не отпускал его, но и не давал задания, поэтому они просто стояли посреди зала и молчали. Цинхуа стало до крайности неловко. Рассудив, что ему стоит сказать хоть что-то, чтобы разбавить тишину, заклинатель выдал первое, что пришло в голову:
— Здесь так много тел… Видно, бой был поистине ужасен.
— Не так уж, — с готовностью выдал демон, с ещё большим безразличием взмахнув мечом вверх-вниз.
Вжух-вжух, — воздух разрезался с приятным звуком, и Цинхуа пожалел, что не включил меч в оригинальную новеллу. Мобэй-цзюнь с ним выглядел просто ослепительно. — Всего-то… одна битва.
— Мой король воистину неподражаем.
Мобэй-цзюнь, будто только этих слов и ждал, горделиво приосанился и развоплотил меч одним щелчком пальцев.
— Итак, сначала о твоем наказании. Будешь разбирать архивы в моем кабинете в течение трех дней, — с каким-то довольством объявил Мобэй-цзюнь, а потом, подумав, добавил: — Под моим присмотром, чтобы не отлынивал.
Шан Цинхуа, ожидавший, что похвала сможет заставить Мобэй-цзюня раздобреть, мысленно омылся слезами глубокой тоски.
— …Да, господин.
— Что касается задания, ради которого я тебя позвал… Этот зал должен быть вычищен до блеска.
— Весь?! — казалось, возглас Цинхуа разошелся эхом — такое большое пространство занимал тронный зал. Мобэй-цзюнь приподнял одну бровь, и Цинхуа, замявшись, добавил: — …весь во внимании, мой король.
— Как закончишь, приходи в кабинет. Это всё.
После Мобэй-цзюнь исчез, как обычно. Шан Цинхуа скрипел зубами, уверенный, что Мобэй-цзюнь дал ему это задание только для того, чтобы поиздеваться. Или затем, чтобы поиздеваться. Ах, уже было? Ну и верно! Мобэй только и может, что издеваться над своим несчастным, слабым, легко замерзающим слугой! Этот демон просто не знает, что такое доброта!
К превеликому сожалению Цинхуа, он ещё и позабыл попросить короля о чарах, из-за чего скоро снова начал замерзать. Выполняя задание с достаточным усердием, он, конечно, временно спас себя от переохлаждения, но мерзнуть больше точно не хотел — и потому тут же поспешил в сторону кабинета своего короля.
Несмотря на предстоящее наказание в виде бухгалтерской каторги, Шан Цинхуа втайне порадовался: во время работы он сможет украдкой любоваться сосредоточенным лицом своего господина, занятого работой… А ещё совсем скоро получит свой поцелуй. То есть, чары от холода. Конечно.
Шан Цинхуа сразу же повеселел, однако, зайдя в кабинет Мобэя в приподнятном настроении, вышел он оттуда с упавшим в пятки сердцем.
Ло Бинхэ. Хочет. Видеть его. В своих покоях.
Мобэй-цзюнь был мрачен, когда оглашал ему эту новость, поэтому Цинхуа побоялся просить о чарах. Но сейчас ему даже холод был не так страшен, как то, с чем ему предстоит столкнуться. Делать было нечего — Шан Цинхуа пошел к Ло Бинхэ, а пока шел, панически кусал губы и заламывал руки, гадая, что он мог сделать не так, чтобы его вызвал к себе сам Его Сиятельство Протагонист.
На нижних этажах уже вовсю трудились демонические слуги, расчищающие коридоры и комнаты от чьих-то мертвых тел и остатков дорогой мебели, разнесенной в щепки. Аккуратно обходя демонов, чтобы не попасть ненароком под их когтистые лапы, Шан Цинхуа оглядывал складированные в уголке демонические туши и думал: «Одним из этих тел могу оказаться я… Зачем, о, ну зачем Ло Бинхэ мог меня позвать?! И почему именно в покои? Почему именно сейчас?»
И тут разум Шан Цинхуа пронзила внезапная догадка. Господин Ло наверняка решил лично проучить наглеца, что посмел подсмотреть крайне интимную сцену с ним и учителем в коридоре!
Цинхуа затрясся, смахнув холодную каплю пота со лба. Оригинальный Ло Бинхэ мог снести голову тому, кто засмотрится на одну из его жен более положенных десяти секунд — что уж тут говорить о том, чтобы так долго пялиться на чужие лобызания в непотребной позе!
Но Шан Цинхуа, будучи уже наученным горьким опытом, знал, что нужно делать.
Шаг первый — упасть в ноги!
Шаг второй — залить пол горючими слезами!
Шаг третий — вымаливать прощение!
Если этот план всегда безотказно работал на Мобэй-цзюне, со временем укоротившись до простого падения в ноги, то почему он не сработает на сердобольном господине Бин-мей, который, кажется, вышел гораздо более мягким, нежели его жестокий оригинал? По крайней мере, стоит попробовать, верно?
Вдохнув воздух поглубже, Шан Цинхуа постучался в двери, получил тихое разрешение войти, и, только-только перейдя за порог, немедленно приступил к исполнению первого пункта плана.
«Бух!» — Это Шан Цинхуа упал на колени и стукнулся лбом о ледяной пол.
— Обещаю, непревзойденный господин Ло, я никому-никому не скажу, что видел сегодня в коридоре! Честное слово, я случайно оказался свидетелем, прошу меня простить, я просто проходил мимо!..
Отчаянно летящий град извинений Шан Цинхуа должен был успокоить Ло Бинхэ, подарив Цинхуа шанс на спасение (он ведь хороший, очень хороший слуга, который будет молчать об увиденном хоть всю жизнь, если его об этом попросят, посмотрите, о, драгоценный дядюшка Ло!), но произошло обратное.
Ло Бинхэ, каким-то невиданным образом преодолевший широкое пространство от ширмы до двери за считанные мгновения, впечатал Цинхуа в стену и зажал ему рот рукой. Алые глаза, застывшие в непосредственной близости, выбили из Цинхуа весь воздух. Заклинатель мученически зажмурил веки, готовясь к скорой расправе.
— Тише, учитель спит, — крайне раздраженно выдал Ло Бинхэ. — Мне нет дела до того, что ты видел, пока ты на моей стороне. Однако… На самом деле, лучше бы тебе не распространяться. Это ясно?
Цинхуа ощутил шевеление надежды в животе. То есть, его пока не убивают? Шан Цинхуа понятливо закивал болванчиком: «Конечно-конечно! Никому и никогда!»
Ло Бинхэ убрал ладонь и какое-то время буравил заклинателя взглядом, заставляя его обливаться потом, а потом вдруг коснулся его светло-зеленых одежд и потянул ворот одеяния в сторону, словно бы пытаясь оголить грудь. О, нет, не «словно» — он совершенно точно желал раздеть этого бедного слугу! Но зачем?!
Шан Цинхуа взвизгнул, схватился за руку Ло Бинхэ, а потом, получив новый крайне недовольный взгляд, понял, что приказ молчать никто не отменял, и стремительно заткнул рот уже своей ладонью.
— В-владыка, в-вам же не… — приглушенно заговорил он, ошеломленный новым совершенно диким предположением, — …вам же не захотелось проверить свои любовные навыки на другом человеке, чтобы удостовериться в умениях перед учителем?
— Что? — опешил Ло Бинхэ.
Шан Цинхуа уже не знал, о чем болтает — но ему нужно было сказать хоть что-то, чтобы ослабить бдительность Ло Бинхэ и попытаться убежать! Его же так совершенно точно бессовестно разденут!
— Умоляю, не трогайте мой цветочек! Моё сердце уже кому-то принадлежи-и-ит, — заскулил Шан Цинхуа. — Уверяю вас, вы — лучший любовник этого мира! Для этого никаких доказательств не надо!
— Да замолчи ты, — рыкнул Ло Бинхэ, и Шан Цинхуа зажмурился вновь, молясь всем мыслимым и немыслимым богам, чтобы смерть нашла его здесь и сейчас, но только не от Небесного столпа протагониста, который он на свою же голову зачем-то придумал таким убийственно большим, а от какого-нибудь другого божественного рока.
Оказаться изнасилованным в отместку за все сюжетные дыры — разве это достойный размен?! Пускай в обоих случаях речь идет о дырах, но всё же!
Заслышав треск решительно разрываемой одежды, Шан Цинхуа чуть в обморок не упал.
— У-у-у в-вас же Шэнь Цинцю прямо за ширмой! Н-не надо!
Шан Цинхуа полез за своими козырными картами, пытаясь воззвать к совести главного героя и намеренно упоминая имя его драгоценного учителя, но, кажется, даже это не помогло. Когда руки Ло Бинхэ легли на его грудь, опьяневший от хладного ужаса Шан Цинхуа хотел позорно позвать на помощь —
своего короля, маму или даже Шэнь Цинцю, кого угодно!— но тут Ло Бинхэ выдал презрительный смешок.
— Кому сдалось твое тело? Мне нужна лишь твоя сила.
— А?
Горячая рука Бинхэ скользнула по белой коже груди Цинхуа, заставив заклинателя покрыться мурашками, а потом вдруг под ладонью протагониста появился слабый свет, пробивающийся сквозь пальцы. Ошарашенный Цинхуа буквально
почувствовал своё золотое ядро, словно бы его сейчас взвешивают на одной руке, оценивая его стоимость. При этом казалось, что стоит жестким пальцам сжаться, как оно просто рассыплется в крошку!
Шан Цинхуа избавился от страха быть изнасилованным, но тут же получил новый страх остаться на всю жизнь заклинателем-калекой. Если его лишат золотого ядра, он станет слабее старой беззубой кошки! И так небольшое золотое ядро являлось единственной надеждой Цинхуа на спасение в случае непредвиденных обстоятельств. Он ни в коем случае не мог его лишиться!
— Б-боюсь, если Владыка решит забрать себе золотое ядро этого слуги, то этот нижайший не сможет приносить столько же пользы, как прежде, — кое-как выдавил Цинхуа. — Да и в-вообще, о-оно же слабое, моё ядро, такое слабое! О-оно вашему, лорд, и в подметки не годится!
— Зато хоть что-то, — пробормотал Ло Бинхэ и посмотрел прямо в глаза Шан Цинхуа. Цинхуа сжался от нехорошего предчувствия. Брови протагониста сошлись на переносице, словно бы тот пришел к какому-то решению, а потом в воздухе приговором повисли страшные слова:
— Сейчас может быть немного больно.
