Шэнь Цинцю очнулся от поистине ужасающего сна.
Этому сну можно было заслуженно присудить первое место в общем рейтинге кошмаров, что когда-либо мучили Шэнь Цинцю в этом мире. Ну, может, второе, если вспомнить сон, в котором Ло Бин-гэ отрывал ему конечности. Второе — но железное.
— В-владыка! — разнесся по комнате томный голос. — А-ах, Владыка, вы не можете… Пожалуйста, не на-…
— Чш-ш, — игриво пригрозил второй голос. — Учитель спит. Ты же не хочешь его разбудить?
— Нет! — протянул первый голос, явно не в ответ на поставленный вопрос. Протяжный стон перекрылся тихим урчанием второго голоса. — Не… — тихий всхлип, — не трогайте там…
Звук разрываемой одежды разрезал воздух.
— Н-но Шэнь Цинцю ведь прямо за ширмой… Он совсем рядом… М-м-м…
— Тише, — второй голос низко посмеялся. — Он ни о чем не узнает, если ты будешь сдерживаться. Сделай это для меня.
— Владыка!..
Горячие выдохи, шорох оглаживаемой кожи, еле слышные стоны…
Шэнь Цинцю уставился в потолок, обливаясь холодным потом.
Твою мать, это же БинШаны! Или как бы они, к демонам в Бездну, ни назывались!
— Вот же хрень, — прохрипел он, ловя жутчайшие флэшбеки — и хоровод омерзительных мурашек вместе с ними. Приснится же подобное… Интересно, к чему бы это…
Шэнь Цинцю прогнал богомерзкую картину прочь из сознания и попытался сосредоточиться на своем состоянии.
Тело до сих пор пребывало в каком-то онемении, однако на простые команды отвечало — пусть и неохотно, но отвечало. Сердце стучало гулко, как при болезни, и с неохотой расталкивало вязкую кровь. Конечности окутывала слабость, заставляющая чувствовать тошноту… Но вместе с тем он явственно ощущал ци в своем теле.
Откуда?..
Шэнь Цинцю осторожно оценил ощущения в своем ядре и с легким удивлением отметил, что теперь меридианы не были пусты. Сейчас в них плескалась живительная энергия, нехватка которой какое-то время назад чуть не опрокинула этого старика в глубокую пучину темноты на несколько недель!
И пусть ее было немного, Шэнь Цинцю успокоился. С течением времени он сам сможет восполнить недостающую ци через медитацию. Главное, что сейчас противно визжащий счетчик Системы в красной рамке, немилосердно быстро отсчитывающий секунды, бесследно пропал из поля зрения.
[Дорогой пользователь, поздравляем с успешным окончанием саб-миссии «Осада ледяной крепости»! Ваша награда: +300 очков! ヽ(o＾▽＾o)ノ]
Чересчур звонкий, будто скрежущий, механический голос полоснул по мозгу, и Шэнь Цинцю почти простонал, да только связки отказали.
«Я выкручу твой звук до минимума, когда доберусь до настроек, только подожди…»
[Открыто новое достижение: «За несколько секунд до»! +200 очков на личный счет! Максимальные очки здоровья увеличены на 20 пунктов. Привязанность главного героя: +300!]
Система, как ни в чем не бывало, продолжала ошеломительно громко вещать, а Цинцю продолжал скрежетать зубами, думая, что хуже быть не может… Но следующее уверило его в обратном.
[Открыт новый скил: «Топзунь»! Ваш текущий уровень: 1. Продолжайте проявлять инициативу для получения новых достижений!]
Легкие Шэнь Цинцю надсадно захрипели, чуть не разорвавшись от прилива крови.
«Какой-какой скил?!»
[«Топзунь»! (*¯︶¯*) Чем более активными Вы будете в развитии романтической линии с главным героем, тем выше будет Ваш уровень! Желаете посмотреть действия, разблокировавшие данный скил? (✧ω✧)]
Не успел Шэнь Цинцю протестующе возопить, как в голове возникла картинка потрясающей умы бесстыдности: два тела, переплетенные у ледяной стены в полумраке, льнущие друг к другу губы, жадные руки в волосах… Как назло, изображение оказалось ярким, как в формате HD, а звуковое сопровождение было настолько хорошим, что Цинцю имел «удовольствие» подмечать любые, даже самые тихие, звуки и стоны. Черт бы тебя, Система, побрал!
[«Поцелуи страсти»: +20 очков (х6) = 120 очков!]
«Всё, всё, хватит, — взмолился Шэнь Цинцю, — я понял!»
Но отбиться от Системы, которая, по тайным подозрениям Шэнь Цинцю, была самым настоящим фанатом BL, оказалось не так-то просто. Отстала она только тогда, когда показала страдающему душой и телом Шэнь Цинцю всё, что записала. Ещё и выдала три сердечка бегущей строкой под конец. Ах, Система-Система, ты просто…
[Рада услужить! (๑˘︶˘๑) ♡]
Шэнь Цинцю вздохнул тяжелой грудью, мысленно отмахиваясь от прозрачного окошка и желая стереть ненавистный румянец с щёк. Он пока не был готов возвращаться к смущающей реальности, но, едва проснувшись, оказался окунут в нее с головой! Да за что ему это, разве ж он недостаточно настрадался?
Цинцю дернул рукой, но та оказалась плотно придавлена толстым одеялом, которым он был заботливо укрыт по самую шею. Подумалось, что Ло Бинхэ наверняка пришлось принести в комнату ещё какое-нибудь дополнительное магическое одеяло, ведь собственное тело, лишенное магических способностей, не могло поддерживать температуру так же легко, как прежде, даже с наличием чар Мобэй-цзюня.
Шэнь Цинцю продолжил изучать обстановку: постель достаточно твердая, в воздухе витает запах лекарственной мази, на теле, по ощущениям, бинты, а приоткрытый роскошный балдахин глубокого синего цвета открывает вид на комнату — странно неприбранную, как после драки. На полу валялась перевернутая ширма, рядом лежала чудом уцелевшая дорогая ваза, а стены испещряли ледяные узоры дивной красоты. Шэнь Цинцю с удовольствием бы нарек их чудом природы, если бы не знал, что такие «чудеса» определенно были делом рук Мобэй-цзюня. Что-то здесь произошло, пока он спал, но… что именно?
Цинцю пришел к выводу, что находился в чужих покоях. И, что совершенно удивительно для ледяного дворца, здесь было очень жарко, словно бы рядом с постелью хорошенько растопили большую печку…
Нет, постойте. Здесь так жарко совсем неспроста. Что-то активно грело тело прямо по левому боку! И как он раньше этого не заметил?
Повернув голову, Цинцю уткнулся носом в очень горячий лоб. Глаза скользнули ниже, оценивая точеный профиль чьего-то очень симпатичного лица.
«Ну конечно, чей ещё профиль это может быть…» — Шэнь Цинцю даже не удивился. В который раз он просыпается не один, а в компании своего драгоценного ученика?
Ло Бинхэ так мирно спал, прижимаясь к нему, что его даже будить не хотелось. От чужого тела шло невероятно много тепла — столько, сколько хватило бы, чтобы обогреть Цинцю безо всяких одеял. А ещё, пускай собственные конечности ощущались плохо, Цинцю мог поклясться, что его держат за руку. По крайней мере, ощущение поступающей ци шло именно со стороны руки…
И тут заклинатель заволновался. Разве у Бинхэ есть хоть сколько-нибудь лишней ци, которую тот мог потратить на него, не подвергая опасности искажения себя? Он такой горячий, потому что его до сих пор лихорадит от дисбаланса в золотом ядре? Поколебавшись немного, Шэнь Цинцю все-таки решил воспользоваться своим положением. Предельно осторожно, чтобы не разбудить, Цинцю мазнул губами по чужому лбу и тут же отпрянул.
Непонятно. Метка такая же горячая, как раньше, или просто показалось?
С каждым ударом сердца Шэнь Цинцю отмечал, что решимости внутри становится все меньше и меньше. Но отступать было нельзя. Собравшись с духом, он вновь подался вперед и деликатно прижался губами ко лбу Ло Бинхэ.
Хм. Пускай жар всё ещё вызывал опасения, но, слава небесам, успел немного сойти.
И тут Шэнь Цинцю ощутил шевеление. Не успел он отстраниться, как на него уставились большие черные глаза, плескавшие через край одно только чистое изумление.
— Шицзунь? — прошелестел его ученик, растерянный и будто даже напуганный.
— Бинхэ, — Шэнь Цинцю не знал, что сказать, оказавшись пойманным на странном поведении, и вмиг почувствовал себя глупо. Что делать? Нужно ли как-то объясниться?
Но Бинхэ не дал Цинцю времени на раздумья: он вдруг отшатнулся и рухнул с постели. Шэнь Цинцю, не ожидавший столь резкого развития событий, подорвался, чтобы проверить, что стряслось, но, едва приподнявшись с мягких подушек, безвольно стек обратно. Мышцы всё-таки его не слушались. Напоминало состояние после его второй смерти — он вновь беспомощен, и вновь ничего не может сделать. Это удручало.
— Бинхэ? — позвал Шэнь Цинцю в пустоту.
Фигура Бинхэ мгновенно материализовалась с его стороны постели. Ученик упал в преклоненную позу и принизил голову.
— Простите, учитель. Этот ученик не желал оскорбить вас своим поведением. Я желал лишь передать ци, и потому был так близко. Я не подразумевал ничего такого, прошу, не подумайте лишнего… — чужая речь казалась излишне торопливой и обрывистой, словно Бинхэ сильно волновался о том, что о нем плохо подумают.
Шэнь Цинцю позволил себе перевести дух. Может, Бинхэ и заметил, как к его лбу прижимаются губами, но всё же больше переживал о том, что его самого поймали на проявлении близости. В таком случае он был Бинхэ даже благодарен — так благородно переключить внимание на себя, чтоб не заставлять учителя переживать…
— Все хорошо, я знаю, — сказал он, а потом, немного поколебавшись, добавил: — Ты можешь… вернуться в постель.
— Шицзунь? — пробормотал Ло Бинхэ, медленно поднимая глаза и крепко сжимая кулаки на спальном халате. О небожители, неужели он думал, что его обругают и прогонят прочь?
— Ты не слышал того, что я тебе сказал? — слабо сказал Шэнь Цинцю, вздохнув, уже жалея о том, что произнес. Взгляд сам собой зацепился за губы Ло Бинхэ, подмечая странный синеватый кровоподтек у нижней.
— Ш-шицзунь… — Ло Бинхэ все ещё колебался, не понимая, взаправду это происходит или же он ещё не очнулся ото сна.
— Не хочешь, не надо, — Шэнь Цинцю отвернул голову.
Уже через считанные мгновения постель немного прогнулась под весом второго тела, и Шэнь Цинцю почувствовал прикосновение к руке, через которую в него вновь потекла ци. Ло Бинхэ, однако, не пытался придвинуться и, по ощущениям, лег как можно дальше, стараясь касаться учителя только ладонью.
Глянув вбок, Цинцю подавил желание усмехнуться. Бинхэ напряженно глядел в потолок и будто весь закаменел. Странно, что это с ним? Не он ли прежде был больше всех рад, если бы ему предоставилась возможность лежать со своим учителем на одной постели?
Превозмогая слабость, Цинцю сдвинулся, преодолевая пустой промежуток между ними, и ощутил тепло уже всем телом. Глаза Бинхэ распахнулись ещё шире, но он так и не повернул головы.
— Мне холодно, — Цинцю мигом нашел оправдание непривычной для себя инициативности, нарочно игнорируя издевательски мелькнувшие «+15 баллов!» на границе зрения, — а от тебя веет жаром. Лихорадка ещё не прошла?
— Почти прошла, — отозвался Ло Бинхэ несколько деревянно. — И баланс ци теперь в порядке.
— Я рад, — просто сказал Шэнь Цинцю и ткнулся лбом в чужое плечо. Он мог поклясться, что пульс в ладони Бинхэ участился. Внутри заклинателя забурлило легкое веселье. Смущать своего ученика, оказывается, может быть приятно…
— А ну-ка, погоди, — Шэнь Цинцю вдруг вынырнул из своих мыслей. — Баланс ци в порядке? Как? Откуда в тебе есть силы лечить меня, если ещё недавно мне казалось, что ты сам находился на грани?
Прислушавшись к ощущениям, шедшим от контакта их рук, Шэнь Цинцю обнаружил, что прежней превалирующей темной ци Ло Бинхэ стало меньше, а недостающей светлой — больше. Их количество было примерно одинаковым. Но… Откуда у Ло Бинхэ появилась светлая ци? И куда подевалась темная?
Лицо Ло Бинхэ тут же посерьезнело, и он, чуть наклонив голову в сторону учителя, сообщил:
— Кое-кто помог мне с этим.
— Кто? — голос у Цинцю тут же странным образом сел.
— Лорд Аньдин. Признаю, возможно, то, что я сделал с ним, было не совсем пристойным деянием, но у меня не было выбора.
Перед глазами пронеслись картинки недавнего сна. Шэнь Цинцю задержал дыхание.
У оригинального протагониста из «Пути гордого бессмертного демона» для поддерживания баланса в золотом ядре имелась потребность сразу в двух видах ци: светлой и темной, и у него было сразу несколько способов, которыми он мог их получить. Обычно они были связаны с двумя типами сред: внешней, природной, когда ци можно собрать из окружающей среды, и внутренней, ограниченной, когда её можно получить из какого-то конкретного источника.
Если Ло Бинхэ недоставало темной ци, тот или поглощал её из воздуха — благо, темной ци было предостаточно как в Царстве Людей, так и в Царстве Демонов — или получал из Синьмо, который подавал темную ци в его тело почти бесперерывно. Порой её становилось даже слишком много, и Бинхэ нужно было избавляться от её излишков. Для этого Ша Хуалин и отлавливала людей, которых позже Бинхэ использовал в качестве сосудов для демонической энергии.
Темную ци было легко получать и легко тратить. По этой причине нежить всегда была сильнее людей. В Царстве людей светлая ци целенаправленно культивировалась лишь ограниченной группой избранных, которые звались заклинателями. Иными словами, светлую ци было сложней получить. Несмотря на это, способы оставались теми же.
Первый заключался в том, что Ло Бинхэ воспроизводил светлую ци силами собственного тела или же собирал из воздуха при помощи медитации. Для того, чтобы восполнить ци таким образом, ему бы потребовалось от одного до двух дней. Второй путь был несколько короче — Бинхэ мог получить ци из чьего-либо тела. В этом случае с человеком-источником требовалось наладить тактильный контакт, и чем он «теснее», тем легче поглощалась энергия.
Был и третий способ пополнения энергии. Ло Бинхэ мог пополнять один тип ци, одновременно избавляясь от другого. Для того, чтобы добиться баланса в ядре, этот способ был самым быстрым, поскольку человек использовался не только в качестве «источника», но и в качестве «сосуда». В оригинале этот способ Ло Бинхэ практиковал чаще остальных, пользуясь «помощью» своих жён. Этим же способом Ло Бинхэ вернул баланс, разделив ложе с Шэнь Цинцю какое-то время назад.
Учитывая, что время сна Шэнь Цинцю было определенно меньше, чем было необходимо для «медленного», естественного восполнения светлой ци, Шэнь Цинцю склонялся к тому, что Ло Бинхэ пришлось воспользоваться «быстрым» способом. А если Бинхэ сказал, что с восполнением ци ему помог Шан Цинхуа, то…
Это могло значить, что тот сон, на самом деле, и не являлся сном вовсе.
— Как именно ты забрал ци у Шан Цинхуа?
***
Ло Бинхэ не знал, можно ли ему залезать в постель к учителю в первую очередь. Чувство морали говорило что нет — неэтично! Логика и здравомыслие говорили «да» — учителю по-прежнему нужна ци! В итоге он решил послушаться разума и, преодолевая сумасшедшее смущение от недавних мыслей о поцелуе и внезапной страсти учителя, лег с ним в постель, не зная, какова будет ответная реакция.
Вопреки опасениям, Шэнь Цинцю вовсе не рассердился. Напротив, он даже предложил ему лечь обратно, когда чувство морали всё-таки заставило его выпрыгнуть из постели, и… честно сказать, Ло Бинхэ поначалу не поверил. Подумал, что грезит, но нет — Шэнь Цинцю и правда был удивительно спокоен. Он даже казался странно… мягким?
Ло Бинхэ не мог сдержать бешеный стук своего сердца, когда Шэнь Цинцю приложил голову к его плечу. Происходящее казалось сном — так хорошо и тепло это было. Но всё почему-то разрушилось в один момент, когда Шэнь Цинцю захотел узнать подробнее про ци.
— Как именно ты забрал ци у Шан Цинхуа?
В тот момент голос Шэнь Цинцю показался холоднее ледяных игл Мобэя. Ло Бинхэ подивился этой холодности. От мягкости учителя не осталось и следа!
— За последнее время этот ученик успел изучить много полезных свитков в дворцовой библиотеке, — осторожно сказал Ло Бинхэ, тщательно подбирая слова, потому что понимал — скажи он что-нибудь не то, и окончательно впадет в немилость. Рука Шэнь Цинцю вот-вот вырвалась бы из его хватки, но Бинхэ попридержал её, сжав чуть крепче. — Ещё с того раза, как вы рассказали мне про самый быстрый способ передачи ци, я не мог перестать думать о существовании других способов. В конце концов, я действительно не нашел таковых. Потому мне пришлось создать один самому.
— Создать? — пробормотал Шэнь Цинцю. Со следующих слов его прохладный голос окрасился удивлением. — Ты изобрел ещё один способ передачи ци?
— Верно.
И Ло Бинхэ рассказал.
***
Шэнь Цинцю не мог избавиться от шока. Связать два золотых ядра невидимыми каналами, а потом насильно перекачать по ним энергию в противоположные стороны? Это вообще законно?
Шэнь Цинцю нахмурился. Но у Бинхэ ведь в ядре не только светлая, но и темная ци присутствует! Как Шан Цинхуа вообще жив остался?
— Это было довольно болезненно для него, но он жив, и его ядро цело, — примирительно сказал Бинхэ, и Цинцю смутился: он высказал последнюю мысль вслух, даже не заметив этого. — Я долго думал над тем, как сделать так, чтобы в процессе не разрушить оба вынутых из тел ядра, и понял, что самое главное — это равномерный напор и…
— Ты
вытащил ваши ядра?! — превозмогая чудовищные силы, приковывающие его тело к постели, Шэнь Цинцю приподнялся и схватил Бинхэ за грудки. — Ты… да ты в своем уме? Вы оба на самом деле могли лишиться ядер, если бы что-то пошло не так!
Ло Бинхэ заморгал и, подняв брови, выдал:
— Я ведь говорил вам. Ради учителя мне не страшно поставить на кон жизнь.
Губы Шэнь Цинцю искривились в горькой эмоции.
— Ради учителя! — повторил Шэнь Цинцю насмешливо, оторвал руки от чужого халата, упал на постель и отвернулся.
Лучше бы Бинхэ не видеть его выражения лица. Затаенная боль, что засела в нем ещё с того разговора в коридоре, вылезла наружу, растопляя нутро и оставляя что-то нещадно тянуть в груди. — Ради меня, вновь ради меня, — заговорил он, сжимая пальцы на плечах, не в силах сдержаться. Приподнятное настроение испарилось слишком быстро. Он и не понял даже, в какой момент негодование сменилось неприятным, липким страхом, но в голос невольно пробралась дрожь. — Я ведь уже говорил тебе. Я не желаю, чтобы ради меня, из-за меня — как угодно! — другие люди подвергали себя опасности!
Приподнявшись на локте, пораженный Ло Бинхэ потянулся к учительскому плечу, но замер, не донеся руки. Шэнь Цинцю не смотрел на него, но буквально спиной чувствовал чужое напряжение.
— Вы… вы злитесь, потому что я подверг шишу Шана опасности?
— И это тоже, но… даже сейчас ты думаешь только о других. Совсем недавно я сказал тебе научиться думать о себе. Видно, ты пропустил мои слова мимо ушей, — замолкнув ненадолго, он пробормотал: — Стоит мне подумать, что из раза в раз ты подставляешься под удар только из-за привязанности к этому мастеру, как мне становится ещё хуже.
По всему выходило, что Шэнь Цинцю стал самой настоящей слабостью Ло Бинхэ. Как Шэнь Цинцю мог не винить себя за это?
Шэнь Цинцю захотелось уйти, спрятаться, завернуться в кокон — но подобного сделать он не мог. Ответственность за свое влияние на Ло Бинхэ, лежащая на плечах, стала куда более ощутимой, чем была прежде. С того момента, как Шэнь Цинцю попал в этот мир, он не так уж и часто ощущал на себе тяжесть бремени антагониста, но сейчас был один из тех редких моментов, когда он ненавидел себя за то, что является причиной чужих страданий.
Недавнее вторжение в этом смысле было показательным. Стало предельно ясно, что Ло Бинхэ не владеет собой, когда дело касается Шэнь Цинцю, и тем самым подставляется под удар. Во время сражений Бинхэ скорее получал урон, чем наносил его, поскольку не мог ранить врагов, пока те выглядели как его учитель; Бинхэ потратил всю ци на лечение ненастоящего и настоящего Шэнь Цинцю, из-за чего заработал лихорадку и очередной дисбаланс в ядре; в конце концов, Бинхэ чуть не лишился золотого ядра, когда пытался добыть ци насильственным способом, поскольку дело это было чрезвычайно опасным и непростым… А всё ради чего? Ради помощи этому мастеру?
Помощи тому Шэнь Цинцю, что с самого начала их знакомства знал о кошмаре, на который придется обречь Ло Бинхэ в будущем; который влюбился в него и заставил обоих обо всем забыть; который сбросил его в Бездну; который продолжал избегать своего ученика всё время даже тогда, когда тот вернулся из Бездны; который до этих пор был и будет впредь неисчерпаемым источником бед для того, кому этих бед никогда не желал?
Да, разумеется, в итоге демоны-перевертыши повержены, лихорадка почти прошла, ци оказалась восполнена, но стоило ли это всех мук, что пришлось вынести Ло Бинхэ!..
Шэнь Цинцю знал, что Ло Бинхэ, вне всяких сомнений, вынесет любые испытания. И он был готов помогать ему преодолевать их. Он знал также, что золотой ореол главного героя обязательно убережет его от любых бед — и Цинцю готов был стараться, чтобы этих бед на их пути встречалось как можно меньше. Единственное, к чему он не был готов — это заставлять Бинхэ страдать ещё больше. Но теперь, когда даже демоны знают, что у прежде неуязвимого Владыки Севера, лорда Ло Бинхэ, есть слабость, главный герой будет подвергаться ещё большим испытаниям, покуда его сердце будет неровно биться в присутствии Шэнь Цинцю.
Юань поджал губы, мрачнея от одной внезапной мысли.
«Возможно… возможно, было бы лучше, если бы я остался для Бинхэ злодеем, который сбросил его в Бездну».
Вдруг между телами завихрилась темная ци. Ло Бинхэ вцепился в плечо Шэнь Цинцю, и голос его показался очень тяжелым.
— Не смейте даже думать о подобном.
Шэнь Цинцю поднял голову и вздрогнул от пронзительного взгляда алых глаз. О, нет. Кажется, его губы зашевелились вслед за мыслью раньше, чем он успел об этом подумать. Опять. Когда он взволнован, он совсем не умеет контролировать себя!
— Шицзунь, скажите правду. Вы не хотите, чтобы я заботился о вас? Вам претят мои чувства? Вы бы желали, чтобы их никогда не было?
Каждое высказанное слово вонзалось в душу Шэнь Цинцю раскаленными стрелами. Неприкрытая печаль и обреченность в этих словах заставили его почувствовать себя самым настоящим мерзавцем.
— Это не то, что я имел в виду, — после недолгих раздумий сказал он и опустил ресницы. — Прости меня. Я не хотел принижать твои чувства.
В хватке его ученика что-то неуловимо поменялось. Темная ци истончилась, алый цвет глаз померк, и Ло Бинхэ склонился к Шэнь Цинцю ближе, рассыпая волосы по его плечам.
— Вы — единственная причина, по которой я жив, — тихо и очень серьезно произнес он. — Поэтому не говорите… не говорите, что лучше бы я продолжал вас ненавидеть.
Не выдержав удивительно пронзительного напора чужого взгляда, Шэнь Цинцю насилу разорвал зрительный контакт и отвернул голову вбок.
— Твоя привязанность тебя погубит.
— Моя привязанность дает мне силы двигаться дальше.
— Это зависимость.
— Пускай так. Мне всё равно.
Шэнь Цинцю нечего было на это сказать. Он не смог бы вымолвить и слова, даже если бы захотел. Но глубоко внутри он ощущал… благодарность. А ещё — совсем слабую надежду на то, что, может, если Ло Бинхэ продолжит его любить, хорошего от этого будет больше, чем плохого, ведь…
Он очень хочет сделать так, чтобы Бинхэ был счастлив.
А после, когда Ло Бинхэ опустился на постель и, не скрываясь, прижался сзади, утыкаясь носом в его спину, Шэнь Цинцю окатила волна чего-то такого светлого, теплого и нежного, что все страхи и сомнения, что были в нем ещё минуту назад, вдруг показались совершенно неважными. Шэнь Цинцю и позволил себе расслабиться, растворяясь в этом тепле.
А потом…
Тишину прервал звук его громко урчащего желудка. Шэнь Цинцю медленно прикрыл алеющее лицо рукой.
Ло Бинхэ тут же подорвался и заторопился, накидывая на спальный халат верхний слой одежд:
— Подождите, учитель, этот ученик сейчас принесет поесть! Ни о чем не волнуйтесь!
«Да я и не волнуюсь», — подумал Шэнь Цинцю, но Бинхэ уже и след простыл. На самом деле, еда ему была действительно необходима, ведь практиковать инедию с таким слабым телом пока не получится. Не успел Цинцю, совладав со всеми конечностями, спустить ноги с постели, как Бинхэ уже входил обратно с подносом чего-то очень вкусного с виду.
— Не утруждайтесь, принять пищу можно в постели!
Казалось, Бинхэ во что бы то ни стало вознамерился обслужить Шэнь Цинцю по высшему разряду: он с молниеносной скоростью рассортировал блюда на столике, учтиво помог Цинцю поправить подушку под спиной, установил столик на постели, предложил ткань, чтобы промокать губы… А ещё зачерпнул ложечку каши и аккуратно поднес её ко рту Шэнь Цинцю, стремясь, по всей видимости, быть услужливым до самого конца.
— Учитель, скажите «а-а-а».
У Шэнь Цинцю чуть пар из ушей не пошел. Он запаниковал: «Так-так, что это за атмосфера? Нет, милый лотос, ты мне, конечно, очень нравишься, но это, пожалуй, как-то…»
Он же мужчина, в конце концов! Почему с ним обращаются как с миленькой немощной девицей?!
[Дорогой хост, приоритет жанров говорит о том, что романтика в этой версии истории занимает не меньше места, чем экшен, поэтому то, что вы лицезреете, совершенно в порядке вещей! Получайте удовольствие!]
«Ой, заткнись!»
— Большое спасибо, — ловко перехватив ложечку из рук Ло Бинхэ, что было даже удивительно при всей его болезненности, Шэнь Цинцю самолично направил ее в рот. Бинхэ отмер и спешно, словно бы поняв, что допустил лишнего, произнес:
— П-прошу прощения.
— Вкусно, — просто сказал Шэнь Цинцю, похвалив своего ученика — тем более, было за что. Ради такой пищи и стоило жить!
Когда щеки Бинхэ тронул розовый цвет, а глаза, заблестев, начали бегать, Цинцю понял, что смущать своего ученика ему всё-таки очень нравится. Даже если сам он при этом был смущен не меньше.
***
Каша на вкус, конечно, была божественна — меньшего от великолепной готовки Ло Бинхэ ждать и не стоило. Шэнь Цинцю чуть не пускал слезы удовольствия, когда отправлял в рот ложку за ложкой, и восхвалял
Самолёта Небеса за то, что его ученик так талантлив в готовке. С приглашения Цинцю Бинхэ присоединился к трапезе, заняв низкий столик поблизости к постели. За трапезой они обсудили последние новости.
Выяснилось, что Шэнь Цинцю пролежал в глубоком сне чуть более суток. Шэнь Цинцю искренне этому удивился, но, вспомнив о силе высокорейтинговых демонов-перевертышей, признал, что легко отделался. Иной бы на его месте и неделю без чувств мог проваляться. Позже ему определенно стоит поблагодарить Цинхуа за его ци, учитывая, насколько страшен был тот способ, которым она добывалась…
— Кстати, а что с Цинхуа? — червячок опасений за судьбу товарища пробудился, как назло, тогда, когда Шэнь Цинцю только-только смог успокоить нервы. На дне желудка потяжелело. — С ним и правда всё в порядке?
— Верьте мне, шицзунь. Всё хорошо. Его забрал Мобэй.
— Мобэй-цзюнь приходил сюда? — Шэнь Цинцю покосился на стены, испещренные узорами ледяных цветов, и Ло Бинхэ кивнул. Цинцю перевел взгляд на ученика и слегка прищурился:
— Поэтому губа подбита?
— Вы как никогда проницательны, шицзунь, — слегка улыбнулся Бинхэ и признал с неохотой: — Мы с Мобэем… повздорили немного. Он, видно, решил, что я хочу убить его слугу. И взъярился. Благо, все кончилось, не успев начаться — я не хотел, чтобы вашему сну помешали. После Мобэй просто забрал лорда Аньдин и ушел.
Шэнь Цинцю многозначительно промычал и мысленно отсалютовал Шан Цинхуа, почувствовав, как на душе стало чуточку легче. Разве то, что Мобэй-цзюнь врезал своему господину за слугу, не является самым явным знаком того, что что-то меняется, а, Самолёт?
Разговор плавно перетек в более серьезное русло. Шэнь Цинцю узнал, что Ша Хуалин, вернувшаяся из далекой поездки, как раз закончила с допросом вторженцев и ещё вчера предоставила отчет.
— Она сумела выяснить истинную причину нападения на дворец? — у Шэнь Цинцю даже руки зачесались — так сильно хотелось ему узнать, что же на самом деле стояло за вражеским вторжением.
— Верно. Видите ли, у нас с Западным лордом возникло… некоторое недопонимание, — Ло Бинхэ задумался на мгновение, прикидывая, как бы получше объясниться, и покрутил в руках нетронутую чашечку из чайного сервиза. Для того, чтобы не отвлекаться от рассказа Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю даже отложил кашу, весь обращаясь во внимание. — Если говорить кратко, то на Западе пропал наследник престола, и все полагают, что в этом замешан я. Королевская чета верит, что я похитил его и насильно удерживаю на своей территории, и потому послала к нам подчиненных, чтобы вернуть его обратно.
— Вот как? — вскинул брови Шэнь Цинцю. Перевертыши, в чьей компании он добрался до Зала Семи Печатей, и в самом деле болтали про какого-то наследника. — Им что, обвинить больше некого?
— Поговаривают, что наследник состоит в плохих отношениях с царственной семьей, которые за последнее время ухудшились ещё больше. На это наложились вести о моем становлении лордом Севера. После того, как они волной прокатились по Царству Демонов и обросли разного рода слухами, этот наследник, кажется, стал мною… восхищаться? И потому заявил однажды, что отречется от титула наследного принца, чтобы примкнуть ко мне. Он и прежде не раз разбрасывался громкими словами, грозясь, что когда-нибудь исчезнет — ну, а теперь, когда он на самом деле пропал, всё внимание оказалось обращено на Северное королевство.
Шэнь Цинцю не сдержал понимающей ухмылки. Действительно, фигура Ло Бинхэ, никому не известного полудемона, что сумел захватить власть в одном из четырех демонических королевств, прослыла легендарной не только в Царстве Людей, но и в Царстве Демонов. Только вот если у людей персона Ло Бинхэ вызвала один только недоверчивый страх, то у демонов к этому страху приплеталось ещё и обожание. Сильные всегда пользовались популярностью — немудрено, что этот пресловутый наследник узрел в Ло Бинхэ кого-то, на кого хотелось равняться.
Однако… Шэнь Цинцю до сих пор совсем не помнил этого персонажа. Что же это за принц такой, что так опрометчиво голосит, будто не желает наследовать престол, предпочитая вместо этого поступить в услужение к лорду в соседнем королевстве? Будь Шэнь Цинцю на его месте, подумал бы сто раз, прежде чем заявлять подобное. Или этот принц на самом деле был несчастен, будучи отягощенным своим статусом, или же был прост, как две медные монеты, раз не осознавал прелестей рождения в королевской семье.
— Кто он из себя? Знаешь ли ты о нем что-то ещё?
— Насколько мне известно, он приходится Ша Хуалин сводным братом, и отношения между ними довольно своеобразные. Со слов самой Ша Хуалин, он совсем ещё ребенок, но при этом уже очень бойкий и самостоятельный.
— Хм, — Шэнь Цинцю медленно поднес ложечку конги ко рту, посмаковал нежный рис и вопросил: — Ребенок, говоришь… Сколько ему лет?
— Этот ученик не уверен, — покачал головой Ло Бинхэ, — но, предположительно, около тринадцати.
Шэнь Цинцю почти подавился кашей:
— Эти недоумки с Запада действительно чуть не разожгли войну, направив сюда наёмников, что посмели совершить покушение на Северного лорда, только лишь из-за угроз какого-то буйного мальца?
Как учитель, Шэнь Цинцю не мог не прийти в негодование. Тринадцать лет! Это ведь почти столько же, сколько было Бинхэ, когда Шэнь Юань только-только трансмигрировал в этот мир! Да у этого западного Высочества ещё молоко на губах не обсохло — как его слова про «примкнуть к северному лорду» вообще могли принять за правду? У Шэнь Цинцю складывалось ощущение, что все на Западе не более чем отыгрывали роль какой-то сумасшедшей мамочки, что потеряла ребенка на детской площадке и тыкала во всех прохожих пальцем, вопя, что её чадо пропало именно по их вине!
— Покарать врага без разбирательств вполне в духе отца Ша Хуалин, — пожал плечами Ло Бинхэ.
— Даю сотню золотых на то, что тот мальчишка просто сбежал, как сам того хотел, а тебя приплели, чтобы найти предлог для вторжения, — кивнул самому себе Шэнь Цинцю, мрачно заглатывая ещё одну ложку каши.
— В любом случае, — примирительно сказал Бинхэ, — теперь у нас тоже есть предлог для того, чтобы навестить Западное королевство. Мне кажется, оно послужит превосходной отправной точкой в налаживании контактов с лордами. Кроме того, вернем Цзючжун-цзюню ту кучку сброда, которая принесла нам столько проблем.
Ло Бинхэ, конечно, имел в виду демонов-перевертышей, но нарочно не назвал их прямо: ему не хотелось марать слух учителя даже упоминанием их подлой расы. Шэнь Цинцю задумчиво кивнул: действительно, их путешествие лучше всего начать именно с Запада, особенно если между Ло Бинхэ и Цзючжун-цзюнем назрело недопонимание, решение которого не требовало отлагательств. Потом он заметил:
— Они могут попытаться напасть на нас снова, стоит нам только ступить на их земли.
— Не посмеют, — решительно и холодно заявил Ло Бинхэ, отставляя палочки в сторону. — Когда их лучших собак с отрубленными хвостами бросят им под ноги, они трижды подумают, прежде чем обращать против нас свое оружие.
— Однако, прежде, чем налаживать с ними доброжелательные отношения, необходимо, чтобы решился конфликт с наследником. Взращивать дерево стоит лишь на той почве, где нет вредителей, — Цинцю с печалью отметил, что каши больше не осталось, и попробовал налить себе чай. Стоило Бинхэ заметить, что дрожащие руки учителя едва ли справляются с тем, чтобы держать ложку — что уж говорить про увесистый чайничек чая! — как он тут же пришел на выручку, и уже совсем скоро Цинцю попивал ароматную жидкость, сверкая довольством из-под ресниц.
— Если будет необходимо, мы поможем с поисками наследника, чтобы доказать свою невиновность, и собственноручно приведем его ко двору, — Ло Бинхэ поставил чайничек на место и вернулся на свое место на полу. Из уст Ло Бинхэ последняя фраза прозвучала так, как если бы поиски одного конкрентного демоненка были делом таким же нетрудным, как поиски сбежавшей со двора животинки. По крайней мере, сам Ло Бинхэ выглядел так, словно был совершенно уверен в том, что задуманное осуществится на раз-два. — После того, как драгоценная пропажа найдется, лорд Запада не посмеет отказать нам в помощи.
— Ну что же, — Шэнь Цинцю потянулся, разгоняя мурашки по телу, — тогда пора собираться в путь.
Ло Бинхэ непонимающе заморгал:
— Но, учитель, вы ведь больны.
— И что с того?
— При всем моем уважении, но вы ведь даже чай налить себе не в состоянии! — проигнорировав недовольный взгляд со стороны учителя, Бинхэ принялся увещевать его, как маленького: — Яд демонов-перевертышей — не шутки, и противоядием от него является лишь кровь демона, что уже лечит вас, и вы видите, что лечение не может проходить быстрее. Для полного восстановления вам потребуется ещё, как минимум, недели две…
— Вздор. Нужно отправляться, — отмахнулся Шэнь Цинцю. — Времени до зимы меньше, чем ты думаешь. Меня сильно беспокоит то, что мы засиделись в четырех стенах — погостили, пора и честь знать. У нас ещё очень много дел.
— Как здоровье учителя может идти в сравнение с работой? — с искренним недоумением вопросил Ло Бинхэ. — Разве вы сможете присутствовать на переговорах и защищать интересы людей, если самого себя защитить не в состоянии?
— А почему бы тебе не взять мои обязанности на себя, пока я буду сидеть где-нибудь в повозке? — с тайной надеждой предложил Шэнь Цинцю. — Поправляться здесь или поправляться там — какая разница? А ты, в свою очередь, спокойно бы провел переговоры, и…
— Но мы договорились, что будем вести диалог с лордами вдвоем — от имени Северного королевства и от имени Царства Людей, — Ло Бинхэ понимал нетерпение учителя, но отступать от своего не собирался. — Без вашего участия в переговорах теряется весь смысл. Это ведь Царству Людей в первую очередь требуется помощь демонических лордов, разве не так?
— Пожалуй, ты прав, — после короткой паузы кисло признал Шэнь Цинцю. Оставить все дела на Ло Бинхэ, чтобы отлежаться ту самую недельку-другую в каком-нибудь укрытии, как очень хотелось поначалу, было бы неверно.
— Кроме того, учитель, — Ло Бинхэ поднял внимательный взгляд. — Есть ещё кое-что, что нам необходимо обсудить, прежде чем строить дальнейшие планы.
— И что же это? — внутри Шэнь Цинцю зашевелилось нехорошее предчувствие.
Ло Бинхэ прочистил горло и приосанился, чем заставил Цинцю думать, что сейчас огласит речь, отрепетированную не менее сотни раз. Пожалуй, это действительно было что-то важное? Шэнь Цинцю навострился.
— Мне кажется, вам необходимо знать, что в Царстве Демонов заведен особый порядок, касающийся людей. Здесь на них ведется охота — прямо как в Царстве Людей ведется охота на нечисть. И для того, чтобы человек мог находиться на демонической территории без опасности быть съеденным, ему необходимо заключить договор с одним из представителей демонической расы.
— Договор? — об этом Шэнь Цинцю слышал впервые, но чрезвычайно услышанным заинтересовался. В «Пути гордого бессмертного демона» об этом, кажется, не говорилось!
— Именно, — кивнул Ло Бинхэ. — Человек и демон объединяются особой магической связью, благодаря чему человек получает защиту от демона, с которым заключил договор. Благодаря нему ни одна нежить, хоть сколько-нибудь опасающаяся за свою жизнь, не посмеет тронуть этого человека, если демон, с которым он связан, сильнее неё самой. Взять, к примеру, лорда Аньдин. Вероятно, вас когда-нибудь интересовал вопрос, каким образом слабый человек способен путешествовать между мирами на протяжении стольких лет и не быть при этом разорванным в клочья первым попавшимся монстром? Ответ прост — Шан Цинхуа уже давно находится под протекторатом Мобэй-цзюня. Присягнув ему на верность много лет назад, он носит на себе печать, скрепляющую их договор. Он связан с Мобэй-цзюнем связью подчинения, и на его шее постоянно присутствует незримый узор, благодаря которому демоны любых земель не смеют на него напасть. Вы, как человек, не можете его обнаружить, но зато любой житель Царства Демонов почует узор за много ли. Можно сказать, что слабое золотое ядро лорда Аньдин восполняет частичка силы северного короля, что всегда находится вместе с ним.
На этих словах у Шэнь Цинцю почти что челюсть отвисла. О подобной связи он на самом деле прежде и слыхом не слыхивал! Так вот оно как, Шан Цинхуа? Незримая связь, метка на теле? Вот каким образом ты умудрялся безнаказанно шлындать по всем королевствам этого мира всё это время?
— В общем, так как вы, учитель, не находитесь под защитой подобной связи, я несколько… обеспокоен, — признался Ло Бинхэ. — Именно поэтому я так сильно пекусь о том, чтобы вы не подвергали себя опасности лишний раз.
Шэнь Цинцю призадумался. Узы, договоры… Кто бы мог подумать, что в Царстве Демонов, которое он прежде считал за абсолютно анархичный мир, построенный на варварских законах, существует нечто подобное?
— Мы с тобой, к примеру, связаны узами наставника и ученика, — заметил Шэнь Цинцю, наклонив голову в сторону. — Можно ли засчитать это за те самые «узы», о которых ты говоришь?
— К сожалению, нет, — твердо сказал Ло Бинхэ. — Та связь, что вы упомянули, зрится значимой лишь в рамках человеческих традиций. Для демонов главную роль играет только та связь, что подкреплена магически, в соответствии с местной демонической традицией.
— А если заключить подобную связь? — глаза Шэнь Цинцю засверкали от любопытства. Перед ним открывались новые горизонты удивительных социальных порядков Царства Демонов, которым, как обычно, Самолёт в своей новелле кукиш показал, а не достойное раскрытие! — Какие виды связей существуют?
— Из тех, что заключают между собой демоны и люди, мне известна лишь одна — отношения слуги и господина, то есть, связь подчинения, — Ло Бинхэ неуверенно покосился на Шэнь Цинцю. — Иначе её называют «рабской связью». Испокон веков люди были для демонов или пищей, или слугами — другого не дано. Среди демонов, конечно, существует гораздо больше видов взаимоотношений, но это уже совсем другое.
— Рабская связь, — задумчиво протянул Шэнь Цинцю, сверля точку в стене напротив. Звучало, на самом деле, плохо, но если как следует подумать… После длительных секунд мучительного размышления, он, скрепя сердце, произнес: — Ну, если такова цена моего беспроблемного пребывания в Царстве демонов, я, наверное, мог бы согласиться и на…
— Нет.
Голос Ло Бинхэ глухо и решительно прервал речи Шэнь Цинцю, и тот воззрился на ученика в немом удивлении. Что-то в фигуре Ло Бинхэ явственно говорило о том, что он категорически против идеи Шэнь Цинцю.
— Вы не знаете, что такое рабская связь, учитель. С рабами в Царстве Демонов обращаются как с мусором, а если речь идет о человеке — и того хуже. Да, Шан Цинхуа, будучи слугой, может беспрепятственно посещать любые земли, чтобы выполнять поручения своего короля — но это единственное преимущество, помимо сохранения жизни, которое дает ему эта связь. Никто не запрещает вытирать о рабов ноги, когда хозяин этого не видит. Никто не предоставит им достойного отношения, ночлега или пищи. Если вы и станете… моим… — Ло Бинхэ ни за что на свете не смог бы называть Шэнь Цинцю «слугой» или, тем более, «рабом», и потому сердито встряхнул головой, обрывая себя. — Я хотел сказать, что среди лордов вас не будут воспринимать всерьез, а моё заступничество вызовет лишь непонимание. Магические связи связывают заключивших договор строго обозначенным статусом. Иерархия, наравне с силой и властью — это всё для демонов. Поэтому подобную связь я с вами никогда не заключу.
— Но… даже если этот единственный вид связи между нами невозможен, тогда… можно ли не заключать её вовсе? — в голове Шэнь Цинцю тут же вспыхнул пример одного человека, который, находясь на территории Царства Демонов, мог замечательно обходиться и без демонических договоров, чтобы внушать всем страх и уважение. — Взять, к примеру, Лю Цингэ. Ему уж точно не нужен был никакой протекторат, чтобы стать причиной кошмаров для многих демонов в округе…
— Лю Цингэ — это Лю Цингэ. Его не зря зовут «Богом войны». Он сильнее большинства людей и демонов, с которыми мне довелось сражаться. Подобные ему редки, шицзунь, — глаза Ло Бинхэ при этом неярко блеснули, отражая след неуловимой эмоции, вспыхнувшей внутри. Шэнь Цинцю невольно пришел в восхищение. Ло Бинхэ всегда с трудом говорил о Лю Цингэ, а здесь — признал достойным! Вот это редкость!
— Таким образом, ты хочешь сказать, что мне с ним не сравниться, — хмыкнул Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ тут же сложил руки вместе, поклонившись:
— Учитель, этот Бинхэ прекрасно осведомлен о силе мастера Сюя! Я ни в коем случае не хотел принижать ваших способностей…
— Ладно уж, хватит любезностей, — взмахнул рукой Шэнь Цинцю. — Я и сам понимаю, что не ровня Лю Цингэ — особенно когда во мне сидит этот яд, — заклинатель тяжело вздохнул, прикрывая лоб рукой. — Но, в самом деле, к чему вообще нам с тобой какая-то «связь»? Неужели демоны настолько слепы, что не видят, подле кого находится этот мастер? Не думается мне, что хоть кто-то посмеет упрекнуть лорда Севера в том, что тот «заступился» за человека, что не заключил с ним договор…
— Этот Бинхэ осмелится сказать, что ситуация несколько осложняется тем, что демоны с Запада прознали о наших с вами… близких отношениях, — Бинхэ застопорился на мгновение, и следующие его слова были оттенены неприязнью. — Если вы будете находиться подле меня, не заключив договора, боюсь, количество покушений на вашу жизнь только увеличится. Наши враги с утроенной силой будут пытаться добраться до вас, учитель, потому что, желая навредить вам, они намерены навредить мне.
Шэнь Цинцю почти слышимо застонал, чувствуя, как нервы начинают сдавать: «Так что же теперь, я, даже вернув себе силы, буду вынужден ощущать себя беспомощным смертным, которого могут прихлопнуть в любой момент?»
Ло Бинхэ, всегда чутко реагирующий на изменение настроения учителя, мирно сказал:
— Я не допущу этого. Не переживайте, этот Бинхэ что-нибудь придумает.
Шэнь Цинцю тихонько ворчал про себя, пока Ло Бинхэ убирал использованную посуду на другой поднос. Как же всё сложно! Хочешь обезопасить себя от демонов — заключи связь с одним из них, но станешь рабом. Не хочешь быть рабом — не связывай себя договором, но тогда придется защищаться своими силами. Хочешь защищаться своими силами — для начала избавься от яда; но даже если яд исчезнет, полчища демонов, охочие до смерти протагониста (а теперь и твоей заодно), будут тебе не по зубам… И как тогда быть?
— Шицзунь, ещё чаю? — Шэнь Цинцю, выдернутый из своих мыслей, с благодарностью вытянул вперед чашечку. Голова начинала болеть, и Цинцю решил пока перестать думать. Если Бинхэ сказал, что найдет выход, значит, на него можно положиться… Хотя это не означает, что сам Цинцю будет сидеть сложа руки.
— Я намерен заглянуть в библиотеку, — произнес Шэнь Цинцю. План путешествия до сих пор не разработан, и над ним придется прилично посидеть. Да и Цинхуа повидать, на самом деле, стоило. Он ещё не придумал, как будет извиняться за то, что тот пережил ради его лечения, но надеялся придумать какое-нибудь достойное, весомое и, желательно, материальное «спасибо». В конце концов, он перед ним в большом долгу.
Бинхэ перенял чашечку, принимаясь наполнять её ароматным чаем, и внимательно посмотрел на учителя.
— Учитель, ваше состояние все ещё нестабильно. Быть может, вам стоило бы лучше провести время в постели…
— И не спорь, — решительно заявил Шэнь Цинцю, возвращая на ученика внимательный взгляд. — Уж что-что, а пару коридоров я преодолеть в состоянии.
— Как скажете, — с видимым неудовлетворением Ло Бинхэ пришлось смириться. А потом он вытянул из рукава крохотный прозрачный пузырек с жидкостью слабого синего оттенка, встряхнул, откупорил и отмерил в учительскую чашечку ровно пять капель. Шэнь Цинцю с интересом наблюдал, как светло-желтый напиток принимает нежный белый цвет. Слабый сладковатый аромат защекотал ноздри.
— Эссенция лечебного корня тысячелистника?
— Шицзунь прекрасно осведомлен. Она поможет быстрее встать на ноги и уменьшить болевой синдром, — улыбнувшись, Бинхэ подал учителю чай, однако в тот самый момент, когда их руки соприкоснулись, Бинхэ отвел взгляд в сторону. Шэнь Цинцю несколько удивился, принял чашечку, но из-за слабости его пальцы вдруг сами собой разжались. Чашечка бы упала, не успей Бинхэ придержать её — для этого ему пришлось обхватить руку учителя своими ладонями. Взгляд Бинхэ коснулся их рук, тайком метнулся на обнаженные тонкие запястья, и… Бинхэ вновь увел глаза в сторону.
— В чем дело? — ничего не понимая, вопросил Шэнь Цинцю, разнял их руки и, кое-как справившись с дрожью в пальцах, выпил приятный на вкус чай, сразу же ощущая, как обволакивающее тепло разлилось по горлу.
— Прошу прощения, ваша одежда… — обронил Ло Бинхэ, выпрямляясь и деликатно отворачиваясь.
Шэнь Цинцю оглядел себя и… тотчас обнаружил, что предстал перед Ло Бинхэ в самом что ни на есть неподобающем виде. Нижние одеяния, принадлежащие, несомненно, его ученику, сбились с плеч и открыли ключицы. Рукава закатались, не скрывая обнаженных запястий. Чем не лакомый кусочек для главного героя?
Досадуя на себя, Цинцю кое-как приладил ворот и, совершенно не задумываясь, отстраннено заметил:
— Какое-то время назад ты видел намного больше этого, так с чего бы сейчас так пережи…
А потом неловко стало им обоим.
— Бинхэ, я хотел бы переодеться.
— Сейчас.
Ло Бинхэ вернул ширму на место и пошел за одеждой. Шэнь Цинцю, пользуясь отсутствием своего ученика, смачно хлопнул себя по лбу. Ему следовало серьезно задуматься над тем, что он творит!
С тех пор, как он осознал свои чувства, прошло не так много времени, а все его естество уже подводило его, толкая к проявлению совершенно непристойного поведения! Более явных намеков на «этот болван влюбился» и придумать было нельзя! Что это за нахальное «мне холодно», когда на самом деле было в точности наоборот? А вот это «можешь возвращаться в постель»? А те поцелуи в коридоре? Шэнь Цинцю с тихим стоном стек на постель, плотно закрывая глаза и цепляясь за воротник чужих одеяний. К щекам прилило тепло.
Мама родная, до чего дошло его, самого разумного человека на Цинцзин, распутство!
За эпизод с поцелуями ему было особенно стыдно. Читай Юань подобную сцену с обжиманиями и лобызаниями где-нибудь в «Пути гордого бессмертного демона», сразу бы преспокойно предположил, что через десять страниц его поджидает сцена жаркого па-па-па, а свадьба — через каких-нибудь двадцать! И оказался бы прав!
— Шицзунь, прошу меня простить, ваша одежда оказалась испорчена, поэтому я вновь могу предложить только свою…
Шэнь Цинцю страдальчески поднял кисть в воздух:
— Любая подойдет. Положи здесь и выйди.
Оставив одежду, Ло Бинхэ, по-прежнему пристально разглядывая пол, вышел за ширму. Шэнь Цинцю кое-как, потихоньку, кряхтя и хватаясь за деревянное изголовье, принял вертикальное положение. Пока он добрался до стопки с одеждой, его дважды хватал приступ головокружения, но Цинцю на самом деле было не до этого.
«Наверное, я слишком явно показываю, что что-то чувствую, да?»
Дьявол, но что он мог с этим поделать?! Холодный разум, что единственный каким-то образом ещё поддавался управлению, окончательно потерял контроль над желаниями этого Шэня: язык и тело подводили его с завидной регулярностью, и в этот раз Шэнь Юань был совершенно уверен, что дело было не в каком-то глупом ореоле протагониста!
Подрагивающие руки разложили одежду на постели. Это и правда были одежды Ло Бинхэ — преимущественно черная цветовая гамма не дала в этом обмануться. Они были сильно похожи на те, что носил Бинхэ каждый день, но при этом Цинцю мог поклясться, что этого конкретного одеяния никогда на своем ученике не видел.
Среди множества слоев высококачественной одежды единственным цветом, отличным от черного, был лишь серебряный, каймой шедший от горлового ворота до самых пят. В нижней части верхнего слоя листопадом были изображены листья бамбука, отливающие мягким серебряным свечением. Светлый пояс — слава небесам, не увесистый и без лишних тяжелых элементов! — был элегантным, вышитым сверкающей нитью, и дарил всему одеянию ощущение легкости, не лишенной изящества.
Интересно, что это за одеяние такое? В какой-то момент Бинхэ пробило на ностальгию, и он захотел себе что-то, что напоминало бы о родном пике? Но зачем, если он так никогда это и не надел? Шэнь Цинцю разочарованно сморщился, осознав, что слоев в этом ханьфу было ничуть не меньше, чем в его собственном. Вздохнув, он принялся медленно протягивать через руки белую рубаху, продолжая предаваться своим невеселым мыслям.
«Может, стоит быть отстраненнее? Холоднее? Попробовать притвориться, что ничего не было?»
А как это поможет? Разве не хватило ему полных смертельной тоски взглядов Ло Бинхэ с прошлой недели, когда он применил эту же тактику? Нет, это будет странно. С чего бы ему вдруг становиться холодным…
Шэнь Цинцю с трудом напяливал на себя слой за слоем, не особо задумываясь над тем, насколько ладно у него это получается. Всё равно лучше с его слабыми руками он сделать не сможет. С сапогами пришлось повозиться: от болезненной неуклюжести Цинцю чуть не клюнул носом пол, а когда пояс не захотел завязаться и с четвертой попытки, Цинцю и вовсе чуть не психанул. Все эти страдания с переодеванием, к сожалению, совсем не помогали хороводу мыслей улечься. Напротив, его кружило всё стремительней — под стать танцующим серебряным листьям на черном ханьфу.
«Возможно, стоит просто забросать себя делами? Зарыться в библиотечных архивах, например? О, или утянуть Шан Цинхуа за чашечку горячительного, пока сердце не уляжется… И совсем не видеть Ло Бинхэ! Точно!»
С грехом пополам собрав волосы в неаккуратную прическу, Цинцю медленно натянул мантию с серебряной оторочкой без рукавов и снова горестно вздохнул, оглядывая себя в бронзовое зеркало. Вместе со вздохом нос защекотал еле-еле ощутимый запах Ло Бинхэ, оставшийся на его одеждах, сопровождаемый легким отголоском мыльных средств. Возможно, это ханьфу всё-таки когда-то носили. Шэнь Цинцю незаинтересованно оглядел себя и пришел к выводу, что оделся паршиво. С другой стороны, не то чтобы ему хотелось что-то с этим делать…
«Если я поступлю так, как задумал… не оттолкну ли я его от себя?»
Цинцю приблизил к лицу рукав ханьфу и уткнулся носом в нежную ткань, вдыхая знакомый запах, который всегда его успокаивал. И вдруг он подумал о том, что вдруг заставило его ощутить себя очень-очень взволнованным.
«С другой стороны… А почему мне нужно что-то скрывать?»
Не успела эта удивительная мысль осесть в его голове, как на ширме черной тенью вырисовалась фигура Ло Бинхэ.
— Учитель, вы закончили?
— Да, — Шэнь Цинцю успел оправить себя и встать поровней, прежде чем Ло Бинхэ прошел за ширму.
И тут глазам Шэнь Цинцю предстала чрезвычайно занимательная картина. Ло Бинхэ, взглянув на него, споткнулся о воздух, схватился кое-как за ближайший предмет мебели — как оказалось, низенький столик из красного дерева — чудом словил вазу, что чуть не разбилась, падая с того самого столика, и прибился к стене позади, прижимая к груди драгоценный фарфор.
Шэнь Цинцю к тому моменту уже успел спрятать все свои сомнения глубоко-глубоко внутри. Спокойно сложив руки за спиной, он поймал пораженный взгляд напротив и выдал свою привычную полуулыбку:
— В чем дело?
Ло Бинхэ зажмурился, встряхнув головой.
Шэнь Цинцю впервые предстал перед ним в подобном свете: по-домашнему растрепанным, но со спокойным взглядом из-под полуприкрытых ресниц; возвышенным, но так по-обыденному румяным от долгого переодевания; стремящимся казаться сильным с этой его идеальной осанкой, но всё-таки — таким ранимым; в его, Ло Бинхэ, одеждах, что были ему немного велики, но всё равно делали его до невозможности красивым…
Бинхэ и сам не понял, как голова взорвалась жаром, а с носа что-то закапало.
— Ло Бинхэ! — с тихим возмущением отчеканил Шэнь Цинцю, недоверчиво глядя на то, как Ло Бинхэ спешно прикрыл рукой носовое кровотечение.
— Про… простите, шицзунь, — Ло Бинхэ разулыбался, несмотря на убийственный взгляд любимых глаз напротив. Щеки учителя приобрели ещё более яркий розоватый оттенок. Шэнь Цинцю несдержанно взмахнул рукавом и медленно, борясь со слабостью в теле, пошел по направлению к дверям, но тут Ло Бинхэ, запинаясь и по-прежнему прикрывая нижнюю часть лица рукавом, выдал:
— Учитель, п-позвольте этому ученику помочь вам хотя бы с прической?
Шэнь Цинцю задержался у самого выхода, раздумывая над этим предложением, а потом сказал:
— Ну хорошо. Только… утрись сначала.
