Па-па-па с протагонистом

      Шан Цинхуа, зевая, брел по длинным коридорам дворца, обходя мелких демонов-прислужников, спешно убирающихся после веселой свадебной ночи. Много где еще грязными кучами лежали праздничные ленты, рис, разбитое стекло и вдрызг пьяные гости, но уже одну палочку благовоний спустя полы и стены снова будут сверкать чистотой. Слуги такого чистоплотного хозяина, как Ло Бинхэ, очень дорожили своими рабочими местами.       Сам Цинхуа выглядел «более-менее» — ну, насколько в целом можно так сказать о человеке, который вчерашним вечером принял вызов Ша Хуалин на пьянчужную дуэль и выжил. Как выжил — небожители ведают. Сейчас его печень стоически боролась с тремя бутылками крепкого алкоголя, голова трещала и раскалывалась, язык жег противный горько-кислый привкус, а нижние веки тяжелили темные мешки. К сожалению, даже свадьба лучшего друга не отменяла обязанностей по работе, а посему Шан Цинхуа, как главный организатор праздничных увеселений, обязан был проследить, чтоб после этих увеселений дворец сиял и сверкал.       Проверяя зал за залом и делая пометки в летающем свитке, заклинатель пытался восстановить в памяти картину вчерашней вакханалии, но произошедшее словно дымкой подернулось. Он даже не помнил, как оказался у себя в постели. Кажется, они с Ша Хуалин распили не меньше шести бутылок алкоголя на двоих под рев возбужденной толпы. Как это тело пушечного мяса вообще в живых осталось?       Приставив кончики пальцев к пульсирующим вискам и скривившись, Шан Цинхуа вспомнил, что блевал на кого-то высокопоставленного. Мощно так, чуть наизнанку не вывернулся. Откуда помнил, что на высокопоставленного? Да больно дорогая на ощупь ткань под пальцами была. Ключевое слово — была… Наверное, сейчас то мега-дорогущее-ханьфу лежит где-то в мусорке.       Интересно, можно ли выделить казенные деньги на подарок-извинение, кем бы тот демон ни был?       Размечтавшись о таблетке какого-нибудь антипохмелина, Шан Цинхуа вздрогнул, услышав голос у себя в голове.       «Шан Цинхуа. Приходи в мои покои».       Заклинатель вмиг собрался с силами, произнося вслух:       — Уже иду, мой король.       Когда Шан Цинхуа осторожно вошел в покои ледяного короля, тот полулежал в своей постели, опираясь о спинку постели, и его синие глаза мерцали в полумраке спальни. В комнате было темно, но как только заклинатель вторгся в пространство, свечи зажглись холодными синими огоньками в разных частях комнаты, освещая ее прохладным голубым светом. Ледяной король превратил гостевые покои в точную копию собственных, что были в его дворце (разве что покрытых льдом стен не хватало), и Шан Цинхуа мог только восхищаться силой своего господина, способной на подобные чудеса.       — В этот раз ты не опоздал, — хмыкнул Мобэй-цзюнь. Его голос был хриплым ото сна — слабое место для такого фаната, как Самолет.       Шан Цинхуа насилу сдержал трепетную дрожь и глубоко поклонился:       — Я старался прийти поскорей. — От этого движения голова заболела еще сильнее. — Сегодняшний отчет, — по привычке достав бумагу, заклинатель стал перечислять: — За утро ликвидировано две попытки прорваться во дворец. Слуги завершают уборку всех помещений дворца, а также спроваживают уснувших в пределах внешнего сада простолюдинов, перебравших на гуляниях…       Шан Цинхуа не особо вникал в то, что читает — голова болела. Хотелось взять и уснуть. Оттарабанив текст отчета, Шан Цинхуа поклонился вновь, ожидая, что Мобэй-цзюнь его отпустит, как бывало всегда. Однако Мобэй-цзюнь продолжил молчать, а Шан Цинхуа застыл в поклоне, не смея поднять головы. Дрожь все-таки побежала по телу, когда он ощутил, как пристально его изучают. Начиная холодеть, он в панике стал перебирать причины того, что сделал не так на этот раз, но в этот миг спокойный и ровный голос нарушил тишину коротким приказом:       — Подойди.       Шан Цинхуа разогнулся и подошел к постели Его Величества, молча останавливаясь подле и почтительно смотря в пол. Мобэй-цзюнь, что по-прежнему смотрел на Цинхуа, откинул одеяло в сторону, поставил стопы на пол и поднялся, возвышаясь над ним.       Боковое зрение, никогда до этого момента не подводившее, узрело Его Величественный Столп, шевельнувшийся где-то недалеко от лица. Шан Цинхуа вылупился в пол, всеми силами умоляя собственное тело не двигаться, чтоб не начать рассматривать это произведение искусства. За такую дерзость на раз-два жизни лишиться можно!       В то же время Мобэй-цзюнь, как ни в чем не бывало, одним взмахом руки заставил створки шкафа раскрыться и приманил свое темно-синее одеяние.       — Помоги мне одеться, — велел он.       Одеяние подлетело к Шан Цинхуа, ложась на согнутую руку, и заклинатель спокойно поклонился, но видит Небо, щеки его загорелись страшным огнем, а в душе плескался настоящий щенячий восторг. Это был первый раз, когда Мобэй-цзюнь дозволил одевать себя!       Ледяной король приподнял руки, давая Шан Цинхуа облачить его в нижнее белое ханьфу. Заклинатель обошел своего короля сзади, чтобы было сподручней, и на одно короткое мгновение дозволил себе посмотреть на две царственные половинки ягодиц. Зажмурившись, Шан Цинхуа подавил дрожащий выдох.       Они были преступно-белые. Красивые. Идеальной формы.       «Блять, спасибо своим же фантазиям! Мобэй-цзюнь реально спит без одежды!»       Шан Цинхуа принялся одевать своего короля так обходительно, так послушно, что, казалось, лучшего подарка для него не существовало. Он очень старался. И хотя его сноровки и скорости явно не хватало, ни одного замечания не последовало. Мобэй-цзюнь просто смотрел на своего человека сверху вниз, скользя взглядом по его рукам, лицу, губам. Стоит признать, такое явное внимание сбивало с толку еще больше, но Шан Цинхуа мужественно закончил начатое, бережно расправляя пояс на талии Мобэй-цзюня.       Вся процедура казалась заклинателю пыткой. Сладкой пыткой. Никогда прежде они не стояли так близко на протяжение столь долгого времени. Да, они даже целовались — но те мгновения счастья были так кратки, что не шли в расчет. Конечно, он был до крайности смущен.       — На вас сегодня другое одеяние, мой господин, — чтобы разбавить неловкую тишину, подал голос Шан Цинхуа.       — Да, — легко ответил Мобэй-цзюнь. — Прошлое пришло в негодность, пришлось выбросить.       По спине и загривку Шан Цинхуа поползли холодные мурашки. Подозрение желчью обожгло желудок. Не может ведь быть, чтоб…       — Просто кто-то вчера не смог сдержать в себе «Огненный цветок», — в спокойном голосе короля промелькнула издевка.       Шан Цинхуа поднял полные ужаса глаза, готовясь упасть на колени, чтоб начать бить пол лбом, но лицо Мобэй-цзюня вовсе не полыхало яростью или предвкушением сладостной расправы. Наоборот, он слабо улыбался, но, право дело, подобная эмоция на лице у этого демона была столь редкой — и оттого неожиданной — что впору было начать подписывать смертный приговор. Зачем-то ведь Мобэй-цзюнь заставил его остаться и помочь с одеванием? Не для того ли, чтоб ткнуть его носом, как псину, в лужу, и заставить раскаиваться?       — Не смей падать ниц, — приказал Мобэй-цзюнь, заметив смятение человека. Брови дрогнули, а на белом лбу появилась напряженная складочка. — Я не собираюсь тебя казнить.       Шан Цинхуа дергано кивнул, вцепившись в полы чужого ханьфу неосознанно, и опять опустил голову:       — П-простите меня, м-мой господин. Я не знал, что это были вы.       — А если бы ты знал, что это я, то смог бы сдержаться? — Мобэй-цзюнь мягко усмехнулся. — Твое извинение принято. Я не злился и не злюсь. «Огненный цветок» Ша Хуалин не по зубам большинству демонов. Я удивлен, что ты смог столько выпить и не погиб. Твое поражение было достойным. Впрочем, этой дрянной девчонке тоже хорошенько досталось. Интересно посмотреть на нее сейчас.       Шан Цинхуа сглотнул. Все-таки он проиграл в их с Ша Хуалин споре, да? Удивительно, что об этом ему сообщает именно Мобэй-цзюнь — тот, кто не удостоил бы подобные низкие развлечения хотя бы одним презрительным взглядом. Но он был там. Почему-то. И не злился, что на него выблевали… Тоже почему-то.       Мельтешащие мысли Шан Цинхуа прервал низкий голос Мобэй-цзюня:       — Забудь об этом. В любом случае, я оставил тебя здесь не для того, чтобы журить.       Приманив верхние слои ханьфу, ледяной король передал одеяния человеку и подал голос вновь:       — Сколько лет ты служишь мне?       — Больше десяти, мой король.       Получив одеяния, у Шан Цинхуа снова появилось дело, которым можно было себя отвлечь, поэтому он принялся завязывать последний пояс с особым вниманием и аккуратностью, борясь с новым приступом волнения. Если его оставили не для того, чтоб извиняться за испорченную одежду, то для чего еще?       — Неплохой срок, — кивнул Мобэй-цзюнь. — За годы службы в ледяном дворце ты был довольно полезен.       — Правда? — пальцы Шан Цинхуа, затягивающие пояс, замерли.       — Абсолютно, — тон Мобэй-цзюня был тверд и спокоен.       Шан Цинхуа пришел в легкое замешательство. Только что ему вменили вину за испорченное одеяние, но теперь хвалят за хорошую работу… Впервые за долгие, долгие годы.       — О, мой король… — Шан Цинхуа зажмурился, и уголки его губ разошлись в улыбке. Сердце глубоко упало и тут же забилось в горле, а голос дрогнул, из-за чего пришлось сглотнуть. — О, спасибо вам, мой король. Вы очень добры.       Кажется, живущий глубоко в недрах сознания маленький и забитый Самолет желал бы расплакаться от эмоциональных качелей, но Шан Цинхуа устоял и вновь глубоко поклонился.       Мобэй-цзюнь сложил руки на груди. Шан Цинхуа этого не видел, но демон тоже слабо улыбался, и лицо его вовсе не излучало холода. Наоборот, в нем явно виднелось теплое довольство.       — И именно поэтому, — Мобэй-цзюнь сделал паузу, — я желаю… повысить тебя.       Шан Цинхуа вскинул пораженное лицо. Повысить? Его?! Наткнувшись на слабую улыбку Мобэй-цзюня, на его взгляд, так сильно отличающийся от обыкновенно холодного и пугающего, заклинатель потерял дар речи и покраснел, замерев в полуразогнувшейся позе с глупым выражением лица. Ледяной король мягко хмыкнул, и Шан Цинхуа отмер, быстро заморгав и опуская голову со стыда.       Не успели мечущиеся в голове мысли улечься беспокойным роем, как Мобэй-цзюнь взмахнул пальцами, и бело-зеленое одеяние лорда Аньдин стало менять цвет и форму. Крупицы белого света, похожие на снег, легли на подол ханьфу и стали захватывать ткань, поднимаясь все выше и выше.       — Отныне я назначаю тебя своим царственным советником. Эта позиция, конечно, еще не делает тебя полностью свободным, но дает определенные привилегии. Таков мой тебе подарок, — Мобэй-цзюнь прочистил горло, — за долгую службу.       Белый свет рассыпался мириадами крупиц в воздухе, и перед демоном показался кто-то, кто мало походил на прежнего Шан Цинхуа. Отливающие звездным серебром светло-голубые одеяния, полностью соответствующие статусу советника, невероятно ему шли. Волосы тоже подверглись изменению: привычная простая заколка, держащая пучок сверху, исчезла, и черные, шелковистые, по-демонически распущенные волосы легли на спину благородной волной.       Глубокие рукава-колокола, несколько слоев под верхним парадным, серебряный медальон на груди с остроконечной снежинкой на нём, знаком рода Мобэй, — вся эта роскошь сделала из лорда самого принижаемого пика возвышенного, элегантного заклинателя, который подле такого величественного демона, как Мобэй-цзюнь, был словно на своем месте. Лишь распахнутые ошеломленные глаза, мешки под ними да перебирающие подол пальцы выдавали в нем прежнего Шан Цинхуа.       Мобэй-цзюнь выглядел очень довольным. Щелкнув пальцами, он материализовал высокое зеркало и кивнул на него:       — Поглядись.       Очнувшись, будто от наваждения, Шан Цинхуа сделал несколько шагов к зеркалу, и его новое одеяние тихонько зашуршало. Он в неверии уставился на красивого, изысканно одетого мужчину. Уж для кого, а для себя он бы никогда в жизни таких эпитетов не подобрал. После такого перевоплощения даже последствия похмелья словно сошли на нет. Шан Цинхуа потрогал свои волосы, смотря в зеркало, и, когда широкий рукав сполз с запястий, он с удивлением обнаружил, что у него, оказывается, довольно тонкие запястья. А еще длинная белая шея, которая только выделялась за счет опущенных волос…       Рассматривая себя, будто в первый раз, Шан Цинхуа боролся с желанием защипать себя до красных следов на коже. Это не сон? Правда не он? Нечто подобное не могло случиться с оригинальным Шан Цинхуа! Мобэй-цзюнь никогда не снисходил до подобной милости по отношению к простому пушечному мясу…       И это знание делало Шан Цинхуа бесконечно счастливым, ведь по всему выходило, что это он, Самолет, новый Шан Цинхуа, сам заслужил эту честь!       Демон, стоящий позади заклинателя, тоже смотрел в зеркало, и его молчаливое присутствие в темноте выдавали лишь слегка подсвеченная голубым радужка и метка. После небольшой паузы Мобэй-цзюнь сложил руки за спиной и встал с Цинхуа вровень.       — На самом деле, твоя служба — не единственная причина, по которой я принял такое решение. Я желаю обезопасить тебя в предстоящем путешествии, — произнес он, смотря через зеркало на Цинхуа.       Шан Цинхуа задержал дыхание, ловя чужой взгляд в зеркале. На какое-то короткое мгновение ему почудилось, что сейчас, вот сейчас, ему скажут что-то действительно важное. Что-то, о чем Шан Цинхуа даже мечтать боялся.       Сердце его забилось слишком быстро, но он продолжил молчать, превратившись в слух.       Заметив засиявшего вдруг Шан Цинхуа, Мобэй-цзюнь словно запнулся на мгновение, а потом, прикрыв дрогнувшие ресницы, проговорил:       — Подобно поступку господина Ло, мой оградит тебя от ненужных посягательств, а также откроет путь на любые мероприятия, поскольку твои глаза и уши станут моими. Кроме того, сопровождающий короля в дипломатической миссии должен выглядеть соответствующе. Прежде ты был не более, чем одним слугой среди многих. Но теперь ты — моя правая рука. Надеюсь, ты понимаешь, какую ответственность это накладывает.       Шан Цинхуа перевел взгляд с Мобэй-цзюня, потом на себя в зеркале… И мягко, понимающе улыбнулся. Да, он не ожидал прямых признаний от своего короля. Но и в этих словах, в этом тоне голоса, он услышал столь многое, о чем прежде нельзя было и помыслить. Он дотронулся до медальона, подтверждающего его высокий пост на службе короля, и крепко сжал его.       — Я понимаю, — произнес заклинатель. Он ощутил, будто за спиной выросли крылья, а в сознании наконец укрепилась уверенность в своих силах. Повернувшись лицом к Мобэй-цзюню, Шан Цинхуа глубоко поклонился. — Я не подведу вас, мой король. Клянусь своей жизнью.       — Постарайся не нарушить свою клятву, иначе мне будет очень обидно, советник Шан, — слабо усмехнулся Мобэй-цзюнь.

      ***

      — Ние-е-е-ет! Я ещё не закончила-а-а! Дайте ещё бутылку!       — Н-но, дева Ша, уже утро…       Вокруг сиятельной демоницы, вдрызг пьяной, собралась кучка демонов-прислужников, беспомощно друг с другом переглядывающихся. Тронный зал уже был весь пустой, только монеты-рис-конфеты валялись на полу, да ещё вот Ша Хуалин. Казалось, что на дворец кто-то напал: кое-какие трапезные столы были разломаны пополам, тут и там валялись куски чьей-то одежды, как после драки.       — А мне всё равно! — рявкнула Ша Хуалин. Но потом, правда, тут же рассмеялась, закидывая голову. — Между прочим, — она резко подняла коготь прямо перед носом одного из слуг, заставив того испуганно сглотнуть, — настоящие демоны гуляют неделями! А тут какой-то один жалкий день! Это просто оскорбление для всего демонического рода!       На балкончике, что в конце тронного зала, Шэнь Цинцю тем временем прикреплял послание к ноге почтового сокола. На балаган он никакого внимания не обращал.       — Бинхэ, поможешь? Видишь ведь, не справляются твои демоны, — сказал Шэнь Цинцю, отпуская птицу в полет.       — Уже, — где-то вдалеке отозвался тот.       Ша Хуалин, едва не ввязавшаяся в драку с несчастными слугами, прекратила шипеть, когда над ней, улыбаясь, нависла темная фигура Ло Бинхэ. Демоница почти протрезвела.       — В чем дело, моя дорогая? Не нагулялась? — сочувственно сказал Ло Бинхэ.       — Не-ет, — раздумав бояться, капризно протянула она.       Ещё мгновение, и она обняла бы ноги Ло Бинхэ, принимаясь стенать. Однако тут зрачки Ло Бинхэ сузились, что вкупе с улыбкой придало его лицу какое-то пугающее выражение.       — Хочешь, погружу тебя в сон? На семь дней. Будешь гулять, пить и веселиться в своих сновидениях, сколько захочешь.       Вот теперь Ша Хуалин точно протрезвела. Поднявшись и отряхнувшись, звеня браслетами, она фыркнула:       — Ну нет. Я пропущу всё веселье, пока будем ехать домой.       — О, вот как? Кажется, однажды я слышал от кое-кого, что «путешествия — это скука смертная», — ласково улыбнулся Ло Бинхэ. — Ты подумай. А то ведь я правда могу.       — Нет-нет, мой лорд, совершенно незачем, — она сморщила носик, — я уже встала.       — Вот и умница.       Взмахнув двумя пальцами, Ло Бинхэ приманил кусочек тряпочки на ниточках, который висел на спинке его трона, и кинул в Ша Хуалин. Видимо, этим чудом являлись её трусики.       — А теперь — иди, — четко сказал Ло Бинхэ, сверкнув глазами.       — Есть, — буркнула демоница.       Ша Хуалин, наконец, ушла готовиться, грациозно покачивая бедрами. Прислуга, сбившаяся в кучку, подрагивала где-то у стенки. Как побежденная кошка, Ша Хуалин зашипела на них, будто предупреждая, и скрылась в коридоре. Качая головой, Ло Бинхэ вернулся к Шэнь Цинцю, пока тот глядел на всю эту сцену с веселой усмешкой.       — Я не знал, что генералов Датоу и Юдяо хоть кто-то может перепить. У Ша Хуалин бездонный желудок?       — И пара хитростей в рукаве. Она настоящий специалист по ядам и зельям. Подмешала немного этим двоим что-то, пока они не видели, и заставила их опьянеть сверх меры. Тем и обеспечила себе победу.       — Ха-ха-ха, вот тебе и дева Ша…       Шэнь Цинцю взглянул вслед соколу, прокручивая кольцо на безымянном пальце. Давненько он ничего не писал братьям по школе. Стоило надеяться, что сокол найдет его с ответным посланием без проблем: выезжать они собрались уже сегодня. Как бы не заплутал в междуцарствии.       — Вы отправили послание домой? — поинтересовался Ло Бинхэ. — Надеюсь, шишу Лю не окажется на пороге Чжуцзюн-цзюня быстрее нас, прознав о свадьбе.       — Да уж надеюсь, — заклинатель фыркнул со смеху. — Но я просил шисюна Юэ последить за ним, чтоб не наломал дров.       — А что вы написали, если не секрет?       — Никаких секретов. Если в двух словах, то…

      ***

Где-то на пике Цюндин. Раннее безмятежное утро.

      Глава школы Цанцюн не успел толком проснуться, когда мальчонка-прислужник судорожно застучал в окошко его спальни.       — Учитель, учитель! Желтая бумага!       Юэ Цинъюань тут же подорвался. На желтой бумаге, приобретший едко-песочный цвет из-за климата, писали только в Царстве демонов. Он приказал доставлять такие письма к нему в любое время дня и ночи, ведь такими пользовался только Шэнь Цинцю!       Соскочив с постели, Юэ Цинъюань распахнул окно и принял письмо. Свиток был обмотан алой лентой. Напряженно выпрямив спину, словно проглотивши палку, глава Цанцюн вскрыл печать. Его пальцы дрожали. Свиток с шуршанием раскрылся, и он стал бегло читать аккуратные выверенные строки.

      «Шисюн Юэ! Это твой шиди Шэнь. Много воды ушло с тех пор, как я писал в последний раз, надеюсь, в школе всё хорошо. Этот Шэнь тоже в полном порядке.

Наш с Бинхэ план по противостоянию Тяньлан-цзюню набирает новые обороты. Недавно мы обзавелись новым союзником. Шисюн не поверит, но это никто иной, как бывшая правая рука Тяньлан-цзюня, Чжучжи-лан. Пусть Лю Цингэ не переживает на его счёт. Он доказал свою надежность, ему можно доверять. Он также приносит искренние извинения шиди Лю за несчастный случай на снежном обрыве. Говорит, что готов извиниться как следует при следующей встрече, если тот, цитата, «не убьёт его прежде».

Лучше не надо. Правда. Он хороший малый.

В остальном, мы готовы выдвинуться в земли Цзючжун-цзюня уже сегодня. Надеюсь, к моменту, когда мы достигнем чужих земель, почтовый сокол доставит мне твоё ответное послание.

Этот Шэнь знает, что скажет лордам Запада и Востока как дипломат от имени людей, — недаром ораторское искусство изучают именно на Цинцзин, — и все же я попрошу вас уведомить меня о мнении Совета Пятидесяти (если таковой удалось собрать). Что считают собратья по самосовершенствованию? Готовы ли они выступить вместе с демонами, чтобы помешать планам Тяньлан-цзюня?

Надеюсь на твой скорый и полный ответ. Если почтовый сокол не успеет вовремя, действовать буду по своему усмотрению. Обещаю быть осторожным.

К слову, в моей жизни произошло нечто невероятное. То, что, возможно, очень тебя удивит, но не волнуйся. Дело в том, что я…»

      — Юэ-шисюн! — в домик главы Цанцюн, едва не падая, ворвался встрепанный Лю Цингэ. Его руки, казалось, дрожали, а сам он выглядел так, будто летел сюда быстрее, чем ветер.       Юэ Цинъюань вздрогнул от неожиданности. Он был в спальном, а к нему врываются, как к себе домой. Голос его тут же стал строгим:       — Шиди Лю, в чем дело?       — В-вы слышали… Нет, стойте. Это от Шэнь Цинцю? — Лю Цингэ коршуном вперился в жёлтую бумагу, которую держал Юэ Цинъаюнь, и тот поднял бровь:       — Да, но в чем дело?       — Что там сказано? Дело в том, что… — Лю Цингэ насилу заставил себя успокоиться, глубоко выдыхая. — До города дошли возмутительные слухи, будто Шэнь Цинцю… — нахмурился. — Он…       — Хм, — Юэ Цинъюань нахмурился следом. — Я как раз заканчивал читать на каком-то «откровении». Здесь написано, что…       Наплевав на приличия, Лю Цингэ прошел к главе и заглянул в бумагу.       — Что наш шиди стал есть демоническую стряпню, — вскинув брови, Юэ Цинъюань, будто не веря, улыбнулся. — Ну, что ж… В самом деле удивительно, хотя не то чтобы возмутительно. То он не мог есть ничего, кроме готовки Ло Бинхэ, то вдруг привык к местной кухне…       — Шисюн, — севшим голосом сказал Лю Цингэ. Успев прочитать дальше, он стал бел, как мел. — Ниже.       — Ниже? Хм. «А ещё я вышел замуж за Ло Бинхэ», — улыбка Юэ Цинъюаня медленно пропала, и лицо стало таким же мертвенно-бледным, как лицо Лю Цингэ. Помотав головой, Юэ Цинъюань вперился в лист свитка, чуть ли не сминая его крепкой хваткой. Голос главы стал тревожным и торопливым: — «Это всего лишь политический брак, ничего серьезного, поэтому я решил не беспокоить вас и ничего не сообщать заранее. Брак нужен, чтобы меня здесь считали за равного. И ещё, шисюн, пожалуйста, — Юэ Цинъюань покосился на то синеющего, то белеющего Лю Цингэ, — попридержи шиди Лю. Ему вовсе не обязательно рваться сюда, чтобы просто проверить, не сошел ли я с ума».       Юэ Цинъюань подавил желание усмехнуться. Он и сам бы желал сорваться с места, чтобы полететь в эти чертовы демонические земли и забрать оттуда своего Цзю.       — Как — не обязательно? Что это за политические причины такие? А если это прикрытие, и Ло Бинхэ, этот мерзавец, на самом деле его принудил?! — вскричал Лю Цингэ.       — «Поверьте, меня никто не принуждал», — продолжил читать Юэ Цинъюань.       — Ну а вдруг…       — «И, если вы ещё в сомнениях, никаких «вдруг» быть не может. Прошу, не переживайте обо мне. Мне нужна ваша помощь там, а не здесь. Не подведите. А я обещаю, что не подведу вас». Конец письма.       Лю Цингэ и Юэ Цинъюань скорбно замолчали.       — Он вышел замуж, — сипло повторил Юэ Цинъюань, прикрывая лицо рукой. Это был удар, несомненно, удар. Юэ Цинъюань и Лю Цингэ любили Шэнь Цинцю безмерно, каждый по-своему, поэтому страшная новость о его свадьбе с Ло Бинхэ просто разбила им сердце.       — И… — Лю Цингэ заиграл желваками на скулах. — Мы в самом деле ничего не предпримем?       — Предпримем, — отозвался Юэ Цинъюань более спокойно, откладывая свиток, и завязал пояс спального платья туже. Его голос стал глухим и собранным: — Но именно то, о чем шиди Шэнь нас попросил. Мы продолжим готовиться к великой войне на своей стороне. Укреплять школу и призывать заклинательский мир объединиться. Если шиди Шэнь прав, а я уверен, что он прав… ни один заклинатель не останется в стороне. Нам нужна помощь всех.       Лю Цингэ опустил голову в пол, сжимая кулаки. Видно было, что ему трудно разорваться между желанием «спасти» своего шисюна и согласиться с голосом разума главы Юэ. В конце концов, он глубоко вздохнул и поднял на Юэ Цинъюаня темный взгляд, полный решимости.       — На Собрание глав я иду с вами. Пусть только попробуют отказаться, — усмешка Лю Цингэ стала зловещей. — Я не дам усилиям Шэнь Цинцю пойти прахом.       Юэ Цинъюань слабо улыбнулся. Видеть Лю Цингэ, готового броситься в битву, кажется, прямо сейчас, было приятно. Видит небо, от всех этих новостей у него у самого кровь кипела, но, будучи главой школы, ему нельзя было снимать маску возвышенности. Так пускай хоть Лю Цингэ выпустит пар за них двоих.       — Я рад, что именно ты пойдешь со мной, шиди Лю. Удачно, что шиди Шэнь дал тебе стимул биться как раз перед Собранием глав. Твоего пыла хватит на то, чтобы взбудоражить сердца тех, кто всё никак не поймет, с чем мы столкнулись. Вот только… — он положил ладонь на напряженное плечо Лю Цингэ. — Не переборщи. Хорошо? Нам не нужно никого убивать.       — Понятное дело, — неохотно ответил Лю Цингэ. — Я не подведу вас, глава Юэ.       — Замечательно. Тогда собирайся. Встретимся в полдень. Убедись, что повозка готова.       — Да.       Когда Лю Цингэ вышел, Юэ Цинъюань позволил себе отринуть образ умудренного и непоколебимого заклинателя и сел обратно на постель, устало прикладывая пальцы к вискам.       — Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Цинцю.

      ***

      — Повозки готовы, мой господин. Все приготовления завершены.       Шэнь Цинцю, ставивший отметки в своей походной книжке при помощи не проливающего чернила пера, не сразу осознал, что демон-прислужник обращается именно к нему. Обернувшись, он заметил ожидание на чужом лице. Сообразив, что к чему, заклинатель повелительно кивнул:       — Можешь быть свободным.       Демон-прислужник глубоко поклонился, пятясь назад, и Шэнь Цинцю схлопнул книжку, убрав её в бездонный карман своего новенького ханьфу — ещё один подарок Ло Бинхэ к свадьбе, — в котором смешалась нежная зелень Цинцзин и благородный черный цвет, который обычно носил сам Ло Бинхэ.       Спокойно-прохладное выражение лица, освежающего цвета ханьфу, благородный мех белого леоволка на теплой зимней накидке и демоническая метка на лбу превратили доброго, хоть и строгого, учителя детишек школы Цанцюн в истинного супруга Владыки Севера. Шэнь Цинцю пока ещё только осознавал это — не в последнюю очередь благодаря таким вот жестам послушания слуг, — но это не мешало ему мысленно упирать руки в бока, вздирать нос к потолку и гомерически хохотать.       А кто бы не, позвольте спросить? Этот Шэнь досель не чувствовал себя настолько крутым и всемогущим! Оказывается, в положении единственной и любимой «жены» главного героя столько плюсов, что и не счесть: тебя кормят, поят, лелеют, заглядывают в рот, едва ли на руках не носят и спины в качестве подставки не предлагают, ну а главное — беспрекословно слушаются и, очевидно, уважают…       Впрочем, витать в облаках второму Владыке Севера не пристало по статусу. Соединив ладони в рукавах ханьфу, Шэнь Цинцю дошел до повозок, осматривая их с большим любопытством. Черное золото и нефрит изящно переплетались, создавая удивительную гармонию цветов и фактур — поистине королевская самопрезентация. Интересно, конечно, что ни единая деталь повозок не указывала на то, что принадлежат они именно северному лорду, но вместе с тем их дизайн очень подходил лично Ло Бинхэ.       — Их только… пять? — посчитав повозки, пробормотал он едва слышно и приподнял бровь.       Одна, судя по всему, будет принадлежать ему и Ло Бинхэ. Другие каким-то образом поделят между собой Чжучжи-лан, Ша Хуалин, Мобэй-цзюнь и Шан Цинхуа (если последнему дозволят ехать именно в повозке, а не на плотоядной лошади, на что, впрочем, Шэнь Цинцю очень надеялся после последнего разговора с Мобэй-цзюнем). Но помимо этого были ведь перевертыши — больше восьми десятков! — и дары, и вещи, и…       — Да. Пять, — вдруг раздался переливчатый голосок сзади.       Судя по хитринке в голосе и тому, что он раздался едва ли не прямо в ухо, Шэнь Цинцю быстро понял — его хотели напугать.       — Ша Хуалин, — спокойно отозвался он, не дрогнув и мускулом.       Заклинатель подозревал, что строптивая помощница Ло Бинхэ хоть и признала в «человечишке» мужа своего господина, но не преминёт устроить ему парочку своих проверок.       — Почему-то мне казалось, что нас поедет целая вереница, — сказал он безмятежно, неторопливо разворачиваясь и глядя на Ша Хуалин без давления, но сверху вниз. Демоница, до того рассматривавшая свои ногти, слегка прищурилась и улыбнулась уголками губ. Шэнь Цинцю понял — прошел её маленькую проверку.       — Господин приказал взять минимум вещей. Поездка неблизкая, много опасностей на дороге, а если будет западня, то длинная цепь повозок стратегически нас отяжелит… — красивые наманикюренные пальчики загибались один за другим, а Шэнь Цинцю, засмотревшись, задумался: они всегда такие острые и красивые, или же в мире Самолёта есть чудо-мастерицы, латающие ноготки своей госпожи после каждого её боя?       — Но что вы здесь делаете, дева Ша? — поинтересовался заклинатель, чуть отклоняя голову в сторону. — Разве вам не должно быть в темнице, готовить перевертышей к отгрузке?       — А они уже готовы, — таинственно ухмыльнувшись, Ша Хуалин, зацепив пальчиком ожерелье из мелких черных жемчужин на шее. Или чего-то, похожего на черные жемчужины. Аура у них была смутно знакомая. От них разило темной энергией.       Разумный демонический кинжал, сейчас имеющий форму остроконечной заколки, держащей волосы Шэнь Цинцю — он был и будет в такой форме, пока не научится вести себя хорошо, как решил заклинатель, — заинтересованно завибрировал, тоже почувствовав эту энергию.       На первый взгляд казалось, будто этот жест с жемчугом должен давать полное объяснение словам демоницы, но нет. Он не очень помог.       — Объяснитесь, — терпеливо сказал Шэнь Цинцю.       — Вам правда интересно? — вскинула красивую бровь Ша Хуалин, и выражение её лица стало хитрым. — Я покажу. Они здесь.       Подойдя к последней повозке, она поколдовала над магическим замком на задних дверцах и легко распахнула их. По центру повозки находилась красная подушка-подставка. На ней, закрепленный талисманом, лежал большой драгоценный алмаз со множеством граней, переливающийся всеми цветами радуги на солнечных лучах, которые постоянно поступали в повозку через круглое окно.       — Это какая-то шутка, — слегка нахмурился Шэнь Цинцю.       — Ничуть, — демоница усмехнулась, снимая талисман и забирая алмаз.       Изящно присев на край повозки и свесив с неё закинутую одну на другую ногу, она взяла алмаз большим и средним пальцем, играючи крутя его то так, то эдак, любуясь отсветами.       — Вот они. Ваши перевертыши.       — Вы хотите сказать, что демоны заключены в этом… драгоценном камне? — заклинатель с сомнением посмотрел на алмаз и попытался узреть в нем хоть что-то, кроме, собственно, камня. Тем не менее, камень ничем особенным не выделялся и никак не походил на тюрьму… Разве не все алмазы такие?       — Известно ли вам, господин Шэнь, какова истинная природа перевертышей? — демоница наклонила алмаз так, чтобы тот засиял, отражая свет по многочисленным зеркальным траекториям.       — Это демоны, которые могут красть чужие лики, и первоначальный облик их — бесформенные, бесцветные фигуры, — спокойно воспроизвел Шэнь Цинцю все, что ему до сих пор было известно. — Они похожи на воду в оболочке. По своей сути чрезвычайно опасны.       — Вы правы в том, что без чужой крови они выглядят именно так — жижей без костей, — уклончиво сказала Ша Хуалин. — Однако истинный их облик вовсе не таков. Мой народ обуздал этих существ ещё многие сотни лет назад, сделав их… беспомощными в каком-то роде. Игрушками в руках умелого мастера, — коготки Хуалин постучали по алмазу, и улыбка ее стала еще более хищной. — Тогда, когда они ещё не были демонами… Тогда, когда покорить одного из них было сродни чуду. Это тайна рода Ша, известная лишь членам королевской семьи. Вам интересно узнать больше, господин Шэнь? — демоница улыбнулась нарочито мягко, а потом прищурились. На дне ее зрачков искрилось веселье.       Шэнь Цинцю выглядел пораженным и недовольным одновременно. Они столько времени провели бок о бок с этими существами, столько о них говорили, как вдруг выясняется, что они знали о них далеко не всё?       — Ты ведь что-то хочешь за это? — спросил Шэнь Цинцю, слабо усмехнувшись.       — А господин Шэнь не дурак, — легко посмеялась Ша Хуалин. — На самом деле, не такая уж это и тайна. Господин Ло в любой момент может проникнуть в мое сознание, чтоб найти там нужную информацию, — демоница пожала плечами, ничуть не расстроенная. — Но я в самом деле кое-что хочу. Избавьте меня от необходимости соседствовать повозками с ледяным королем и его глупым слугой, прошу. От них просто несет любовной драмой, — Ша Хуалин сморщила носик и подняла верхнюю губу. — Меня это страшно раздражает.       — Откуда ты можешь это знать? — позабавился заклинатель. Вот ведь как, не он один, значит, эту любовную драму замечает!       — А как же! В роду этой Лин-эр есть сразу несколько демониц-соблазнительниц! — изящно прикоснувшись длинными коготками к красным губам, сложенным бантиком, Ша Хуалин состроила глазки, а потом посмеялась. — Я, господин Шэнь, могу соблазнить кого угодно, — заигрывающим тоном сказала она. — Это для меня сущий пустяк. Если бы я захотела, даже господин Ло бы мною заинтересовался.       — Не сомневаюсь, — ухмыльнулся Шэнь Цинцю, прокручивая серебряное колечко на пальце. — Но не в этом мире, моя дорогая.       Ша Хуалин надула губки:       — Ну да, с господином Шэнем сложно соревноваться. Что до этих двоих простофиль — у них все на лицах написано. «Ах, он такой милый, глупенький и забавный, хочу его себе!» — произнесла она грудным голосом, а потом сменила его на высокий и подрагивающий: — «Ох, он такой крутой и сильный, можно его поцеловать?». О, прародители, — Ша Хуалин опять стала собой, морщась так, будто съела лимон, и прокатила алмаз в ладони, как какой-то акупунктурный мячик. — Это просто невозможно! Кстати, о прародителях. На самом деле, я не соврала про демониц-соблазнительниц. Я могу чувствовать любовное напряжение в воздухе, если оно есть. Право дело, именно поэтому я не появлялась рядом с вами и господином Ло… ну… в ледяном дворце. Понятия не имею, что там между вами происходило, но мне просто было невозможно дышать.       — Кхм, — Шэнь Цинцю кашлянул в кулак, но Ша Хуалин даже не остановилась; если ей хотелось о чем-то поговорить, она закончит тогда, когда сама того пожелает.       — Вот у этих двоих… — она задумчиво поглядела на дворец, — …прямо сейчас что-то происходит. Не знаю, что именно, но атмосфера очень, хм, насыщенная.       — Шан Цинхуа не в опасности? — поднял бровь Шэнь Цинцю.       — О нет, — Ша Хуалин показала клычки. — С ним все в полном порядке. Судя по его феромонам.       Боясь даже спрашивать о том, какие-такие феромоны Ша Хуалин чувствует, Шэнь Цинцю сделал приглашающий жест в свою повозку:       — Не желаете присесть, дева Ша? Я с радостью послушаю вашу историю о демонах-перевертышах. И, разумеется, мы с Бинхэ постараемся сделать так, чтобы ваше путешествие прошло в максимальном комфорте.       Ша Хуалин довольно показала клычки:       — О, господин Шэнь, ну конечно! Пойдемте-пойдемте!       Играючи бросив алмаз на подушку и нарисовав новый закрепляющий талисман поверх, она прошла в предложенную повозку, пока Шэнь Цинцю придерживал дверь открытой и смотрел в сторону дворца. Погладив браслет в виде змейки на запястье по маленькой головке, он подумал:       «Чжучжи-лан, пожалуйста, найди всех и попроси спуститься вниз. Все готово».       Переговорный амулет сработал. Темные глазки-бусинки браслета вспыхнули, и пришел скорый ответ:       «Будет исполнено, господин Шэнь».