***
Когда все действующие лица пришли, Ша Хуалин вложила заклинанием в голову каждой волколошади знание о том, куда ехать — лишние возницы ни к чему. Вереница экипажей тронулась с внутреннего двора Северного дворца. Слуги выстроились по обе стороны колонны ровными рядами, кланяясь удаляющимся господам, а народ высыпал на улицы, прощаясь с господами одобрительными выкриками и веселым шумом. По извилистому заснеженному ущелью в западное демоническое царство следовало пять торжественных повозок. В первой сидели новоявленные супруги, Владыки Севера Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ, во второй — их слуги в лице северного короля Мобэй-цзюня и его советника Шана, в третьей отдыхала Ша Хуалин, в четвертой — Чжучжи-лан, ну а в пятой находились дары и таинственный алмаз, закрепленный сдерживающим талисманом. В экипаже ледяного короля и его советника царили тишина и спокойствие. Мобэй-цзюнь решил, что настало отличное время для наступления. — Что это за книжка? — подал голос он, кивнув на твердый переплет дневника, в котором Шан Цинхуа прямо сейчас что-то писал. — Ох. Это… походные записи, мой король. Ничего особенного, — Шан Цинхуа прервался и отложил кисть, вставив ее в крепление на обложке. — Походные записи? Ты описываешь, как проходит наше путешествие? — Да, но… — заклинатель замешкался, слабо улыбнулся и быстрым движением поправил волосы. — Но и не только. Сложив руки на груди, Мобэй-цзюнь слегка наклонил голову вбок. Судя по всему, Шан Цинхуа, хоть и стеснялся продолжить тему, не был против обсудить свою рукопись, чем бы она ни была! Он мысленно восторжествовал: «Отличное попадание в цель — тема для обыкновенного человеческого разговора нашлась с первой попытки!» И хотя Шэнь Цинцю просил не представлять межличностные отношения битвой, Мобэй-цзюню было крайне сложно не мыслить тактически — так, как привык, взвешивая каждое слово и анализируя язык тела собеседника. Разумеется, он понял главное: с людьми нужно быть деликатными, — но то, при помощи каких способов он эту деликатность проявит, оставалось за ним. Пока ему было проще думать с позиций стратегии и логики. «Только что человек поправил волосы, будто смущаясь… А теперь погладил обложку, как если бы записи были ему дороги…» Все понятно: нужно смягчать тон и запастись терпением. — Вам правда хочется узнать, мой король? — осторожно поднял голову Шан Цинхуа, глядя с какой-то слабой надеждой, и Мобэй-цзюнь, на миг позабыв о расчетах, почувствовал, как в груди что-то приятно всколыхнулось. — Конечно, — демон закинул ногу на ногу, улыбаясь. — Мне интересно, какими бывают человеческие увлечения. — На самом деле не очень, но ему просто необходимо ухватиться за тему для разговора, раз уж удача улыбнулась. — Дай угадаю. Ты описываешь, насколько я могущественен и прекрасен? Шан Цинхуа прыснул в кулак, а Мобэй-цзюнь поднял бровь. Эти слова были смешны? Неужели человек принял их за шутку? Однако, даже если так, ничего. Демон слабо улыбнулся. Пусть лучше человек смеется, чем трясется в ужасе. — Я пишу истории, — сказал Шан Цинхуа, глубоко выдохнув. Мобэй-цзюнь заметил, что тот без конца трогает распущенные волосы, и понял: волнуется сильно. — Какие? — уточнил демон. Осознав, что в вопросе короля нет ни единого намека на издевку, лишь интерес, Шан Цинхуа просиял и стал рассказывать, о чем пишет. Он описывал сильных заклинателей, трепетных, как лепестки хризантемы, дев, хитрых демонов, могучих чудовищ… Ледяной демон был далек от развлекательной литературы, поскольку считал ее недостойным чтивом, — в отличие от трактатов по управлению государством, например, — но рассказы Шан Цинхуа пробудили в нем любопытство. Он задумчиво сложил руки на груди. — Ч-что вы думаете, мой король? — на лице советника Шана замерла взволнованная улыбка. — Демоны, люди, заклинатели… Реализм — это прекрасно. Мне нравится. Мобэй-цзюнь насилу сдержал довольную ухмылку, заметив, каким радостным стал его человек после этих слов. — И хоть я удивлен, что главная героиня — женщина, ищущая мести и силы, — продолжил он, — но это неплохо. Мне не доводилось читать о подобном прежде. Приятно, что ты показал силу демонов в первозданном её могуществе. Твою книгу я бы прочел… Советник Шан? Шан Цинхуа, слушающий преданно, как щеночек, то краснел, то бледнел. Мобэй-цзюнь удивленно нахмурился: — Советник Шан, тебе нехорошо? — Н-нет! Все прекрасно! — громко воскликнул Шан Цинхуа, теребя пряди еще сильнее. Мобэй-цзюнь бросил на них прищуренный взгляд. — Просто ваша оценка очень… очень важна для меня, вот я и… — Не порть волосы, — демон взмахнул пальцами, и шелковый водопад на плечах Шан Цинхуа сам собой стал заплетаться в косу. Вот это действие логике не поддавалось. Он просто захотел так сделать — и всё. Заклинатель обмер, опасливо поглядывая на заплетающуюся косу, пока демон продолжал: — Если захочешь, потом порекомендую тебя кому-нибудь, кто смыслит в литературе. Есть у меня пара знакомых, которые коллекционируют людские истории. — О, мой господин! Вы не шутите? — счастливо воскликнул Шан Цинхуа. — Конечно, конечно я хочу! Буду стараться изо всех сил! — он глубоко поклонился, уперев ладони в колени. Заплетенная широкая коса соскользнула на плечо. — Вот прямо сейчас и продолжу! Шан Цинхуа схватился за кисть, принимаясь за рукопись с тройным усердием. Мобэй-цзюнь удовлетворенно улыбнулся. На душе стало как-то легко. Он прикрыл глаза, откинулся на спинку сиденья поудобней и стал размышлять. «Этот диалог можно считать удачным. Очень удачным. А потом будет ещё лучше. Если попробовать себя в ещё паре-тройке «простых человеческих» диалогов, я непременно стану победителем, главное — выработать стратегию…»***
Горные гряды, высокими стенами скрывающие Царство Севера от остальных земель, сменились белой тундрой. Молочное пространство гладких снегов, накрытое облачным светлым небом, казалось концом света, где царил один только холод. И спокойствие. Первый день путешествия прошел в полном покое — таком, о котором уставший от приключений попаданец мог только мечтать. Шэнь Цинцю занял время отдыхом. Золотое ядро, лишь недавно принявшее темную энергию протагониста, ещё заживало; из-за этого постоянно хотелось спать. Ло Бинхэ был только рад поухаживать за учителем. Один раз даже предложил свои колени в качестве подушки, улыбаясь при этом озорно, но Шэнь Цинцю, усмехнувшись, отказался — хитрости ученика он разгадывал на раз-два. Как только заклинатель устроился на полу, засыпая, Ло Бинхэ молча подсел сзади и приложил две ладони к его спине, начиная лечить. А ведь однажды и учитель лечил его так же. Воспоминания о Бамбуковой хижине и своем бешено бьющемся сердце в груди вызывали в Бинхэ искреннюю, нежную улыбку. Наконец он может отплатить учителю сполна. Пользуясь сном хозяина, разумный кинжал — сейчас шпилька — стал слабо, зловеще подрагивать. Все дело было в Сюя, который лежал слишком близко. Кинжал сразу его невзлюбил, но дело было вовсе не в ревности. Демонический клинок не воспринимал светлый по природе меч. Сюя, в свою очередь, проснулся и начал слабо светиться, отталкивая враждебную вибрацию. Между клинками завязалось молчаливое противостояние. Шэнь Цинцю поморщился: золотое ядро откликнулось на потоки светлой и темной ци, прошивающие его насквозь, и заболело. Ло Бинхэ сверкнул красными глазами и одним смелым, от души пущенным ударом темной ци усмирил оба клинка. «Если не успокоитесь, обоих отправлю в Царство снов до того, как понадобитесь!» — сказал он им мысленно, зная, что они его слышат. Особенно тяжело Бинхэ посмотрел на черный кинжал. Если не показать демоническому оружию, кто здесь главный, когда-нибудь оно наставит на тебя острие. Кинжал быстро умолк, пряча воинственную сущность. Величественный Сюя обиженно мигнул, попав под раздачу, но тоже замолчал. Складочка на лбу Шэнь Цинцю разгладилась, и он мерно задышал во сне.***
Под вечер снежная тундра сменилась лесом, что укрыл повозки под хитросплетением тянущихся друг к другу темных голых веток тысяч деревьев, и путешественники устроили привал. Волколошадям нужен был отдых. Покинув повозки, Шэнь Цинцю и Шан Цинхуа принялись бродить по округе, разговаривая. Демоны остались на поляне, чтобы выставить экранный щит на случай, если кто-то решит напасть на них сверху. Чжучжи-лан вызвался поддерживать его, пока остальные разводили небольшой костер. Костер был инициативой Ло Бинхэ. Он попросту не мог оставить учителя без ужина, даже зная, что есть ему не обязательно. Изнывающий от скуки Мобэй-цзюнь остался за компанию, сев на поваленное дерево. Острые семечки зрачков ледяного демона, блуждая по поляне, нашли две мирно гуляющие фигуры заклинателей, что вели активную беседу. Заостренные уши дернулись, чтобы настроиться на их разговор. В тот же миг Ло Бинхэ, не поворачивая головы от котелка, бросил: — Не надо, Мобэй. Я сам попадался в эту ловушку не раз. Если не хочешь потерять доверие своего человека, не надо. Мобэй-цзюнь медленно поднял голову на Ло Бинхэ, изгибая бровь, но послушался. Сцепив пальцы, ледяной демон неслышно вздохнул. Из темноты к костру вышла зевающая Ша Хуалин: — Опять ваши феромоны тоску нагоняют… Точнее, только феромоны нашего Ледышки. А вот мой господин умница, справляется отлично. Ох, прародители, когда, наконец, этим вашим любовным драмам придет конец, я закачу такой праздник, какого свет не видывал! Ну, что случилось? — изящно присев на поваленное дерево, без особого интереса посмотрела на Мобэй-цзюня: — Никак не разберешься в человеческой натуре? — Я пытаюсь, — процедил Мобэй-цзюнь, недовольный тем, что его слабости видят насквозь, и Ша Хуалин посмеялась, прикрыв рот. — Моему ученику стоит стараться лучше. Надеюсь, хотя бы подсказка с поцелуем помогла тебе, пока я была в отъезде. — Вы про тот самый поцелуй, который «защищает от холода»? — Ло Бинхэ, кидающий травы в котелок, весело усмехнулся. — Так это была твоя идея, Ша Хуалин? — Истинно так, идея принадлежала этой скромной Лин-эр! — вздернула носик красавица. — Ну так как? Она помогла? — Помогла, — буркнул Мобэй-цзюнь, и Ша Хуалин надулась от гордости. — Ха-ха, я знала! Эта демоница не может ошибаться! Обворожить человека так же просто, как отнять конфетку у ребенка. Все очень просто, господа. Спрашивайте побольше советов у этой Лин-эр, и, может, станете немного мудрее. — Демоница вроде тебя разбирается в человеческих знаках внимания… Как любопытно, — Ло Бинхэ глянул на нее исподволь, и его губы застыли в дразнящей полуулыбке. — Интересно, как с этим связан посыльный сокол из школы Цанцюн, который летал туда-сюда из моего дворца? Ша Хуалин замерла, распахнув глаза, и настала очередь Мобэй-цзюня цинично посмеяться: — Тебе, непревзойденной, великой демонице, тоже понравился человек? Более того, вы переписываетесь? — Да! И что? Она не такая, как другие люди, — закинув ногу на ногу, Ша Хуалин гордо отвернулась. Ее скулы подернулись розовым. — Ее острый ум и изысканный слог будут получше, чем у ваших людей! И вообще, мои эпистолярные отношения никоим образом вас не касаются. Мобэй-цзюнь и Ло Бинхэ переглянулись с пониманием, не став вступать в перепалку. Помешивая будущий суп, Ло Бинхэ сменил тему: — Учитель спал весь день, но до того, как уснуть, рассказал, что ты поведала ему тайну западных королей. О перевертышах. Расскажешь и нам? — Ох, вы думаете, что такие тайны разбалтываются на каждом шагу? Мой рассказ был платой за услугу, я просто хотела отдохнуть подальше от повозки ледяного Величества, от которой наверняка бы разило любовной тоской… — Все еще смущенная, Ша Хуалин брезгливо подняла губу, но, наткнувшись на злобный взгляд Мобэй-цзюня, закивала: — Но вы правильно думаете. Разумеется, я расскажу. Только коротко, а то рассказывать по два раза — страшно скучно. Итак…«Издревле земли Запада процветали. Торговля со всеми королевствами демонического Царства шла бодро. Рукодельное ремесло и огранка драгоценностей — вот, чем славились местные мастера. Но однажды все изменилось. Богатые улицы занесли пески, дома обратились в пыль: между демонами и небожителями развернулась война.
Все началось с того, что правитель Неба — Белый Бог — и правитель Земли — Демон-лорд Запада — решили сыграть в карты. Будучи демоном, правитель Земли без зазрения совести смухлевал и победил. Бог Неба страшно оскорбился, стал требовать извинений, но правитель Земли лишь рассмеялся ему в лицо, а потом случайно пролил на соперника вино. Вино расплылось у Бога Неба меж ног непристойной лужей, и Бог Неба взревел, проклиная всех демонов и их детей.
Их битва длилась сто лет, закончившись победой Белого Бога. От цивилизации западных земель почти ничего не осталось. Чтобы преподать Демону-лорду последний урок, Белый Бог заставил бордовый диск солнца остановиться, чтобы вечно палить Западные земли.
Оставшиеся демоны нашли убежище под землей, подальше от яростного солнца, и стали подземными жителями, а на поверхности, ставшей пустыней, появился другой народ — народ Миражей, живущий за счет милости солнца».
— Народ миражей — это плод ненависти между богами и демонами, — закончила свой рассказ Ша Хуалин, играясь с ожерельем из черного жемчуга. Отблески огня облизывали гладкие бока жемчужин. — Пока мои предки ютились под землей, миражи стали хозяевами пустынь. Они не имеют тел, поскольку сотканы из чистого света. Но многие годы спустя всё изменилось. Миражи научились принимать физическую форму. Ло Бинхэ оставил суп, присев на бревно к Мобэй-цзюню. Ша Хуалин довольно прищурилась, наслаждаясь вниманием слушателей. — Вы знаете, что в человекоподобных демонах, владеющих темной ци, есть свой центр силы. Так сказать, «демоническое золотое ядро». Оно не имеет названия, но я лично зову его «Жемчужиной», или тёмным ядром, — демоница продолжила гладить свое ожерелье. Мобэй-цзюнь и Ло Бинхэ уставились на черный жемчуг. В их глазах промелькнуло осознание. — Так вот. Стоило миражу найти в пустыне какого-нибудь мертвого демона и коснуться его Жемчужины, как ядро откликалось. Оно оживало, начиная собирать вокруг себя темную материю. Так формировалось новое тело — будто росток, что проклюнулся на месте мертвого растения. Тело это ничуть не походило на тело нормального демона. Оно даже формы не имело. Я бы сказала, что оно… похоже на бесформенную оболочку. Ни костей, ни мяса… Просто ци, держащаяся на силе ожившего, но все ещё слабого тёмного ядра. А всё-таки миражи были рады и этому. Они придавали своему телу какую-то желанную форму с руками и ногами, хоть то и плохо получалось, и учились жить по-новому. Им это было интересно. Прежде они летали, не зная, каково это — встать на собственные ноги и взять что-нибудь руками. Теперь они могли это сделать. Тем не менее, тело, данное ядром, мало что могло. Оно не могло есть, не хотело спать. И тогда, — Ша Хуалин сделала паузу, подходя к кульминации своего рассказа, — миражи впервые вкусили кровь. — Позволь угадать, — Мобэй-цзюнь ткнул кулак в щеку, упираясь локтем в колено. — Впитав чью-то кровь, миражи смогли заполучить облик того, кому она принадлежала. Так? — Мой ученик все-таки довольно смышлен! — воскликнула демоница, смеясь. — Истинно так. Редкие путники, забредавшие на земли миражей, становились их жертвами. Лишь волей случая миражи научились пользоваться их кровью. — И в чем же отличие миражей от перевертышей? — поднял бровь ледяной демон. Ша Хуалин снисходительно прикрыла ресницы, будто говоря: «Как раз об этом…». — Непокоренные, свободные дети света до сих пор зовутся миражами. «Перевертышами» мои предки стали звать те миражи, что удавалось подчинить, а затем — и создать. В искусственных условиях. Да-да, вы не ослышались, — Ша Хуалин выглядела крайне гордой. — У моего народа — точней, у королевской семьи — есть знание о том, как создавать перевертышей. У созданных перевертышей нет воли, они зависимы от нас. В отличие от миражей. Миражи — гораздо более сильная и смелая раса. Можете воспринимать их как… Диких жеребцов, что бегают по лесам и лугам, не ведая страха. Домашние лошади — те же животные, но… Разница заметна. — А это у тебя, значит… — Ло Бинхэ кивнул на ожерелье Ша Хуалин, и та озорно улыбнулась: — Тёмные ядра. Поверженных демонов, естественно. На этих словах Ло Бинхэ едва заметно скривился, представляя, как носил бы на шее золотые ядра павших заклинателей в качестве побрякушки. Ша Хуалин безмятежно продолжала: — Мне же нужно было как-то… обезопасить наше путешествие. Я лишила наших дорогих пленников-перевертышей тел, забрав их ядра, поэтому сейчас они, лишенные оболочек, заключены в гранях алмаза. Одна грань — одна клетка для существа света. Как вы знаете, свет живет везде, где его можно отразить. Алмаз — лучшая ловушка для перевертышей и миражей.***
Пока демоны обсуждали прошлое и нынешнее, Шан Цинхуа уже успел излить душеньку другу, успокоиться и сейчас глупо улыбался, глядя на луну. — Знаешь, — вздохнул он, — я как будто во сне. Все так хорошо с Мобэем складывается… К сожалению, именно в такие моменты все хорошее кончается. Но я морально готов, — он опять вздохнул, смотря на Шэнь Цинцю. — Наверное. Ну а ты? Ты счастлив, что вступил в брак? — Да как сказать, — мягко усмехнулся Шэнь Цинцю, снова прокручивая кольцо на безымянном пальце. — Ничего толком не изменилось. Разве что Бинхэ стал более… внимательным, не переходит границ. Это приятно. В остальном… пока неясно. — Посмотрим, что преподнесет нам будущее, а? — приподняв бровь, как будто себе под нос пробормотал Шан Цинхуа.***
Эту ночь они провели спокойно. Шэнь Цинцю спал поблизости от Бинхэ в их экипаже, зная, что с ним ничего не случится, пока протагонист рядом. Сам Бинхэ держал почтительную дистанцию, но спал всё же лицом к своему учителю. Следующий день отличался от предыдущего лишь обстановкой. Чем дальше они продвигались, тем чаще за декоративными решетками окошек мелькала горная порода и смолисто-красная земля. Пока она ещё скрывалась за наледью и снегом, но те становились все более тусклыми и грязными по мере движения, и вскоре исчезли совсем, обнажая красную землю. Смена климата начинала чувствоваться уже на второй день: мех с плеч захотелось снять. Колонна вышла на перевалочный пункт, представляющий собой открытую местность перед широким мостом, простирающимся над глубоким ущельем. Границ как таковых между демоническими Царствами не было, поэтому колонна прошла через мост спокойно. Начинались земли Западного Царства. Насколько хватало глаз раскинулись пустоши с редкими кривыми деревцами и перекати-поле. Над бесконечным пространством пустыни висело огромное бордовое солнце. — А ведь когда-то здесь были леса, наверно, — пробормотал Шэнь Цинцю с легкой грустью. Такая фауна пропала из-за пролитого вина… Далеко колонна не уехала. Когда впереди замаячил мираж, повиснув в воздухе колеблющимся полупрозрачным «нечто», Ло Бинхэ, что не сел в повозку, а возглавил колонну на волколошади, поднял руку. Экипажи остановились. Ша Хуалин, что вела лошадь рядом, приставила ладошку ко лбу, и браслеты на ее запястье тихо звякнули. Над горячей поверхностью потрескавшейся земли клубились миражи. Их неясные очертания заключали в себе отраженный свет солнца. Он переливался разными цветами, мерцал, и, казалось, дышал. — Что такое, Бин… — Шэнь Цинцю выглянул из повозки и, заметив миражи, замер на полуслове. Выражение его лица сделалось строгим и хмурым. Остальные участники экспедиции тоже повыглядывали из экипажей. — Позвольте спросить, — Шан Цинхуа нервно усмехнулся. — Это живые твари, которые начнут шевелиться, стоит нам только подобраться поближе, и сожрут нас при первой же возможности? — Именно так, — безразлично подтвердил Мобэй-цзюнь. — Потрясающе, — Шан Цинхуа истерически хрюкнул, неоднозначно мотнул головой и черкнул пару строк в свою походную книжку. — Извините, мне надо составить завещание. Один момент. — Они станут для нас проблемой, Бинхэ? — Шэнь Цинцю покинул экипаж, чтобы встать вровень с учеником. Миражи казались… большими. Одни были размером с человека, зато другие величиной походили на дом. Интересно, от чего это зависит? От их возраста? Или силы? Могут ли быть взрослые или молодые миражи? — Не думаю, — повел плечом Ло Бинхэ. — Пока мы не вступим с ними в контакт, нас не атакуют. Нам нужно лишь найти въезд в Западное королевство, что под землей. Нет надобности ехать по поверхности. Ша Хуалин, куда теперь? — Проходы под землю открываются и закрываются произвольно сразу в нескольких местах пустыни, поэтому нам предстоит их найти. Такая вот система защиты, — виновато мотнула головой та. — Единственное, что могу подсказать — хотя бы один проход всегда находится недалеко от границы. Начать поиски стоит отсюда… Не приближаясь к миражам. Предлагаю разделиться… В этот миг произошло нечто странное. Воздух перед повозками пошел яркой рябью, и Ло Бинхэ вдруг обнаружил, что их экипажи находятся от моста не в паре чжанов, а в паре десятков чжанов. Миражи, в свою очередь, как по мановению руки оказались гораздо ближе, чем были до этого. Колеса повозок увязли в песке, что сменил потрескавшуюся поверхность земли у границ, а мост оказался где-то далеко-далеко… — Нас заманили в иллюзию! — восхищенно прошептала Ша Хуалин, распахивая кошачьи глаза в азарте и доставая свой любимый длинный хлыст. Ло Бинхэ все стало ясно. Как только повозки преодолели границу, вторгнувшись во владения вечных песков, миражи, бывшие здесь безраздельными правителями, искривили видимость пространства. Оптическая иллюзия заставила их поверить, что они каким-то образом переместились в пространстве, удалившись от ущелья, но на деле ущелье по-прежнему было рядом. Один неверный шаг — и они полетят на самое дно. Чего враги, возможно, и добивались.«Миражи очень ревностно относятся к своей территории. И к сородичам, — слова Ша Хуалин сами собой всплыли в голове. — Если они увидят, что мы везем с собой кого-то из их племени — то есть, алмаз, в котором они наверняка разглядят своих, — то нападут без раздумий».
— Чжужи-лан, экранный щит! — резко крикнул Мобэй-цзюнь. — Он вам не поможет! — весело осклабилась Ша Хуалин, запрыгивая на последнюю повозку, хранящую дары и алмаз с перевертышами. Та слегка покачнулась от силы прыжка. — Это ведь миражи, о, прародители — им нипочем ваши детские потуги! Где есть свет — там есть путь! Словно по команде, миражи стали приближаться. Ло Бинхэ спешился и материализовал в воздухе меч из тёмной материи. Шэнь Цинцю встал к нему спиной, обнажая Сюя, и они без слов заняли знакомую парную стойку. Мобэй-цзюнь на пару с Чжучжи-ланом стали творить заклинание защиты. Шан Цинхуа, бледнея, вытащил свой низкоуровневый меч, даже не надеясь, что хоть как-то поможет. — Я не успел дописать завещание. Можно мне в повозку? — Нет. Стой рядом, где я смогу тебя защитить, — бросил Мобэй-цзюнь, и Шан Цинхуа без лишних вопросов попятился к нему и Чжучжи-лану спиной, держа меч наготове. — Сестренка Лин-эр со всем разберется, — ласково мурлыкнула демоница. Она достала свой кнут и звонко ударила им по крышам экипажей, начиная хищно улыбаться. Её ловкие пальчики, сняв ожерелье из черных жемчужин, спрятали ядра в ложбинке пышной груди. — Главное, постарайтесь не пораниться до крови. А я не дам миражам завладеть тёмными ядрами. Если произойдет то или другое, считайте, мы покойники. Миражи в десятки раз сильнее перевертышей. Шпилька в волосах Шэнь Цинцю недовольно завибрировала, словно тоже желая броситься в бой, но заклинатель лишь цыкнул сердито: — Терпи! Мы с тобой еще даже не тренировались! Миражи тем временем стали мерцать совсем близко, беря непрошенных гостей в кольцо. Неожиданно словно сама пустыня вдруг встала на их сторону. Порыв обжигающе горячего воздуха вздыбил волны песка, закружил мириады острых, как ножи, песчинок, и полы одеяний заклинателей и демонов забились, будто в урагане. Казалось, что песчинки, летящие со скоростью света, резали лицо и руки. Шэнь Цинцю закрыл глаза сгибом локтя, выставляя Сюя наизготовку. Нельзя допустить, чтобы появились порезы! Ветер стал настолько сильным, что сбил с ног. Выругавшись, Шэнь Цинцю кое-как вбил клинок в песок поглубже и спрятал лицо в рукав, зажмуриваясь. Неужели многолетняя битва, о которой рассказала ему Ша Хуалин, настолько осквернила эти земли, что те сами по себе стали агрессивными? Когда ветер ослаб, заклинатель открыл глаза и отнял руку от лица. Вокруг была уже не пустыня. Шэнь Цинцю видел непроглядное кроваво-красное марево, похожее на магический туман. Тогда осознание накрыло его с головой. Пока ветер отвлекал внимание и разделял их группу, миражи творили новую иллюзию. Он угодил в ловушку. — Бинхэ! — позвал ученика Шэнь Цинцю, но звук утонул, как если бы пески впитали его в себя. Сделав несколько шагов в сторону, Шэнь Цинцю заметил какие-то едва различимые очертания впереди. Перехватив меч поудобнее, Шэнь Цинцю позвал снова: — Ло Бинхэ, это ты? И хотя настороженность никуда не пропала, шел он почти без страха — единственное, почаще смотрел под ноги, чтоб не свалиться в ущелье, вдруг оно рядом? А в целом, судя по рассказам Ша Хуалин, бояться было особо нечего. Миражи, насколько он понял, — это всего лишь свет, поэтому они никак не могут навредить, пока не имеют физического тела.«Миражи не смогут вас ранить, пока не обретут тело, но могут заставить вас ранить самих себя. Или друг друга. В бесплотной форме они бессильны физически, но всё ещё могут заставить вас страдать другим способом».
Когда кроваво-красное марево немного рассеялось, Шэнь Цинцю увидел очертания накрененного человека, стоящего к нему боком. Его изодранные одеяния стелились по полу, а голова была безвольно опущена. Прищурившись, заклинатель сделал еще пару шагов вперед… А потом застыл, как молнией пораженный. Накрененный человек был им самим. Уродливой, жуткой версией Шэнь Цинцю. У Другого Шэнь Цинцю был сломан позвоночник — иного объяснения неестественной позе найти было невозможно. Грязный, испачканный в чем-то черном и бордовом рукав не скрывал части оторванной руки, с кусков мяса и кости которой стекала кровь. Примерно таким Шэнь Цинцю представлял себе свой конец. Либо человеческая свинья, либо это. В любом случае, живым он не останется. Будто заслышав голос Шэнь Цинцю, человек повернул к нему голову, разворачиваясь, и заклинатель приложил ладонь ко рту, подавляя приступ тошноты. Второй половины Другого Шэнь Цинцю просто не существовало. Все внутренности были напоказ. — Не боишься такого конца? — Другой Шэнь Цинцю раззявил пасть, ведь ртом это назвать было трудно, и выдал что-то, отдаленно похожее на булькающий смех. Шэнь Цинцю не смог смотреть на него, поэтому вперился в песок под ногами и стал лихорадочно размышлять: «Миражи знают о наших потаенных страхах? Почему я их слышу?». Попытался вспомнить слова Ша Хуалин. Верно, она говорила, что…«Если так случится, что вас поймают, лучше не доверяйте своим глазам. Неважно, насколько вы самонадеянны. Лучших иллюзионистов, чем миражи, не существует. Вы, скорее, поверите, что у вас щупальца вместо ног, чем сможете развеять иллюзию самостоятельно».
Краем глаза уловив движение на песке, Шэнь Цинцю посмотрел туда и мгновенно пожалел. По песку, отталкиваясь хребтом и спутанными нитками вен и артерий, как гусеница, ползла его собственная голова. Она безумно улыбалась. — Если не отступишься, сгинешь. Сгинешь, сгинешь, сгинешь — зазвучало со всех сторон. Шэнь Цинцю резко отвернулся, зажмуриваясь. «Это мираж, мираж, мираж…» — повторял про себя он, сглатывая желчь и остатки пищи из ротовой полости. — Ты уверен? — раздалось в волоске от уха, и заклинатель отшатнулся, не раскрывая глаз. Ему даже знать не хотелось, что оказалось перед его лицом на этот раз. Сюя зазвенел в воздухе. Шэнь Цинцю собрал в меч светлую ци, одним круговым ударом пробивая всех противников вблизи себя. Приоткрыв щелочку глаз, он с тяжелым вздохом заметил, что миражи, принявшие его облик, не только не исчезли — их стало даже больше. Ну а те, по которым прошлась светлая волна, вновь стали целехонькими, словно и не было никакого удара. Искривленные, без рук, без голов, без ног, без лица — десятки Шэнь Цинцю окружали его со всех сторон, не шевелясь. Это был сущий кошмар. Шэнь Цинцю с радостью бы прошелся по песку с закрытыми глазами на одном только чутье, но была велика вероятность или упасть с обрыва, или забрести в глубины пустыни, из которых уже не выбраться самостоятельно. Открыть глаза тоже не вариант. Таких мерзостей он никогда прежде не видел.«Осторожней, дорогой господин, — он вспомнил, как смеялась Ша Хуалин в повозке. — Нередко путники сходят с ума, мучимые галлюцинациями».
— Вот, блять, спасибо, — выплюнул сквозь стиснутые зубы он. И что теперь делать? Стоять на месте и терпеть? Но они шепчут прямо в уши… — Сгинешь. — Убьют… — Умри. — Замолчите! — вскрикнул Шэнь Цинцю, затыкая уши, но голоса не стали слабее. Тогда он понял: они шептали прямо в его голове.***
Мобэй-цзюнь слышал странный плач. Кроваво-красный туман стал складываться в белые ледяные стены, а песок превратился в твердыню каменных плит. Не успев моргнуть и глазом, ледяной король обнаружил себя дома, в лабиринте коридоров родного дворца. Плач не прекращался. Кажется, плакал Шан Цинхуа. — Советник Шан! — крикнул Мобэй-цзюнь, хмурясь. Он понимал, что окружающая его действительность нереальна, но когда решил прикоснуться к ледяной стене, странным образом кончики пальцев нащупали твердость и холод. Как такое может быть? Качнув головой, король упрямо пошел вперед, сквозь лабиринт, что был ему знаком и незнаком одновременно. Плач Шан Цинхуа то приближался, то отдалялся, нервируя и раздражая. Однако вскоре очередной поворот привел Мобэй-цзюня в круглую залу. К своему большому удивлению, Мобэй-цзюнь обнаружил там самого себя, склонившегося над разодранным телом. Казалось, это тело взорвалось — почему иначе стены и пол были залиты кровью, а тут и там валялись куски, похожие на мясо? Подойдя ближе, ледяной демон бросил: — Что здесь происходит… Но когда Мобэй понял, что плачет никто иной, как Другой он, и увидел, над кем Другой он склонился, король пошатнулся, едва устояв на ногах. Единственная более-менее целая часть тела, по которой удалось опознать мертвеца, — это лицо. И лицо это принадлежало Шан Цинхуа. Заклинатель смотрел в потолок одним глазом. Другого просто не было — казалось, что часть лица снесли каким-то мощным ударом. Глаза Мобэй-цзюня распахнулись, а сердце будто остановилось. — Чертовы миражи! Это ложь! — зарычал он, сотрясая стены дворца. — Это не ложь, — Другой он повернул бледное лицо, залитое слезами. — Ты всё же убил его. Мобэй-цзюнь ощерился, отказываясь верить, но увиденное пошатнуло его уверенность. Он всегда боялся, что выйдет из себя и убьет Шан Цинхуа. Он попал в свой самый страшный кошмар.***
Шан Цинхуа выворачивало наизнанку — желудок выталкивал из себя пищу вместе с желчью. Смотреть по сторонам было невозможно — насколько хватало глаз, на улицах горящего города возвышались горы мертвых тел, и выглядело это похлеще мясорубки с перевертышами в Ледяном дворце. «Откуда они узнали о…» — пронеслась мысль в голове, пока руки, погруженные в кровь и грязь, едва удерживали тело в толчках рвоты. Миражи нашли один из его самых больших страхов — лицезрение упадка его мира. Если все пойдет наперекосяк, если боги отвернутся от них, этому миру — тому, что стал роднее родного, — придет конец, как и всем людям в нем. Где-то рядом валялось его собственное тело, поломанное, как кукла, со стеклянными глазами, обращенными к огню. Где-то рядом лежал, истекая кровью, Мобэй. Шан Цинхуа понимал, что не сможет победить эту иллюзию. Она была слишком страшна. — Кто-нибудь… Помогите…***
Стоя на обломках золотого трона, Ша Хуалин игралась хлыстом и с глумливой, но нервной улыбкой посматривала то направо, то налево. Она очутилась в своем королевстве, посреди руин великого дворца. У большого золотого трона, что раскололся надвое, лежали детские тела, много детских тел, а в тронном зале, до краёв заполненном, стояли, не шевелясь, ее подданные — демоны Западного королевства. Сотни пар немигающих глаз протыкали ее насквозь. Рты демонов были закрыты, но воздух колыхался от монотонного нарастающего шепота: — Сбежала. — Бросила нас. — Предательница. Ша Хуалин сглотнула, натянув улыбку шире. Она понимала, что это иллюзия. Но она всё же не ожидала, что вернуться домой будет так страшно. Тело плохо слушалось — даже руки стали ватными. На самом ли деле она готова ответить за то, что бросила своих людей? Демоница пробормотала: — Даже в инициацию было полегче. О, миражи, как же я вас обожаю.***
Чжучжи-лан упал на колени, уткнув ладони и лоб в песок. Его глаза были широко раскрыты, а по вискам стекал пот. Он находился во дворце Южного королевства. Где-то далеко, вверх по широкой лестнице, на троне восседал Тяньлан-цзюнь. Он молчал, но тишина давила хуже криков, ругани и брани. — Ты предал меня, племянник, — наконец, сказал тот. Чжучжи-лана передернуло. — Цзюнь-шан… дядя, я… я любил и люблю вас, всегда. О, дядя, простите меня… простите!..***
Ло Бинхэ криво усмехнулся. Двенадцать пиков, охваченные огнем. Разрушенная Бамбуковая хижина. Тела Мин Фаня, Нин Инъин, учителя… Миражи верно угадали его страхи. Настоящие мастера иллюзий! Но Ло Бинхэ подумал, что смог бы лучше. Спокойно переступая через трупы, хлюпая стопами в чьих-то внутренностях, он остановился пред фигурой самого себя. Взгляд у Другого него был сумасшедший, дикий совсем, лицо перекошено от страшной улыбки. Сзади полыхал огонь, пожирая траву, деревья и дома. На окровавленном Синьмо играли алые блики. — Это я их убил, — захрипел Другой он, начиная дико хохотать. — Это ты их убил! Ло Бинхэ наклонился, замирая перед лицом Другого себя. Хищно осклабился. — Не ты. И не я. Когда в глазах Другого него промелькнула тень неуверенности, губы Ло Бинхэ тронула почти ласковая улыбка. «Очнитесь», — приказал он про себя, мысленно дотронувшись до своей демонической крови, гуляющей по венам своих подчиненных и супруга.***
Мобэй-цзюнь, Ша Хуалин, Чжучжи-лан и Шэнь Цинцю вздрогнули. В голове каждого из них промелькнула вспышка, отрезвляющая отравленный разум, и они услышали приказ Ло Бинхэ.«Очнитесь».
— Ха! Ну, за помощь спасибо, — цыкнула Ша Хуалин, прогоняя мурашки, что еще гуляли по коже. — Теперь… Настал мой черед, жалкие вы твари! — взвизгнула она. Последующий хохот оборвал свистящий звук хлыста. Вот только направлен удар был вовсе не на миражи. Ша Хуалин хлестнула по ноге себя. Длинная узкая рана мгновенно открылась, хлынула кровь. Не моргнув и глазом, демоница взмахнула рукой, и кровь, не успев коснуться песка, поднялась в воздух, зависнув в нем маленькими бордовыми капельками. Рана быстро затянулась. Ша Хуалин сложила печать и начала шептать заклинание. Бусины ожерелья загорелись потусторонним светом. Демоны, заполнявшие тронный зал, синхронно посмотрели на бусины и на кровь. — Что? Страшно стало? — осклабилась она, срывая нитку ожерелья с шеи. В освобожденные демонические ядра влетела кровь. Ядра загорелись красным, а потом, подобно смертельно жалящим пчелам, устремились во всех направлениях, врезаясь в прячущиеся за образами подданых миражи… Делая те уязвимыми. Миражи вмиг преобразились. Корчась, падая на пол, они стали принимать облик Ша Хуалин. Десятки демонов хватались за грудь, куда влетели ядра, и пытались судорожно вдохнуть. Ша Хуалин с какой-то нежностью подумала, что некоторые миражи, возможно, никогда не имели физической оболочки. — Ой, так приятно забрать ваш первый раз! — Она игриво посмеялась. Звук хлыста разрезал воздух. Голос ожесточился: — Но пора заканчивать.***
Мобэй-цзюнь, придя в себя после приказа Ло Бинхэ, низко зарычал. — Хватит, — бросил он, поднимая руки. В тот же миг все пространство вокруг него стало покрываться ледяной коркой. — Что ты?! — вскричал Другой Мобэй-цзюнь, испуганно распахивая глаза. Он попытался отшатнуться, убежать от холода, но тот настиг его слишком быстро. Корчась и визжа от боли, мираж пошел рябью, становясь прозрачным, пока совсем не исчез. Ледяной демон вернулся в знойную пустыню. Заозирался. Солнце нещадно палило, мешая что-либо разглядеть, но Мобэй-цзюнь все же заметил Шан Цинхуа в отдалении. Вокруг него, мерцая, плыли миражи, показывая одному ему видимую иллюзию. Заклинателя трясло, он кого-то звал, а ещё, кажется… плакал. Уже по-настоящему. В груди Мобэй-цзюня загорелся гнев. Он немедля телепортировался к своему человеку, не переставая распространять ауру смерти и холода, и демоны, не успевшие никак среагировать, растворились на глазах, не выдержав смертельной для них силы холода. — Человек! — ледяной демон упал на колени, поднимая тело тяжело дышащего, бледного Цинхуа. Лицо демона исказилось, и он хлопнул заклинателя по щеке: — Шан Цинхуа!***
Шэнь Цинцю дернулся, услышав голос ученика в голове. «Верно, — подумал он, глубоко выдыхая. — Это все иллюзии, это все миражи. Это не взаправду». Постепенно паника улеглась, уступив место трезвому расчету. Как можно одолеть миражи? Разве Ша Хуалин ничего не говорила по этому поводу?«Если вам когда-нибудь предстоит биться в одиночку, задумайтесь: какова природа света и что ему противоположно? Как только вы познаете ответ, вы поймете, как победить».
— Верно… Я понял, — пробормотал Шэнь Цинцю. В голове родилась одна идея. Сюя с лязгом лег в ножны, пряча свечение. Не открывая глаз, заклинатель достал длинную черную шпильку из волос: — Что, ребёнок, заждался своей очереди? Демонический клинок в виде шпильки ощутимо завибрировал в пальцах, будто радуясь, что наконец может поучаствовать в битве. Шэнь Цинцю усмехнулся: — Станешь большим мечом, как твой братец Сюя, и сможешь поглотить столько демонов, сколько захочешь. Клинок засмеялся волнами темной энергии, в которой заклинатель уловил ощущение превосходства и насмешки. Зажатая в руке шпилька стала тяжелеть и утолщаться, превращаясь в длинный черный меч с удобным эфесом. Гладь меча была абсолютно матовой — даже отражения своего не увидишь. Шэнь Цинцю ощутил, как темная энергия внутри ядра зашевелилась, медленно вытягиваемая клинком. Стало больно, но он стерпел. Другого выхода, кроме как использовать демонический меч, всё равно нет. Дело в том, что демоны-миражи сотканы из света. Сюя во время боя всегда сиял, поэтому его свечение придало бы демонам сил. Темный же клинок мало того, что не сиял — он поглощал свет, а ещё, как и Синьмо, питался темной ци. В теории, миражи станут для него идеальной пищей. «Вот сейчас эту теорию и проверим», — подумал Шэнь Цинцю. — Вперед, — решительно скомандовал он. Демонический клинок, жадный до смерти, с радостным вибрированием рассек первый мираж, засасывая и растворяя его свет в себе.***
Ло Бинхэ сконцентрировался на движении своей крови в пространстве, не обращая внимания на иллюзию разрушения, окружающую его. Мысленный приказ уже должен был пробудить всех от ступора. Оставалось помочь тем, кто был слишком слаб, чтобы отбиться самостоятельно. В первую очередь Ло Бинхэ подумал об учителе — он совсем недавно пережил опасный для жизни ритуал по слиянию двух противоположных энергий в золотом ядре. Ему сейчас точно непросто. Ло Бинхэ развернулся в сторону, где ощущал учителя, чтобы броситься ему на помощь, но… Судя по всему, тот сам двигался в его направлении. И правда: через считанные мгновения мираж разрушенной школы Цанцюн рассекли длинным неаккуратным росчерком, и сквозь прорезь пространства показался Шэнь Цинцю. Демонический клинок в его руках гоготал от довольства, и вибрации от этого смеха ощущались на уровне ядра — настолько сильным был его голос. Заклинатель расправлялся с врагами с грацией небожителя. Сердце Ло Бинхэ загорелось восторгом, как и всегда, когда он видел своего супруга таким возвышенным и красивым. Однако как бы изящно бой ни выглядел со стороны, очевидно, что управление демоническим оружием давалось Шэнь Цинцю нелегко. Лицо заклинателя застыло маской от тщательно скрываемой боли. Ло Бинхэ сосредоточился. В мгновение ока очутившись подле Шэнь Цинцю, он материализовал темные клинки, прикрывая учителю спину. — Все в порядке? — спросил Ло Бинхэ. — Держусь, — бросил Шэнь Цинцю. — Оставьте их мне. Вы не должны нагружать ядро. Послушавшись ученика, Шэнь Цинцю приказал клинку изменить свою форму, вернувшись в обличье шпильки. Клинок раздраженно завибрировал, но, на удивление, послушался. Непослушными руками закалывая шпильку в волосы, Шэнь Цинцю подумал, что клинок, наверное, наелся. Ещё бы, столько демонов перерубить… Только теперь заклинатель понял, как сильно устал. Он никогда не пользовался демоническим оружием прежде, и вот, последствия налицо: в груди болело и давило, ноги подкашивались, а руки немного тряслись. А ещё ядро… ныло. В нем явно недоставало темной ци. «Интересно, Ло Бинхэ ощущал что-то схожее, когда его выпивал Синьмо?..» — Готово, — наскоро покончив с миражами, Ло Бинхэ подошел к учителю, эффектно развоплотив тёмные клинки в воздухе. Улыбнувшись, Шэнь Цинцю подавил желание закатить глаза. Да, он немного завидовал, но какой же Бинхэ позёр! В груди родилось тепло. Позёр — а всё-таки его позёр. — Отлично, — проговорил Шэнь Цинцю, пошатнувшись. Перед глазами поплыло. — Просто отлично… Ноги подкосились. Он едва не упал на песок, но Ло Бинхэ успел как раз вовремя, чтобы поймать его в объятия и аккуратно усадить на свои колени. — Тише. Не вставайте. Вы справились, учитель. Вы тоже большой молодец. Шэнь Цинцю слабо простонал — то ли с усмешкой, то ли от боли. — Подлечи меня, — заклинатель устало прикрыл глаза. Ло Бинхэ все понял без слов. Его теплые пальцы повернули лицо учителя на себя, а после губы тронули губы. Темная ци, которой у Шэнь Цинцю оказалось в недостатке, медленно потекла в его тело. Как только баланс темной и светлой ци в измененном ядре стал достаточным, щеки заклинателя приобрели розовый оттенок, и он втянул носом воздух. Ло Бинхэ прекратил поцелуй, пригладив щеку большим пальцем. — Вам лучше? Шэнь Цинцю знал, что Ло Бинхэ мог не целовать его. Ритуал единения ядер для того и проводился, чтобы иметь возможность пополнить ядро партнера в любой момент без физического контакта. Это знал и Ло Бинхэ. Но вслух никто ничего не сказал. — Определенно, — Шэнь Цинцю ласково усмехнулся.***
Шан Цинхуа пришел в себя. Едва продрав глаза, он сел, испуганно озираясь, как если бы пытался понять, в мираже он ещё или уже нет. Мобэй-цзюнь, придерживающий его за спину, неловко её гладил. Он пытался вспомнить что-то про «поглаживания», которые, как он слышал, могли помочь успокоиться. — Всё в порядке, человек. Я рядом. Шан Цинхуа, заметив, наконец, короля, опять тоненько заныл: — О, мой коро-оль… — и ткнулся ему в меха. — Голова кружится? — неожиданно мягко спросил Мобэй-цзюнь, продолжая поглаживать. — Да, — уркнул Шан Цинхуа по-детски. На самом деле нет, не кружилась, но он хотел воспользоваться моментом и полежать на короле ещё немножко. Зона холода затронула Чжучжи-лана. Тот подошел к заклинателям и демонам, подтерев влажные дорожки под глазами. Ему было неловко оттого, что кто-то мог видеть его слабость, поэтому он старался улыбаться. — Все в порядке? — спросил змеелюд. — Да, — ответил Шэнь Цинцю, поднимаясь на ноги, поддерживаемый Ло Бинхэ. — К счастью, мы это пережили. Теперь хочется просто забыть. Все, кто слышал Шэнь Цинцю, закивали. Ша Хуалин тем временем оттряхивала ладони, связав удлинившимся хлыстом сразу несколько десятков своих копий, что, шипя и скалясь, униженно сидели на песке. — Отличная работа, — удовлетворенно кивнул Ло Бинхэ, оценивающе взглянув на связанных диких миражей. Шэнь Цинцю с любопытством смотрел на них, гадая, умеют ли они разговаривать. — Ха! Это было на удивление легко, — пожала плечами Ша Хуалин, безмерно довольная. — Я забираю этих малышей домой. Они нам еще пригодятся. И… О, посмотрите-ка, — демоница ткнула пальчиком, и на этих словах все обернулись. Посреди песков разверзлась огромная чернильная дыра, полого ведущая вниз. — Вот и проход в Западное царство.