***
Никогда. Еще никогда за всю свою жизнь, за все долгие годы службы Кот не испытывал такой ярости. Держать эмоции в узде, контролировать чувства — самое главное, что должен уметь офицер; это даже важнее умения виртуозно драться и метко стрелять — и раньше Василию казалось, что он более-менее может справляться со своими переживаниями. Раньше. Но сейчас… Когда в каком-то тумане горячей злости провел болевой прием, потом рукой железно сдавил шею противника, перед глазами полыхнула алая пелена. А в этих всполохах мелькало красное лицо Грека; презрительно брошенные слова: «Не бабское дело командовать, баба должна щи варить и ноги раздвигать»; вспышки быстрых ударов; залитое кровью лицо Багиры; разошедшаяся по шву тонкая майка… Опоздай он хоть немного… — Еще раз к ней приблизишься — я тебе шею сверну, понял? — произнес медленно, почти по слогам. — Я не шучу. Грек захрипел, дернулся, пытаясь вывернуться, но Кот только сильнее сжал его горло. — Надеюсь, ты меня понял, — бросил брезгливо напоследок, прежде чем подняться и выскользнуть из спортзала. — Я тебя урою, щенок! — просипел ему вслед Грек, но Кот даже не обернулся. Багиру он нашел в ее домике — сидела, застыв, прямо у стены; по ненормально-бледному лицу струилась кровь и, кажется, слезы. Быстро скользнув взглядом по тесной комнатке, Вася нашел полотенце; краешком осторожно промокнул багровые разводы. — Рит, ты в порядке? — спросил негромко, избегая смотреть на обрывки ткани, едва прикрывавшей высокую грудь. — Нормально, — сглотнув, не сразу ответила Рита. Словно почувствовав что-то, судорожно обхватила себя руками, прикрываясь, будто защищаясь — и Кот заметил, что плечи у нее трясутся как от озноба. В груди стало гулко и холодно. Пришло запоздалое осознание — осознание того, насколько она сейчас беззащитна. Да, она осталась все той же Багирой — прекрасно стреляла, умело дралась, прицельно метала ножи, отлично ориентировалась в лесу и помнила еще кучу самых разных вещей. Только не помнила самого главного — себя. Не знала, кто ей друг, а кто враг, чего ждать от людей, что ее окружают, кому верить и доверять… Как она была уязвима сейчас… Рывком прижал к себе, уже не обращая внимания на явную двусмысленность ситуации. Обнял крепко-крепко — так, словно этим хотел защитить. — Все будет хорошо, — выдохнул куда-то в макушку, — Багир, я тебе обещаю… Закончу эту чертову операцию… заберу тебя с собой… найду врача, самых лучших врачей… Встретишься с нашими… Ты вспомнишь, ты все обязательно вспомнишь… Она не ответила. Только вдруг беспомощно ткнулась лбом в его плечо, и до Кота донеслись тихие глухие рыдания.Осколки памяти
16 января 2021 г. в 18:30
Ей снова снились кошмары: огонь, драки, перестрелки, взрывы. Чьи-то беспощадные удары и льющаяся по лицу кровь; треск автоматных очередей совсем рядом; где-то за спиной грохот обрушенного здания, разнесенного бомбой. Как в каком-то дешевом боевике…
Рита рывком села на постели, вытирая ладонью лицо, насквозь мокрое то ли от пота, то ли от слез. Что это — просто необъяснимо-жуткие сны? Или действительно — ее прошлая забытая жизнь? Неужели этот мальчик с ясными синими глазами говорил правду, и она вовсе не та, чьим именем называл ее странный хмурый Алексей Максимович?
— Дорошенко Маргарита Сергеевна, надо же, — хмыкнул чему-то ее новый (старый?) знакомый Вася, покрутив в руках ее паспорт. И уверенно заявил: — Липа. Причем очень качественная. Даже не в каждой госконторе отличат.
— А ты как отличил? — недоверчиво спросила она тогда.
Кот — так он представился остальным — как-то непонятно усмехнулся и скупо ответил:
— Да уж приходилось сталкиваться.
И она в тот момент впервые подумала, что не такой уж он и мальчишка: какая-то необъяснимая горечь в самой глубине глаз делала его на порядок старше. А еще подумала о том, что почему-то очень хочет ему поверить…
В узкое окно заползал неуверенный блеклый рассвет — наверное, нет еще и четырех… Но спать больше не хотелось — Маргарита быстро оделась и выскользнула наружу.
Лес еще спал — даже не перекликались звонким щебетом настырные птицы. Лагерь тонул в сизом предутреннем сумраке; со стороны реки ощутимо тянуло прохладой. Рита поежилась, плотнее запахнула кофту. Медленно, машинально отметив бесшумность своих шагов, прошла вдоль растянувшихся цепочкой бараков, дальше — на окраине, у самой кромки густого, полудикого леса находился тир: там они каждый вечер встречались с ее новым знакомым. Рита пересказывала ему свои сны — Кот, внимательно слушая, что-то пояснял, говорил о каких-то операциях, о каких-то событиях, упоминал о каких-то людях — и смотрел на нее неотрывно, цепко, словно хотел считать какую-то реакцию, дождаться какого-то отклика. Иногда Рите и правда казалось, что это вовсе не ее жизнь — этот лагерь в глуши, тренировки с утра до позднего вечера, странные хмурые мужики, то приезжавшие, то уезжавшие куда-то…
Багира прижалась спиной к бревенчатой стене, прикрыла глаза, крепко зажмурившись, но кроме рваных, полутемных обрывков воспоминаний не увидела ничего ясного, четкого. Тесная комнатка с низким потолком, едкий запах лекарств… Холодный взгляд чьих-то незнакомых светлых глаз… «Рита, вас зовут Рита»…
И вместо прошлого — черный провал.
Мужчина, представившийся Алексеем Максимовичем, утверждал, что она тренер — помогает обучать охранников высочайшей квалификации. Попала в аварию, почти месяц пролежала в больнице, но он уверен, что здесь, среди своих друзей, скоро все вспомнит… Вот только у нее почему-то никак не получалось поверить, что они — и этот начальник, и его помощник Филин, и неприятный мужик с перебитым носом по прозвищу Грек — ее друзья. А вот теперь может оказаться, что все это неправда, вся ее жизнь кем-то выдумана, а настоящую вспомнить не получается…
Он подошел практически беззвучно — но Рита каким-то удивительным образом ощутила движение. Резко распахнула глаза.
— Опять бродишь? — улыбнулась слабо. И подумала вновь, что если бы она могла выбирать друзей из своего прошлого, то она, без сомнений, выбрала бы его — улыбчивого, с яркими синими глазами, с какой-то необъяснимой уверенностью и отчетливой мужественностью, хотя лет ему, наверное, не так уж и много. Наверное, очень много пришлось повидать, очень много пришлось пережить… Интересно, а остальные — какие они? Кот много рассказывал о них, и хотя в темных глубинах памяти не прорезался ни один лучик, она уже примерно представляла их всех — строгого, справедливого Батю, юморного Бизона, кокетливую Муру, колючую, своенравную Уму… Если они действительно были, то они были самыми надежными друзьями, почему-то решила Багира.
— Кофе будешь? — Вася протянул ей термос, присел на громаду досок.
— Спасибо, — настороженно ответила Рита, откручивая крышку. — Откуда ты знаешь, что я люблю кофе?
Он чуть заметно улыбнулся — и эта скупая улыбка, отразившись в глазах, осветила его лицо каким-то особым строгим светом. И почему ей все время хочется называть его мальчишкой? Нет. Молодой, но надежный, решительный, взрослый мужчина — и если он действительно офицер, то из него получится самый честный, правильный, преданный своей стране генерал.
Почему, почему ей так хочется ему верить?
— Я очень много о тебе знаю, Багир, — ответил он очень серьезно — и что-то такое мелькнуло в его голосе, в его взгляде, что у Риты под кожей горячей волной прошлась внезапная дрожь. — Не веришь? — усмехнулся понимающе, пристально наблюдая за ней.
Рита ничего не ответила, молча опускаясь на доски рядом.
— Хочешь, докажу? — и, не дожидаясь ответа, скользнул ладонью по обтянутой тонкой кофтой спине. — Татуировка. У тебя есть татуировка на спине, вот здесь.
Маргарита вздрогнула — кофейная лужица темной кляксой расплескалась по светлому дереву. Черт возьми, откуда… Он что, подглядывал? Да нет, она бы заметила…
— Успокойся, не подглядывал, — хмыкнул Кот, торопливо убирая руку. — Просто знаю, и все.
Багира стремительно встала, отдала ему термос.
— Ты даже не представляешь, какой ты счастливый, — сказала очень тихо. — Ты знаешь, кто ты, ты знаешь, кто твои друзья, ты знаешь, что ты должен делать и какие у тебя цели. У тебя есть твое прошлое. А у меня нет ничего.
— Ты не права, — так же негромко ответил он, легко коснувшись ее руки. — У тебя есть я. И я тебе помогу.