— Завтра утром нас переводят на другую базу.
Кот сосредоточенно отрывал от тонких веточек мелкие душистые ягоды земляники и на Риту упорно не смотрел. И, казалось бы, он не произнес ничего страшного вроде «я неизлечимо болен», но у нее нестерпимо сдавило сердце.
Они знакомы каких-то две недели — но почему у нее все чаще возникает ощущение, что на самом деле знает его чуть ли не полжизни? И почему от самой невинной фразы ей стало так жутко, словно он отправляется на смерть? Что, черт возьми, с ней происходит?
— Ты от меня что-то скрываешь? — спросила требовательно, сама удивившись невесть откуда взявшимся командным ноткам.
— С чего ты взяла? — Вася наконец поднял на нее взгляд и даже улыбнулся, но глаза оставались настороженными, даже холодными. — Все в порядке. Не впервой.
— Кот, ну я же вижу!
Ионов от неожиданности разжал ладонь — несколько ягод упали в траву. На миг, всего лишь на миг, показалось, что перед ним прежняя, родная Багира — та, которая с одного мимолетного взгляда могла уловить что он мрачен, расстроен или зол; могла одним правильным словом или легким успокаивающим жестом унять целую бурю его эмоций. И этот ее нетерпеливый тон, и этот пытливый взгляд — как же ему это все было знакомо… И врать ей, что-то скрывать, чего-то недоговаривать у него в такие моменты почему-то не получалось.
— Ты права, — сказал наконец негромко. Развернулся, усевшись так, что теперь они соприкасались плечами. — Я за тебя переживаю.
Изумление. Недоверие. И что-то неуловимое… что-то еще всколыхнулось в глубине ее глаз так быстро, что он даже не успел понять, что это было.
— Рит, — легонько сжал ее ладонь, — ну хочешь, я тебе помогу отсюда выбраться? Дорогу я запомнил… Выйдешь на шоссе, доберешься до города… Поживешь пока в моей квартире, я закончу задание, вернусь и мы вместе со всем разберемся…
— Нет, — категорично отрезала Багира. — Раз уж я здесь, я должна понять, что происходит. И разобраться во всем должна сама.
Кот невесело усмехнулся.
— Ну вот, а еще говорила, что это я упрямый. Багир, пойми… Эти люди сотрудничают с террористами, они ничего не делают просто так, и если они оставили тебя в живых… У них на тебя явно какие-то планы, причем куда серьезнее простой подготовки бойцов. Господи, Рит… — выдохнул судорожно. — Да если бы ты хоть что-то помнила… Я бы в тебе был уверен на сто, на двести процентов… Но сейчас…
Маргарита замерла. Повернулась к нему, взглянув еще пристальнее, еще острее.
— Странно, — бросила настороженно.
— Что странно?
Багира усмехнулась. А затем ударила в самую цель — и Кот явственно ощутил, как к щекам совсем по-дурацки прилила краска.
— Странно, что ты так за меня волнуешься. Как-то… не совсем по-товарищески. Я чего-то не знаю?
— Тебе показалось, — твердо ответил Кот после секундной заминки. — Просто мое задание переходит на совсем другой этап. А если я буду думать, как ты и все ли с тобой в порядке… это может помешать делу.
— Вот как? — по губам скользнула лукавая улыбка. Рита явно не поверила ни одному его слову, хотя огромная доля истины в словах Кота на самом деле была. Как он мог оставаться предельно собранным, внимательным и убедительным, не зная, что ее ждет?
О том, что ждет их, он боялся даже задумываться.
***
Тяжелая, влажная духота немного спала только к вечеру — даже здесь, в гуще леса, неподалеку от широкой реки, жара чувствовалась неподъемным маревом, страшно представить, что творится сейчас в городе. Здесь спасала хотя бы густая тень разросшихся деревьев, да еще освежающая, почти прозрачная вода. Вода, будь она неладна…
Кот стиснул зубы, зажмурился, попытался отключиться от окружающей действительности, от запретных, разгоряченных мыслей, но тихий плеск уже донесся до слуха — и все, глубоко спавшее целый бесконечный год; все, что было накрепко заперто в глубинах сознания, как самое драгоценное и вместе с тем невозможно-преступное; все, о чем попросту не успевал задумываться еще недавно, разрываясь между своим заданием и нынешним состоянием Риты… Все это, яростно всколыхнувшись, словно потревоженная гладь воды, бросило в удушливо-томительную, раскаленную, жаждущую пучину. Пучину мыслей, чувств, эмоций, желаний, в которых так страшно, так больно и так мучительно-сладко было признаться даже себе, даже на один-единственный миг…
А под сомкнутыми веками уже вспыхивало, пылало — стоило только представить… соблазнительная плавность шеи и плеч… безупречно-стройные, совершенно невероятные ноги… гибкие точеные руки…
Чертчертчерт…
— Ты чего такой хмурый? Иди тоже окунись.
Багира, дыша какой-то невозможной легкостью и прохладой, присела рядом, отжимая потяжелевшие от воды волосы. Вася еще сильнее сжал челюсти — только бы не сорваться, не взглянуть на нее, ведь наверняка… ведь наверняка под влажной, наспех выжатой одеждой все совершенно явно, все…
Снова мысленно чертыхнувшись, Кот рывком сорвался с места, нырнув по едва заметной тропинке к узкому берегу.
Охладиться и впрямь бы не помешало.
***
Первым движение чутко уловил Кот — Рита же, если и услышала что-то, не отреагировала должным образом на опасность.
— Блин! — выругался Ионов, хватая Багиру за руку и утягивая вслед за собой в первые попавшиеся заросли.
— Ты чего? — выдохнула Рита, крепко прижатая к широкому стволу разлапистой сосны.
На тропе, с которой они только что свернули, послышался тяжелый топот, переговоры, смех.
— … Еще бы тренершу нашу сюда, вот бы получилось купание, — заржал кто-то. — Фигурка-то у нее ниче так…
Кот, внутренне сжавшись, не осмелился взглянуть на Багиру — глупо было надеяться, что она ничего не услышала.
— Ага, — хохотнул другой голос, — Грек уже попробовал, третий день со сломанной клешней ходит…
Голоса удалились и вскоре стихли совсем; но Кот, будто застыв, почему-то не мог заставить себя двинуться, ослабить хватку, выпуская Риту.
— Вась! — возмущенно выдохнула она, дернувшись — но, желая вывернуться, прижалась еще теснее.
Нестерпимо-жаркая волна прокатилась вниз по позвоночнику, обдавая восхитительно-сладостной тяжестью, закипая внутри неконтролируемо-диким, яростным притяжением.
Кот наконец поднял взгляд — и бескрайняя синь ее невероятных глаз нахлынула девятым валом, стирая последние доводы разума.
Вердикт. Приговор. Диагноз.
Выплыть в этот раз не получится.
