16 shots

      —Ты не представляешь сколько ты доставляешь проблем. —Несносный ребёнок. —Какая же ты бездарность. — Ты ничего не добьёшься. —Останешься лохом на всю жизнь. — Пустое место. — Ты ничего не стоишь.

***

 — Ну почему же ты молчишь, мамочка, открой свои затравленные глазки, ну же поговори со мной… Почему ты не хочешь со мной говорить? НУ ПОЧЕМУ?! — Грей несколько раз взмахнул ножом, пока тягучая кровь растекалась по ботинкам, пачкая все собой.        Кровавая жижа, смешанная со страхом и безумной яростью. Самое гнусное сочетание, ведь под злостью скрывается грусть, под яростью — глубокая печаль. Последний взгляд, когда-то таких красивых голубых океанов…последний вздох, печальные слёзы, несущие с собой смерть. Вот оно, самое тяжелое — прощение. Идиотское чувство, разъедающее изнутри, одновременно прекрасно, под рёбрами что-то колотит, безумно, это все так безумно. Безумная жизнь, безумные мысли и конечно же сам я. Самым долгим путём, мы шли по заброшенной дороге и тогда ты сказала: «Ты мое маленькое чудо, мы всегда будем вместе…», ну тогда где же ты была, когда мне было плохо? Где же ты была, когда меня избивали всей толпой, когда сжигали кожу, где же ты была?! — ГДЕ?! Ну ГДЕ?! Верно, тебя же больше не существовало… «Пустая тишина, не единого звука кроме громких всхлипов — прости, мамочка, прости…» Смрадный запах накрывал все собой, дышать стало невозможно и тогда Роберт сбежал. Сбежал как последний трус, плача и стирая колени об острые камни воспоминаний. Но побег этот был недолгий, его быстро нашли. Грей помнил серую комнату, двух мужчин, они что-то спрашивали, но подросток не мог даже двух слов связать. И в один момент он не выдержал, накинулся на полицейского с кулаками, оставив на память 4 перелома и выбитый глаз. Помнил, как его повязали и усадили в машину. Прямым пунктом назначения стала «псих.больница». Там он провёл больше трёх лет. Три года вечных издевательств и грубых насмешек. Но ничего, он вышел, живой. И начал мстить… Всем… И за все…</i>       И сейчас, давя несчастную педаль в пол, он понял, понял, что чужая жизнь…ей так легко управлять, но так сложно желать этого по настоящему. Роберт никогда не любил и не был любимым, никогда… Его бросили, бросили все: родные, друзья, те кому он так доверял… И вот, он остался один, а против него весь мир… Маленькое сердечко так часто билось под его руками, так боится, сглатывая соленые слезки.       Когда-то…и Роберту придётся умереть, он уйдёт, уйдёт со всеми грехами на плечах, забирая с собой все зло, становясь дьяволом, только маленький огонёк, тот самый, что будет освещать ему путь, останется на земле… Путаясь в густом терновнике, обдирая колени, с засохшей кровью в уголках губ, со сломанными костями, ты окончишь свой путь около жертвенника, и глухой крик оттолкнётся от каменных стен, взмывая вверх на равне с ветром. Пока сущее зло будет оплакивать твою могилу, ты будешь смотреть высоко с небес, с глазами полными любви, белое одеяние мягко развивается на ветру, резко откроешь крылья и взмоешь в небо, прячась за облаками. Твой прощальный подарок — нимб, тот самый, что лежал на твоих пышных кудрях, теперь валяется испачканный в крови, твои одежды порваны, глаза наливаются красным, а из спины выходят новые крылья, чёрные, как смоль… и глаза не щадящие никого устремляются в путь к последним птицам…