16 shots

      Пока ты все ещё жив, пока ты въедаешься в мое сердце, пока медленно убиваешь меня, я буду тебя любить. Хоть ты делаешь мне больно, хоть бросаешь, когда вздумается, я буду медленно догнивать в камере, все так же безгранично любя тебя. Я больше не хватаюсь за воздух, расслабляю руки, сжимающие твою шею, из глаз медленно текут слёзы, последний вдох и я проваливаюсь в темноту. В гребанный непробудный и непроходимый мрак. И в этом мраке мне и место, тут никто не найдёт меня, они будут близко, их голос раздаётся у меня в голове, но я заточен в этом аду навсегда, и никто не сможет меня освободить. Теперь я похож на куклу, фарфоровая кукла, остекленевшие глаза, и сердце, которое перестало биться. Но тебе ведь это нравится? Я знаю, что да, и поэтому буду с тобой, все так же любить тебя, и все так же сильно молить о пощаде. Но взамен, я буду медленно погружать тебя в темноту, откуда приходят самые страшные монстры из детских кошмаров, откуда летят все духи и плохие воспоминания, в этом месте нельзя не сойти с ума, и ты больше не будешь исключением. Не пытайся вгрызаться мне в душу, от неё остались лишь лоскутки, из таких шили старые одеяла, но душу ведь не сошьёшь. Хотя, кто знает, что будет, небеса все так же молчаливы ко мне. Сколько бы я не просил, они спокойны и тихи, а я лишь напеваю им свою песню, наверное, больше убаюкивая их.       Серый дым клубился над кудрявой макушкой. Ричи курил сигарету, пока Эдс с грозным взглядом читал ему нотацию. Мысли Тозиера были далеко за гранью этого мира. Они летали где-то во вселенной, путаясь между собой и не могли прийти к результату. Веки будто налились свинцом, но выпитая чашка кофе не давала заснуть, поэтому Ричи задумался над судьбой Билла. Где он сейчас, что с ним, как он себя чувствует, нужна ли ему медицинская помощь? Было много вопросов, но он не мог найти ни одного человека, который смог бы дать ему ответ на все. Эдди с тоской смотрел на серое небо и примерно такого же серого друга. Все они понимали, что Билл сейчас не тортики печёт и все подозревали кто его забрал, но отказывались говорить об этом вслух. Казалось, что Беверли сияла всегда, раньше на губах всегда светилась улыбка, яркие рыжие волосы лежали на плечах мелкими кудрями, все время было ощущение, что эта девочка знакома с солнцем, и оно беспрекословно ей подчиняется. Но нет, сейчас все было по-другому… Глаза потухли, улыбки больше не было, волосы сейчас распрямились и намокли от сильного ливня, казалось, будто бы она плачет, когда капли дождя стекали по лицу. Стен как будто слился со стеной, он так же плохо выглядел, но он верил, верил в то, что они смогут найти Денбро и спасти его во что бы то ни стало. Бен и Майк выглядели более менее обычно, они прорывали весь интернет, уже кажется, что они будут ходить в библиотеку ближайшие лет 7, потому что за один день успели практически всю ее перерыть. Они сделали гораздо больше нежели все, но усталости в их глазах не было совсем, их цель — это найти Джорджи и Билла, ведь они подозревали, что с ними будет, если вовремя их не спасти.       Моё закатное солнце, мои алые капли крови, мои глаза, которые сравнимы с океаном — это все достанется тебе и больше никому, поверь мне. Почему же ты хочешь большего, почему делаешь так больно, разрывая мое тело быстрыми толчками? Ты не слышишь ни одной просьбы, молитвы, знакомо тебе это слово? Навряд ли, мне кажется сам бог тебя недолюбливает, обходит стороной, ведь ты не его дитя, не его любовь, тебя никто не любил, и сейчас тоже. Я лишь тихо всхлипываю, когда ты толкаешься особенно глубоко, как же грязно я себя чувствую, я чувствую как сознание покидает меня, больше ничего не держит меня. Я медленно опускаюсь на старый матрас, изрядно потрёпанный жизнью, я мечтаю просто уснуть, тихо и бездумно погрузиться в мрак. Тяжелая дверь громко хлопает, холодный подвал погружается в тьму. Когда ты уходишь, я тихо читаю молитвы, прошу господа о милости, и к тебе, и ко мне. Но он не слышит, и мне остаётся только сжиматься на широком матрасе, ожидая светлого утра.

***

      Яркое солнце до жути жгло глаза, но мы не замечали этого. Мы бежали по чистому полю, и ты выглядел так непорочно, словно ангел. Мое солнце, ты пытался взлететь как птица, широко раскрыв руки, ты смеялся и тянулся к небу. Но вместо прекрасного полёта ты увяз в грязи, с головой окунулся в самое отборное дерьмо, которое только присутствует в нашей непростой жизни. Я всего лишь храню твою душу, уже изрядно потрёпанную, но мою любимую из всех.