Эффект бабочки

Ели они в гнетущем молчании. Румпельштильцхен все это время продолжал сверлить девушку взглядом, но она предпочитала делать вид, что этого не замечает. Она вообще стала его игнорировать. Дерзкая девчонка!.. Она молча вернулась в дом, молча подала ему тарелку с мясным рагу, все так же молча поставила на тумбу рядом с кроватью пару склянок, в которых он распознал обезболивающий настой и выдержку сон-травы, молча забрала пустую миску и все так же молча зажгла свечи, после чего отошла к одной из ширм, за которой, к его изумлению, оказалась прялка, и села за нее. Увидев знакомый инструмент, у него невольно зачесались руки. Это напряженное молчание, ноющие раны и слабый жар, который то и дело накатывал на него будто горячей волной, да и невозможность полноценно использовать магию, а пока девицы не было, он попытался наколдовать слабенький шар огня в ладони, отчего у него тут же закружилась голова, все это его нервировало, а занятие пряжей всегда его успокаивало. Не было ничего более умиротворяющего, чем мерное вращение колеса и ее тихий скрип. Но ничего, кроме как повыше сесть, опираясь на подушки, недавний краткий променад до реки лишил его сил, сейчас он сделать не мог. Даже с кровати, как ранее, он вряд ли смог подняться. Поэтому он просто сидел, откинувшись на спинку кровати и пристально смотрел, как девушка ловко стала прясть из комков овечьей шерсти тонкую нить. К своему удивлению, наблюдение за тем, как она прядет, его успокоило так же, как если бы он прял сам. — Как тебя зовут? — тихо и довольно миролюбиво спросил Румпельштильцхен, нарушив наконец тишину, решив устроить временное перемирие. Все-таки его вновь разбуженное любопытство никуда не делось и ему хотелось побольше узнать о белокурой красавице, ровно так же сильно, как и хотелось о ней забыть и трусливо сбежать. Но последние пока было трудновыполнимо, поэтому он решил слегка потешить свой интерес. Девушка, тем временем, замерла, как и колесо прялки, которое она неторопливо крутила. — А тебя? — дерзко спросила она в ответ, слегка повернув голову в его сторону и посмотрев на него сверкающими от любопытства изумрудными глазами. Темный издал смешок. Кажется, их заинтересованность друг в друге была взаимной. Вон, даже свою игру в молчанку белокурая леди решила прервать. Тут Румпельштильцхен хитро прищурился, и постучав себя по подбородку, указал на нее рукой и заманчиво сказал: — Давай заключим сделку. Я задам тебе три вопроса, на которые ты правдиво ответишь. Без утаек и лжи. А я скажу тебя свое имя и выполню одну твою просьбу, — тут он поморщился и предупреждающе покачав пальцем, добавил: — В пределах разумного, конечно. Блондинка подняла бровь. — Как-то не очень честно, — сказала она, нахмурив лоб, еще не догадываясь, во что ввязывается. Румпельштильцхен издал смешок и незаметно потер грудь. Все же смех не лучшее для него сейчас упражнение. — Оу, поверь, дорогуша, — весело сказал он и, выразительно поведя вдоль своего тела правой рукой, добавил: — От меня получить добровольное предложение о просьбе, которую я могу выполнить, — это весьма щедро. А сделать я могу многое, милочка. Девица пожевала губу, задумавшись, и полностью развернулась к нему. — А человека найти… — начала едва слышно она и притихла, неуверенная, что поступает правильно. Колдун прищурился. — Могу, — сказал он, уловив суть ее просьбы, и поясняюще добавил: — Человека найти, — и с любопытством спросил: — Кого ты потеряла, милочка? Особо явных следов другого человека в домишке Румпельштильцхен не увидел, но судя по печальным глазам девушки, здесь с ней все же кто обитал. Кто-то дорогой этой храброй птичке. — Крестную, — печально сказала, наконец, та и, вздохнув, добавила: — Она ушла почти четыре недели назад, да так и не вернулась. Раньше она так надолго не пропадала. А теперь… Она — все, что у меня есть… Последние слова девушка вымолвила едва ли слышно, но у колдуна был более, чем острый слух. На миг Румпельштильцхен даже испытал извращенную радость, что девица хочет отыскать всего лишь свою крестную, а не своего суженого. Скажи она, что юнца ищет, он бы отозвал свое предложение. Это эгоистично, но ему не хотелось искать рыцаря для этой прелестницы. Лицемерно с его стороны, ведь сам женат, но никто и не говорил, что он хороший. Включая его самого. Существо он — собственническое и сейчас свою маленькую спасительницу считал лишь своей. «А что насчет сбежать и оттолкнуть?..» — ядовито прошипел его внутренний голос, но он лишь отмахнулся, предпочитая, как и в большинстве случаев, его игнорировать, и вместо этого он вновь сосредоточился на юной деве перед его взором. — Отыщу твою крестную, так и быть, — с ухмылкой сказал Румпельштильцхен, и пошевелив бровями, лукаво добавил: — Но только, если мы заключим сделку, дорогуша. Соглашайся. Предложение-то неплохое. Всего ответы на три вопроса прошу. Девушка помялась и вздохнув, решительно кивнула. — Хорошо, сделка, так сделка. Я согласна, — сказала она, чувствуя, что только что совершила ошибку. Большую. Но беспокойство за крестную было все же сильнее. Да и кто ей еще поможет? Она людей-то, кроме крестной и своего новоявленного «соседа», никогда не видела. А этот лес и его тропы, все, что она знала. Куда идти дальше его границ, ей было неизвестно, даже примерного направления, в котором ее крестная обычно ходила, ей неведомо, а мир, она уверена, был огромный. Больше, чем лес, в котором она выросла. Колдун, тем временем, широко ухмыльнулся. Впервые за долгое время сама сделка принесла ему радость. Эта девица определенно окрасила его жизнь в новые краски. Апатия столь долгое время властвующая над ним, к его изумлению, немного рассеялась, и даже умирать ему теперь не хотелось. Куда уж погибать, когда перед ним замаячила такая загадка? Красивая девица, каких в последние шестнадцать лет в этих местах особо и не водилось, да и прежде таких было немного, живущая среди Бескрайнего леса в компании крестной? Тайна. Тайна, которую он непременно хотел разгадать. И даже его желание сбежать и оттолкнуть ее из-за неуместных чувств, что она в нем вызывала, было не способно потушить это желание. Он предвкушающе облизнул губы и задал самый животрепещущий вопрос, который его волновал с тех пор, как он очнулся. — Как тебя зовут? — спросил Румпельштильцхен и с замиранием сердца стал ждать ее ответа, предчувствуя, что его жизнь вот-вот изменится. Странное чувство, но он подумает об этом позже. Да и что может изменить имя простой девчонки? «Все», — что-то тихо прошептало внутри него, но он лишь отмахнулся. Сейчас, он, несмотря на протестующе занывшие швы, подался вперед и стал ждать. Ожидание было недолгим. Девушка закусила губу, но решительно вздернув подбородок, твердо сказала: — Эмма. Меня зовут Эмма. — Эм-ма, — очарованно протянул Румпельштильцхен, такое небольшое, но удивительное имя, от звука которого у него внутри все затрепетало. На миг перед его глазами пронеслись неразборчивые образы будущего, окрашенного в золото, а мимолетное предчувствие, что все только что изменилось, превратилось в стойкую уверенность. — Какое прекрасное имя… И впрямь имя было прекрасное, а на вкус оно было как… Как надежда.