Эффект бабочки

— Это подойдет? — с нетерпением спросила Эмма, протягивая колдуну простое металлическое кольцо, которое принадлежало ее крестной. Румпельштильцхен, перелив готовое зелье поиска во флакон, стал внимательно рассматривать жидкость на свету, и не отвлекаясь, деловито спросил: — Оно принадлежит ей? Эмма закусила губу и тихо сказала: — Это подарок ее жениха. Он погиб давным-давно. Крестная не любила говорить про свою жизнь до того, когда родилась Эмма. Но однажды она все рассказала, что когда-то у нее был любимый человек, с которым она хотела убежать и стать его женой. Это кольцо как раз должно было стать обручальным, но не сложилось. Мужчина погиб до того, как их общие мечты исполнились. И крестная винила в этом себя. Она всегда говорила, что это случилось из-за нее. Эмма до сих пор помнит боль в глазах крестной. Боль и вину. Но что точно случилось, девушка не знала. А крестную спрашивать не стала, не желая бередить ее раны. Колдун, тем временем, удовлетворенно кивнул, убедившись, что зелье идеально сварено. Впрочем, как и всегда, после чего перевел взгляд на Эмму, а точнее на кольцо. И удивленно поднял бровь. — Как интересно, — пробормотал Румпельштильцхен, взяв в руки простенькое украшение, от которого почувствовал магию. Такую, которая, бывает, появляется у предмета, если он символ чего-то важно. Храбрости, например, или Истинной любви. Именно последней следы на кольце он, кстати, и почувствовал. — Что интересно? — с любопытством спросила Эмма, перегнувшись через стол и тоже посмотрев на кольцо, но ничего интересного не увидела. Все тоже обычное колечко. Она непонимающе подняла бровь и выжидательно посмотрела на колдуна. Тот поднял глаза на Эмму и тоже наклонившись к девушке, с загадочным видом вытянул перед собой ладонь, на которой лежало кольцо, уже облитое зельем, осталось лишь подождать, чтобы начало оно действовать, и протянул: — Это не просто украшение, дорогуша. Оно полно магии. Ведь это символ того, что твоя крестная однажды нашла то, о чем большинство жителей Заколдованного леса, особенно в последние годы, могут только мечтать. — Что же это? — отчего-то шепотом спросила Эмма, наклонившись еще ближе. — Истинная любовь, конечно, — так же тихо сказал он, невольно глубже вдыхая носом аромат трав и цветов, который исходил от девушки, что была сейчас столь близко. Непозволительно близко. — Каково это? — рассеяно спросила Эмма, по новому смотря на кольцо. — Любить? Я много читала об этом чувстве. И от крестной слышала… Особенно об Истинной любви, но… Я не знаю, каково это. Румпельштильцхен зачарованно смотрел на девушку и еле слышно сказал: — Для всех это по-разному. Для кого-то это как гром среди ясного неба. Для кого-то подобное чувство приходит со временем. А для кого-то… Это как упасть в холодную, бурную реку. Резко, внезапно и больно. Так, что дыхание перехватывает, легкие буквально перекрывает и возникает ощущение, что сейчас задохнешься. Сердце сначала останавливается, а потом разгоняется так, что кажется сейчас проломит грудную клетку, стремясь вырваться наружу… Ты думаешь, что вот-вот утонешь… Тебя тянет все ниже и ниже… — Тогда зачем любить, раз это так страшно и больно? — с придыханием спросила Эмма, ожидая ответа так, будто от этого зависит ее жизнь. Колдун едва заметно улыбнулся и с чувством ответил: — Если больно, значит, что любовь как раз и настоящая… Ведь дыхание перехватывает от нежности, и задыхаться начинаешь от радости, от осознания, что ты нашел того, кто тебе идеально подходит. Того, кто принимает тебя, несмотря на все недостатки. Сердце скачет от желания беречь, лелеять, любить… А тонешь потому, что со временем эти чувства растут и ты уже не знаешь, как жить без того человека, к которому это испытываешь… Ведь ты тонешь как раз в нем… Так, что и различить, где заканчиваешь ты и начинается он, трудно… И хочется, чтобы это чувство тебя утянуло и никогда не отпускало… И естественно — это больно. Но боль — это часть нашей жизни. Без боли не было бы ничего. Мы бы не умели ценить то, что имеем. Да, любовь унесла жизни больше, чем любая хворь. Но в тоже время вернула с самого края, не меньше… С каждым словом, сказанным мужчиной, сердце Эммы стучало все чаще, стуча о ребра, как птаха, пойманная в клетку и стремящаяся на свободу, а глубоко в душе поднималось странное чувство, которое, казалось, стремилось затопить ее. Именно так, как говорил колдун перед ней. Резко, внезапно и больно. И все это она чувствовала, смотря в его необычные глаза, слушая его непривычно глубокий голос… Чувствуя его теплое дыхание, почти возле ее губ… Эмма вдруг захотела коснуться его щеки и, чисто инстинктивно, она хотела… Сократить расстояние между ними… Между их губами… Но тут раздался еле слышный звон, и они рефлекторно, разорвав зрительный контакт, посмотрели вниз. На кольцо. Которое налилось синевой, и упав из ладони колдуна, прямо на карту Заколдованного леса, разложенную там заранее, стало бешено крутиться. Пока наконец не остановилось на определенном месте. Эмма не знала местности, но судя по тому, как резко потемнело лицо колдуна, он не только знал, но еще и был весьма встревожен. — Что это за место? — тихо спросила девушку, ощутив, как в груди все сжалось от дурного предчувствия. — Моя крестная… — В явно больших неприятностях, — сквозь зубы сказал Румпельштильцхен, не зная, что его больше разозлило. То, что такой момент был прерван, то, что крестная птички, кажется, в плену у Реджины, ведь именно на ее замок указало кольцо, или на то… что он чуть не поцеловал девушку. Хотя о последнем, к своему ужасу, колдун больше сожалел, что не поцеловал, чем злился на себя за этот порыв. — Крестная в опасности, да? — испуганно спросила Эмма. Румпельштильцхен вновь посмотрел на девушку. Та слегка побледнела, ее зеленые глаза потемнели, губы, в которые желание впиться поцелуем никуда не делось, были поджаты… Птичка явно была напугана. От этого вида на него накатила волна нежности и яростное желание защитить, уберечь и успокоить. Не удержавшись, он слегка коснулся ее щеки и сказал: — Не бойся. Вызволю я твою крестную. Главное, что теперь мы знаем, что она все еще жива, и где она сейчас. — Мы вызволим, — твердо сказала Эмма, нахмурив брови. — Я пойду с тобой. Колдун усмехнулся, и отойдя от девушки, указал на нее пальцем и жестко сказал: — Нет. Ты будешь сидеть здесь. А я пойду за твоей крестной. Он был тверд в этом вопросе. Румпельштильцхен в жизни бы не потащил девушку, эту светлую душу, к Реджине. К этой пиявке, которая, пытаясь сохранить молодость, нашла способ красть ее у других. Которая к тому же не терпела тех девиц, кто был ее краше. А Эмма была в сотни раз прекраснее, чем Злая Королева, чья красота давно померкла и исказилась от злобы, которая жила в душе ведьмы. Не хватало еще, чтобы та сделала птичку своей новой «Белоснежкой». Хотя… Судя по тому, что Черные рыцари примчались в чащу Бескрайнего леса, почти сразу после того, как пропала крестная девушки, Реджина уже знает о девице и жаждет либо отобрать ее юность, либо просто убить конкурентку. Но откуда она узнала? Эмма же не покидала никогда леса. Неужто ее крестная рассказала Реджине о ней? Но зачем?.. Вряд ли женщина, которая столько лет прятала девушку в лесу, вдруг решила ее сдать ради?.. Да ради чего ей это делать?.. «Ох, как мне все это не нравится!»— недовольно думал Румпельштильцхен, вновь посмотрев на карту, на котором лежало кольцо прямо на том месте, где стоял замок Злой Королевы, который некогда принадлежал королю Леопольду.