Эффект бабочки

Но чем ближе они были к замку, тем сильнее среди людей возрастал шепот, и тем быстрее все торопились ближе к нему. — Что происходит? — тихо спросила Эмма, оглядываясь вокруг. Румпельштильцхен, прищурившись, смотрел на возбужденный люд, который шел, как он знал, в сторону главной площади, и ответил: — Я так думаю, что Реджина хочет устроить очередное шоу. Она это любит. Театральность — ее кредо. Эмма выразительно глянула на колдуна, прекрасно уже за это время заметив, что тот тоже страдает подобной болячкой, но промолчала. Ее больше заботило странное дурное предчувствие, которое росло по мере того, как они подходили ближе к площади. — Мы пойдем туда? — спросила Эмма, смотря, как мимо нее прошли пара мужчин, схожих с теми, кто на нее напал тогда. Невольно она прижалась ближе к колдуну. — Нет, — сказал Румпельштильцхен и намеренно приподнял голову, зыркнув на пьяниц. Те хоть и не видели лица птички, но девичью фигуру прекрасно заметили, хотя та и была закутана в плащ. Да и лица здесь не столь важны. Мужчины привыкли, что их женщины все в шрамах. — Но мы должны, — отчего-то заупрямившись, сказала Эмма, чувствуя, что она должна туда пойти. Темный удивленно посмотрел на девушку. — Птичка, почему ты хочешь туда пойти? Уж поверь, Реджина обычно под конец своих речей, если уж собирает народ, обычно кого-то казнит, — сказал Румпельштильцхен, отнюдь не желая, чтобы белокурая девица видела больше смертей, чем уже видела. Особенно по вине Реджины. Та в последние годы приобрела страсть к показательным и весьма кровавым казням. Или ярким. Последние пару несчастных, которые перешли дорогу ведьме, весьма впечатляюще горели на костре. Но девушка была, кажется, решительно настроена, и схватив его за руку, потащила вперед. — …предатель ее королевского величества!.. — уловили они конец речи одного из лакеев Злой Королевы, которая как раз сидела на возвышении и с чересчур довольным лицом смотрела на привязанную к столбу измученную женщину. — Крестная… — в ужасе прошептала побледневшая Эмма и уже хотела двинуться ближе, но твердая рука, перехватившая ее, не дала ступить и шагу. Она быстро повернула голову и резко сказала: — Пусти, это же… — Красная шапочка… — выдохнул Румпельштильцхен с трудом, но все же узнав в этой истерзанной фигуре самую близкую подругу… Белоснежки. Он-то думал, что она погибла в резне, которую учинила Реджина, но нет, эта волчица выжила и все это время… жила в Бескрайнем лесу. С Эммой. Своей крестницей. Темный во внезапном озарении вновь посмотрел на свою птичку и наконец понял, кого та ему так напоминала. И почему та столь была сильна. «Дитя Истинной Любви… Моя птичка — принцесса!..» — ошарашенно подумал он, новыми глазами смотря на девушку. И как он раньше этого не понял?… Старый дурак!.. А ведь все сходилось! Белоснежка как раз была должна разродится, когда Реджина напала! И… эта сказка, которую ему рассказала Эмма. И ее магия… Тут его взгляд упал на цепочку, которую девица всегда носила под одеждой, и он не видел, что на ней было, но сейчас… Сейчас она выпала, и он увидел кольцо. Знакомое скромное кольцо с зеленым камнем, которое когда-то он даже заколдовывал, чтобы Прекрасный смог найти свою суженную. Обручальное кольцо Белоснежки. — Так ты их дочь… — растерянно пробормотал он, зачарованно смотря на лицо девушки. И на ее глаза. Такие зеленые, которыми могла похвастаться лишь почившая Белоснежка. А золотая грива? Та явно была наследием Прекрасного. Как и упрямо вскинутый подбородок, который был точно как у падчерицы Реджины. При имени Злой Королевы, проскользнувшем в его голове, которая была буквально в паре десятков шагов от них и которая ненавидела даже упоминания о Белоснежке, все внутри у него оборвалось. Ведь чем не дитя, живое и дышащие, не может послужить напоминанием о падчерице? Самой прекрасной на свете, чей титул без труда забрала себе ее наследница. Что Злая Королева может сделать, узнай, что Эмма рядом? «Убьет», — в ужасе подумал Румпельштильцхен. Реджина — злобная тварь, которая изживет девушку особо изуверским способом в отместку уже давно мертвой Белоснежке, это точно. При этом еще попытается отнять ее магию и красоту. И самой страшное, что его бывшая ученица уже может знать о Эмме. Не зря на Красной нет не единого живого места, а Черные рыцари являлись в Бескрайний лес. Не ровен час, а скорее всего именно после казни волчицы, Реджина во всеуслышание объявит охоту на его птичку. На его хрупкую, наивную, чистую, как утренняя заря, и прекрасную, чем любая из девушек в Заколдованном лесу, птичку. Или принцессу. Его принцессу-лебедя. Румпельштильцхен рефлекторно притянул к себе перепуганную девушку, которая не отрывала взгляда от столба, к которому была привязана ее крестная, и хотел перенестись. Увести и спрятать эту чистую душу от ненавистных лап Реджины. Но наткнувшись на отчаянный взгляд изумрудных глаза, которые вот-вот наполнятся слезами, и увидев, как ее алые губы умоляюще прошептали: «Пожалуйста», он замер. А потом застонал. Темный понимал, что если сейчас бросит Красную, Эмма его никогда не простит, да еще и возненавидит. А этого он, как ни странно, боялся. Очень. Колдун не знал, выдержит ли, если еще и птичка его покинет. — Румпель… — тихо вымолвила Эмма, впервые так его назвав, и все… Он пропал. А одинокая слеза, скатившаяся по ее фарфоровой щеке, стала тем самым пресловутым метафорическим гвоздем в крышку гроба, где покоилось его желание поступить так, как он поступал всю свою жизнь. Желанию сбежать. Румпельштильцхен вновь застонал и, скривившись, посмотрел в сторону столба, где висела в своих путах полубессознательная Красная шапка, к которой направлялся палач. С факелом в руках. «Ну, естественно. Как же без яркого шоу», — мрачно подумал он и стал лихорадочно соображать, что делать. Нет, выход был прост. Темный мог просто перенести Красную, себя и Эмму обратно в свой замок. Но… Из-за проклятого Крюка и яда переносы сейчас были его слабым местом. А особенно сразу трех человек. Но стоило вновь взглянуть на девушку, которая явно собиралась, если он ничего не сделает, прыгнуть вперед, и тем самым подписать себе смертный приговор. Румпельштильцхен стиснул зубы и взмахнув рукой, обратил уже подошедшего к шапке палача в крысу, а потом притянул к себе еще ближе девушку и еще раз махнул рукой. Его и Эмму тут же окутала знакомая бордовая дымка, как и Красную, и они исчезли, уже не слыша яростного вопля Реджины, которая была полна гнева на того, кто посмел украсть ее приз. Хотя… Она знала, кто это сделал, и чувствовала недоумение, вперемешку со злостью, на то, зачем ее старому учителю, который в последние годы стремился покрыться плесенью и раствориться в небытие, вдруг явился и решил украсть подружку проклятой Белоснежки. Реджина не знала зачем, но была намерена выяснить.