И пусть весь мир подождёт

— Кагеяма-сан, Кагеяма-сан! Тобио послушно останавливается, поворачиваясь к окликнувшей его девушке — на бейджике гордо красуется название популярного японского канала. Ах, журналистка. Девушка приветливо улыбается, лёгким жестом подзывает оператора с огромной камерой и мельком поправляет причёску. — Кагеяма-сан, не ответите на пару вопросов перед матчем? — Конечно, — Тобио расправляет плечи, мысленно приказывая себе собрать мозги в кучу — не время для постыдных оплошностей. Впереди важная игра, и меньше всего он хочет сейчас давать интервью, но раз его уже загнали в угол… он должен достойно представить сборную. Представить страну. — Отлично-отлично. Кагеяма-сан, как настрой? Вы готовы к игре? Тобио прищуривается. — Абсолютно, — сдержанная улыбка, которую он репетировал перед зеркалом долгими месяцами, растягивает губы. — Мы усердно тренировались и готовы показать всё, на что способны. — И каковы ваши ожидания? Вы поделитесь с нашими зрителями прогнозом исхода соревнований? Кагеяма задумывается лишь на секунду — переводит взгляд на площадку, где уже разминается команда, находит знакомую рыжую копну отросших волос, собранных в растрёпанный маленький хвостик на макушке — и кивает. — Мы победим. В голосе ни капли сомнения — только чистая, обнажённая, выставленная на показ решимость. Уверенность на грани «само-», и Тобио, честно говоря, всё равно, что подумают другие. Он верит в команду, верит в себя, верит в… — Кагеяма, — кричит Хината с площадки, размахивая руками. — Ты идёшь? Тобио кивает — он идёт. — Простите, — он вежливо кланяется собеседнице и поворачивается к камере: — Поддержите нас сегодня, а мы покажем вам чистую и профессиональную игру! — Осу! — пищит журналистка. — Вот это настрой, господа, вот это настрой! — обращается уже в камеру, демонстрируя белоснежный ряд зубов. — Посмотрим, чем же сегодня нас удивит сборная Японии! С нами был Кагеяма Тобио, а пока не переключайтесь, ведь после рекламы…

***

Мяч, будто сомневаясь, на секунду зависает над площадкой — трибуны замолкают. Тишина растекается по залу вязкой жижей, стягивает конечности, закладывает уши. Последняя вспышка адреналина — организм работает на износ — обостряет реакцию, чувства, восприятие: Кагеяма видит, чёрт побери, он действительно видит эту секундную заминку, прежде чем сине-жёлтая микрофибра наконец касается пола. Свисток. Перед глазами плывёт. Мышцы, всё ещё напряжённые, всё ещё готовые продолжать сражаться, стоять на площадке до самого конца — играть и побеждать, протяжно ноют, заходясь в мелкой тряске — молочная кислота застаивается, скапливается в волокнах, заставляет ноги гореть. Кагеяма выдыхает — зал взрывается. Волна ликования проносится по трибунам, обволакивает стены помещения, а после с невероятной мощью обрушивается на игроков — опадает на их плечи криками, улыбками, аплодисментами, слезами и речовками. Арбитр выносит решение, которое и так очевидно — сборная Японии вырывает победу у соперников и зарабатывает заслуженную золотую медаль. Настоящее золото. Кагеяма поворачивается к Шоё — тот всё ещё неверяще пялится на собственную ладонь, и это так нелепо и знакомо, что Тобио запрокидывает голову и смеётся. Дурак, Хината. Дурак. Сокомандники всё никак не могут прийти в себя: стадион продолжает скандировать родное «Я-ПО-НИ-Я», а облачённые в красное игроки с недоумением переглядываются, будто спрашивая друг у друга: «Это всё? Мы победили?». Мы победили. — Мы победили, — хрипит Вакатоши, откашливаясь. — Победили, — повторяет Хината, поднимая взгляд на Кагеяму, и, чёрт побери, Тобио узнаёт этот блеск. Эту золотую вспышку в медовом — разряд молнии в янтаре: Шоё хочет продолжать. Продолжать сражаться. Он не готов покинуть поле: в крови всё ещё бурлит адреналин, азарт растекается по телу, заставляя невероятные ноги гореть — Хината готов прыгать. Готов взлетать над сеткой, пробивать блоки, брать одно очко за другим. Побеждать, несмотря ни на что. Преодолевать один предел за другим, выходить за рамки человеческих сил — удивлять и удивляться. Восхищать — и восхищаться. Хината готов продолжать, а Кагеяма… Кагеяма всегда поддерживает его во всех начинаниях. Но уговор есть уговор. Несколько секунд они смотрят друг на друга, игнорируя ликующих сокомандников — Хината нежно улыбается Тобио, и сердце болезненно сжимается от переполняющих его чувств: в уголках глаз скапливается влага, и Кагеяма сердито стирает её тыльной стороной ладони. Шоё хихикает. Наверное, он уже и забыл, о чём они договаривались практически год назад, но Кагеяма… Кагеяма прекрасно помнит. Поэтому он мельком машет рукой в сторону скамеек запасных, а после падает на колено — прямо здесь, на площадке, под сеткой — ровно в том месте, где он успешно выполнил пас, принёсший победу. Ровно в том месте, где заканчивается его история. И начинается их. Хината недоуменно смотрит на связующего. Сокомандники недоуменно смотрят на связующего. Чёрт побери, да весь мир недоуменно смотрит на связующего сборной Японии — все глаза зрителей, камеры, микрофоны, абсолютно всё обращено в его сторону. Они смотрят, непонимающе хмурятся, выжидают, шепчутся — кажется, даже крики ликования утихли, уступая место растерянной тишине. Шоё нервно облизывается и обеспокоенно делает шаг к нему — Кагеяма улыбается. Улыбается и ждёт, когда Цукишима наконец притащит свою ленивую костлявую задницу, чтобы передать ему коробочку с ворчливым «и меня приплели». Лицо Хинаты озаряется пониманием: он растерянно оглядывается на команду, на зрителей, притихших в ожидании сенсации — а Кагеяма продолжает улыбаться. Он никуда не торопится — он и так долго ждал. Шоё подходит ближе и буквально падает на корточки напротив связующего. — Как и договаривались, — произносит Тобио, открывая коробку. — Как ты мне и обещал — сегодня ты получаешь два золота. Хината осторожно принимает кольцо, напяливает его на палец. Смеётся. — Мы. Мы получаем два золота. — Придурок. — Чёрт побери, опять новую форму шить, — тренер с демонстративным недовольством скрещивает руки на груди, а после одним из первых кричит: — ПОЗДРАВЛЯЮ!