blood petals

Гермиона ужасно нервничала, когда сидела на уроке по ЗОТИ. Пэнси Паркинсон сидела прямо перед ней, и Грейнджер ужасно хотелось коснуться пальцами её ровной и худой спины. Всю неделю гриффиндорка думала только о ней. О том, что произошло между ними перед тем, как Гермиона позорно сбежала. Она всё ещё помнила вкус губ Паркинсон, который ей снова хотелось ощутить. Ей хотелось попробовать Пэнс на вкус везде. И эти мысли не давали ей покоя, заставляя сердце биться чаще. Нужно было действовать, иначе Гермиона сойдёт с ума. С ума от того, что Пэнс прямо сейчас стояла у доски и облизывала губы, откровенно пялясь на Грейнджер. Впервые Гермиона не думала об учёбе. В её голове – не мысли о заклинаниях, а мысли о пипец-какой-красивой слизеринке. *** Когда урок заканчивается, Грейнджер стоит у двери, ожидая, пока Паркинсон, собирая вещи, болтает с Драко и Блейзом. Это серебряное трио вовсе и не думало торопиться, но терпения у гриффиндорки хватало. Едва Пэнс вышла в коридор, Гермиона окликнула её. Губы слизеринки растянулись в улыбке, а взгляд стал охотничьим. - Хэй, зазнайка-Грейнджер, ты снова хочешь поговорить со мной? Не торопишься на уроки? – она подошла к ней и дёрнула бровями. - Не тороплюсь. Ты занята сегодня? – голос Гермионы впервые был лишён уверенности. Паркинсон подошла к ней вплотную. - Нет. Для тебя не занята. – Потом приблизилась губами к её уху, - Хочу трахнуть тебя, Грейнджер. И Гермиона слетела с катушек. Она поволокла Пэнс за собой, затащила в пустой класс и наложила Защитные Чары. Пэнси начала первой: она прижала Гермиону к стене, толкаясь языком в горячие губы гриффиндорки. Грейнджер сдалась быстро; всё её внимание было сосредоточено на расстёгивании мантии и блузки Паркинсон. Пэнс отстранилась, и, дразня Гермиону взглядом и прикосновениями, сняла с неё всю верхнюю одежду. Грейнджер буквально плавилась в её руках; разум совсем отказал, правила диктовало желание; длинные и проворные пальцы слизеринки уже были на её оголённых бёдрах. Когда Пэнс начала целовать и кусать шею, ключицы, а потом и соски Гермионы, гриффиндорка застонала так громко, что Паркинсон удвоила усилия. Одной рукой держа её за талию, а другой проникая между ног, Паркинсон наслаждалась властью. Ей нравилось видеть пьяный и похотливый взгляд, умоляющие стоны были для неё самым сладким звуком. Когда Гермиона почувствовала Пэнси там, она не удержалась и закричала. Эта девушка делала с ней невообразимое: ласкала и заставляла умолять; забирала у неё все силы, оставляя только желание. Ей самой хотелось успеть исследовать Пэнси везде: она целовала её в шею, покусывала бледную кожу, вцеплялась ногтями в спину, ласкала грудь. В то время, как Паркинсон играла с её сосками, прикусывая и облизывая их, а рукой проникая в неё, Грейнджер поняла, что сейчас кончит. Вся пелена, затуманившая её мозг, навалилась на неё, и девушка почувствовала, как оказывается на вершине удовольствия. Пэнс в последний раз поцеловала её, и Гермиона привалилась к стене. - Ну как, тебе же понравилось? Своими пальчиками я могу делать невообразимые вещи. – Паркинсон улыбнулась, наблюдая, как Гермиона в изнеможении переводила дыхание. Пэнси не могла не признать, что выглядела гриффиндорка потрясающе. Её тело было упругим и красивым, волосы мягкими и послушными, губы горячими и ненасытными, а глаза – завораживающими и пьянящими. - Пэнси, ты…ты будешь встречаться со мной? – Гермиона ужасно нервничала, когда произносила это; раньше она ни с кем не встречалась, а уж предлагала это сама – ни разу. Но Пэнси была не такой, как все: она заставляла её почувствовать себя желанной. - Если ты действительно этого хочешь. - Да. Пожалуйста. Ты действительно мне нравишься. Паркинсон хихикнула, и поцеловала её в щёку. - Ну что же, моя дорогая зазанайка-Грейнджер, теперь тебе от меня не отвертеться. Гермиона приблизилась к её губам. - Так возбуждает, когда ты называешь меня зазнайкой, - Гермиона облизнула губы, - Я и не хочу, чтобы ты от меня отстала. Их губы встретились; что же, по крайней мере, это были самые правдивые слова, в которые Гермиона вложила все свои чувства, она была уверена, что и Пэнс поняла это тоже.