Почему надо было именно перебить? Недаром же все мои слова пишутся на диктофон?
— Да. — Отлично. Прошу прощения ещё раз. Мне нужно было уточнить для вашего дела. — Дела?Твою мать, Агрест, ты ещё и в полицию угодил?
— Не уголовного, если вы об этом подумали. Я же всё-таки врач. Я делаю заметки о ваших снах для вашей медицинской карты. — То есть, вы всё-таки кое-что знаете о своей профессии? Шесть лет прошли не зря. Хоть что-то осталось. — Габриэль, не пытайтесь меня уязвить. Вы только потратите впустую время сеанса.Хорошо. Этот рыжий… Какой же он нудный! Ничем не помогает! Габриэль то, Габриэль это… Не пытайтесь меня уязвить, Габриэль! Тоже мне…
— Вы можете продолжать. Я весь внимание. — Хорошо. Следующей ночью в своём сне я оказался в самолёте. Натали сидела рядом и что-то печатала на своём планшете, а справа от меня, около окна, сидел Эдриан. Я не знаю, что мы все втроём делали на этом рейсе. Не знаю, куда он направлялся. Только то, что мы сидели в первом классе и летели уже некоторое время, когда по внутренней связи капитан корабля сообщил о том, что один из двигателей неисправен. Тогда я понял, на что смотрел Эдриан: небо за окном было почти полностью закрыто тёмно-серым дымом. Облака стали цвета ещё тлеющего пепла. Несмотря на то, что все члены экипажа уверяли пассажиров оставаться на местах, сообщая, что современный лайнер спокойно может обойтись одним рабочим двигателем, в салонах, и в туристическом, и в бизнес-классе, началась паника. Мои спутники оказались не из робкого десятка и сочли, что благоразумнее будет остаться на своих местах, ведь так, по крайней мере, не возникнет риска быть затоптанными этой толпой вмиг одичавших людей. К сожалению, определение «дикарь» подходило слишком многим из них и притом слишком хорошо. Какой-то идиот додумался попытаться разбить окно иллюминатора. Благо, у него ничего не вышло: стекло было слишком плотным для его кулаков. Две стюардессы и стюард попытались усмирить буяна и вернуть его на сидение. Но не тут-то было… Хулиган выхватил с полки для ручной клади невесть откуда взявшийся пистолет и наставил его дуло на своих обидчиков. Стюард закрыл собой девушек, но надолго его не хватило. Пуля пробила череп, и бедняга умер мгновенно. От вида крови женская часть находившихся на борту в ужасе ахнула в унисон: кто-то потерял сознание, кто-то был на грани этого. Эдриан на соседнем сидении судорожно вдыхал и выдыхал. Казалось, его вот-вот стошнит. Натали держалась, как всегда, невозмутимо, и только её глаза, этот ужас, застывший в них, выдавал её истинные эмоции. Мужчина на наших глазах лишил жизни обеих стюардесс, отказавшихся выполнять его приказание открыть двери аварийного выхода. Убийца яростно оглядывал салон авиамашины в поисках других членов экипажа. Его взгляд пал на Натали. Видимо, со всем своим хладнокровием она напомнила ему его предыдущих жертв. А может сыграл роль её вечный офисно-деловой стиль одежды… Схватив бедную девушку и наставив ей в висок дуло пистолета, маньяк повёл её обратно к месту своих преступлений, к дверям аварийного выхода. Но Натали даже при большом желании не смогла бы исполнить его указания. Не в силах более оставаться безучастным, я вскочил и набросился на психопата. Опрометчивый поступок. Раздался выстрел, и я почувствовал резкую боль в груди. Кровь в ту же секунду хлынула из раны. Через мгновение прогремел ещё один выстрел. Я поднял глаза. Натали опустилась на колени, с пробитой насквозь черепной коробкой. Выстрел в упор помог пуле преодолеть ранее живую преграду и пробить стекло иллюминатора позади тела девушки. Ледяной воздух ворвался в помещение. Всё устремилось к образовавшейся в фюзеляже пробоине. Всё стремилось покинуть борт самолёта. Труп Натали исчез первым. Эдриан, каким-то образом оказавшийся около меня, крепко сжал мое предплечье, стараясь удержаться внутри. Я схватил его что было сил, но его руки выскользнули из моих. В тот же момент я почувствовал внезапную боль в затылке, будто меня ударили каким-то тяжёлым предметом, и сознание покинуло меня. Я проснулся в холодном поту.