Параллели миров

Ледяная рука внезапно рухнула на мой затылок, злобно впиваясь заострёнными когтями в мягкую кожу, она незамедлительно повлекла меня вниз за собой, любезно прижимая головой к серым бетонным шпалам. — ЖИТЬ НАДОЕЛО?! — ударил по мозгам надрывистый крик Антона, прорываясь сквозь стрекот пулемёта. Время замедлило ход. Сотни бешеных огоньков с визгом вгрызались в монолитные арки, наполняя воздух едкой пылью. Задыхаясь от ядовитого серого тумана, плотно прижавшись друг к другу, мы беспомощно застыли на шпалах. В ногах неторопливо нарастала пульсирующая боль. Отступая подобно морской волне, она в ту же секунду стремилась возвратиться обратно с ещё большей силой. Перебирая зубами пальцы, тихо поскуливая в шпалы, я пытался перетерпеть её, утешая себя, что скоро все закончится. Но жгучая «стерва» даже не думала отступать, продолжая выворачивать кости и суставы, будто неопытный мясник. Пулемёт заглох, а вместе с ним захлебнулся и последний автомат заставы. В воздухе повисла напряженная тишина. Осторожно, не отстраняясь от шпал, поворачивая голову направо и налево, я через забитые едкой пылью глаза пытался разглядеть хоть что-нибудь. Справа от меня, усыпанный толстым слоем цемента, неподвижно лежал Антон. Впереди у стенки, прогнувшись на рельсах, виднелся перерубленный пополам труп замыкающего. Порванные пульсирующие внутренности вывалились наружу, окрасив пол в чёрный цвет. Несмотря на увечье, его грудь все ещё продолжала тяжело содрогаться. Ощутив мой взор, он медленно повернул голову в мою сторону. Изредка хлопая глазами, он безразлично смотрел на меня, будто бы пытался что-то сказать, подбирая нужные слова. Не успел. На последнем вздохе его изумрудные глаза заволокла чёрная пелена — отражение смерти. В тот момент я вновь ощутил не так давно забытое чувство страха. «Прости…» — с тяжестью в груди промолвил я на прощание. Глупо надеясь, что это может что-то изменить. — Всех, вроде, положили? — послышался молодой неуверенный голос из-за баррикад. — Сходи, проверь…— огрызнулся в ответ другой. — Заткнулись оба! — обрубил их диалог грубый бас. — На кой хер мне только Александр Алексеевич* вас подсунул?! Работали на чайной фабрике, вот и сидели бы там дальше! Ведь вас обоих даже в свинарник нельзя отправлять, потому что от ваших нелепых базаров свиньи собственной смертью подыхать будут! … За этот косяк оба пойдете черную шваль добивать! Уяснили?! Тогда вперед! — Семёныч, может не надо? — вступился хриплый голос за оболтусов. — Надо, Васильич! Заебали они меня донельзя! Пускай хоть что-нибудь полезное сделают! — настаивал на своём другой. — Автоматы только не проебите! — крикнул он вдогонку. По шпалам монотонно зашаркали ботинки, стук которых с каждым шагом становился все отчетливее и громче. Именно так звучали шаги смерти. Нервно заерзав от тревоги, я попытался незаметно толкнуть боком своего товарища, но стоило мне пошевелить левую ногу, как вдруг резкая боль ударила по позвоночнику, от чего свело конечности. — Надо что-то делать! Они же убьют нас! Антон?! Ты слышишь меня?! — вовсю кричал мой разум, пытаясь достучаться до товарища. Антон ответил не сразу. Выдержав небольшую паузу, он раздражённо прошипел мне:  — Перестань дергаться! И хватит давить мне на нервы! Успокойся и жди! — Чего ждать?! Когда нас пристрелят как собак?! Мне второй раз подыхать неохота, в отличие от тебя! — продолжал я трясти Антона своим нытьем и эгоизмом. Антон стерпел подобную выходку, пребывая в гордом молчании. — Твою ж мать, вот это уродец, — брезгливо выдавил человек, разглядывая разбитое тело замыкающего. — На тебя похож, — насмехался второй. — Чё завис-то? Добивай! Прислонив приклад к плечу и опершись одним сапогом на грудь замыкающего, заранее занимая удобную позицию, солдат, прищурив один глаз, поторопился поймать в прицеле голову тёмного. Указательный палец плавно скользнул по курку. Щелчок. Тишина. В тот же миг позади него раздался гадкий смешок. Парень занервничал и дерганными движениями принялся осматривать затвор. Со щелчком отстегнув старый магазин, он хозяйственно и быстро спрятал его в карман ватника, оттуда же немедленно достал замену. Раздался резкий лязг затворной рамы. Щелчок. Гром эхом прокатился по стенам туннеля, нарушая устоявшуюся тишину. Пуля ударила в висок, отчего глаза мертвеца вылезли из орбит. Прижавшись щекой к шпале, кусая губы, я с тревогой наблюдал за происходящим со стороны. Живот потянула неловкая тяжесть. Режущая боль в ноге сводила с ума, провоцируя «раскрыть» пасть. Интересно, как бы сложилась моя линия жизни, появись у меня шанс сбежать? Плевал бы я тогда, наверное, на проклятые заповеди! Плюнул на Антона, по чьей вине мы оказались в гостях у костлявой! Наплевал бы на всех. Только бы выбраться. Остаться живым любой ценой. Но в тот день судьба уравняла наши шансы, заставляя играть по правилам. Шаги участились, направляясь в нашу сторону. Два чёрных силуэта загородили свет прожекторов. «Вот они, слуги Харона» — существа, что выпишут нам билет на тот свет. А может быть… Кто его знает? И в следующий мир? — А этот ещё живой, — удивился нахал, указав на меня стволом автомата. — Смотри-ка, армейская сумка. Как думаешь, на кой она этому чучелу?! — Твоя очередь добивать, — недовольно пробубнил второй, переступая через Антона, — я пока банки поправлю. — Гляньте-ка на него, обидчивый какой! — съязвил в ответ его приятель. Скинув с плеча ремень от Калашникова, он одной рукой уткнул дуло в затылок Антона. Терять больше было нечего. Нельзя допустить ещё одну смерть из-за моей оплошности! «Все же это мой крест, и мне его нести!» — твёрдо решил я. Ярость мгновенно заполнила тело и разум. Одно из лучших качеств, которое досталось человеку от зверя. Действовать нужно было быстро. Я осознавал, что шансы на спасение были крайне малы. Своим поступком я давал Антону лишь недолгую отсрочку. Но нет ничего страшнее, чем наблюдать за смертью единственного друга, который однажды вытащил тебя из лап смерти… Резко откинув тело руками и оттолкнувшись здоровой ногой, я набросился на человека, словно кобра. Противник, не ожидавший подобного поворота, попытался отпрянуть назад, рассчитывая выиграть время, чтобы перевести ствол автомата на меня. Злостно вцепившись в грязную куртку солдата, я начал резкими движениями подниматься по ней выше. Выронив автомат из руки, он изо всех сил пытался столкнуть меня обратно на землю, но было слишком поздно. На заднем плане вновь доносились крики людей и лай собак. Прижав человека к стене и обхватив его лицо ладонью, выдернув из сумки тот самый армейский нож и рывком скинув ножны на бетон, я резким ударом обагрил холодную сталь горячей кровью. Лезвие вошло аккуратно в ключицу. Оцепеневший юноша обмяк в моих руках. Кашляя и захлебываясь собственной кровью, он слепыми хлопками пытался нащупать нож. Не успел… Тело, подобно мешку с картошкой, рухнуло на пол, извиваясь в страшных конвульсиях. Внезапно сзади по плечу будто ударили кувалдой. Знакомая боль опять прокатилась по телу, перебираясь по нервам прямиком в мозг, разрушая мир в глазах. Недолго я радовался своей маленькой победе. Второй солдат поспешил сравнять счёт. Падая спиной на ещё содрогающееся тело, я краем глаза успел заметить, как за спиной у озлобленного и напуганного смертью товарища человека из воздуха, неожиданно по крупицам, собирался силуэт тёмного. На лице молодого человека застыла гримаса ужаса. Было ясно — он уже больше не принадлежал самому себе. Выжимая курок, он бездумно поливал огнём собственные позиции. В моей памяти незамедлительно всплыли события давно минувших дней: безумец, что расстреливал в бреду пустые глазницы окон. Я узнал в этом мальчишке именно его. Свет резко погас. Вновь раздался кратковременный грохот пулёмета. Стрельба, крики людей и вой собак сливались воедино, превращаясь в разрушающую разум музыку до тех пор, пока вместе с темнотой не пришла гробовая тишина.

***

— Человек. Он идёт за нами, — оглянувшись назад, известил вожак, эхом отзываясь в голове каждого. Мёртвой хваткой обняв шею товарища, содрогаясь от тряски, я, обессиленный и измученный жаждой, чутко вслушивался в тяжёлое дыхание Антона. Запекшиеся раны горели огнём, продолжая назойливо напоминать о себе, не давая ни секунды покоя. Тогда я впервые пожалел о том, что променял стройку на чистенькую, как мне раньше казалось, работу дипломата. Лучше навеки пропасть в канализационных рукавах, добывая ненавистную слизь. Зато живой останешься! Поход на ВДНХ — это русская рулетка. Либо ты, либо тебя. Мучительная смерть тёмного навсегда оставила отпечаток в моей памяти… Больше ни ногой сюда! Никогда! Да. Форпост полностью разрушен. Но разве ради этого мы пришли сюда? Все эти бессмысленные смерти обоснованы бредовой идеей, что гласит: «Объединившись воедино, мы построим с человеком новый мир». А заслуживает ли человек прощения? Может, для людей и вовсе нет места в будущем? Ведь ещё немного, и наши же собственные пороки окончательно вычеркнут нас из истории как вид, превратив в ископаемое. Сквозь пелену показались знакомые ободранные колонны, что держали поросший мхом свод станции, а в темноте осколками позолоты блеснули буквы: «Ботанический сад». — Всё! Не могу больше. Перекур, — облегченно пробубнил Антон, усаживая меня на край платформы. Не выдержав собственного веса, я мгновенно повалился боком на пыльный холодный кафель. Считая бешеные удары сердца, я взглядом провожал каждого дипломата, боясь провалиться в предсмертный мрак. Воздух молнией пробил глухой удар плети, от которого кровь застыла в жилах. Осмотревшись, я не досчитался одной особи. Волочась последним из-за ранения в грудь, он, видимо, решил взять передышку, не упредив при этом старшего, за что немедленно поплатился. Я ожидал, что темные, всполошившись, ринутся к гермодвери. Но остатки отряда по-прежнему сохраняли хладнокровие. Вмиг стало ясно — они вовсе и не собирались уходить. Тёмные целенаправленно дожидались человека, отчего я вновь ощутил не так давно позабытое чувство страха. Их решение казалось чистой воды самоубийством ради неведомой цели. Тогда я осознал, что даже перевоплотившись в одного из них, мне-человеку никогда не суждено понять этих существ. Подняв моё сырое от жара тело с кафеля, Антон в предчувствии бойни, вновь водрузив на спину бесполезный балласт, потащил меня в сторону гермодвери. Вскоре мы медленно поднимались к спасительному свету, оставляя вожака и замыкающего в зловещей пустоте наедине с убийцей. — Ничего, Саня… Ничего… Потерпи ещё немного. Сейчас разделаемся с этим недобитком с форпоста, чтобы на пятки не наступал, и домой двинем, а там еда, тепло, раны твои залатаем, — подбадривал меня Антон, тяжело поднимаясь по стальным ступенькам эскалатора. В лицо ударил поток холодного свежего воздуха, заменяя пыль и душную сырость. Ненадолго я почувствовал облегчение. Поднявшись на поверхность, Антон поспешил осторожно усадить меня на заснеженный пол вестибюля, облокотив на толстую, пожелтевшую и обшелушившуюся от старости колонну, что находилась неподалёку от заржавевших пропускных аппаратов. Сам Антон молча вышёл на улицу и бесследно пропал в белой пелене. Солнце ослепительными лучами игриво заглядывало в окна павильона. На улице стояла безмятежная тишина. В окнах виднелась костлявая верхушка чёрного города, от которой исходили тонкие струи пара. Почувствовав холод, кожа инстинктивно начала стягиваться и грубеть, от этого раны заныли ещё с большей силой. Сил уже не оставалось. Клонило в сон. Зачерпнув в ладонь горсть снега, смяв его в небольшой комок и с наслаждением положив белый леденец на язык, я откинул голову назад. Кругом царила убаюкивающая тишина. Веки незамедлительно налились свинцом и я, сдавшись, провалился в объятия морфея.

***

Сквозь сон раздался нарастающий стук сапог, которому сначала мной не было придано никакого значения. С малого детства мы живём в мире, где постоянно что-то хрустит, шуршит, скрипит. Мы настолько привыкли к комфортной жизни, что давно не обращаем на это значения. Но я абсолютно позабыл, где нахожусь. Широко раскрыв глаза от страха, я устремил взор на эскалатор. Звук исходил оттуда. Человек. Это точно был человек! Движимый страхом, запыхаясь и извиваясь словно змея, я совершил попытку выбраться наружу. Снег предательски скользил по кафелю, удерживая меня на месте. — Ещё один гомоновус, — раздался позади глухой грубый бас. Перевернувшись на спину, отчаянно продолжая отталкиваться ногами, перед собой я увидел высокого, черноволосого, довольно широкого в плечах солдата, облаченного в серый камуфляжный ватник, поверх которого располагалась весомая разгрузка, а на левом плече виднелся довольно странный шеврон: красная жирная буква «м» на чёрном фоне, под которой сильно выделялся белый череп. К форпосту этот человек не имел никого отношения, а больше походил на человека из спецподразделений. На левой щеке багровыми красками сверкали свежие глубокие порезы от когтей. Небольшими шагами он приближался в мою сторону. В руках блеснула рукоятка двуствольного обреза. Сердце заколотилось в костяном коконе словно дикая птица. Для него я был не больше, чем пробная мишень. — Ну вот, сейчас будет чуть полегче, — раздался поблизости спасительный голос Антона. Уверенно ступив за порог, он что-то увлеченно разглядывал в ладони, совершенно не замечая опасности. — УХОДИ!!! — завопил я, посылая тревожный сигнал. Щелчок. Воздух прорезал тугой удар пламени и грома. Белый снег усыпали крошечные капли чёрной крови. Тело Антона глухо рухнуло на землю, а из его ладони по полу рассыпались те самые алые мерзлые ягоды, которые он гордо называл лекарством от страха. — Да-а, мельчает Чингачгук… мельчает, — с досадой разговаривал сам с собой громила, выкидывая в снег израсходованные красные гильзы. — Нашёл на старости лет, кого бояться. Совсем его мирная жизнь изменила. «Гомоновусов» каких-то выдумал. «Новая ветвь эволюции». Сказки для взрослых. Слава богу, Артём у него не такой…— бубнил он себе под нос, вытаскивая бинокль из кожаного чехла, напрочь позабыв обо мне. Жаль, нож остался в том мальчишке на ВДНХ. Хотя если бы даже он и был, то что бы я с ним стал делать? Сплошная глупость. Захлестнутый отчаянием, я в надежде на чудо подобрался к телу Антона. Зря! Дробь превратила его грудь и живот в решето, из которого обильно сочился чёрный густой «сироп». Все мои мысли перебил белый шум. Человек, отпрянув от бинокля, с презрением бросил взгляд в мою сторону и, не обнаружив ничего интересного, вновь принялся изучать окрестности. Страшная потеря. Антон был не просто для меня другом и учителем. Он стал моей второй семьей в этом проклятом мёртвом мире. Внезапно пришёл, так же внезапно ушёл. В горле застрял тяжелый комок, выдавливая соленую влагу на глазах. Раскаленная, скупая слеза покатилась по мёрзлой щеке. — Покойся с миром, друг… Спасибо тебе за все. Если бы не ты, то я бы никогда не узнал, что это такое — жить по-настоящему. Надеюсь, там тебе будет лучше. Прощай, Антоха… На плечо неожиданно опустилась чья-то ладонь. Подняв взор, я увидел в прозрачном воздухе изумрудный блеск двух угольков. Разделив пополам мою печаль, полупрозрачный силуэт двинулся вглубь павильона. Вслед за ним сверкнула ещё пара глаз, а за ними — ещё и ещё. Почуяв неладное, убийца вновь схватился за обрез, но было уже слишком поздно. Выстрел. Ещё один. Вмиг за его спиной вырос чёрный силуэт с занесенными над головой руками. Резко опрокинув ладони вдоль туловища, человек, обмякнув, рухнул лицом на мелкие осколки оконного стекла, что острыми шипами торчали из прогнившей рамы. — Ты считаешь нас убийцами, Хантер? — произнёс один из тёмных, обращаясь к воину, перевернув его на спину. — Но разве люди лучше? Ты лучше? Сколько своих собратьев ты убил? А скольких ещё убьешь? Они не желали тебе зла… Молили о пощаде. Но ты все равно их не слушал. Беспощадно вырезал на своем пути все, что казалось тебе угрозой. Ты не знаешь раскаяния. Не знаешь прощения. Твоя смерть — слишком малая цена за спасение. Каждый имеет шанс все исправить, не упусти его, Хантер… Не упусти…