Я мстил, и был прощён собою?

Войдя в дом Миллера, Элли напоролась на несколько коробок. Оставили посередине коридора, не удосужившись убрать куда-нибудь. А надо ли? Владелец мёртв, его брат обезумел от горя, а приёмная дочь не появлялась в общине уже год. В груде хлама из гаража зеленоглазая обнаруживает коробку из-под обуви, — в ней несколько засохших цветов и письма, оставленные неравнодушными после смерти Джоэля. Свет, воду и отопление дадут завтра, а пока иммунная движется наугад, перешагивая через препятствия. Нащупывает лестницу, поднимается на второй этаж, заходит в спальню и медлит. Может лучше поспать на диване в гостиной? В комнате холодно и тихо. Кровать застелена накидкой, а на ней лежит пустая коробка, из которой девушка когда-то взяла разбитые часы и револьвер, — всё, что осталась от мужчины, всё, что было при нём, когда… Шатенка ставит потрёпанный рюкзак в сторону, снимает мужскую куртку, чистую одежду, которую ей выдали, оставаясь в майке и шортах, а затем залезает под одеяло, резко замирая. Пальцы дотрагиваются до соседней подушки, преподносят ближе к носу, — гостья не верит своему обонянию. Она слышит знакомый запах: кофе и хвоя. Джоэль. Раньше, до того, как коммуна стала его домом, он пах по-другому, — в основном, потом, кровью и порохом. После ухода из Джексона, Уильямс не пролила ни слезинки по бывшему контрабандисту. Все мысли в какой то момент настолько зациклились на Эбби, что шатенка забыла о главном, о том, кого она потеряла. В её недолгой жизни никогда не было отца, но папа у Элли всё же был. И сейчас, кажется, впервые за долгое время, утопленная и разбитая позволила себе быть не иммунной девочкой, не Элли из Бостона, не Элли из Джексона, а лишь дочерью, потерявшей родителя. Отступница вновь плачет, но на этот раз не сдерживаясь, лишь приглушая всхлипы прижатой подушкой. Через месяц после рождения сына, Дина попросила возлюбленную выслушать её, — брюнетке хотелось поговорить о Джесси. Добром юноше, скучном засранце и отце её ребёнка, который погиб у них двоих на глазах. В тот день молодая мама выплакала много слёз, а Элли лишь делала то, что умела лучше всего: слушала, говорила короткие, но успокаивающие слова, кивала и крепко обнимала убитую горем подругу. Зато, после того разговора, Дине, кажется, стало легче. Она отпустила погибшего и пошла дальше с поднятой вверх головой. А вот Элли так и осталась где-то позади, не в силах также отпустить Джоэля. И всё это время боль и грусть копилась в ней, копилась, копилась, что, в какой-то момент, после разговора с Томми, зеленоглазая приняла этот камень на сердце как знак того, что ей нужно было закончить начатое. Убить Эбби. Но, вновь оказавшись в шаге от своей цели, иммунная поняла, что ошиблась. И только сейчас, лежа на кровати человека, что когда-то считал её лишь «грузом», до конца понимала, почему. Месть её не спасла бы, не сделала жизнь лучше, легче, проще. Элли просто надо было выплакаться, поговорить с Диной о Джоэле. Тогда бы всё и закончилось, а это чувство незавершённости, тяжести, все эти панические атаки, стресс, путешествие на юг, потеря Дины… Всего этого бы не произошло.

***

Её будит что-то тёплое и мягкое, касаясь носа и слегка припекая. Солнце. Пелена с разума сходит быстро, и зеленоглазая тут же понимает, что спала этой ночью крепко и долго. Без кошмаров. Сколько сейчас времени? Внизу слышится шум, — кто-то вошёл в дом без стука. Девушка встаёт с кровати и спешит спуститься, после чего натыкается на Томми. Хромой, одноглазый Миллер неуклюже отшатывается, и Элли замечает на столе в гостиной контейнер с едой. Взрослые секунду другую молчат, и оба не знают, что сказать. — Мария сказала, что ты вчера вернулась, — отрешённо бормочет калека, — Просила передать еду. Всё словно как в тот вечер, через день после смерти Джоэля, — только тогда во мстительнице горел огонь злости и желания, а сейчас эти угольки давно потухли. Элли благодарит Томми за то, что передал завтрак, и просит передать спасибо Марие. Мужчина кивает, и уж было начинает брести к выходу, когда резко оборачивается и спрашивает то, что хотел спросить с самого начала: — Ты её убила? — взгляд русоволосого всё так же пылает, как и при их последней встрече. — Она получила по заслугам. Пусть трактует, как хочет, — решает шатенка, смотря как собеседник вновь кивает, последний раз смотрит её покалеченную руку, а затем уходит. Они ещё долго не смогут нормально говорить друг с другом. И не важно, понял ли Томми, что Элли не убила Эбби, или нет, — эта рана от обиды друг на друга ещё не скоро сможет затянуться.

***

Элли стоит у двери дома Дины. Прижимается лбом об белую преграду, и слышит приглушённый детский смех с улюлюканьем. Джей-Джей. От мысли о малыше на светлом лице появляется мягкая улыбка, но спустя мгновение в дверь зеленоглазая так и не стучит, тяжело вздыхая и уходя прочь. Дина её не примет, не простит, — слишком больно подруга ей сделала, слишком много сил отобрала. Брюнетка поехала с ней в Сиэтл, потеряла Джесси, но всё равно была рядом, даже, когда ей было плохо, даже, когда она до дикого ужаса боялась. Боялась за себя, за ребёнка, за Элли. А чем та в свою очередь отплатила? Едва поймав призрачный намёк о местонахождении Эбби и хмурый взгляд чокнутого Томми, ушла, не обернувшись. Иммунная, не смотря на то, что только вчера вернулась в коммуну, уже настояла на том, чтобы вернуться в строй. В тайне от Марии предложила дежурящим свою кандидатуру на вылазку, и её приняли: дали лошадь, ружье, патроны, причислили её к ещё двоим жителям поселения и открыли ворота. Мысли и чувства вновь куда-то улетучились, когда Элли с отрядом направилась на читку территории. Боль отошла, уступив место наработанным инстинктам и сосредоточенности. Несколько опорных пунктов они прошли с лёгкостью, — заражённых почти не было, чужих группировок тем более. Отметившись в журналах на трёх разных точках, иммунная приметила, что в прошлом месяце Дина тоже была здесь, ходила на вылазку. Но, едва увидев слева, в начале разворота, почерк Джоэля, дежурная тут же захлопнула журнал и пошла прочь из опорного пункта. Закончив патруль и отчитавшись на посту, пришлось хорошенько отхватить от уже ждущей Марии пару ласковых. К удивлению, женщина следом предложила прогуляться по окрестностям деревни, и Элли согласилась. Они обошли конюшни, электростанцию и даже главную улицу, где не обошлось без косых взглядом со стороны местных жителей. За это время давние друзья многое обсудили, — в основном, конечно, управляющая выпутывала из шатенки информацию, но даже не смотря на раздражительный допрос и некий родительский контроль, шатенка была рада Марие, рада её вниманию и терпеливости, даже не смотря на случившееся с мужем: — Прости за Томми, — черкнув ботинком по земле, потупила взгляд Уильямс, но блондинка лишь отмахнулась. — Не надо. Ты уже извинялась, хоть и вины твоей здесь нет. Этот болван сам полез по своей воле и знал, на что шёл. Правильно говорят, смерть близкого меняет людей. Вот и он изменился, получив пулей в глаз. Прямо озверел с ещё большей силой, а едва оклемался и узнал о местонахождении Эбби, места себе не находил. Дина рассказала мне, что вы поругались, — главарь общины сложила руки на груди, — Куда ещё столько крови? Ты его послушала и ринулась за этой накаченной бабой… И что в итоге? — по интонации было ясно, женщина ждала от подопечной ответа. — Да… Ты права. Крови действительно с меня было достаточно, но… Только не рассказывай Томми, пожалуйста. Элли не нашла осуждения в голубых глазах, а скорее наоборот, — Мария всё сразу же поняла, и была определёно рада тому, что всё наконец-таки закончилось.