Я твоя, ну же, приручи меня

Rosenfeld — I want to

      — Какого хрена ты творишь, Лиззи?! — Люцифер особо не церемонился. Перехватил идущую по коридору весёлую Элизабет и завёл куда-то за угол. События вчерашнего дня сверх быстро распространились по школе, Элизабет теперь называли сумасшедшей, самоубийцей, да кем только не называли за ту пощечину Люциферу! Только вот самой Элизабет было как-то всё равно.  — Фу, Люцифер, — поморщилась она, делая вид, что не поняла, о чём он говорит. — Мы ведь не в детство попали, чтобы ты меня этим прозвищем опять называл. Оно всегда меня бесило. Люцифер на долю секунду переменился в лице, что не осталось незамеченным Лизбет, в глазах которой тоже что-то странное блеснуло. Что-то похожее на сожаление. Но оно быстро прошло. Как и Люцифер быстро пришел в себя, сильнее перехватывая дочь Мамона за запястье, которое начало немного жечь из-за силы демона.  — Не говори, что не понимаешь, о чем я, Лиз… Лизбет. — Удивительно, как он быстро понял, что ей неприятно вспоминать о том, что было раньше. И их дружбу в том числе. Что-то слабо и еле заметно кольнуло в груди у Люцифера.  — А я действительно не понимаю! Объясни мне, Люци, — Лиз так по-кошачьему улыбнулась, что от приторности картины челюсть сводит. Люцифер раньше не любил, когда она включала режим «стервы» и вела себя соответственно, но это было неотъемлемой частью самой Элизабет. Да и помогало так в случае чего. Например, сейчас.  — Ты все прекрасно понимаешь, милая моя, — в ответ ядовито улыбнулся он. Глаза мечутся по усмехающемуся лицу демоницы, в желании найти хоть что-то похожее на сожаление или блеф. Но, к сожалению или счастью, такого там не наблюдается. Одно лукавство. Это бесит и нервирует.  — Слушай, Люцифер. Я дала тебе по заслугам, разве нет? И ещё сделала другим услугу: дала по твоей морде вместо них. Меня теперь боготворят, — пусть это не совсем то, что Лизбет добивалась. — Так что, милый, будь добр, дай мне пройти! Лизбет делает шаг вперёд, делая ставку на то, что Люци просто так послушает её. Разве можно быть такой самоуверенной? Люцифер в очередной раз доказал, что нет. Он не только не отступает… Он делает шаг вперёд, придавливая Элизабет, которая растерялась от такого напора мужчины, к стене. Наклоняется к ней, прижимается всем телом, заставляет дрожать демоницу всем телом.  — Ты врешь, Лиззи. Нагло врёшь и себе, и мне… — Жаркий шепот ласкает слух, а сильные руки придерживают за талию, не давая упасть. Лизбет готова провалиться сквозь землю, чтобы не чувствовать того, что чувствует сейчас. Чтобы не было так стыдно пред Мими, потому что, когда ты прилюдно даёшь Люциферу пощечину, а потом зажимаешься с ним за углом… Это называется лицемерием, а Элизабет не хотела лицемерить своей собственной сестре. Пусть даже они в последнее время не ладят. Это мелочи. Они помирятся, а вот неприятный, этот приторно-приторно сладкий вкус предательства останется. Это как сжать лист бумаги, расправить, но лист уже будет помятым. Его не выпрямишь, уже не исправишь ничего.  — Ты такая же эгоистка, Лизбет, как и я. Не ври хотя бы себе, что ударила тогда меня за других, если ты просто выпустила свой гнев, свои обиды прошлого на мне. Я не буду говорить, что не заслужил этого, потому что я заслужил. Я это знаю… — Люци выждал паузу, приблизился максимально близко к Элизабет. А Элизабет не дышала, отрешённо наблюдала за тем, как движутся уста Люцифера. Слова проходили мимо ушей. Но одновременно они цеплялись и глухой болью пульсировали в разуме, доставляя дискомфорт. Больно. Гадко. Противно. Потому что Лизбет знает, что Люци прав. — Но ты переплюнула меня. И ты знаешь, что я прав. Неприятно это слушать, да?  — Во-первых, — хрипло начинает Лиз, резко вскидывая голову, — тебя никто не переплюнет, Люци. И ты знаешь, что я права. А во-вторых, откуда ты знаешь, прав ты или нет?.. А вдруг я возглавляю банду девушек, которым ты сделал больно! И вот… Пришла очередь отстаивать честь. От таких мудаков, как ты, никто не застрахован, нам нужно защищать себя, милый мой. Глаза полыхают гневом, а челюсть зажата. И не скажешь, у кого именно, потому что оба злятся. Страшно, когда те, которые раньше делились всеми своими секретами, ведут сейчас себя как настоящие враги. Да и без ясной на то причины! Руки Люцифера сжимаются на талии настолько крепко, что Элизабет начинает вырываться, попутно шипя от боли.  — И снова ты врёшь… Жизнь тебя ничему не учит, Лиз. Она поспешно отводит взгляд. Люци попадает прямо в цель своими словами, знает, куда давить, на какие больные точки нажимать.  — Смотри на меня, — он властно берет её за подбородок, насильно заставляя смотреть в его глаза. — Когда я тебя поцеловал, а ты ответила, ты не вела себя так.  — Поцелуй был ошибкой.  — Ну, конечно, Лиззи. Тут я тебе поверю. — Ощущение, словно взрослый дяденька кинул собаке, то есть Лизбет, косточку, чтобы та могла с чистой совестью грызть её. Лизбет такое не устраивает.  — Мне не нужны твои…  — Увидимся на уроке, Лиззи. — Люцифер перебил её, нагло перебил, последний раз жадно взглянув на неё и подарив ей свою усмешку, и улетел. Просто взял и улетел. Элизабет трясло. И непонятно от чего точно.  — Да знаешь что, Люци?! Пошёл в задницу! Понял?! Пошёл к чёрту, кретин!