Я твоя, ну же, приручи меня

Ты больше никогда не будешь одинока, Я буду с тобой от заката до рассвета, Малышка, я рядом, Я буду обнимать тебя, когда что-то пойдёт не так, Я буду с тобой от заката до рассвета © Dusk Till — ZAYN feat. Sia

Элизабет всегда говорили идти с поднятой головой. Не важно, какая ситуация. Провинился — иди с поднятой вверх головой. Проиграл — иди с поднятой головой. Выиграл — иди с поднятой головой. Тебе грустно, ты в отчаянии, ты одинок — иди с поднятой головой. Никто не должен видеть, что тебе плохо. Элизабет по человеческим меркам только семь лет, ей об этом твердят изо дня в день. Но она все равно наперекор отцу и матери идёт сейчас с опущенной головой. Сказать честно, Лизбет об этом не думала, мол, вот, отец и мать сказали голову поднимать, а она назло опустит. Нет, просто сейчас стало очень интересно посмотреть на камушки под ногами; на камушки, на которые она наступает. Мало ли, какие-то красивые попадутся. Среди таких обычных и неброских камешков, попадаются действительно прекрасные камни. Элизабет вообще очень невнимательна сейчас, что не очень подобает демону её статуса. Об этом её тоже твердят изо дня в день. Конечно, без укора в голосе, но там явно слышится предупреждение. о будущем, к примеру. Как нужно будет вести себя. Как нужно преподносить себя, но думать об этом рано. Ещё будут времена, когда Лизбет надоедят все эти правила. Будут, обязательно будут. Но потом. Сейчас она ещё ребёнок, обычный демон-ребёнок. И всё же… не зря родители говорили идти ей всегда с поднятой головой. Во-первых, это помогает от столкновения с вот-вот распахнувшимися огромезными крыльями, а во-вторых… это помогает от болезненного столкновения с вот-вот распахнувшимися крыльями! Лизбет отлетела так далеко, что и сама не знает, куда летела, но по земле потом она проехалась хорошо! Вспоминала это Люциферу до тех пор, пока они не перестали общаться. Больно ведь было! Крыльями своими драгоценными прорыть землю, а потом ещё в стену врезаться. Да и Элизабет маленькая ещё, чтобы выдерживать такую боль без слёз. Виновник этой аварии, как считала Лиз, сначала и сам не понял, что произошло. Не понял, откуда появился этот звук проехавшему по земле телу. Не понял, кто начал громко всхлипывать, храбрясь на публику — то есть, храбрясь перед Люцифером, самим сыном Сатаны. Не понял совершенно ничего, пока не повернулся к источнику звука и не удивился от того, что в паре метров от него лежала, скрутившись, какая-то девчонка, которая так не вовремя появилась здесь! Да ещё и умудрилась попасть под раздачу крыльев Люцифера! А крылья-то были большие, очень большие. Даже больше, чем сам мальчик, которому на вид было лет девять примерно. Но несмотря на это, он сразу понял, что нужно подбежать к ней, чтобы помочь, потому что, во-первых, Люци не хотел калечить кого-то… не сейчас точно, а во-вторых, не хотел, чтобы его наказали из-за того, что кто-то не может смотреть вперёд! Лизбет, поспешно вытирая падающие на колени слёзы, попыталась встать, не обращая внимания на тень, нависающую над ней. Не до этого сейчас! Всё тело болит… и крылья тоже, но не время реветь! Удивительно, как она ещё в Небытие не отправилась, потому что ощущение такое, словно она за волосок от смерти. Страшно!  — Эй, тебе помочь? — Прочистив горло, как бы небрежно интересуется Люцифер, испытывая противоречивые чувства. С одной стороны, он виноват и чувствует себя также виноватым, а с другой стороны… кто просил её бросаться ему под крылья?! Никто, но всё равно это ведь будет очень некрасиво, плохо и несправедливо, если он не поможет пострадавшей девочке, которая явно младше его. Он должен помочь ей!  — Давай помогу, — он протягивает руку Элизабет, которая лишь поднимает свой взгляд на него и кривится.  — В жопу себе эту руку засунь! — Всхлипнула она, пытаясь встать самостоятельно. Но не получается. — Ай…  — Больно? — Спрашивает Люци.  — А ты как думаешь? — Мгновенно отвечает Лиз. Люцифер только по-своему закатывает глаза, а потом вздёргивает бровь, недвусмысленно взглядом показывая на руку, чтобы незнакомая ему девчонка не упрямилась, а приняла помощь. Хотя… Люци не сказал бы, что она ему совсем уж незнакомая. Где-то точно видел… Ах да! Это же одна из дочерей Маммона — Элизабет, кажется.  — Вставай давай, хватит упрямится. Я тебе тут руку подал, как джентльмен настоящий, а ты мне психи свои показываешь. Люцифер и сам начинает уже психовать, потому что как можно быть такой упрямой?  — Не вижу что-то здесь джентльменов, — сквозь боль шипит Лизбет, усиленно пытаясь встать так, чтобы ещё хуже себе не сделать. Получается из рук вон плохо. Вообще хреново, если честно. Становится ещё хуже. Но Лиз не плачет, она лишь сильно жмурит глаза, борясь с желанием лечь на крылья, которые адски болели, и медленно выдыхает сквозь сжатые зубы.  — Не хочешь принимать помощь — сама вставай!  — Ну и встану!  — Ну и вставай!  — Ну и вста… А-а-а-й!.. Попыталась встать, называется. Только ещё хуже сделала! Знала ведь, что это упрямство до добра не доведёт. И что делать-то теперь? Просить у Люцифера помощи? Нет, нет и нет. Он виноват, пусть сам и догадывается, что нужно и без разрешения Элизабет что-то сделать. Люцифер всё же догадался, что не нужно слушать её, потому что… просто потому что! Нужно быстрее реагировать, а не лясы точить. Лизбет ведь от этого только хуже. Черты его лица смягчаются, а сам он быстро берёт несопротивляющуюся, но одновременно дико смущающуюся девочку на руки. Всё же её ведь никогда ещё мальчик не носил на руках… А вдруг это любовь?! Такая, как в сказках! И на руках носит, и красивый… Так, стоп, Элизабет! Ты вообще-то сейчас должна чувствовать что-то другое, а не симпатию к этому несносному демону!  — Как тебя зовут? — Тихо бубнит Элизабет в грудь мальчика. Интересно, ему очень тяжело её нести? Ещё из обвисшими крыльями, которые всё ещё болели. Элизабет терпит эту боль.  — Люцифер, — так же тихо отвечает сын Сатаны. Как-то теперь он уже не так враждебно настроен по отношению к маленькой демонице. Всё-таки оба неправы и виноваты в том, что случилось.  — А меня Элизбет, что равносильно Елизавете. — Задорно начинает отвечать Лиз, не дожидаясь, пока Люци скажет что-то ещё. Он ведь должен знать имя той, которой зарядил своими крыльями по самое не хочу, пусть и неосознанно. — Моя мать была знакома с Елизаветой Батори просто. В честь её и назвали, — под конец хмыкает она. Люцифер улыбается.  — У моего имени не такая богатая история.  — Жаль, я бы послушала!  — Я могу у отца спросить!  — Только после того, как ты отнесёшь меня в медпункт!  — Замётано! Кто же знал, что этот день станет знаменным для них? Обозначающий в дальнейшем не только обычную дружбу…