Будь Моей

За окном распускаются огненные цветки фонарей. Я зачарованно смотрю на улицу, пока Лера зачарованно смотрит на меня. Мы сидим в кафешке, пьём кофе, обсуждаем фильм. — Мне нравится, что сюжет необычно построен, но так затянуто… И ради чего? — Ради атмосферы! — возбуждённо отвечает Лера. — Ты вообще видел, какие там интерьеры, как там кадры построены? Это всё работает, оно там не просто так. Потрясный фильм. Надо маме посоветовать — она обожает детективы. У родителей два телевизора: один для папы, другой для мамы. Приходят с работы и разбредаются по разным комнатам. Папа смотрит футбол и всё такое, а мама сериалы типа «Менталиста», «Касла»… Я хмыкаю. Это люди так друг другу за жизнь надоели? И меня тоже это ждёт? Лет через пятнадцать я буду приходить домой и смотреть спортивные передачи, пока моя жена смотрит мыльные оперы? Какой отстой. — А чем твои родители по вечерам занимаются? — У меня только мама, — я нехотя отрываюсь от окна. — Я живу отдельно, но когда мы жили вместе, она в основном что-то готовила и висела на трубе с подружкой. Ну или гуляла с ней же. Они любят на какую-нибудь выставку сходить, в театр. Лера жадно ловит мои слова, будто в них есть какая-то ценность. — О, круто. Моих не вытянешь никуда. Раз в неделю ездят в гипер закупаться — и всё. А ты квартиру снимаешь? — Да, с другом из универа. В прошлом году съехались, хотелось самостоятельности. — Понимаю. Мне тоже хочется, но как-то каждый год встаёт выбор между «отпуск на море» и «съёмная квартира», — она смешно изображает руками весы. — И море всегда перевешивает. — Я сто лет на море не был. Курсе на втором универа ездил, кажется. Или даже на первом. Короче, давно. Но я и не любитель. Мне больше всякие леса-поля нравятся. И горы. — Тебе бы понравилось в Австрии. Я как-то ездила в Италию на автобусе, и там довольно большой отрезок дороги по австрийской территории. Долго, душно, неудобно, но какая же красота. Ты едешь, за окном поле зеленющее, ровное-ровное, потом вдруг гора, тоннель длинный прямо в горе. Выезжаешь и как бы внутри гор оказываешься. А там равнина песчаная, и по ней бегут мелкие горные реки — потрясающего голубого, почти бирюзового, цвета. Короче, в Италию на автике надо ехать один раз в жизни — ради дороги. — А можно сразу в Австрию, — смеюсь я. Она соглашается. Мы болтаем ещё немного, потом просим счёт. Я плачу за двоих, хотя она вначале немного сопротивляется. Провожаю её домой пешком — кафе недалеко. Она так легко ходит, будто вприпрыжку. Никогда раньше не обращал внимания. Вот Сашка и Лиза обе ходят твёрдо — по-разному, но твёрдо. А Лера еле ногами земли касается. И вообще вся она какая-то лёгкая. Как воздушный шарик с гелием. Держи за верёвочку покрепче, а то улетит и не поймаешь. — Я очень люблю весну, — щебечет она. — Вот ещё немного — всё распустится, зацветёт и будет совсем хорошо. У меня каждую весну какой-то древний инстинкт срабатывает. Руки чешутся что-нибудь посадить. Короче, я выращиваю всякие травки на подоконнике. В этом году базилик посею. Говорят, он довольно капризный, но мне интересно. Какая же она забавная. На работе и не скажешь, что такая болтушка. Вечно на компе что-то строчит, в болтовне, которую мы иногда затеваем с боссом и Дашей, обычно не участвует, только над моими шуточками посмеивается. Но это понятно. — Я больше лето люблю. Не знаю, наверное, это ещё со школьных времён. Какое-то ощущение свободы появляется. Лера кивает, а я думаю о том, что с этого года буду чуть больше любить зиму и чуть меньше любить весну. Такой чудесный был январь. И такой тяжёлый март. Мы останавливаемся у её подъезда. Она неловко поправляет сумку на плече, как школьница, робко чмокает меня в щёку. И этот поцелуй будто какую-то кнопку во мне нажимает. — Слушай, Лера, прости. Я — урод. Не стоило это всё затевать… Я не могу ответить тебе взаимностью. — Я знаю, — спокойно отвечает она. — Жень, у тебя всё на лице написано. Просто хотела провести с тобой вечер наедине. Больше ни на что и не рассчитывала. Я теряюсь. Стою и смотрю на неё, как идиот. Она тихо смеётся, грустно качает головой. — Все в офисе болтают, что вы не пара, а мне кажется — наоборот… Я не знаю, что между вами произошло, но, может, ты рано сдался? — Я не сдался. Но… Я сомневаюсь, что она меня простит. — Как пишут в пабликах с пацанскими цитатами: пока люди любят — они прощают, — она мягко касается моего плеча. — На самом деле это Ларошфуко. Дай ей время. И себе тоже. Спасибо за вечер. Я не удерживаюсь от эмоций и обнимаю её. Какая же она всё-таки классная. — Прости, пожалуйста. И тебе спасибо за вечер. Она ещё раз грустно мне улыбается и уходит. *** Я иду домой пешком. Думаю о Лере и о Саше. И немного о Лизе. Они все по-своему красивы, все в чём-то хороши. И наверняка с Лерой или с Лизой мне не было бы плохо. Возможно, мы бы даже могли построить семью. И прожить вместе всю жизнь. Под конец разбрелись бы по разным комнатам смотреть телевизоры, но это ничего. С Лерой у нас наверняка были бы дети. С Лизой — не знаю, один разве что. Она слишком увлечена карьерой. Я не хочу детей — пока не хочу. Но вдруг потом передумаю? С Лизой мы бы много путешествовали и тусовались. С Лерой, наверное, купили бы себе дачу с фруктовым садом и газоном. А с Сашей что? А с Сашей я ощущаю такую гармонию и наполненность, каких не ощущал больше ни с кем. Мне не нужны дачи, дети, тусовки, путешествия. Мне нужна она. И всё. Полночи я пересматриваю совместные фотки. Больше не болит так сильно. Я скучаю по ней, хочу её обнять. Хочу почувствовать холодную ладонь на щеке, хочу увидеть, как искрятся глаза. Хочу услышать её речь, размеренную и спокойную. Хочу наблюдать, как она ведёт машину. Хочу ощущать, как её дыхание щекочет затылок, когда мы засыпаем рядом. Но от этого больше не рвётся сердце. Мне не приходится запрещать себе об этом думать. Однажды это всё снова будет. Когда-нибудь. В воскресенье я достаю из зимней спячки велик, привожу его в порядок, смываю пыль, подкачиваю колёса. Немного катаюсь по району. Спонтанно заезжаю и записываюсь в тренажёрку. Ну, а что, надо же как-то сублимировать. И вообще. Пусть видит, кого она потеряла. От этой мысли мне становится почти смешно и как-то спокойно. Вечером мы со Стасом пьём пиво, играем в «Фифу», перешучиваемся. — Я рад, что тебя отпустило наконец, — говорит мне Стас. — А то ты сам на себя не был похож. Я только улыбаюсь в ответ. Меня не отпустило. Я вышел на какой-то новый уровень. В понедельник утром, до начала рабочего дня, я поднимаюсь на пятый этаж и под удивлённым взглядом Кирилла поливаю Сашин фикус.