Снег на песке

Сердце заколотилось где-то в горле, между лопаток выступил холодный пот. Вот оно. Началось. Неужели ее первый раз с мужчиной будет именно таким? С этой жирной свиньей, насильно, против воли. — Я должен повторять? — нетерпеливо прищурился Умберто. — Живо раздевайся! Дрожащими пальцами Бьянка начала расшнуровывать корсаж. От волнения она не сразу смогла справиться с узлом. — Позволь, я помогу, — капитан поднялся с кресла, выхватил кинжал и одним махом перерезал шнуровку. — Теперь сама, — ухмыльнулся он, усаживаясь назад. Бьянка сняла корсет и развязала тесемки верхней юбки. Та упала к ее ногам. Затем она принялась расстегивать блузу. Тело била крупная дрожь, руки тряслись. — Что ты копаешься? — недовольно процедил Умберто. — Я всю ночь буду ждать? — Подождешь, — тихо огрызнулась она. — Что ты сказала, сука? — Ничего. — Снимай уже свое тряпье, да поживее! Блузка соскользнула с плеч, и Бьянка осталась в одной нижней юбке, стыдливо прикрывая руками обнаженную грудь. Умберто подался вперед, его глаза заблестели в тусклом свете фонаря, а губы похотливо приоткрылись. — Снимай все! — приказал он. Бьянка судорожно вздохнула, развязала тесьму нижней юбки, и замерла, не решаясь отпустить ее. — Снимай, шлюха! — прорычал капитан. Юбка упала на пол, и на Бьянке не осталось ничего, кроме туфель и чулок. Она прикрылась руками. Лицо пылало от унижения. — Опусти руки, тварь! Живо! Сгорая от стыда, Бьянка повиновалась. Капитан вперил в нее полный вожделения взгляд. — Красивая, сука, — медленно протянул он, жадно ощупывая глазами ее тело. — Теперь подойди к кровати и сунь руки в петли. — Что? — не поняла Бьянка, умирая от страха. — Делай, что я говорю! Она повернулась к кровати и в ее массивном изголовье заметила металлическое кольцо, с которого свисали два ремня, завязанных в виде петель. О боже! Если этот мерзавец привяжет ее, она окажется совсем беспомощной! Он сможет делать с ней все, что заблагорассудится, а она даже не сможет себя защитить. — Пожалуйста, не надо! — взмолилась она. — Давайте так! — Выполняй мои приказы! — взревел Умберто. — Или твоя сестричка более сговорчива? Мне привести ее? — Нет! — Тогда делай, что я говорю! Бьянку трясло от страха, слезы градом катились по щекам. На негнущихся ногах она подошла к кровати и легла, содрогнувшись от прикосновения холодного атласа к обнаженной спине. Руки скользнули в широкие петли над головой. — Хорошо! А теперь повеселимся, — капитан подошел к ней и затянул ремни. Жесткая кожа грубо впилась в ее запястья. Он неспешно снял пояс и расстегнул штаны, а затем тяжело навалился сверху, дыша перегаром в ее лицо. Бьянка вздрогнула и зажмурилась. — Не дергайся, сучка! — прошипел Умберто. — А ты красивая! Как моя жена. Все красивые бабы — бляди. Моя мне рога наставляла, пока я в море ходил, тварь такая! Знаешь, что я с ней сделал? Нет? Хочешь, покажу? Бьянка отчаянно замотала головой. Это какое-то безумие! — Раздвинь ноги пошире, — приказал капитан. — Или мне позвать твою маленькую сестричку, чтобы она подержала тебя за ляжки? — Не надо, — пролепетала она, раздвигая бедра. Умберто принялся жадно шарить по ее телу. Огрубевшие ладони стискивали грудь, толстые пальцы больно выкручивали соски. Бьянка лежала с отчаянно бьющимся сердцем, от страха она не могла даже дышать. Мышцы свело от напряжения, по лбу градом катился пот. Капитан грубо схватил ее за ноги. — Давай, сука, согни колени! Вот так! Он опустил руку, и Бьянка ощутила, как заскорузлые пальцы пытаются проникнуть в нее, царапая нежную плоть острыми заусенцами. Ее била дрожь. Она попыталась отстраниться, но Умберто крепко придавливал ее к постели тяжестью своего тела. — С тех пор, как эта тварь мне изменила, не стоит у меня на красивых баб, — проскрипел он. — Надо тебя слегка подрихтовать. — Что? — еле слышно прошептала Бьянка. В его руке блеснул кинжал. В следующий миг он приставил лезвие к ее лицу. Она невольно отпрянула, но он крепко схватил ее за волосы. — Хочешь, сделаю тебе улыбку до ушей? А, сука, хочешь? — Нет! — выдавила она. — Что? Не слышу? — Нет, пожалуйста! — Да, проси! Хорошо проси! Моя жена тоже просила! Ползала на коленях! Обещала любить до гроба… сука… Кинжал вдавился Бьянке в скулу. Она почувствовала, как острие прокалывает кожу. У нее перехватило дыхание, а сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. — Что? Я не слышу! Умберто слегка провернул лезвие в ране, причиняя Бьянке мучительную боль. В его глазах плескалось безумие. — Пожалуйста! — взмолилась она. Его пожелтевшие зубы обнажились в гнусном оскале. — Хорошо! Молодец! — он убрал кинжал от ее лица. — Раздвинь ноги, сучка! Она повиновалась. Капитан навалился на нее, и Бьянка ощутила, как что-то твердое уперлось ей в промежность, напирая так сильно, что ей показалось, будто ее протыкают тупым копьем. — Ты меня почти убедила, — осклабился Умберто. — Почти… Кинжал вдруг снова мелькнул в его руке. Одним движением он разрезал Бьянке щеку от скулы до подбородка. Кожу будто обожгло. Бьянка вскрикнула, теплая кровь заструилась по лицу. В тот же момент его член резко вошел в нее. Внутри все взорвалось от боли, сердце заколотилось как бешеное, из глаз ручьями потекли слезы. Капитан насиловал Бьянку с животной яростью. В своем безумии он был похож на дикого зверя. Он двигался в ней так резко, что внутри все разрывалось от боли, а его ладонь скользила по раненой щеке, размазывая кровь по ее лицу. В нос бил резкий запах крови и перегара, и от всего этого кошмара Бьянка почти лишилась чувств. Через несколько бесконечных минут насильник утробно зарычал, пару раз судорожно дернулся и замер, уткнувшись носом в ее липкие от крови волосы. Его массивное тело всей тяжестью навалилось на Бьянку, и она почти задохнулась, распластанная под ним на кровати. Вдруг с громким стуком распахнулась дверь. — Какого черта! — недовольно прорычал Умберто и поднял голову. Бьянка скосила глаза и увидела Пабло. Тот в свою очередь взглянул на ее залитое кровью лицо. Его взгляд вспыхнул яростью. — Ах ты выблядок поганый! — гневно воскликнул он, обращаясь к капитану. — Опять за свое, вонючий ты извращенец! Сколько уже товара испортил, крыса гальюнная! — Не твое дело! — огрызнулся Умберто. Он поднялся с постели и принялся застегивать штаны. Бьянка смогла, наконец, вдохнуть. — Не мое дело? — злобно переспросил помощник. — А чем платить экипажу — тоже не мое дело? Люди хотят свою долю. Что я им скажу? «У вашего капитана хер не стоит, если он девку ножом не потыкает? Он испортил весь товар, а вы сосите хрен у морского дьявола?» — Хватит разоряться! — пробурчал капитан. — Там еще есть вторая девка. — И я прослежу, чтобы ты до нее не добрался! Умберто вспылил. — Что ты себе позволяешь, якорь тебе в зад? Это мой корабль! Я вздерну тебя на рее! — Знаешь что, Умберто, иди-ка ты к дьяволу! Еще одна подобная выходка, и смотри, как бы тебя самого не пустили прогуляться по доске. — Ты мне угрожаешь, разрази меня гром? — Пока только предупреждаю. Команда недовольна. Люди месяцами не видят денег, потому что ты, мать твоя каракатица, не можешь свой хер в штанах удержать. Пабло подошел к постели и принялся ослаблять петли на запястьях Бьянки. — Что ты с ней возишься? Камень на шею — и за борт! — бросил Умберто. — Да лучше уж тебя на корм акулам пустить. За нее, даже такую, еще можно выручить пару монет, а вот за твою прогнившую тушу никто и ломаного гроша не даст. С этими словами помощник поднял Бьянку на руки и вынес из каюты. Она была в полуобморочном состоянии, в голове гудело, перед глазами все плыло, а лицо, шею и грудь заливало кровью из разрезанной щеки. Пабло отнес ее в кают-компанию и посадил на край большого деревянного стола. — Погоди секунду! Он отошел к стенному шкафу, а Бьянка безучастно смотрела в его спину. Ее трясло и шатало, от холода стучали зубы. Пабло вернулся к ней с бутылкой и стаканом, на дне которого плескалась янтарная жидкость. — Ну-ка выпей! — он поднес стакан к ее губам. Резкий запах алкоголя ударил в нос. Бьянка невольно отшатнулась. — Пей! Это ром. Обезболивающее. Сейчас я буду тебя штопать. Давай! Залпом! Она глубоко вдохнула и сделала большой глоток. Напиток обжег горло, из глаз брызнули слезы. Пабло достал из судовой аптечки кривую иглу и принялся вдевать в нее нить. Бьянка сидела на краю стола и бездумно наблюдала за приготовлениями. Перед глазами все затягивалось густой пеленой, а разум отказывался принимать то, что с ней сейчас произошло. Это просто кошмарный сон, и она скоро проснется! Помощник смахнул со стола груду бумаг. — Ложись, сейчас попробую тебя подлатать. Бьянка легла на спину, молча глядя в низкий, обшитый потемневшими досками потолок. Ее трясло от холода, а между ног все было омерзительно липким от крови и спермы. — Так. Теперь не дергайся. Красоткой тебя сделать не обещаю, но зашью как смогу. Поверни голову набок! Она подчинилась. Пабло смочил в роме кусок бинта и протер им кожу вокруг раны. Немного спирта попало внутрь и сильно защипало. Бьянка невольно зажмурилась, но разрезанная кожа от этого натянулась, и стало еще больнее. С губ слетел короткий стон. — Теперь держись! — сказал помощник, и Бьянка крепко сжала кулаки. Игла с усилием проткнула кожу. Истерзанные нервы взорвались ослепляющей болью. Бьянка дернулась и вскрикнула. — Тихо! Терпи, девочка! Она изо всех сил вцепилась в края столешницы, отчаянно стискивая зубы, когда игла вонзалась в щеку и пробивалась сквозь израненную плоть, выходя с другой стороны разреза. Слезы ручьем бежали из-под век, сердце бешено колотилось. Казалось, эта пытка длилась целую вечность. Хотелось умереть, чтобы ничего больше не чувствовать. Бьянка почти потеряла сознание, когда Пабло, наконец, закончил шить рану. Он затянул швы и завязал торчащие концы нитей на узелки. — Ну вот, почти как новенькая, — сказал он и отложил инструменты. — Перевяжу тебя потом, а сперва… Огрубевшие ладони накрыли обнаженную грудь. Бьянка вздрогнула и испуганно взглянула ему в глаза. — Тихо! Не бойся! Я тебя только трахну, больно не будет! Она с трудом разомкнула запекшиеся губы и еле слышно прошептала: — Пожалуйста, не надо! — Прости, девочка, ты все равно испорчена, а у меня бабы уже целый месяц не было. С этими словами он подхватил ее под ягодицы и подтащил к краю стола. — Давай, обними меня ногами! Вот так! Молодец! Он опустил руку и расстегнул штаны.