Снег на песке

Из покоев Амрена доносились возмущенные вопли. Бьянка узнала голос Лейлы и застыла у двери, изо всех сил напрягая слух. — Видеть тебя больше не хочу! Забирай свои подарки и убирайся из моей жизни! — громко визжала Лейла. «Неужели они поссорились? Неужели эта стерва оставит Амрена в покое?» — затаив дыхание, Бьянка принялась с надеждой ловить каждое слово. — О, Бурхан, пошли мне терпения! — голос Амрена звенел неподдельным отчаянием. — Да что не так, женщина? — А ты не догадываешься? — Да с тобой сам шайтан ногу сломит! Повисла драматическая пауза. «Интересно, и что этой дуре не понравилось?» — Бьянка просто сгорала от любопытства. Наконец Лейла нарушила скорбное молчание: — Жемчуг! — капризно заявила она. — Что? — не понял Амрен. — Ты. Подарил. Мне. Жемчуг, — чеканя каждое слово, выплюнула мегера. «При чем тут жемчуг?» — удивилась Бьянка. Амрен, по-видимому, тоже задался этим вопросом. — И что с того? — поинтересовался он. — А у самого додуматься ума не хватает? — голос Лейлы прямо-таки сочился ядом, словно у нее изо рта торчал раздвоенный язык. — Нет, — с досадой ответил Амрен. — Так я и знала! Если бы ты хоть капельку меня любил, ты бы догадался! — Прости, я тупой! Не наделил меня Бурхан сообразительностью. — Я не обязана тебе ничего объяснять! «Какой же у нее противный визгливый голос!» — скривилась Бьянка. — А ты, в виде исключения, постарайся! — с раздражением бросил Амрен. После долгой паузы раздался исполненный праведного гнева ответ: — Во-первых, жемчуг приносит слезы. — Что за бред? — Это не бред! А во-вторых, — голос Лейлы трагически дрогнул, — жемчуг носят только старухи. Я что, по-твоему, старая? — Конечно нет, — поспешно заверил ее Амрен. — Не ври мне! Объясни, почему ты даришь мне этот мерзкий жемчуг? На что ты пытаешься намекнуть? — Ни на что! — в отчаянии завопил Амрен. — Я просто хотел сделать тебе подарок! Не надо искать во всем скрытый смысл! Бьянка закатила глаза. «Боже, что за дура?» — тяжелый вздох невольно вырвался из груди. — Ты хоть понимаешь, как сильно ты задел мои чувства? — между тем верещала истеричка. — Ты оскорбил меня и обидел! За что мне все эти страдания? — Прости, я не хотел тебя обидеть. Давай выбросим этот чертов жемчуг и не будем ссориться. «Амрен, это не поможет, — сочувственно подумала Бьянка. — Актриса вошла в роль, и ее уже не остановить». — Но ты меня обидел! — с пафосом заявила Лейла. — Скажи, ты и вправду считаешь меня старой? — Нет! — с жаром возразил Амрен. — Ты вовсе не старая! Для своих тридцати ты очень хорошо сохранилась… «Ой дураак…» — Бьянка в ужасе закрыла руками лицо. В комнате на секунду воцарилась тишина. Затем послышалась звонкая пощечина. — Что?! — от пронзительного вопля у Бьянки заложило уши. — «Хорошо сохранилась»?! Да как ты посмел?! Мерзавец! Негодяй! Как ты смеешь оскорблять меня! — Да что ты несешь, женщина? — в сердцах заорал Амрен. — Я сделал тебе комплимент! — Комплимент? — Лейла задохнулась от возмущения. — И ты называешь это комплиментом? Даже мой муж себе такого не позволяет! — Ну и катись к своему мужу! Достала! «Ура! Молодец! Гони ее к чертям собачьим!» — Бьянка радостно стиснула кулаки. — Что? — взвизгнула Лейла. — Ищи себе другого осла, который будет дарить тебе правильные подарки! — Ну и найду! — Вперед! — Ты еще на коленях ко мне приползешь! — Ну конечно. Ползу и спотыкаюсь. — Вот увидишь, стоит мне выйти за порог — ко мне тут же выстроится очередь! Найду себе настоящего мужчину, а не такого барана как ты! — Ага, давай, ищи! — Ой, все! Дверь резко распахнулась, едва не стукнув Бьянку по лбу. В галерею пулей вылетела разъяренная Лейла в развевающихся нежно-голубых одеждах. Скользнув глазами по Бьянке, словно по пустому месту, она собралась было помчаться дальше, но тут из-за двери послышался голос Амрена. — Лейла, постой! На лице красавицы мелькнула злорадная усмешка. Она подскочила к ничего не подозревающей Бьянке и впечатала ее в стену, впиваясь в губы хищным поцелуем. Ошарашенная Бьянка чуть не задохнулась от ударившего в нос облака приторных духов, а Лейла схватила ее ладони и положила их на свою пухлую задницу. — М-м-м, — ошеломленно промычала Бьянка, пытаясь вырваться из цепких объятий. В следующий миг Лейла отлетела куда-то в сторону, а на ее месте возникло искаженное яростью лицо Амрена. — Ты что, мою женщину лапаешь, шакал?! — проревел он. Последнее, что увидела Бьянка, был кулак, стремительно летящий в ее лицо. *** — О-ох! — простонала Бьянка, медленно выныривая из небытия. Сквозь густую пелену постепенно вырисовывалось склонившееся над ней лицо Амрена. — Слава Бурхану, ты очнулся, — с облегчением пробормотал он, отнимая от ее скулы тряпку, смоченную, судя по запаху, в уксусе. — Я уж боялся, что пришиб тебя насмерть. — А что случилось? — слабым голосом спросила она. Амрен с виноватым видом почесал затылок. — Да всё эти проклятые бабы, чтоб им провалиться! Все беды из-за них. Прости, дружище, я вел себя как баран. — Соглашусь, — проворчала Бьянка, пытаясь сесть на кровати. — Ты баран. А еще — ишак и кретин. В голове немного мутилось, но все же ей удалось придать себе вертикальное положение. — Морду я тебе, конечно, знатно расквасил… — ухмыльнулся Амрен. — Еще чуть-чуть, и убил бы. Встав с постели, Бьянка, пошатываясь, подошла к зеркалу. Левый глаз превратился в узкую щелку, а под ним, прямиком над шрамом, расплывался багровый синяк. — Каков красавчик! — усмехнулась она. — Теперь все твои бабы — мои! — Да забирай, достали они меня! От них одни неприятности, и на кой Бурхан их вообще сотворил? — Не знаю. Вот у нас в Хейдероне бабы как бабы. Вполне нормальные. — Да все они одинаковы, — отмахнулся Амрен. — Слушай, дружище, я должен загладить свою вину. Приглашаю тебя в одно уютное местечко, где готовят отличный шашлык. Выпивка и угощение — за мой счет. — Выпивка? — удивилась Бьянка. — А разве ваша религия не запрещает спиртное? — Так мы будем пить под крышей, — ухмыльнулся он. — Там Бурхан не увидит. *** В мутном воздухе тускло мерцали свечи. Пара музыкантов в углу терзали лютню и флейту, пытаясь извлечь из них некое подобие ангалонского мотива. Амрен и Бьянка сидели за грубым деревянным столом, под которым уже перекатывалось несколько пустых бутылок. — Вот что ты в ней нашел? — заплетающимся языком поинтересовалась Бьянка, пытаясь сфокусировать взор на лице собеседника. — Ик! Она же стрр… стерва! — Самая настоящая, — согласился Амрен. — Еще вина? — Наливай! — она махнула рукой. — Вот зачем она тебе? У нее же на уме одни тряпки. Она же тупая, как пробка. — Согласен. Еще шашлыка? — Накладывай! Она же истрр… истеричка. Все мозги тебе выела. — Так все они одинаковы, — пожал плечами Амрен. — Дуру на дуру менять — только время терять. — Нет, ну есть же нормальные бабы! — заявила Бьянка. — Нету. — Есть! — Поверь мне, друг мой, они все одинаковые. — Ну оглянись вокруг! Ну есть же! Амрен принялся усиленно вертеть головой по сторонам, но вокруг сидели лишь суровые бородатые мужики, которые недобро уставились на него в ответ. — Нету, — заключил он. — Еще вина? — Наливай! *** Остаток вечера отпечатался в памяти Бьянки лишь смутными урывками. — Вот скаж-жи мне, мой друг Бен из Хер… Хрен… Хейдеррона — какое твое самое любимое черт… четверостишие у Ойяма? — заплетающимся языком спрашивает Амрен. Подперев ладонью щеку, Бьянка надолго зависает. Она пытается вспомнить хоть строчку, но в голове кружится лишь серая муть. — Сейчас, подожжи, вспомню… — А мое вот это, — говорит Амрен и пьяно декламирует: Приди, кр-расавица, на мое ложе, Пускай я не богат, и не вельможа, Но пламя в моих чреслах так пылает, Что лишь с тобой соитье мне поможет. — И кто б сомневался, — неодобрительно буркает Бьянка. — Одни соитья на уме. — Ты говоришь так, будто в этом есть что-то плохое, — парирует Амрен. — А мне нравится вот это, — раздается над ухом басовитый голос. Бьянка поднимает голову и фокусирует взгляд на одном из суровых бородатых посетителей таверны. Тот стоит возле их столика, опираясь на него обеими руками. Что значит счастье? Я пытаюсь разуметь. Иду я к мудрецу: «Прошу ответь!» Мудрец задумался надолго и ответил, Что счастье — это жрать и не толстеть. — О! — Бьянка глубокомысленно поднимает палец. — Вот это жиж… жизненно! — А что вы скажете насчет вот этого? Бьянка поворачивается в другую сторону и видит мужика еще бородатей и суровей предыдущего. Скажи мне, о, мудрейший из врачей: Как излечить мне насморк поскорей? «Возьми микстуру — и пройдет все за неделю, Иначе, будешь мучиться семь дней». — Тоже вполне, — соглашается Бьянка, с трудом удерживаясь от того, чтобы не уронить лицо в тарелку с шашлыком. Вот уже вся таверна ведет жаркую дискуссию о поэзии раннего Ойяма, но Бьянка уже не в состоянии следить за нитью разговора, а поэтому молча пялится на Амрена, подпирая рукой качающуюся голову. *** — Все бабы — козлы! — пьяно всхлипывает Амрен у нее на груди. — Абсолютно с тобой согласен, — подтверждает она, зарываясь носом в черные волосы. Ноздрям становится щекотно и она громко чихает. — Бурхан пошли тебе здоровья! — говорит Амрен и снова утыкается в ее рубаху. — Не связывайся с бабами, дружище, они всю кровь из тебя выпьют! — Ни за что! Никаких баб! — клятвенно уверяет она, крепче прижимая его к себе. — Правильно! Как же меня достала эта дура! Жемчуг ей, видите ли, не нравится. Да я за него целое состояние отвалил! — Идиотка, — поддакивает Бьянка. — Пускай теперь ее рогоносец подарки ей дарит, а с меня довольно! — Точно! Пусть катится на все четыре стороны! — Бьянка легонько целует висок. Бархат коротких волосков щекочет ей губы. Амрен высвобождается из ее объятий и встает из-за стола. — Пойдем! — Куда? — Поговорим с ней. — Ты что? С ума сошел? Там же этот ее… Бухти… Бахтияр. — Ничего, с ним мы тоже поговорим. *** «Лейла — стерва!» — выводит Амрен куском извести на темно-синей двери. «И шлюха», — дописывает Бьянка. «И дура», — пишет Амрен. «Старая». — Эй! Что вы тут делаете? — раздается из окна грозный рык Бахтияра. — Негодяи! Я сейчас позову стражу! Стража! Сюда! — Валим! — Амрен хватает Бьянку за руку, и они напролом продираются через розовые кусты. Они мчатся по темным улицам, взлетают по ступеням, ныряют в подворотни. Миновав несколько кварталов, останавливаются и начинают с диким ржанием вытаскивать друг из друга шипы. *** — А такую слышал? — спрашивает Бьянка и поет на хейдеронском: На охоту мы пошли, Кабана мы не нашли. Мы под дубом улеглись И как свиньи нажрались. Раз стакан, два стакан… Вдруг пожаловал кабан! — Не-а, — мотает головой Амрен. — А что значит «как свиньи нажрались»? — Это как мы с тобой, — хмыкает Бьянка. — Давай хором! — Запевай! Раз стакан, два стакан… Вдруг пожаловал кабан! — «Пажаляваль кхабан» — передразнивает Бьянка. — Ну и акцент у тебя! Внезапно из темноты возникает патруль ночных стражников. — Стоять! Именем Бурхана вы арестованы за пьянство и непотребное поведение в общественном месте! — Бежим! Амрен хватает Бьянку за руку, и они снова несутся что есть мочи по извилистым ночным переулкам. *** — Ты это… иди, а я останусь здесь, — сонно бормочет Бьянка, сидя на ступенях в узком тупичке. — Хочу спать. — Бен, поднимайся, пошли домой! — Нет, — веки слипаются, голова падает на грудь. — Я немного посплю… В следующий миг ее поднимают с земли и перекидывают через плечо. Тряска приводит ее в чувство. Она обнаруживает, что болтается верх тормашками, а перед глазами мельтешит задница, обтянутая белыми шароварами. А ничего так задница, годная! Так и хочется по ней шлепнуть. Бьянка протягивает руку, и размахивается, но в последний момент остатки разума все-таки удерживают ее от рокового шага… *** — Больше не могу! — Пей! Амрен подносит к ее губам кружку. Бьянка, зажмуриваясь, проглатывает мерзкую подсоленную воду, а в следующий миг желудок сводит спазмом, и ее выворачивает в заботливо подставленный тазик. В носу больно щиплет, горло саднит, из глаз текут слезы. Но на этот раз из нее выходит уже почти чистая вода. — Ладно, хватит с тебя, — Амрен вытирает ей рот полотенцем… Бьянка лежит на кровати. Потолок вертится над ней как безумный, перед глазами мелькают цветные вспышки. Веки тяжело смыкаются, и она проваливается в небытие. *** Во рту пересохло как в сердце пустыни, а голова гудела, будто в ней поселился осиный рой. Амрен с трудом разлепил веки. Кажется, вчера он слегка перебрал… «Слегка»? Да он напился, как верблюд после недельного перехода! Он приподнял голову. Комната расплывалась перед глазами, а окна уже полыхали зноем, проникающим сквозь тонкие занавески. Амрен обнаружил, что лежит на боку в своей постели и обнимает чье-то мирно посапывающее тело. Кто это? Лейла, что ли вернулась? Да нет, на нее не похоже. Она бы никогда не пришла мириться первой, а после вчерашнего скандала без дорогущего подарка нечего и думать о новом свидании. Подцепил какую-то бабенку по дороге домой? Амрен провел рукой по талии незнакомки. Стройненькая! Что-то она какая-то чересчур одетая, даже голова обмотана черной тряпкой. Да он и сам, похоже, завалился спать как был, в уличной одежде… А ничего так девочка, приятная. Ладонь скользнула ниже. Попка сочная, упругая… Надо бы разбудить ее и немного покувыркаться до завтрака. Амрен приподнялся на локте, погладил хрупкое плечико. Куча одежды. Ничего, это не надолго. Как сладко она пахнет… Однозначно, пора ее будить! — Доброе утро, красавица, — прошептал он ей на ухо, слегка прикасаясь губами к нежной персиковой щечке. Длинные ресницы дрогнули, и прекрасная незнакомка повернула к нему лицо… — Шайтан! — в ужасе завопил Амрен и отпрыгнул от постели шагов на пять. — Бен! Какого хера ты здесь делаешь?! — Что? — заспанным голосом спросил тот. — Ничего! Вставай и выметайся отсюда нахрен! Бен лениво потянулся, зевнул, осмотрелся. — Мы что, спали в одной кровати? — удивился он. — Нет! — сердито отрезал Амрен. — Не вздумай никому проболтаться! — Между нами что-то было? — Еще одно слово, и я вышибу тебе все зубы! Вали отсюда! Бегом! — Ну ты и грубиян, — проворчал Бен, неохотно поднимаясь с постели. — Неудивительно, что Лейла тебя бросила. «Шайтан меня дери, что это было? — в ужасе думал Амрен, когда за Беном захлопнулась дверь. — У меня что, встал на мужика? Я что, из ЭТИХ? Нет, не может быть! Я не мужеложец, упаси меня Бурхан от смертного греха! Нет, это был обычный утренний стояк, и я спросонья принял Бена за бабу. Кто ж виноват, что у него талия как у девушки… а задница… Да что за нахер! Опять встает!»