Снег на песке

Солнце клонилось к закату, и сад уже накрыла густая тень, даруя благодатную прохладу раскаленной земле. Амрен сидел на скамье у фонтана, пытаясь сосредоточиться на проверке амбарной книги. Как правило, учетом занимался Джамиль, но атаману тоже бывает время от времени полезно узнать, чем живет и дышит его банда. «Получено от Умара — 200 золотых Получено от Закира — 200 золотых Получено от Ильяса — 200 золотых…» — Ха! Ишак безрукий! — раздался над ухом резкий голос, и Амрен недовольно поморщился. Он поднял глаза. Возле лавки стоял Назир, с насмешкой глядя на Бена. Тот презрительно фыркнул и поплелся к мишени подбирать упавший на землю метательный нож. Когда он возвращался, косой луч света упал на его лицо и заиграл яркими бликами в ясных, как горный родник, глазах. «Как горный родник…» И придет же такое в голову! Амрен снова заставил себя уткнуться в столбики цифр. — Ну-ка, посмотрим, на что ты способен, сопляк, — дерзко парировал Бен. Амрен невольно поднял взгляд. Губы Бена — такие полные, сочные — приоткрылись в легкой усмешке. За ними показались зубы. Белоснежные, ровные… Амрен тряхнул головой и вновь погрузился в чтение. «Получено от Латифа — 200 золотых Получено от Шарифа — 4000 золотых…» Назир размахнулся. Короткий свист, удар о мишень, шорох гравия. Мимо. — Пфф. Косоглазый кретин, — ехидно бросил Бен. Его нежный голосок прозвенел словно серебряный колокольчик… Шайтан, что за бред? — Смотри и учись! Бен взял нож за лезвие и поднял руку, прицеливаясь. Рукав задрался, обнажая восхитительно тонкое запястье. Какая у него маленькая белая кисть… изящные, будто выточенные из мрамора, пальчики… Твою мать! О чем ты думаешь, баран? «Починка оружия — 200 золотых Стирка белья — 50 золотых Помощь матери Шахима — 300 золотых…» Вжух! Лезвие вонзилось прямо в мишень. — Видал, щенок? — лицо Бена просияло торжеством. Снова его глаза… прекрасные, как небо в предрассветной дымке. Дыхание перехватило, в памяти всплыло то утро, когда они проснулись в одной постели. Теплое тело Бена, манящий запах его кожи, тень от длинных ресниц на нежной, как лепесток, щеке… О, Бурхан всемогущий, не дай впасть во грех, отведи от дурного! Судорожно сглотнув, Амрен вновь попытался сосредоточиться на расчетах. «Доля Джамиля — 300 золотых Доля Ибрагима — 300 золотых…» — Подумаешь, у тебя случайно вышло, осел ты ушастый, — обиженно протянул Назир. — Да ну? А если я попаду три раза подряд? — Кишка тонка. — Смотри и учись, молокосос. С ножом в руке Бен сделал шаг назад и примерился… В своей мешковатой одежде он так похож на взъерошенного воробья! Как же хочется поймать эту птичку в свои объятия! Амрен стиснул зубы. Позор! Смертный грех, недостойный мужчины. Нет, это не может быть правдой. «Доля Омара — 300 золотых Доля Абдула — 300 золотых…» Мимо просвистел нож. Лезвие четко вошло в центр круга. Следом воткнулся второй, а за ним — третий, и через секунду все три клинка торчали из мишени. — Убедился, сопляк? — Бен повернул к Назиру сияющее лицо. Улыбка нарисовала в уголках его рта маленькие задорные складочки. Розовый кончик языка на миг показался наружу, быстро облизнув блестящие влажные губы. Амрен положил ногу на ногу. Проклятье! Никогда в жизни с ним не происходило ничего подобного. Как и все вокруг, он презирал мужеложцев, считал их безумцами. А теперь, выходит, он и сам один из них? А ведь это началось даже не той ночью, когда они очутились в одной постели. Все началось раньше. Гораздо раньше. В тот самый момент, когда дерзкий ясноглазый мальчишка чуть не проткнул ему руку кинжалом, чтобы произвести на него впечатление. Тогда Амрен не думал, что от Бена будет толк, просто заинтересовался экзотической зверушкой из далекого Хейдерона. Если бы он только знал, к чему это приведет… В памяти всплыл поединок. Нежная шея, запрокинутая голова, тело, распростертое на песке… Эта странное влечение к Бену появилось практически сразу при первой же встрече, и с каждым днем только усиливалось, но Амрен не признавался в этом даже самому себе. Он до последнего отрицал очевидное, пока то утро не расставило все по своим местам. Бен в его кровати… изящное плечо, крутой изгиб талии, упругие ягодицы… С того дня прошла уже неделя, а воспоминания обрастали все новыми подробностями. Но как такое может быть, ведь Амрена всегда интересовали только женщины? Его никогда не влекло к мужикам, он находил отвратительной саму эту мысль, точнее он даже об этом не задумывался. И вот, этот тощий паренек ворвался в его устоявшуюся жизнь и разодрал ее на маленькие гребаные клочки. Но, шайтан его дери, Бен так похож на девушку! Красивую привлекательную девушку. Даже шрам почти не портит его прелестное личико. Если бы Амрен не видел Бена в бою и верхом на лошади, если бы не разговаривал с ним и не играл бы с ним в шахматы, то подумал бы, что перед ним — переодетая женщина. Но ведь это невозможно! Женщины по природе своей пассивные и покорные создания, не наделенные особым умом. Их удел — дом и очаг. Они способны на интриги и подлости, но им не дано сражаться в честном бою. Немыслимо и представить, чтобы одна из них отважилась переодеться в мужскую одежду и напроситься в банду головорезов. Такой отчаянной смелостью не обладает ни одна из них. С той ночи прошла неделя. Амрен словно обезумел. Нужно было искать предателя, заниматься заказами, собирать дань с торговцев на рынке, а он ни на чем не мог сосредоточиться, все валилось из рук. Спозаранку он уезжал по делам, возвращался лишь поздно вечером, старательно избегал Бена и почти с ним не разговаривал. Но все было тщетно. Амрен будто стал им одержим. Не мог ни есть, ни спать, терзаясь мучительным стыдом и сгорая от запретного вожделения. Вот и сейчас, только собрался заняться чем-то полезным, как шайтан принес сюда Бена с Назиром. Нет. Так больше не может продолжаться! Амрен раздраженно захлопнул книгу и поднялся со скамьи. — Бен, нужно поговорить, — он удивился тому, как хрипло прозвучал его голос. Тот непонимающе уставился на него. — О чем? — Не здесь. Пойдем ко мне. — Хорошо. *** Поднявшись наверх, они вошли в его комнату. Амрен уселся на диван. Бьянка с беспокойством взглянула в его лицо: плотно сжатые губы, морщинка между бровей — в последнее время с ним явно творилось что-то неладное. После той попойки его будто подменили. Он постоянно казался рассерженным, отвечал односложно, сквозь зубы, и старался побыстрее закончить разговор. Сердце кольнуло дурным предчувствием. — Присядь, — он указал на сиденье. — Я постою. — Как знаешь. — Что ты хотел мне сказать? Амрен потупился. — Ты должен уйти! — глядя в пол, бросил он. Бьянка похолодела изнутри, к горлу подкатил болезненный ком. — Что? — не веря своим ушам, переспросила она. — Ты должен уйти из «Мечей», — повторил Амрен. — Но почему? — Я так хочу. Бьянка вспыхнула от негодования. Он просто так выгоняет ее? После всего того, что она для него сделала? — Ну уж нет! Так не пойдет! — упрямо заявила она. — Я атаман! — повысил голос Амрен. — Будет так, как я сказал! Бьянка чуть не задохнулась от возмущения. — Мы же договорились! — в отчаянии воскликнула она. — Ты ведь обещал мне помочь спасти сестру! Ты не можешь просто так взять свое слово назад! Разве так поступают мужчины? Амрен судорожно вздохнул и закрыл руками лицо. Бесконечно долгие секунды царила тишина. Бьянка испуганно смотрела на него, ощущая каждый удар своего сердца. — Я не могу называть себя мужчиной, — наконец едва слышно произнес он. — Что? — Я не знаю, что со мной происходит, — его голос звучал глухо и сдавленно. — Меня тянет к тебе… как к женщине, и я ничего не могу с этим поделать. Это сильнее меня. Со мной никогда такого раньше не было. Это неправильно. Это большой грех. Поэтому ты должен уйти. Несколько мгновений Бьянка простояла в оцепенении, изумленно уставившись на него. Мысли хаотично проносились в ее голове. Нет. Он не может просто так ее выгнать — они ведь еще не спасли Мию! Да дело даже и не в этом. Она не может его потерять! Просто не может! Нужно остаться любой ценой! Что-то придумать, срочно что-то предпринять! Внезапная идея вспышкой ослепила ее изнутри. Он сказал, что его тянет к ней! Значит, нужно дать ему то, чего он хочет! Слабо осознавая происходящее, Бьянка сбросила на пол жилетку. — Смотри, — она принялась пуговицу за пуговицей расстегивать блузу. Амрен удивленно поднял глаза. — Что ты делаешь? Прекрати! Она не слушала. Негнущиеся пальцы терзали застежки. Последняя из них поддалась, белая рубаха упала на ковер, и Бьянка начала разматывать стягивающее грудь кисейное покрывало. — С ума сошел! Прекрати немедленно! — завопил Амрен, сражаясь с кучей подушек в безуспешных попытках встать с низкого дивана. — Я тебе все кости переломаю! Хватит, я ска… Последний виток соскользнул вниз, и Амрен ошалело уставился на ее грудь. — зал… Следом за покрывалом на пол упали шаровары. Бьянка перешагнула через них, демонстрируя полное отсутствие предмета, определяющего принадлежность к мужскому полу. У Амрена отвисла челюсть. — Э-э-э… — только и смог вымолвить он. Бьянка стянула тюрбан, и длинные черные волосы шелковистой волной опустились на плечи. — Так ты это… женщина, что ли? — потрясенно выдохнул Амрен. — Дошло наконец, — сказала Бьянка, с вызовом глядя в его глаза. — Ну нихера себе! — выдавил он, поднимаясь с дивана. Будь что будет! Бьянка шагнула ему навстречу. Амрен рывком притянул ее к себе, впиваясь в губы обжигающим поцелуем. Земля ушла из-под ног, внизу живота поднялась тугая горячая волна, пробежавшая по телу опаляющей дрожью. Весь мир исчез, остались лишь сладкие губы на ее губах и сильные руки на обнаженной спине. Словно ртуть Бьянка растворилась в обьятиях мужчины, в которого была без памяти влюблена. Она не заметила, как оказалась на постели в груде шелковых подушек, а он опустился сверху, лихорадочно покрывая ее поцелуями… Внезапно внутри словно что-то оборвалось. В памяти молнией вспыхнула каюта, скрип снастей, запах соли и прокисшего пота. И тело, вдавливающее ее в атласное покрывало. Липкий ужас цепкими щупальцами заполз в ее разум, затягивая его в воронку черной пустоты. Бьянка будто вновь очутилась на корабле, беспомощная, привязанная к кровати, задыхающаяся от боли и страха. — Нет! — в отчаянии крикнула она и резко оттолкнула Амрена. Он тут же отстранился от нее: — Прости. Бьянка зарыдала и по уши закуталась в одеяло. Ее начала бить дрожь, ей стало стыдно и больно, она была противна самой себе. С чего она вообще взяла, что у них что-то получится? Амрен попытался обнять ее. — Не трогай меня! — истерически закричала она и забилась в угол, отпихивая его руки. — Хорошо, прости, я не буду тебя трогать. Пожалуйста, успокойся! Отвернувшись к стене, она уткнулась в ладони мокрым от слез лицом. Амрен поднялся с кровати и куда-то ушел. Бьянка плакала навзрыд. Ей никогда не выпутаться из этого кошмара! Эта грязь будет преследовать ее всю жизнь! Ее трясло, грудь разрывалась от отчаяния, жуткие воспоминания об изнасиловании колючими вспышками мелькали перед глазами. Лучше бы ее выбросили за борт! Лучше бы ей вообще не рождаться на свет!