Снег на песке

Послеобеденный сон Бьянки был бесцеремонно прерван громкими воплями под окошком ее каморки. — Тка-ани! Лучшие тка-ани! Шелка! Бархат! Атлас! Парча! Рубахи! Штаны! Платки! Налетайте! Покупайте! Самые выгодные цены! — Зачем так орать? — недовольно пробормотала Бьянка, поднимаясь с матраса. — Поспать не дают. Плеснув в лицо водой из кувшина и нацепив на голову тюрбан, она вышла в галерею. Дверь в покои Амрена была заперта, похоже он еще не вернулся. С тех пор, как она доверила ему свою тайну, он совсем перестал брать ее с собой на задания. Дескать, ему спокойнее, когда она дома под защитой стен и охранников, а иначе он будет за нее волноваться. А она разве не волнуется? Не сходит с ума, когда его подолгу нет дома? Не ворочается в постели без сна, когда он уезжает по ночам? Как он не поймет, что если с ним что-нибудь случится, она этого просто не переживет! Бьянка спустилась на первый этаж. Вопли торговца не стихали. Пойти, что ли, глянуть, что он там продает? Может прикупить себе пару вещичек? Амрен, конечно, завалил ее одеждой, обувью и украшениями, но почему бы и не поглазеть, все равно нечем заняться. Прихватив с собой кошелек, она вышла за ворота. На страже сегодня стояли Калед и Омар. Бьянка кивнула им и направилась в переулок, откуда доносились выкрики. Вокруг торговца уже собралось несколько человек — в основном женщины, с ног до головы закутанные в черные покрывала. Купец был по всей видимости заезжим — его товар висел прямо на кованой ограде палисадника. Рядом был привязан серый ослик. Просунув морду между прутьями, он пытался дотянуться до пышного куста, усеянного крупными алыми цветами. Подойдя ближе, Бьянка принялась рассматривать пестрые рулоны тканей и висящую на заборе одежду. Ее внимание привлекла темно-зеленая мужская туника из легкой, приятной на ощупь материи. Отец часто носил рубахи такого же цвета, только с ярким орнаментом у ворота. Интересно, как бы она смотрелась на Амрене? А что если вышить узор на этой тунике и подарить ему? Точно! Хоть Бьянка и не особо любила рукоделие, предпочитая традиционно женским занятиям охоту и верховую езду, но ведь так приятно будет сделать любимому подарок. Заодно вышивание поможет скрасить скучные часы, когда его нет дома. Купив рубаху, пяльцы, иглу и несколько мотков разноцветных ниток, Бьянка отправилась домой, по пути прикидывая, какой именно орнамент лучше всего будет смотреться на тунике. Раскаленная улица пылала жаром. Скорей бы добраться до прохладного полумрака своей комнатушки! Когда Бьянка подходила к убежищу, от угла отделился женский силуэт, закутанный в темно-синюю чадру. — Эй ты, иди сюда! — раздался противный надменный голос. — Нужно поговорить! Лейла? Какого черта она тут делает? Бьянка подошла поближе. — Чего тебе нужно? — Дело есть, давай зайдем в тень и поговорим. — Какое еще дело? — спросила Бьянка, когда они завернули за угол. Оглянувшись по сторонам, Лейла торопливо заговорила: — Слушай, мне надо узнать, кто та баба, с которой встречается Амрен. Бьянка опешила. — Что? — Помнишь, ты говорил, что у него есть другая? — нетерпеливо напомнила мегера. — Ну допустим, — Бьянка скрестила руки на груди. — Так вот, мне нужно выяснить — кто она. — А я тут причем? — При том, что кроме тебя никто ничего не знает об этой девке, — густо накрашенные глаза злобно сверкнули. — Никто кроме меня? — Да. Его тупые стражники не видели с ним никаких баб, — презрительно бросила Лейла. — Они что, тебе докладывают? — Бьянка удивленно подняла бровь. — Конечно! За пару монет они и мать родную продадут. Бьянка стиснула зубы. Вот же упыри! Нужно будет рассказать об этом Амрену. — И чего ты хочешь от меня? — недружелюбно спросила она. — Где он с ней встречается? — Лейла вперила в нее пытливый взгляд. Бьянка пожала плечами. — А я откуда знаю? — Ты же сам сказал, что у него кто-то есть. Черт! Вот пристала! Как же от нее отделаться? — Ну-у, — в голову так и не пришло ничего подходящего. — Я просто предположил… — Не ври! — Лейла гневно сверкнула глазами. — Ты видел их вместе? Какая она? — Чего ты ко мне прицепилась? У тебя ведь, кажется, есть муж? На кой тебе сдался Амрен? — Не лезь не в свое дело, мальчик, — злобно прищурилась Лейла. — Амрен мой, и ни одна потаскуха у меня его не уведет! Так ей можешь и передать. Пусть ходит и оглядывается. А то я ей морду так разукрашу, станет такой же уродиной, как и ты. Посмотрим тогда, как быстро испарится его любовь. Бьянка едва удержалась от того, чтобы не рассмеяться ей в лицо. — А ты не боишься, что муж узнает о твоих похождениях? — ехидно поинтересовалась она. — А кто осмелится ему рассказать? — ухмыльнулась мегера. — О нет, дорогуша, мой драгоценный супруг души во мне не чает. Он верит только мне, а не гнусным клеветникам, которые хотят разрушить нашу семью… Ладно. Хватит мне зубы заговаривать! Так ты видел Амрена с другой бабой, или нет? Отвечай немедленно и не вздумай мне врать! — Э-э-э… ну… он встречался с ней в городе, — соврала Бьянка, понимая, что иначе эта гадюка от нее не отстанет. — Где она живет? — Точно не помню. В большом доме… но я плохо ориентируюсь здесь, не запомнил дорогу. — Так постарайся вспомнить, — сквозь зубы процедила Лейла и протянула Бьянке пару монет. — Вспомнишь — получишь еще. — Ладно, — ответила Бьянка, желая поскорее отделаться от приставучей стервы. — Сколько раз он с ней виделся? — Ну… один… или два… не помню… Все, мне нужно идти. Бьянка развернулась и собралась было ретироваться, но цепкая рука схватила ее за плечо. — Значит так! Будешь докладывать мне о каждом его шаге! Узнаешь что-нибудь полезное — я тебя озолочу. Предашь меня — и тебе конец! И всей вашей банде конец. Если Амрен не будет со мной, то он не будет ни с кем. Мой муж всех вас уничтожит. Понятно тебе? — Понятно, — буркнула Бьянка. — Вот и прекрасно, — хищно улыбнувшись, Лейла сунула ей еще несколько монет. — Вот тебе для начала. Будь хорошим мальчиком, и все будет в шоколаде. Обманешь меня — и тебе несдобровать. — Да понял уже. Дай пройти! …С отчаянно бьющимся сердцем Бьянка влетела в свою комнату. Вот ведь змея подколодная! Как же отвадить ее от Амрена? Похоже, она не собирается так легко выпускать добычу из когтистых лап. За себя Бьянка не боялась — ее лицо и так уже изуродовано, да и с разъяренной бабищей она как-нибудь справится. Но что, если эта тварь натравит на «Мечей» своего муженька — капитана городской стражи? Нужно предупредить Амрена! Хотя нет. Вдруг он решит вернуться к Лейле, чтобы отвести угрозу от своих людей? Бьянка опустилась на матрас и в отчаянии обхватила колени. Что же делать? *** Бьянка удобно устроилась на кровати и, опираясь на локоть, читала книгу. О визите Лейлы она решила пока ничего не рассказывать. Стукнула дверь ванной, из-за нее показался Амрен. Подойдя к платяному шкафу, он открыл резную дверцу. Он был без рубахи, и взгляд невольно скользнул по его статной фигуре. Уверенный разворот широких плеч, крепкие мышцы спины, узкая талия — Бьянке так захотелось подольше полюбоваться этим волнующим зрелищем, что она не сдержалась. — Постой, — невольно вырвалось у нее. — Да? — он обернулся к ней. — Не надевай рубаху, — смущаясь, попросила она и покраснела до корней волос. В его взгляде промелькнуло удивление. — Хорошо. Он подошел к ней и прилег рядом. — Что читаешь? Бьянка показала ему обложку. — «Тысяча и один сказ». — Ну как, получается? — С трудом, — призналась она. — Кто придумал такой ужасный алфавит? Я почти ничего не понимаю, потому что в словах не хватает половины букв. — Согласен. Даже мне было проще научиться читать на хейдеронском, чем на алькантарском. Амрен улегся на спину, заложив руки за голову. Бьянка попыталась вновь уткнуться в книгу, но близость полуобнаженного тела спутывала мысли и заставляла крючковатые буквы плясать перед глазами, превращая их в набор бессмысленных символов. Она украдкой взглянула на Амрена. Амулеты на его шее сбились набок, и Бьянка смогла их рассмотреть. На круглом деревянном была вырезана голова льва, а на прямоугольном из кости — скорпион. — Ты их не снимаешь? — она осторожно коснулась рельефной поверхности талисмана. — Обереги? Нет, — ответил он. — Помнишь, я говорил, что два года жил в племени кочевников? Они оттуда. — Они что-то символизируют? — Кочевники считают, что они отгоняют злых духов. — И ты в это веришь? — Острый кинжал и здравый смысл — вот что отгоняет злых духов, — улыбнулся Амрен. — А эти побрякушки остались мне на память о времени, что я провел среди тех замечательных людей… Ну, еще и Абдул. — Абдул? — Да. Он ведь тоже из кочевников. Когда я решил вернуться в город, он отправился вместе со мной. — И с тех пор вы неразлучны? — Угу. — А остальные как попали к тебе? — Прежде чем основать «Мечи», я несколько лет провел в различных бандах. С Джамилем я был знаком раньше, и он пришел ко мне сам. Ибрагима я переманил у конкурентов. Каледа — выкупил из рабства. — А Назир? — Он попытался украсть у меня кошелек на рынке… — Идиот. — Отчаянный идиот. Я подумал, что такой мне понадобится. Решил, чем рубить ему руку, лучше дам мальчишке шанс. — Пфф, ну и зря, — фыркнула Бьянка. Амрен резко приподнялся на локте и внимательно посмотрел в ее глаза. — Он тебя достает? Я с ним поговорю. — Не стоит, я пока и сама неплохо справляюсь. — Как скажешь, солнце. Но если что — я ему ноги переломаю. Он снова откинулся на подушки. Бьянка погладила его по прохладной мускулистой руке. Черные извилистые линии татуировок словно ползучие растения опутывали кожу от запястья до плеча, частично переходя на грудь. — А откуда татуировки? — Бьянка скользнула кончиками пальцев по ажурным завиткам. — Я состоял какое-то время в банде под названием «Черная смерть». Они любили такие вещи, думали, что это приносит удачу и спасает от гибели. — Ну и как? — Все мертвы. Кроме меня и Абдула. Бьянка удивленно уставилась на него. — Серьезно? Как это случилось? — Да, ничего интересного, — махнул рукой Амрен. — Они захотели ограбить сокровищницу падишаха и нарвались на охрану. — А вы как спаслись? — Нас в этот день не было в городе — уезжали по другому поручению. Вернулись — а никого нет. — Хм. И что же вы сделали? — Стащили казну и свалили. — Умно! — хмыкнула Бьянка. — Не пропадать же добру! — Вот и мы так подумали. Иначе все бы досталось стражникам. А я благодаря этим деньгам сумел основать «Кривые мечи». Нанял людей, купил оружие, лошадей и этот дом, чтобы не ютиться по крысиным норам. — Ну да, — лукаво заметила Бьянка. — Ты ведь привык жить во дворце. — К тому времени где я только не жил, — усмехнулся он. — Кстати, ты ведь так и не рассказал мне, почему ты ушел из дворца. Амрен не ответил. В повисшем молчании стало слышно, как за окном стрекочут цикады. — Ты не хочешь об этом говорить? — наконец спросила она. Он взглянул на нее. Ей показалось, что в глубине угольно-черных глазах застыла невысказанная печаль. — Когда-нибудь я обязательно тебе все расскажу, — он погладил ее руку. — Но давай не сегодня, хорошо? — Ладно, — Бьянка легонько сжала его пальцы. — А сколько лет «Мечам»? Амрен поднял взгляд к потолку. — Пять… нет, шесть. — Сложно было? — Вначале да. Трудней всего — это добиться уважения. Иногда нужно побыть говном, иногда — тираном, иногда — наседкой на яйцах. Каждую минуту тебя пытаются прогнуть, прощупывают границы дозволенного. Если это жестко не пресекать, то тебя просто напросто прирежут, и твое место займет более сильный. — Это почти так же, как и быть султаном, — заметила Бьянка. Амрен усмехнулся. — Намного сложнее. Падишаха защищает армия и закон. Атамана — лишь собственный кинжал и уважение его людей… Амрен говорил, а огоньки свечей золотистыми бликами отражались в его глазах. Забыв обо всем на свете, Бьянка любовалась резкими скулами, выразительным носом, чувственными губами. Мускулистая грудь, поросшая черными волосами, плавно вздымалась в такт его дыханию. Несколько застарелых шрамов белесыми росчерками пересекали янтарную кожу. Бьянка невольно закусила губу. Взгляд скользнул по темной дорожке волос, бегущей вниз по рельефному животу, и вдруг справа от пупка Бьянка заметила бордовое пятно. Подавшись вперед, чтобы получше его рассмотреть, она обнаружила, что это — татуировка в виде солнца с короткими извилистыми лучами, в центре которого начертано несколько непонятных символов. — Что это? — спросила она, неосознанно дотрагиваясь до твердого живота. Амрен перехватил ее запястье. — Осторожней, я ведь не железный, — хрипло сказал он, пристально глядя в ее глаза. — Твои нежные ручки и мертвого поднимут из могилы. Бьянка вспыхнула от смущения. Да у нее самой давно уже все намокло между ног. Лучше отодвинуться от греха подальше. — Этот символ — знак династии Баязидов, — пояснил Амрен. — Татуировка, которую наносят наследникам султанской крови. — Зачем? Он пожал плечами. — Чтобы различные самозванцы не могли выдавать себя за пропавших принцев. — И такие метки наносят новорожденным младенцам? — Нет конечно, иначе по мере роста знак растянулся бы вместе с кожей и стал нечитаемым. Нанесение символа обычно проводится вместе с церемонией обрезания. — Что еще за церемония обрезания? — не поняла Бьянка. Амрен отчего-то смутился. — Я тебе потом расскажу, — пообещал он. — Ладно, — с легким недоумением согласилась она и добавила. — Но ведь такой знак можно и подделать. — Нет. Во-первых, используется специальная краска, которая дает именно такой цвет и не блекнет со временем. Во-вторых, мало кто знает о том, что у принцев вообще есть такие метки. Это держится в строгом секрете. А в-третьих, знаки, начертанные внутри круга, зависят от положения планет в день и час появления на свет. — Как это? — Главный звездочет составляет небесную карту на момент рождения наследника и записывает символы в специальную книгу, доступ к которой есть только у султана и великого визиря. Такие же символы наносят на кожу. Невозможно одновременно подделать и татуировку и запись. — Разумно, — восхитилась Бьянка. — Без таких мер не обойтись, когда султан плодит детей десятками, и каждый отпрыск может претендовать на трон. — Каждый может претендовать на трон? — она удивленно подняла брови. — Разве престол наследует не старший сын? Амрен покачал головой. — Нет. Султан при жизни может назначить своего преемника, но после его смерти все может оказаться по-другому. Кто первым успеет занять трон — тот и будет править. — Но это ведь глупо. В Хейдероне, Ангалонии и Мергании действует право первородства, и все знают, что следующим королем будет старший сын. — А вдруг он окажется никчемным правителем? Вдруг младший был бы более достойным? Что тогда? У нас же за престол приходится сражаться, и побеждает самый сильный и амбициозный из братьев. От него рождается множество сыновей, и впоследствии трон снова займет самый сильный из них. Разве это не способствует укреплению государства? — Представляю, какие ведутся драки за престол, — поежилась Бьянка, на миг вообразив, что ее собственные братья вцепились друг другу в глотки за власть над Хейдероном. — Эти драки начинаются еще в гареме, — вздохнул Амрен. — Ты знаешь, что большинство мальчиков погибает еще во младенчестве или даже в утробе матери? Наложницы постоянно устраивают друг другу «несчастные случаи». — И что, их даже за это не наказывают? — Конечно наказывают! Если поймают. Но обычно, кого первого оклеветали — тот и преступник. — Жуть какая, — пробормотала Бьянка, не в силах оторвать взгляд от татуировки. Вернее, от живота, на который она была нанесена. Как красиво ложатся бархатные тени на рельеф крепких мускулов… Вот бы прикоснуться губами к этой медовой коже… О господи! Бьянка тряхнула головой, отгоняя фривольные мысли. — А у тебя много братьев? — она решила сменить тему. — Хм… — задумался Амрен. — Сейчас должны быть живы пятеро или шестеро. — Ты точно не знаешь? — она недоуменно вздернула бровь. — Когда я жил в гареме, нас было трое — я, Селим и Хамуд. Года три назад Хамуда казнили за попытку переворота. — Попытку переворота? — удивилась Бьянка. — Да. Говорят, что он хотел поднять против отца восстание. Уж не знаю, правда это или нет, — Амрен вздохнул. — Еще двое моих братьев умерли совсем маленькими. — От чего? — Я точно не знаю, но скорее всего их погубили другие наложницы. Задушили или отравили. — Какой ужас! Ну и дела у вас там творятся! Амрен пожал плечами. — Что есть, то есть. Остальные братья появились на свет уже после того, как я покинул гарем. Когда рождается сын, то с крепостной стены семь раз стреляют из пушки. Кажется, у султана родилось еще пятеро сыновей. — А дочери? — У меня четыре старших сестры. Сколько младших — точно не знаю. Девочкам не уделяют такого внимания как мальчикам, ведь они не могут унаследовать трон. С сестрами мы никогда особо не общались. А вот с братьями дружили — особенно с Селимом. Но все это уже в прошлом — наши пути разошлись навсегда. В спальне повисла тишина. Бьянка обдумывала услышанное. Что же заставило Амрена покинуть дворец? Собирается ли он когда-нибудь вернуться туда? Заявить о своих правах на престол? Внезапно ей пришла в голову мысль, которая не на шутку ее взволновала. — Послушай, — сбивчиво зашептала она. — Ведь тебя могут убить, чтобы ты не претендовал на трон! Тебя ведь УЖЕ пытаются убить! Что, если это связано с твоим происхождением? Кто-то мог увидеть твою татуировку и… — Это было первое, о чем я подумал. Но нет, это невозможно. Никто ничего не знает. Даже если кто и видел мое клеймо, то не догадался бы, откуда оно, ведь об этом не трубят направо и налево. — А Лейла? — Бьянка болезненно поморщилась, произнося ненавистное имя. — Ей я ничего не рассказывал. Ни ей, ни кому-либо еще. — Прошу тебя, будь осторожен. Я не переживу, если с тобой что-нибудь случиться, — прошептала она, умоляюще глядя в любимые глаза. — Обещаю, — Амрен крепко сжал ее ладонь. — Ведь мне теперь есть, для кого жить.