Не в этой жизни!

— Что, прости? Бэкхён походит на рыбку, которая осталась без воды. В горле надсадно першит, но Бён не может совладать с собой и пялится на все такого же спокойного и невозмутимого Чанёля, который даже бровью не повел. Нарастающее прежде возбуждение смыло волной неожиданного страха. Это невозможно! Невозможно вот так просто с таким равнодушием говорить, что ты хочешь кого-угодно к себе в постель. — Я предлагаю тебе провести со мной ночь, — словно произносит наипростейшую истину, говорит Чанёль, отставляя стакан на столик перед собой и переводя взгляд на осевшего словно в яму-ловушку Бэкхёна. — Не подумай, что я шучу или пытаюсь поиздеваться, я понял, что ты по-мальчикам, когда ты совершенно спокойно отреагировал на поведение Минсока и Чонина. Другой бы на твоем месте скривился в отвращении, а ты и бровью не повел. — С чего ты взял, что я просто не стал выражать собственное отвращение? — потихоньку отмирая, Бэкхён сглатывает и слегка ёрзает на сидении. — Я мог бы из приличия не показать настоящих эмоций. — Сначала я так и подумал, — Чанёль закинул руку на спинку дивана и теперь совершенно расслабленно наблюдает за Бёном, не скрывая, — но после ты хоть и не был особо эмоциональным, но свою искреннюю реакцию не сдерживал. Быть наблюдательным мне положено по профессии, так что не пытайся отнекиваться. — Я и не собирался… — опустив взгляд в пол, бормочет Бэк. Парень все еще думает, что с ним говорит кто-то другой, а не тот молчаливый неизвестный, сидящий напротив. Бэкхён ищет подвох и момент, когда лучше всего слезть с этой удочки, но Чанёль продолжает и выглядел столь раскованно, что кажется абсурдным. — Я не маньяк и не насильник, не думай. Я предлагаю тебе ночь: мы переспим, никаких обязательств и обещаний — получаем удовольствие и расходимся. Ты бедный студент, так что я помимо всего заплачу тебе два миллиона вон, деньги трать как захочешь, нас ничего после не будет связывать. И не бойся за то, что ты не готов и прочее, в моих же интересах чтобы приятно было нам обоим, иначе я бы взял кого поопытнее. Бэкхён все продолжает глупо моргать глазами, не веря собственным ушам. Особенно не веря тому, что этот неизвестный мужчина предлагает ему два миллиона за проведенную ночь и по сути — Бёнов зад. «Просто?! Как так???» Было сложно представить эту ситуацию со стороны, парень и представить никак не мог, что для него этот спонтанный поход обернется предложением обменять его девственность на два миллиона. Разве так бывает? Ему нужны были деньги, а тут их отдают едва ли не за просто так! «Притормози… Хочешь сказать, что готов пойти на панель, думая, что ничего не стоишь? Конечно нет! Но это же такая сумма!.. С ума сойти…» — мысли не дают покоя и разбегаются в разные стороны, выпитый алкоголь не дает собраться от слова «совсем», но возможно именно его наличие склоняет сейчас Бэка к положительному ответу. — Так что? — нетерпеливо переспрашивает Чанёль, но голос все столь же спокоен. — Я не стану заставлять тебя, скажешь нет и я… — Ты просто хочешь купить меня на одну ночь? — прокашлявшись, спрашивает на всякий случай Бён, хоть и в другом положении выругался бы на себя за глупость. — Да. — Переспать и забыть об этом, как о страшном сне, оставив мне два миллиона. — Да. Без привязанностей и повторных предложений. Деньги будут гарантией того, что ты забудешь меня, а я тебя и все, что произошло. — Все… что произошло? — пытаясь удержать голос в среднем спокойном состоянии, продолжает Бэкхён. Он готов дрожать от страха неизвестности, потому что мужчина был и остался все столь же невозмутимо холодным, но предвкушение, дикие фантазии, вырисовывающиеся в мыслях, превращают его в размазанную по асфальту лепешку. Бён не понимает чего ожидать, в голове все копошилось, словно в муравейнике, но правильно, как это происходит стоит ему погрузиться в компьютерный мир, он не в состоянии воспринять ни одну мысль. Четче всего сквозят слова о том, что у него будут деньги, он сможет погасить отцовский долг, да ко всему еще останется половина, а ведь это действительно важно в его положении. В случае чего эти деньги могут стать небольшой подушкой безопасности, если подобная ситуация вдруг повторится. Бэкхён откровенно боится. Правда пугает и то, что осознает — дело не в подставленной незнакомому богачу заднице, он боится, что не сможет совладать с самим собой, потому что подобный опыт у него будет впервые. — Правильно, — четко отзывается Чанёль, позволяя Бёну где-то внутри себя поставить точку, и между ними возникает недолгое молчание. — Я согласен, — залившись румянцем и нервно сжав губы, тише прежнего говорит Бэкхён через пару минут, а потом резко опрокидывает остатки коньяка из своего стакана в глотку и, не ожидая такой горечи, точно та была не от напитка, промаргивается от накативших слез, сдавленно кашлянув. Мелькнувшая на лице Чанёля улыбка кажется студенту пьяным миражем, но от нее колется в области груди. Его только что купили за чертовы два миллиона вон! Если бы Бэкхёну не была столь необходима половина этой суммы, он ни за что не лег бы под совершенно неизвестного, пусть и красивого, но, судя по всему, действительно богатого мужчину. Что значит «на одну ночь»? Разве можно стереть свою память? Бэкхён не представляет какого это забыть того, кто посягнул на твое тело, и просто перевести все в «страшный сон». — Пошли, — Чанёль останавливается около диванчика, на котором сидел Бэкхён, убрав руки в карманы штанов. — Я не собираюсь делать это с девственником тут. Слова про девственника сильно режут слух, на что парень щурится в недовольстве, но послушно встает, следуя за широкой спиной Чанёля обратно к темному коридору и шумному залу. Бэкхён не может отделаться от мыслей, в которых настойчиво пытается анализировать Чанёля с той или иной стороны. Но все в мужчине отточено до того, что не придерешься — глухая стена из дорогого камня и холод. От этого откровенно неуютно, поэтому Бэк держится слегка в стороне даже в тесной толпе, через которую все же приходится идти. Крепкая спина, обтянутая далеко не дешевой тканью, так и маячит перед глазами. Невольно Бён цепляется за нее взглядом и отлавливает мысли о том, каково будет обнимать эти руки, касаться наверняка рельефной спины, которая будет полностью обнаженной… или не будет. Словно куполом накрыли и перекрыли поступающий кислород, Бэк погрузился в мысли о том, что Чанёль может и вовсе остаться таким же отчужденным и нахальным, не станет заморачиваться и не разденется до конца, чтобы не дать Бёну попробовать все сполна. На языке опять загорчило, а веселящиеся люди, толкающие своими острыми локтями куда придется не помогают избавиться от удручающих мыслей. Странно и опасно думать о таком, и Бэкхёна очень своевременно выдергивает из размышлений крепкая рука Чанёля, схватившая его ладонь, чтоб не потерять и вывести наружу. Та ощущается теплой и, несмотря на сильную хватку, кажется Бэкхёну достаточно нежной, чтоб не причинять боли. Абсурдно думать так о том, кто не представившись полностью купил тебя для секса на одну ночь. — Садись, — Бэк понимает, что стоит напротив открытого салона черного начищенного до блеска внедорожника довольно поздно, Чанёль кивает вперед, ожидая, когда Бён заберется внутрь, придерживая дверь. — Спасибо, — тихо, неуверенно, но с толикой удивления, которое мелькает в поднятых на мужчину глазах. У машины внутри кожаная отделка и по ней очень приятно проводить самыми кончиками пальцев. Неожиданное увлечение находится на пару с такими же мыслями: интересно сравнить гладкость кожи Чанёля. Отогнать их сложно, Бён заламывает пальцы — привычка возвращается из времен старшей школы — кусает губу, чтоб не дотянуться до кончиков ногтей. Чанёля совершенно не устраивает подобное поведение. Нет, мужчина не думает, что оно наигранное для обольщения, Бэкхён выглядит совершенно простым, от того и подобные действия говорят о неловкости и отсутствии уверенности, комфорта. Плясать хороводы вокруг парня никто, конечно, не собирался изначально, но если Бэк будет столь зажат и дальше, то ночь обещает быть проигранной. Бэкхён выглядит аккуратно, несмотря на густую подводку и кавардак на голове, у него красивые очертания лица, приятные формы тела с округлыми бедрами, красивые губы и потрясающие тонкие пальцы. Будь Чанёль не так озабочен своей тайной о собственной ориентации и нежеланием связывать свою жизнь хоть с кем-то, он бы попробовал взять этого парня под собственное крыло и посмотрел бы — распуститься этот бутон или нет. Но это слишком рискованно. Пусть все в этом мальчишке так и говорило взять его себе, пригреть, рассмотреть получше, дать возможность осесть в мыслях и душе, Чанёль обрубал все на корню. Короткие взгляды, чтобы не запомнить большего, сухие фразы без большой эмоциональности. Главная цель — не привязываться, а целей Пак Чанёль привык добиваться. — Расслабься, — голос не выходит мягким, и Чанёль понимает, что так делает только хуже. Он впервые предлагает подобное сам, обычно это на него вешались, а он брал, если человек ему приглянулся. — Я не сделаю того, что тебе не понравится. — Я… Просто… — мнется Бён, хотя никогда ранее не замечал столь сильного непонимания самого себя. — Я же ничего о тебе не знаю, как тут быть спокойным и тем более расслабленным. А… и я как-то сам начал на ты… Как мне… — Все хорошо, не надо на «вы», я не так стар, — прыскает Чанёль, сворачивая на светофоре, — и давай поговорим, — соглашается. Пак внимательно смотрит за дорогой, но понимая, что парень вряд ли решиться задать какой-либо вопрос первым, решает помочь. — Почему у тебя нет парня? — черт его потянул за язык, но это первое, что вспомнил Пак из той информации, что выудил из Бэкхёна Чонин на пару с Минсоком. Это было ошибкой: и запоминать и спрашивать дальше. — Э-эм… Ну, у меня нет на это времени, — отвлекаясь, говорит Бэк, решая сам для себя быть честным с Чанёлем. — Присутствие на парах и хорошая посещаемость занимает много времени, кроме пар занимаюсь самостоятельно, плюс работа. Просто некогда, да и не задумывался я об этом как-то… — Понятно, — почти что прерывает того Чанёль в желании не взрастить в себе интерес. — Теперь твой. — Что мой? — непонимающе смотрит на мужчину Бэкхён, с чего-то смущаясь. — Вопрос. Теперь ты задавай. — А… — отводит взгляд Бён. — Почему я? — срывается с губ. Честность на вопросы у них выходит взаимной, хотя казалось бы — для чего все это? Уже завтра утром все произошедшее не должно иметь значение. — То есть, почему ты решил переспать именно со мной. — Ты приятно выглядишь, тебе явно нужны деньги, ты гей, ну и просто очень вовремя попался мне на глаза, уж прости, если тебя смущает такая прямолинейность, не вижу смысла лукавить, — четко отвечает Чанёль. — Считай, что чистое совпадение. «И кому из вас двоих ты пытаешься врать, Чанёль?» — подкидывает вопрос подсознание мужчины.  — Ясно… Холодные сухие ответы шарма Чанёлю не придают, это было однозначным, но подобная честность слегка согревала: Бэк не думает получить от мужчины подвоха, и это заставляет в какой-то мере довериться. Дальше до дома Чанёля, как уже после прибытия понял Бэкхён, они ехали молча. Парень так и не нашел что еще спросить, а мужчина решил дать младшему время. Пака устраивало, что Бэкхён перестал так сильно зажиматься и чувствовал себя куда комфортнее, поэтому не стал лишний раз раззадоривать самого себя новой информацией. На пороге квартиры в голову Бёна что только не лезло, казалось, он успел передумать все варианты развития событий. Бён неловко разувается, неловко тормозя в коридоре, пока мужчина не выдергивает его на кухню, потянув за собой. Чанёль делает чай, смотря на сжавшегося на высоком стуле Бэкхёна, хотя прекрасно понимает — никогда ранее он не делал подобного для тех, кого собирался трахнуть один раз, а тем более кому собирался заплатить. Но с Бэкхёном ему хочется быть немного мягче. За чашкой чая Бэкхён просит мужчину продолжить их разговор, и спустя пятнадцать минут младший улыбается не столь зажато, поудобнее устроившись на стуле в приглушенно освещенной кухне. Бён не запоминает то, как выглядит квартира Чанёля специально, сосредоточившись на вкусе чая и на разливающемуся по пространству квартиры голосу. — Ты же знаешь, как нужно подготовить себя? — неожиданно спрашивает Пак, облизнув свои пухлые губы. Бэк на секунду залипает на таком простом действии, и отчасти поэтому его реакция на вопрос оказывается не столь громкой, парень смутился собственной мысли, пулей пролетевшей в голове, и затих. «Интересно, если бы я сказал, что не знаю, что бы он сделал? Разозлился бы и выставил? А может стал бы объяснять, что и как? — голова заполняется различными вопросами, на которые Бэкхён хотел бы знать ответы, но явно не сейчас. — Но если бы он предложил помочь, было бы точно абсурдно… Зачем возиться со совершенно неопытным парнем?» — Да, знаю, конечно… — В ванной, в шкафчиках рядом с раковиной, есть все необходимое, — продолжает Чанёль, стараясь заглянуть парню в глаза, чтобы убедиться — тот не испугался и не струсил, — не торопись, времени у тебя сколько нужно. — Хорошо, с-спасибо… Оказавшись в светлой и достаточно просторной ванной комнате, Бэкхён наконец понимает, как бешено стучит его сердце — было похоже на пулеметную очередь с безграничным запасом пуль где-то в легких или около того. Снова страшно, но уже от осознания собственного нетерпения попробовать. Подобное поведение для Бэкхёна весьма странное, потому что никогда прежде он не чувствовал такого желания оказаться в чужих руках, а тут четкое понимание того, что он хочет. Хочет узнать каково это будет с Чанёлем. Пальцы слегка подрагивают, губы постоянно смачиваются юрким язычком. Бэкхён раздевается полностью, чтобы не запачкать и не намочить одежду в процессе, и начинает, не торопясь, чтобы не пришлось возиться дольше от собственного мандража, который откровенно мешал. Бён знает, что ему нужен примерно час, чтобы сделать «как обычно». Что ж быть девственником, не значит не пробовать немного играть с самим собой, правда? И ведь Чанёль и правда первый его партнер, так что и не ложь вовсе. Приятная температура воды, пальцы слегка скользят от специального крема, Бэк, честно говоря, не очень любит эту процедуру из-за того, что постоянно сомневается достаточно хорошо она прошла или надо еще, а теперь и дополнительные нервы из-за мужчины за пределами этой комнатки… Бэк приказывает себе дышать спокойно. — Все будет хорошо. Он дал тебе время, дал необходимые предметы, так что и дальше, я уверен, он не будет груб, иначе и правда нашел бы для себя кого-то более опытного, — бормочет себе под нос парень, чувствуя, как живот наполняется водой и понимая: ему совсем не стыдно быть неопытным. Когда Бэкхён выходит из ванной, в квартире стоит полная тишина. Парень идет в сторону кухни, потому что остальная квартира для него все еще закрытая территория, ведь Чанёль не говорил куда можно, а куда нельзя. Он придерживает полотенце, которое от нервов завязано совсем не на бедрах, а закрывает добрую половину тела, и Бэк успокаивает себя тем, что в квартире довольно прохладно и щеголять с обнаженным торсом совсем-совсем не приятно, ну, а одеваться было как-то странно. Ни для кого не секрет чем они собираются заняться. Мужчина находится все также за столом, в его пальцах зажата сигарета, а глаза прикрыты. Можно было подумать, что он тут так и сидел, но голые плечи и отсутствие пиджака и футболки на ближайших стульях говорит об обратном. Чанёль все это время думал, как ему быть. Этот мальчишка так сильно отличался ото всех, кто был у Чанёля в постели, что давало повод думать о том, что происходящее полная ошибка, что не стоит продолжать думать о чужом комфорте и представлять, как нежная кожа будет скользить под пальцами будучи слегка влажной от пота. Стоило остановиться уже тогда, в клубе, когда мысль, где хрупкий парень с острыми ключицами завладевает всем вниманием мужчины, нашла одобрительный отклик. Это было не хорошо. Ведь мужчина, по правде, даже не искал, с кем бы переспать сегодня. — Ч-чанёль? — голос Бэкхёна кажется совсем осипшим в тишине, но лишь потому, что тот не хочет быть громким и нарушать картину перед собой. Мужчина неожиданно вздрагивает. Бэк не любит запах табачного дыма, он напоминает о постоянно курящем отце и его внутренних проблемах, но Чанёль выглядит в свете уличного фонаря, пробивающегося сквозь полоски жалюзи так красиво, что приходится отвернуться, лишь бы перестать запоминать этот образ. Для неподготовленного к подобному Бэка это подобно пуле: улыбка мужчины, вспыхнув, разнесла нечто устойчивое в душе парня, но после незамедлительно погасла едва заметной усмешке. Теперь мысли о том, чтобы не рассматривать интерьер были глупыми. Столько места осталось для этой мягкой привлекательной улыбки… казалось, Бён успел запомнил каждый миллиметр этих роковых для себя губ. Чанёль же забывает о собственных убеждениях в тот момент, когда горящие в полутьме глаза парнишки опускаются взглядом в пол, а он скользит собственным взглядом по белой, даже теперь, коже. Бежать, однозначно, стоило гораздо раньше. — Иди сюда, — Чанёль вытягивает руку вперед, приглашая Бэка подойти ближе. Тонкие пальцы мягко ложатся в широкую ладонь, а парень замирает, не понимая, что же ему стоит сделать. Стоять между широко разведенных ног Чанёля неловко, как и чувствовать пронзительный взгляд на собственном теле, но окончательно дыхание теряет ровный ритм в момент, когда Пак тянет Бэкхёна на себя и младший усаживается на крепкие бедра. Чанёль крепко придерживает за талию поверх еще держащегося полотенца, второй же рукой легко прикасается к оголенному плечу, кружа пальцами вокруг точеной линии ключиц, затем прослеживает путь до локтя, вызывая у Бэкхёна армии мурашек по всему телу и легкую дрожь в особенно уязвимых к подобным прикосновениям местам, спускается до тонкого запястья, массажирует выступающую косточку большим пальцем, а затем мягко берет ладонь и притягивает к себе ближе, укладывая ту на собственное обнаженное плечо. — Я не стану давить, — негромко проговаривает Чанёль, поднимая взгляд на лицо Бёна, — если почувствуешь дискомфорт, говори сразу. Парень совершенно не понимает логики Чанёля, но кроме кивка ничего не может. Тело ощущается одним куском безвольного желе, а пальцы мужчины на коже доставляют столько невообразимого восхищения в душе, что в их ситуации могло бы послужить весомой причиной для слез. Бэк не уследил за тем, как оказался на руках мужчины, который теперь нес его, видимо, в сторону спальни. Несчастное полотенце едва прикрывает тело, успев развязаться, только кого это сейчас волновало? Спальня встречает приятной прохладой, простынь неожиданной мягкостью. Бэк не знает что делать, застыв лежа на кровати и напугано всматриваясь в глаза напротив, Чанёль нависает на прямых руках прямо над ним и с полной серьезностью что-то пытается рассмотреть в лице студента. Бэкхён хочет сказать хоть что-нибудь, но в тот момент рука Чанёля скользит на его щеку и, едва касаясь, плывет по изгибам вниз. Дойдя до уже едва ли хоть что-то прикрывающего полотенца, мужчина очерчивает ладонью вздымающуюся грудь, заставляя ткань скатиться на кровать, следом спешит к напрягшемуся животу, дальше — талия, тазобедренных косточек касается большой палец, напоследок — бедра. Пак рассматривает худое тело без явных мышц и никак не может себя остановить. Хочется прикасаться, запоминать изгибы и расположения родинок. Тело Бэкхёна не идеальное, но оно красиво своей натуральной правильностью линий и приятной на ощупь кожей, а от мысли, что этот парень еще и убрал волосы специально для него, тело готово было взорваться от накапливающегося жара. Странно и неловко, но прикосновения мужчины так приятны, что противиться не представляется возможным. Вся память Бэкхёна теперь отформатирована под запись каждого касания. То, как горячие руки Чанёля обхватывают его лодыжки, чтобы опустить на свои широкие плечи, как горячие губы оставляют тепло на шее и ключицах, скользя по груди, последняя казалось еще чуть-чуть и треснет изнутри под чуть более глубоким вздохом. Бэкхён путается в своих пальцах, робко касаясь подтянутых боков мужчины, перебираясь на торс, а потом к ремню на штанах в попытке освободить, пока Чанёль жадно исследует грудь и впалый живот, пересчитывает кончиком носа ребра и вдыхает легкий аромат у самой шеи. Страх исчез на той самой кухне, а теперь Бэкхён поддается под необычайно новые, а главное — нежные прикосновения. Такого Бэкхён не представлял: что с ним станут аккуратничать и дарить ласку. Он прикрывает глаза, ресницы дрожат, мычит в плотно сжатые, нетронутые Чанёлем губы и мягко вплетает собственные пальцы в волосы мужчины. Бэкхён думал, что его просто и не особо учтиво трахнут, после чего оставят одного, но никак не ожидал, что его, совершенно незнакомого с подобными чувствами, окутают столь волшебными прикосновениями. Можно было подумать, что Чанёль боялся сделать все не так, на что Бэкхён расплакался бы и тогда у мужчины все возбуждение как рукой бы сняло, но прямо перед ним Бён дрожит в руках куском растопленного пластилина от возбуждения. Даже стеснение не успело проникнуть в бэкхёнов мозг, пока скользкие от смазки пальцы растягивают его еще раз, для уверенности, разрабатывая узкие девственные стенки, а рука методично сносит движением за движением крышу. И никто не думал, что эта ночь будет столь приятной для обоих. Чанёль представлял, особенно в самой нереалистичной версии то, насколько ему будет прекрасно сегодняшней ночью, но даже там он не был прав — реальность оказалась куда пьянительнее. Бэкхён полностью отдавшись в руки Чанёля, обвивает его тело руками и ногами, прижимая к себе тело любовника настолько близко, насколько можно. Он стонет и даже немного неловко пытается подаваться навстречу, когда чувствует непозволительное желание, что удивляет мужчину. Но когда Бэкхён приближается и целует Чанёля, так нежно и боязливо, мужчина не спрашивая себя, не реагируя на голос разума позволяет себе то, чего никогда не разрешал. Чанёль не отстраняется, не отталкивает и не кричит, ругаясь на то, что Бэкхён не смел его целовать, а так было в любой раз, стоило партнеру дать хоть один намек. Этой ночью Чанёль отвечает так пылко, прикусывая губы и совершенно сокрушая парня, сплетаясь с ним языками, а бедрами только набирая темп. Он не помнит у себя такого секса: когда хочется обладать и чувствовать, как тебе честно и преданно отдаются, когда не хочется думать о том, что ты за это заплатил. У Чанёля уже давно сложились два правила для секса: первое — никаких поцелуев, второе — не пачкать своего партнера больше необходимого, как некий барьер для себя, он не заявляет на лежащего под собой каких-либо прав. В эту ночь он нарушает оба. Сперва позволяет целовать и целует сам, да так, что голова парня кружится от нехватки кислорода, а потом, когда Бэкхён кончает и весь напрягся, Чанёль тоже готов кончить, но его словно выдергивает из жаркой сладкой дымки: он разрывает очередной поцелуй, выходит из Бэкхёна и, сняв с члена презерватив, доводит себя парой движений руки, кончая на раскинувшееся на кровати тело парня. Столько удовольствия он не получал, кажется, никогда. Чанёль стоит коленями на кровати, между широко разведенных ног Бэкхёна, и смотрит, как в полутьме блестит его сперма, смешанная с семенем младшего на животе парня. От этого зрелища он мог бы получить еще один оргазм — эстетический, но спустя пару минут Чанёль приходит в себя и в ужасе смотрит на сотворенное собой. Бэкхён оказался для него каким-то наркотиком, который смог за рекордное время распространиться по всему телу, не пощадив ни один орган. Пак отшатывается от уже спящего парня как от огня. Накрывает его простыней, а сам сбегает в душ смывать с себя остатки наваждения. Долго, пытаясь осознать произошедшее, он стоит под обжигающе горячими струями воды, пока в голове мелькают картинки, а потом резко переключает на ледяную и медленно приходит в чувства окончательно. Бэкхён просыпается, чувствуя себя процентов на шестьдесят. Поясница болит, но не настолько, чтобы не встать. Зато воспоминания взрывающиеся в голове самыми яркими вспышками вгоняют и в краску и в дрожь. Чанёль находится слишком быстро — переодевается, стоя у шкафа и натягивая белую идеально выглаженную рубашку. Смотреть на широкую спину одно удовольствие, вспоминать то, как она ощущалась пару часов назад под собственными пальцами — настоящий экстаз. Смущенная улыбка сама по себе расплывается на губах Бэкхёна, розовый оседает на кончиках ушей. — Иди в душ, — голос Чанёля звучит в тишине комнаты грубо и холодно, за секунду выбивая паря из фантазий. Старший даже не оборачивается, а Бэк беспрекословно слушается. Уходит, схватив с пола несчастное полотенце, и прячется за дверью ванной комнаты. Дышать чертовски трудно. Бён и не представлял, что наткнуться после пробуждения на такой чрезвычайно «радушный» прием будет настолько больно, так неприятно и горько. Его разрывало на куски, но в голове набатом стоят еще вчерашние слова о том, что это Бэкхён согласился, его никто за язык не тянул. Как не тянули ночью буквально распахивать перед Чанёлем душу, о которую только что, похоже, вытерли ноги. — Кофе и тосты на столе, — слышит он из кухни, когда закрывает за собой дверь в ванную комнату, ощущая себя настолько пустым, что стукни пальцем — разобьется. Он плетется туда, а по спине бегут мурашки, Бэкхён вернулся в ту свою фазу, в которой пребывал вчера заходя в эту квартиру. Хочется убежать и попасть под машину, только бы не понимать единственное, что приходит на ум. Ничего не могло поменяться и их сделка все еще в силе. А это говорит лишь о единственно возможном конце этой истории. Он садится за стол, придвигая чашку с черным кофе без молока. Бэкхён ненавидит такой кофе и теперь от этой жижи в стакане только хуже, но он молчит, оставляя свою судьбу на растерзание Чанёлю. — У тебя есть банковская карта? — Есть, — отзывается Бэкхён, на деле пробует хотя бы сделать полноценный вдох, пока не понимая, что только что упустил.   — Скажи ее номер, я не вожу с собой деньги наличкой. Бэкхёну хочется выблевать комок, который застрял в горле и тот глоток кофе, что он успел сделать, и заодно свои легкие, которые по ощущениям заполнились доверху тяжелым песком и тот вот-вот посыпется у него изо рта. Но у него нет выхода. Он достает свой телефон и открывает фотографию карты, отдавая Чанёлю. — Готово, — говорит мужчина, а следом на телефон Бэкхёна приходит сообщение и слышится звук уведомления. Ему хочется упасть на колени и попросить Чанёля дать ему шанс не быть как все «на одну ночь», ведь было между ними нечто такое! Бэкхёну же не показалось! Было, точно было, такое неуловимо нежное, чуткое, что-то отличающееся от «обычно»! Пусть Бэкхён не может знать «обычно» Чанёля, но он готов порвать себе грудь на ошметки, лишь бы мужчина посмотрел на него тем взглядом, что был ночью, ведь не может же отсутствие света настолько обманывать его зрение. Такого не может быть! Но рот предательски не открывается, а тело не двигается. Бён не помнит, как проглотил один тост под чанёлевское ледяное «ешь», совершенно не понимая зачем мужчине необходимо знать, что кусок хлеба оказался у «игрушки на одну ночь» в желудке, не помнит и то, как дошел до коридора и стал натягивать свои кеды. Телефон в заднем кармане казался раскаленным куском металла, хотелось выкинуть его и разбить, но это не отменило бы того, что Бэкхён действительно продал свое тело, а в подарок покупателю приложил к телу кое-что особенное. Вроде такое называется сердцем, но Бэкхён уже ни в чем не уверен. И единственное, что остается выжженным в памяти парня — последние слова: — Не скажу тебе до встречи, ты сам помнишь, — все столь же отчужденно звучит его голос, где ни намека на нежность и теплоту, пологом стелющуюся ночью. И последняя надежда гаснет под стеклянным куполом из-за заканчивающегося кислорода. — Так что прощай, Бэкхён. Он и слова не успевает сказать на прощание — Чанёля уже не видно, а заместо него только темно-коричневая поверхность, отливающая холодным блеском лака. Да и что бы он смог сказать, кроме затравленного осознанием «прощай»? Хлопок двери умеет убивать. Ровно также, как и наивная глупость. Спросите от этом у Бён Бэкхёна.