Пятый сезон

Шота Айзава — Акио Тошинори Яги — Тору

— Вот вы где. Что вы делаете на таком морозе? — обращается Сотриголова к Тошинори Яги. — Ничего, решил подышать свежим воздухом. Как Эри? — хрипло отвечает бывший Номер один учителю. Искусственный снег, падающий с крыши здания, смешивается с настоящим, что усложняет процесс съемки. Команда, следящая за игрой, обменивается многозначительными взглядами. В воздухе повисает понятное всем «в запасе от силы два дубля» — еще несколько минут, и улицу захватит настоящая январская метель. — Уже уснула. На следующей неделе я начну тренировать ее. — Я мог бы помочь, если это, конечно, будет нужно. — Спасибо за предложение, — сухо, но искренне отвечает темноволосый мужчина и дышит в раскрытые ладони — не по сценарию: Акио действительно замерз и уже чувствует, как тело начинает сражать предательская дрожь. День выдался непредсказуемым, а температура — гораздо ниже ожидаемой. — Что-то не так? — нависшее над светловолосым мужчиной молчание обжигает холодом не хуже, чем зимний ветер. — Я понял, что хочу бороться за свою жизнь. Но чувство собственной беспомощности продолжает разъедать меня изнутри, — Тошинори задирает голову и смотрит куда-то, возможно, в то место, откуда могла бы сиять Луна. — Несмотря на то, что мои ученики с каждым днем становятся все лучше и сильнее, я чувствую разочарование в себе оттого, что не могу дать все, что им необходимо. Это пытка. Акио выдерживает паузу и непроизвольно чешет руку, покрывшуюся красными пятнами от мороза. — Трудоголизм неизлечим. Вы десятилетиями, изо дня в день, тянули на своих плечах судьбу мира, и теперь отдых, который вы больше, чем заслужили, кажется чем-то противоестественным и неправильным. Тору чихает — по сценарию, но так естественно, что съемочная группа начинает переживать: не простыл ли актер. — Вы еще многое можете сделать для них. Уже сам факт, что вы живы, что вы все еще с нами, дарит миллионам людей надежду, которая им сейчас так необходима. Поэтому прошу: просто продолжайте быть тем же грандиозным и невозмутимым героем, которым вы были. Которым до сих пор являетесь. Тошинори роняет голову и прячет от учителя сорвавшиеся с вечно усталых впавших глаз слезы, хватаясь за переносицу и хмыкая что-то себе под нос. — Спасибо. Раздается специфический звук, и улицу заполняют громкие аплодисменты. Акио, неожиданно для самого себя, обнимает Тору и сам не замечает, как лицу становится холоднее от тонкой дорожки слез, которую почти тут же стирает ледяной порыв ветра. — С первого дубля, старик, — он хлопает друга по плечу и разрывает объятия. — Так проникновенно! — кричит издалека взволнованный парень в зеленом парике. — Нужно было выложиться на полную — погода, как-никак, разошлась, — будто оправдывается перед командой Тору и вытирает лицо ладонями. — Что-то я перестарался. Твоя речь… — И твоя речь! — восклицает Акио. Несмотря на усталость, впервые к концу смены он не чувствует себя высосанным: его сердце бешено бьется, а эмоции отказываются отпускать разум. Уже когда актеры, режиссеры и съемочная команда разбрелись по своим номерам, а аппаратура была перемещена в арендованное помещение, Тору и Акио возвращаются на то же место. Седеющий актер, укутавшийся в объемный шарф, держит пальцами, облаченными в коричневые плотные перчатки, сигарету, а Акио, в зеленой шапке-ушанке, как у одного известного персонажа мультсериала, — успевший остыть капучино. — Я знаю, как непросто тебе далась эта сцена, — устало протягивает темноволосый. — Разве что я был на твоем месте, то есть, на месте Айзавы, — он грустно улыбается, и в его глазах отражается блеск оранжевого фонаря. — Но теперь я его понимаю. Как он чувствовал себя, и почему сделал то, что сделал. Возможно, будь я с ним в тот день, если бы сказал правильные слова… — Ты ведь понимаешь, что не виноват? — Акио коротко кивает, и Тору замечает, что товарищ просит поделиться сигаретой. Он давно в завязке, но временами, в особые моменты, не может сдержать внутренний порыв, несмотря на то, что тяжелые сигареты не дают ему ничего, кроме тяжелого кашля и неприятного запаха. — И ты был рядом. — Знаешь, что иронично? — он протягивает Акио зажигалку. — Мм? — актер затягивается, наклоняет голову и выдыхает едкий дым. — Даже великие герои не могут спасти всех, — Тору заканчивает фразу, пряча зажигалку в карман, и горько смеется. — Иди ты, — восклицает Акио и откашливается. — Не представляю, каково мне было бы, будь у меня такой же комплекс спасителя, как у Тошинори. — Ты такой дрыщ, что никогда бы не раскачался до его размеров, даже после получения причуды! Это против природы, — смеется его друг. — Может, оно и к лучшему. Оба замолкают, а их взгляды растворяются в очистившемся небе — они и не заметили, когда это успело произойти: казалось, будто Создатель распахнул толстые шторы и наконец-то позволил людям вновь прикоснуться к далекому жемчугу вселенной. — Ты в порядке? — разрезает тишину Акио и тушит сигарету. — Нет. Но с каждым днем мне становится немного легче.