Кацуки Бакуго — Кичиро Шото Тодороки — Шоджи Изуку Мидория — Митсуо Нейто Монома — Мэзэхиро
Вечер, посвященный «проводам» Джи, близится к завершению, и юные актеры, которым осточертело наблюдать за изрядно набравшимися старшими коллегами, решают присоединиться к веселью. Удаляясь в одно из арендованных залов, они запирают за собой дверь и устраиваются у барной стойки. Комната кажется пустой: только несколько десятков бутылок крепкого алкоголя и бильярдный стол. — Уныло здесь, — заключает Шоджи, устраиваясь на высоком стуле. За барную стойку встает Мэзэхиро и тянется за бутылкой виски. — Сейчас будет веселее. Что, мальчики, нам ведь всем уже есть восемнадцать лет. Во многих странах это возраст спиртного согласия. — Боже, ну как ляпнешь иногда, — «Шото» бьет себя по лбу, делая вид, что раздражен, но тут же подмигивает товарищу и указывает пальцем на полку со стаканами. — Мне кажется, это незаконченное помещение… Тут вообще почти ничего, — выпаливает Митсуо, нервно пожимая руки и оглядываясь по сторонам, точно его ослепляют софиты, и, только он покинет комнату, все вокруг набросятся на него с нравоучениями. — Тут есть все, что нужно: можно сидеть, можно пить и играть в бильярд. А даже если мы напьемся до беспамятства, там внутри творится такая вакханалия — никто не заметит, — заверяет друга Шоджи. — Ну, а те, кто не пьет и может настучать по башке, отчаливают на боковую на закате. Так что они уже давно разбрелись по своим номерам — учить текст или еще что. — Я выбираю опцию «еще что», — в глазах Мэзэхиро поблескивает что-то демоническое, смешиваясь с единственным источником света — тусклыми настенными светильниками, окрашивающими помещение в оранжево-коричневый. — Как насчет сыграть в «Правду или действие»? — Ну, началось, — Кичиро подпирает щеку рукой, краем глаза подсматривая реакцию на предложение у Шоджи. — Я за, — реакция «одобрения». — Я за, — соглашается со своим же предложением парень с выбритой головой. — Никогда не пробовал, так что, думаю, стоит выйти из зоны комфорта, — неуверенно, но очень быстро бросает свой ответ актер, играющий Изуку. — Что ж, — кивает Кичиро и смотрит, как Мэзэхиро поочередно наполняет четыре стакана, а затем смешивает напиток с газировкой. — Да начнутся голодные игры! — произносит он, поднимая емкость в воздух с таким лицом, точно он — полководец, который не то готовит свое войско к сокрушительной победе, не то уже ее отмечает. — Вздрогнем!***
— Кто-нибудь ставил на то, что Изуку, то есть, кхм, Митсуо первый побежит на деловую встречу с белым другом? — Мэзэхиро уже не стоит за барной стойкой, а лежит на ней, неосознанно поглаживая поверхность рукой, точно это спина его питомца, а не влажная после нескольких пролитых стаканов «столешница». — Нет, но, если бы ты мог, ты бы это сделал, так что вот, — Шоджи достает из кармана пару монет и заливается смехом. — Когда я куплю себе на эти деньги особняк на Бали, я тебе позвоню, — «Нейто» окончательно роняет нос на плоскость стойки и через пару минут замолкает. — Если Мэзэ молчит больше пяти минут, значит, он либо умер, либо уснул, — шепчет Шоджи на ухо Кичиро, и тот пьяно хихикает. — Может, сыграем в бильярд? — спрашивает он у товарища, на что тот протяжно качает головой. — Я полный ноль. А с учетом выпитого — пьяный ноль, у которого нет ни единого шанса усвоить даже азы. — Хм, — Шоджи выпил не меньше коллег, но ведет себя гораздо более собранно. — Можно потанцевать, — внезапно предлагает Кичиро, на что, долго не раздумывая, соглашается темноволосый. — А как насчет этого, — он кивает в сторону наполовину стоящего, наполовину лежащего на столешнице актера, и Шоджи с расплывается в кривоватой снисходительной улыбке. — А сам как думаешь? — На всякий случай, включим музыку, просто не слишком громко. — Но давай не тише этих басов за стеной? А то мы ничего не услышим. — И то верно. Актеры танцуют под бодрую композицию, а Кичиро ловит себя на стыдливой мысли, что ему неловко танцевать так, один на один, когда парни хотели провести это время в шумной компании. — Тебе не скучно? — обращается он к поглощенному танцем Шоджи, и веселую композицию неожиданно сменяет медленная. — Раз спрашиваешь, видимо, это тебе скучно, — при плохом освещении радужка глаз «Тодороки» почти сливается со зрачками, становясь черной и притягивая к себе все вокруг. Кичиро ловит себя на мысли, что, порой, взгляд его друга становится таким пронзительным, что выбивает его из «зоны комфорта». — Нет. — Будто мы впервые с тобой проводим время наедине, — констатирует известный обоим факт экранный Шото и подстраивается под медленный темп композиции, плавно скользя руками по воздуху и периодически покачиваясь и поворачиваясь из стороны в сторону. — Но, если тебе надоело танцевать, мы можем продолжить играть. — Давай, — получив ответ, Шоджи делает несколько шагов в сторону спящего коллеги, наполняет еще не опустошенные стаканы виски, уже не смешивая с газированным напитком, и протягивает один приятелю. — Чтобы не тревожить нашего дорогого друга, можем сесть на пол, — на это Кичиро тут же соглашается. Парни располагаются на паркете, опираясь спинами о голые стены, и делают по большому глотку. — Правда или действие? — берет инициативу в свои руки Шоджи. — Правда. — Хм… Мы так много проводим времени вместе, что я даже не знаю, что спросить. — Тогда действие? — Нет, ты выбрал правду, — Шоджи опускает нос в полупустой стакан и погружается в недолгие раздумья. — Расскажи мне о своей любимой сцене в сериале. — Ты знаешь ответ, — тут же отвечает Кичиро, — бой с Дэку. — Черт, и правда, знал. — Теперь ты? — Действие. — Исполни отрывок песни, которую в тайне обожаешь. — У меня нет «тайных» любимцев, но могу спеть тебе просто мою самую любимую, — Шоджи разворачивает корпус к другу, отрываясь от стены, и начинает петь: «Stars, they come and go, they come fast or slow… They go like the last light of the sun, all in a blaze», — затем он прерывается, видя, что экранный Бакуго ищет инструментальную версию песни. — Выбирай действие и присоединяйся ко мне, ты ведь тоже знаешь слова, — минус начинает играть из динамика смартфона, и Кичиро принимается выполнять действие: — «People lust for fame like athletes in a game, we break our collarbones and come up swinging». — «Some of us are downed, — подхватывает Шоджи, — some of us are crowned, and some are lost and never found». — Правда или действие? — прерывает его Кичиро. — Действие. — Закрой глаза. «Шото» тут же выполняет действие, не задавая лишних вопросов, как вдруг чувствует влажный поцелуй на своих губах. Нарушив действие, он подглядывает и видит, как Кичиро с закрытыми глазами неумело двигается, и подмечает, как тот старательно пытается прорываться внутрь, безуспешно проталкивая язык в рот коллеге. Шоджи не знает, как реагировать, но не решается останавливать друга, пока не чувствует на щеках горячие ладони, пока пальцы не проводят по его выбритым вискам, вызывая нежелательную волну мурашек, пока Кичиро не захватывает собой все пространство и не поднимается на колени, будто задумывая повалить на пол актера. Ладони упираются в грудь, скрытую тонкой тканью белой рубашки, и грубо отталкивают парня. — Черт, — экранный Каччан мгновенно срывается с места и кидает молнию глаз в сторону Мэзэхиро — тот мирно посапывает. Митсуо так и не вернулся, а значит его слабости, его позора, его величайшей ошибки никто не видел. — Все в порядке, это моя вина, — поднимается вслед за коллегой Шоджи, рефлекторно отряхивая черные брюки. — Я должен был… — Прости, — лицо Кичиро — краснее мака в зените своего цветения, а дыхание настолько тяжелое, будто он только переступил через финишную прямую после многочасового марафона. Внизу живота предательски раскаляется возбуждение, а в голове нет ни единой здравой мысли, если не считать нахлынувший стыд и стройные потоки самообвинения. — Подожди, Кичиро, — бросает в спину актера, играющего Катсуки, темноволосый, но тот не может выдавить из себя даже прощания: нервно отпирает дверь и спешит покинуть комнату, в которой Нина Симон допевает один из своих величайших хитов.