<~ ꃅꀤꉓꉓꀎᖘ ~>
— Ты точно нормально себя чувствуешь? — Да, намного. Мне нет смысла врать, всё равно вы все сбросите меня в море, если я проберусь на корабль вслед за остальными или оседлаю какого-нибудь дракона. — Что верно, то верно. Тебе нужен отдых, много отдыха. — Да, но… Я, как бывший охотник и нынешний всадник, не могу долго валяться, это не в моей природе. — Никто и не даст тебе такой возможности, — я приподнимаю бровь и уголок губы. — Будешь вторым на Олухе после Плеваки. Он покорно склоняет голову и кладёт руку на грудь. — Как скажете, вождь. Я кривлюсь: — Прошу, не называй меня так. Я же уже просил. — Да, конечно, во… Иккинг. Я знаю, что он это специально. Улыбка выдаёт его. Прежняя, ещё не видавшая столкновения с берсерками. Он вдруг начинает резко кашлять, и это, как напоминание обо всём происходящем и произошедшем, заставляет меня вновь посерьёзнеть. Он видит это и тут же приподнимает ладонь: — Всё нормально, нормально. — Да уж, вижу. Помощницы Готти своими волшебными руками сотворили отвар, благодаря которому ты вновь нормально соображаешь. Это и радует, и… — И нет? — усмехается он, пару раз кашлянув и глядя на моё скептическое выражение лица. — Меня вот другое радует: у помощниц Готти волшебные не только руки… — Правда? — я вскидываю бровь, растягивая губы в улыбке и запрокидывая подбородок. — Что же ещё?.. — Хедер расстроится, если я расскажу. — Хедер… — тяну я, переводя глаза на какую-то точку там, в углу комнаты. — Я знал, что её имя не вызывает у тебя пламенной радости, но то, что оно смахивает какую-либо радость вообще?.. Не помню такого прежде. Или я что-то пропустил? — Они… — теперь я вообще от него отворачиваюсь. — …Повздорили с Астрид пару часов назад, на ужине. — Астрид? — Оставшаяся на острове сирена. — Ну дела, — брови его взлетают почти до самого лба, верхняя часть которого всё ещё скрыта за повязкой, — ты зовёшь сирену по имени. Хотел бы я пожаловаться, что всё узнаю последним, но мое ворчание заслуживает явно меньшего внимания, чем твои разъяснения. Те, что ты как раз собирался мне дать, верно? Я выдыхаю. — Их особо нет. Не поделили что-то… — Что-то? — Мне не нравится такое твое выражение лица, Эрет. Да, что-то. У них ведётся нескончаемая война. — Как и у всех других людей с сиренами? — Да, но… Все уже приняли тот факт, что Астрид на нашей стороне! А Хедер всё никак не может… — Должно быть, ей просто сложно поверить в подобное. — Но надо же когда-нибудь будет! Мы завтра отправляемая к берсеркам, а меня мучают предположения о том, что они обе до прибытия повыцарапывают друг другу глаза!.. — Думаю, это нормально. Думаю, никто не смирился с сиреной до конца, просто не подаёт виду. — Но это несмирение ни к чему хорошему не приведёт! Только к ссорам… Я же не прошу их жить в одной хижине, я лишь хочу, чтобы, сражаясь на одной стороне, они шли сплоченно, чтобы достичь общей цели!.. Я замолкаю, глядя на его говорящий взгляд, поджатые губы и приподнятые брови. — Что? — почти отчаянно развожу руками. — Когда Хедер и сирена будут там, у берсерков, и увидят, как те рубят людей направо и налево, они позабудут обо всех своих разногласиях. Я почти уверен, — он пожимает плечами. А потом добавляет, — если сирена и впрямь на нашей стороне. Я не успеваю заметить, как утомляюсь этим диалогом, точнее, его темой. Мне хочется и закатить глаза, и выдохнуть. Я выбираю второе и согласно киваю. Должно быть, Эрет прав. — Должно быть, ты прав. Я хочу в это верить. — Как будете добираться? — Три драккара, на них воины, всё необходимое и драконы. Нас не так много, чуть больше тех, по моим подсчетам, сколько тех, кого забрали. Если что, все поместятся на кораблях, если нет, мы должны суметь поместить всех на рептилиях. В этом мои подсчеты тоже, вроде, не ошибочны. А ещё по моим… — …Подсчетам? — …Да, именно! Если верить им и версии, по которой берсерки будут использовать примерно то же оружие, что и несколько недель назад, мы учли все сюрпризы, что они собираются преподнести. Если же не все, то мы всё равно должны справиться. Мы должны… Я вдруг замолкаю, замираю, застываю. Мысль о том, почему и за кого мы должны отомстить, пронзает мой разум, так долго занятый подготовкой и отгородившийся от всего остального. Эрет, по-винимому, замечает моё состояние. Его голос раздаётся едва слышно, но всё же рушит мёртвую тишину. — Вы сделаете всё, что должны. Но, прошу, не забывай, главный ваш долг — это вернуться обратно живыми и невредимыми. — Кому будут нужны наши жизни, если мы ничего не сделаем?.. — произношу я, склоняя голову, упирая локти в колени и заводя пальцы в волосы. — Оставь эти мысли! — восклицает он. — Всем нужны! Кто будет управлять островом? На кого ты нас оставишь?.. Я не шевелюсь, и он цокает, привстаёт с места, на коем сидит, чтобы до меня дотянуться, и толкает: — Я понимаю, что у тебя не было времени расклеиться и посомневаться в себе, но и сейчас оно ещё не наступило! Тебе завтра в путь, вождь, вести народ. Не забывай об этом. — Да как уж такое забыть… Он радуется моему движению. Подняв голову, я натыкаюсь на его повеселевший взгляд. — Давай, тебе надо выспаться. Спасёшь всех, вернёшься и расскажешь подробнее, что там всё-таки не поделили Хедер и… Астрид. Если это всё-таки что-то, а не кт… — Спокойной ночи, Эрет. — Удачи, вождь. Да поможет вам всем Один. — Прощаешься так, будто мы больше не увидимся, — усмехаюсь я, поднявшись с лавки. — Разве ты не будешь завтра нас провожать? — Разумеется, буду. Я… репетирую. Я покидаю его в лучшем расположении духа, чем то, что было по приходе. Довольно быстро добираюсь по тёмной и всё ещё непривычно тихой ночи до своей хижинки, смотря на звёзды и худой белый месяц. Перед тем, как зайти внутрь, опускаю глаза к спокойному морю. Сколько крови в него прольётся в ближайшие дни? Беззубик тихо дремлет внизу, как и прежде, но поднимает морду, когда я захожу, хотя я и пытаюсь проделать это тихо. Выдохнув, подхожу, вглядываюсь в его беспокойнее глаза. Чешу за ухом. — Завтра очень сложный день, брат. Все ближайшие дни сложные. Но вместе мы всё преодолеем. Всегда преодолевали. Он выражает согласие урчанием и глазами, а потом кивает на выход. Я не сразу понимаю, но всё же делаю это. — Да, похоже, она сегодня не прийдёт. Удивительно, но дракон проявлял к Астрид лучшее отношение, чем большинство викингов. Он только в первый её ночной приход попытался зарычать, но она как-то на него посмотрела, — было похоже словно что-то ему сообщила, я не знаю и не имею понятия — и он успокоился. Иногда даже подставлял морду для того, чтобы она его приласкала. Это есть ещё один знак для меня, это придаёт мне уверенности. Беззубик не оставил бы в доме кого-то с нехорошими намерениями. Я знаю. — …Она… расстроилась. Я её расстроил. Но я не собираюсь извиняться! Она меня тоже расстроила. Он одаряет меня непонимающим взглядом, и я отмахиваюсь. — Ой, даже не думай, все эти человеческие непонятные дела… Человеческие. Иногда я забываю, что она — не человек. А потом смотрю в её нечеловеческие прекрасные глаза и вспоминаю вновь.***
<~ ꍏꌗ꓄ꋪꀤꀸ ~>
Солнце встаёт несильно раньше меня, и даже Иде удивилась бы такой мне. Вчера вечером она нашла меня у утёса, наверное, побежала за мной после того, как я покинула Большой Зал. Там, под водой, никто бы так не сделал. Сёстры захотели бы, но взгляд отца и потенциальное наказание их бы остановило. Никто не смеет идти против морских законов. Она вроде как успокоила меня, попыталась вернуть в зал, но я наотрез отказалась. А она отказалась меня оставить. Так мы и пошли к ней. Она дала какой-то успокаивающий отвар и уложила меня спать. Говорить о Хедер мне не хотелось, и она это поняла. Не стала и порицать меня. Наверное, так делают… мамы?.. Думаю, так сделала бы моя. Мама. Готти. Никто так и не знал о нас с ней. Я думала рассказать Иккингу, но всегда, когда хотела, что-то шло не так, и я молчала. Только ходила к ней «за травами» и прочим. А Иде думала, что я просто её полюбила. Знахарка вышла проводить отбывающих, как и все жители деревни, но особенно ярко смотрела на меня. В последний раз, когда я была у неё, она крепко-крепко меня обняла и сказала, что, смотря на меня, видит Алленну. На завтраке, суетливом и быстром, знакомые лица промелькнули и исчезли. Впрочем, ни у кого не было ни на что времени, все смотрели лишь в свои тарелки. Мгновение, и все уже у кораблей. Меня мало кто замечал, и я пыталась лишь следовать за кем-то хоть немного внушающим доверие. Иде помогала кому-то, Готти что-то там колдовала, а Иккинга я не видела… Когда я уже хотела взойти на судно, меня остановил толчок. Готти обняла меня вновь, невзирая ни на что и ни на кого. В её глазах стояли слёзы, и я почувствовала, что тоже… что со моими глазами происходит похожее. — Я вернусь, честно. И верну Коббер. Ты только в меня верь. Я тут же, послав ей улыбку, отвернулась, обратив глаза к заполняющемуся кораблю. Но меня вновь остановили. Теперь это был до боли знакомый голос. Я повернулась и увидела ещё более знакомое лицо. — Астрид! Иди за мной. Мы плывем на одном корабле. Не хотелось мне ему повиноваться, но плыть вместе, хоть я ещё и помнила его тон, обращённый ко мне, хоть возможно и обоснованный, но неважно… Плыть с ним мне хотелось как ни с кем другим. Я, сохраняя всё же каменное лицо, прошла следом, и была поймана Иде за шаг до плавучего сооружения, на коем успел скрыться Иккинг. — Будь осторожна! — приказала она, обхватив мои плечи. — И не смей не вернуться! И Иккинга береги. — Добавила, прижав меня к себе. — Также, как он будет тебя беречь. Ты теперь его надежда. Я не до конца поняла значение её слов, но не успела об этом разузнать. Пора было прощаться. Я и не заметила, как оказалась ближе к воде. Над водой. На плывущей деревяшке. Вдали от Иде, Готти и острова, где меня сперва пленили и где позже я жила добровольно. В последний раз я была тут тогда, когда нас с Коббер поймали и когда сумела скрыться Рэн. Ещё с хвостом и ещё не знавшая любви человека и быта людей. Кстати о них. Я мало знала о том, как, куда, с кем мы плывём. Лица мне, конечно, были по большей части знакомы, — нельзя было не запомнить их за столь долгое время, — и я пыталась понять, кто из них есть кто. Из более-менее нормальных тут были, похоже, только Иккинг и Рыбьеног. Чёрноволосую башку Хедер я различила на корабле справа от нас, ещё там вроде был Сморкала. Близнецы же заправляли третьим и последним кораблём. На всех них были ещё другие, более взрослые и менее интересные викинги, которых я видела относительно редко и чьи имена слабо помнила. Ещё везде были драконы. Не так много, как на острове, конечно. Часть Иккинг оставил там. Не знаю, как именно, но я была уверена: он всё продумал и распланировал. Таким уж он был человеком, это я поняла. И хоть моя несколько показная и непонятная даже мне обида, вызывающая особое поведение при нём, не до конца прошла, мои ноги каким-то образом привели меня к части корабля, на коей был он. Мы уже отплыли достаточно, чтобы все перестали суетиться, и требовалась лишь пара человек для того, чтобы следить за движением корабля. Я встала у борта, вновь поразившись необычным и навороченным кораблям викингов, которых раньше нигде не видела, смотрела на такую знакомую, но теперь далекую, хоть и не буквально, солёную воду, волшебную белую пену, порождаемую волнами, и вспоминала их манящий холод. — Думаешь прыгнуть? — А ты всё шутишь… Хотела бы — я бы давно… — Ладно, верю. Он встал рядом со мной и тоже оглядел пейзаж, но задержал глаза на острове, своём доме, что неустанно отдалялся и уменьшался. Я тоже на него посмотрела. — Твой план сработает и мы вернёмся обратно? — Ты хочешь вернуться туда? Вопрос застал меня врасплох. Я и не заметила, что спросила. — Подумаю об этом тогда, когда твой план сработает. — Что ж, вот ты себе и ответила. Он сработает. — А если он не сработает? — Тогда будем импровизировать. — Импро… что? — Импровизировать. Придумывать находу. Сделаем что-нибудь, потом мы спасём всех… Может, ты спасёшь мне жизнь… — А если я решу уплыть, как ты всё надеешься? Он повернулся на меня, впервые оторвав глаза от пейзажа, и лицо у него было серьёзное. Но он сказал: — Подумаю тогда, когда ты уплывёшь.