Принять неизбежное

Когда сил срываться на всё, что движется, не осталось, да и администрация не поощряла подобного поведения, Ральф начал думать, как бы ему вернуть свою жизнь в прежнее русло. Поначалу была идея отказаться от курирования Третьей, но полностью проблему это не решило бы, поскольку Стервятнику глубоко не принципиально в какой роли являться: вожаком своей стаи или ночным кошмаром. Поняв, что находясь рядом с объектом своих бессонных ночей, он потихоньку начинает сходить с ума, Ральф быстро пакует чемоданы и отправляется в долгий (если бы Акула знал насколько, он бы ни за что не выпустил воспитателя дальше второго этажа) отпуск. Ральф планировал отдохнуть от Дома, от его серых стен и паутинок, трещин по стенам, от беспрерывной вереницы бессмысленных и безумных слов, что эти трещины скрывают, привлекая к себе всё внимание; от тёмного коридора с замурованными окнами, от детей, благодаря которым этих окон не стало, от вездесущего Папы Птиц... О, от него Ральф особенно хотел отдохнуть! Чего бы это ни стоило, но он хотел забыть о проклятом Стервятнике хотя бы на минуту. Не важно, что ему для этого понадобится: женщины, мужчины, алкоголь, новое хобби, помимо разгадывания посланий на стенах Дома...Да что угодно, чёрт возьми! Хоть всё и сразу! Прыгнуть с парашютом или спуститься на дно океана? Да не вопрос! Только пусть мысли о воспитаннике перестанут навязчивой тенью преследовать каждую его мысль! Можно попытаться найти себе девушку, или завести какую-нибудь диковинную зверушку, очень требовательную и капризную, чтобы не оставалось и минуты на лишние мысли. Можно попытаться устроиться на другую работу, ведь возвращаться в Дом он ближайшую вечность не собирался. Идею с работой он отмёл сразу: присмотр за детьми в школе-интернате оплачивался неплохо, но тратить эти деньги было некуда - цены в кофейнике были смешные по меркам взрослого работающего человека, а в Наружность он выбирался настолько редко, что это не стоит упоминания. *** После стольких лет безвылазного нахождения в Доме, возвращение в свою квартиру, доставшуюся в наследство от бабки, казалось чудом. Соседям тоже так показалось. Едва войдя в тёмный подъезд и поняв, что лифт не лифт, а просто дверь, Ральф медленным шагом начал подниматься по лестнице, являя себя всем вышедшим покурить мужчинам в возрасте и шпане с банками дешёвого пива, которые иногда встречались на лестничных клетках и пролётах. И первые и вторые у удивлением смотрели вслед мужчине в чёрном, так неожиданно появившемуся в их устоявшемся годами мирке. Поднявшись на девятый этаж и собрав на себе все взгляды, которые едва ли не физически ощущались на тёмном пальто, Ральф вошёл в квартиру. Он поставил небольшую дорожную сумку у входа, снял пальто, дав себе обещание отнести его в прачечную, и прошёл внутри квартиры. Первый день отпуска было решено потратить на уборку жилища, которое за время отсутствия своего владельца приобрело вид крайне печальный и непрезентабельный. Дальше начались некоторые проблемы... Канарейка, купленная на второй день, отчего-то умерла на третий. Все более или менее зелёные растения до боли и приступов бешенства напоминали о Третьей, отчего через день после приобретения и полетели из окна водопадом керамических горшков с зелёными шапками. Алкоголь помогал забыться, но не надолго. В конце концов, все мысли всегда сводились к той самой ночи и больному взгляду, которым Стервятник наблюдал приступы необоснованного бешенства Ральфа. Девушка оказалась дурой. Всё. Без объяснений. И видит бог, Ральф хотел бы, чтобы она отправилась вслед за канарейкой, лишь бы перестала, после их скорого расставания, вырастать на пути буквально всегда, когда Ральф решался покинуть дом, но судьба жестока к просьбам растлителей несовершеннолетних подопечных, во всяком случае, именно так оправдывал мужчина присутствие в своей жизни столь навязчивой особы. Вторая девушка была высокая, статная блондинка из хорошей семьи. Красивая, с безупречными манерами и широкими познаниями практически во всём, что необходимо для поддержания приятной светской беседы, она слишком напоминала Стервятника. Настолько, что каждый поцелуй с ней отдавал горечью на сердце и осадком на совести, будто он кого-то предаёт. Эти отношения тоже были оборваны. Девушка, к списку своих положительных качеств, оказалась ещё и понимающей, поэтому разрыв был лёгкий со слабым привкусом грусти, будто Ральф упускает что-то важное. И можно подумать, что дело именно в девушках, но с парнями было ещё сложнее - Ральф не мог перестать сравнивать их с Папой Птиц или с кем-то другим, когда с первым не получалось провести никаких параллелей. Книги тоже оказались не лучшим вариантом избавления от навязчивых мыслей. Читая очередной бульварный роман, в котором любовь торжествует, несмотря на преграды, которые преодолел принц на пути к своей принцессе, Ральф просто хотел вернуться в Дом и пустить всё на самотёк - если его тянет к несовершеннолетнему воспитаннику, то что тут поделать? Такова любовь, к тому же, не всю жизнь же ему быть несовершеннолетним. Мысли о таком исходе сразу же отодвигались в самый тёмный и забытый угол. Ночью, лёжа в холодной постели, мужчина думал, что, возможно, та ночь была не такой уж и ошибкой и им просто стоило сесть и поговорить, найти компромиссы. Но утром на такие мысли не оставалось смелости, поэтому они так и остались сугубо ночными гостями, о которых при свете дня вспоминать не принято. А Ральф, между тем, продолжал сходить с ума. Он не забывал, нет... с каждым днём воспоминания обрастали новыми подробностями, фантазиями, мыслями о том, как всё могло бы быть, если бы он не струсил, если бы Стервятник его не отпустил...