Принять неизбежное

Ничего. Не. Помогало. Стервятник никак не желал уходить из головы уже чёртовых четыре месяца. Полтора месяца Ральф пытался забыть или хотя бы забыться. Но ничего не помогало. Стервятник, как грёбанное растение, пустил корни сначала в мозгу, затем плотно укоренился в сердце и занял все мысли. Каждое действие вызывало воспоминание, каждый встречный человек чем-то неуловимо напоминал Папу Птиц. Смотреть в лица прохожих и на мгновение видеть наваждение стало больно, и Ральф не нашёл лучшего выхода, чем запереться дома и выходить только за продуктами. В заперти всё стало ещё хуже. Стервятник мерещился в каждой тени, а потом поимел наглость и стал являться во снах. Когда Ральфу в очередной раз приснилось тонкое, стонущее и просящее больше молодое тело, он едва не сдался и не вскрылся в собственной ванной, но в последнее мгновение в стали лезвия ему померещились горящие осуждением золотистые глаза. Он не мог буквально ничего. Квартира душила, все люди казались чужими, хотелось исписать белые стены в прихожей стихами... Ральф сдаётся. Спустя пять месяцев все вещи из шкафа летят обратно в сумку. Немногочисленные знакомые и соседи оповещены, что старая квартира на девятом вновь будет пустовать. Автобусная остановка всё такая же старая бетонно-железная рухлядь посреди дороги под пеленой тяжёлого пасмурного неба. Автобус едет медленно, поскрипывая старыми деталями, будто бы даёт шанс единственному пассажиру выйти или в окно или в дверь, на следующей остановке. Той самой остановке, в десяти минутах ходьбы от которой стоит Дом.