Побочный эффект

— Драко Малфой принял Метку под давлением Волдеморта. Голос Поттера эхом разносится по залу суда. Члены Визенгамота переглядываются, скрипят перья — кто-то делает пометки. — Суд вызывает мисс Гермиону Грейнджер для дачи показаний. Гермиона Грейнджер говорит долго. Она начинает с описания шестого курса, когда исполнение приказа Волдеморта довело Драко практически до истощения. Вспоминает тот день, когда их изловили егеря, и Драко до последнего пытался соврать. Она говорит проникновенно, и глаза ведьм в нижнем ряду наполняются слезами. Но сама Гермиона Грейнджер не смотрит на Драко, будто он для нее не живой человек, а нечто абстрактное, что нужно защитить. Кажется, у Гермионы Грейнджер не осталось никаких чувств. Почти никаких. Потом, когда они выходят из зала номер десять после вынесения оправдательного приговора. Гермиона Грейнджер застывает в дверях, увидев Лаванду Браун, которая стоит у стены и ждет кого-то. Драко врезается в Гермиону Грейнджер, бормочет извинения, но она явно не слышит его. За ними уже собирается очередь, кто-то ворчит, некоторые пытаются обойти их. Рон Уизли выскальзывает из зала суда, подходит к Браун и берет ее за руку. Только когда они отходят к лифтам, Гермиона Грейнджер отмирает, оглядывается по сторонам и замечает Драко. — Малфой? Ты что-то хотел? — Я говорю, извини. За то, что толкнул тебя, да и вообще. За многое. Спасибо за эту речь, — у Драко чуть ли не отнимается язык, и он понимает, что едва слышно бормочет. — Все в порядке. — Неважно выглядишь, — отмечает он. — Хочешь, я угощу тебя мороженым? — Кофе, — Гермиона Грейнджер вдруг оживляется. — В маггловском квартале неподалеку открылось кафе, в котором варят вкусный кофе. Драко кажется, что это какая-то провокация, но все же он кивает. — Только мне волшебные деньги надо поменять. Гермиона Грейнджер внезапно улыбается, и он чувствует, что жизнь неуловимым образом меняется. Будто он спал, а теперь решил проснуться. — Что, Драко, решил проснуться? — Панси склонилась над ним, пристально рассматривая. — Не рановато ли? — Где я? — Добро пожаловать в лаборатории «Малфой Фарм», — рассмеялась Панси. — И доброе утро. Кстати, ты храпишь. Тебе никто не говорил? — Не так-то сильно он храпит, — подала голос Гермиона, сидевшая на соседней кушетке. Драко улыбнулся и попытался подняться, но Панси твердой рукой остановила его. — Нет-нет, только не это. Лаборанты еще не пришли, а убирать за вами, пусть даже и магией — сомнительное удовольствие. — Мне уже намного лучше, — Гермиона попробовала сопротивляться. — Почти не тошнит. — Хорошо, — Панси кивнула. — Тогда ты на свой страх и риск можешь попытаться вспомнить тот Рождественский прием. С кем Драко общался тогда на самом деле? Гермиона кивнула и напряженно уставилась в одну точку. — Мы с Драко пришли на прием. Сначала мы ходили везде вместе, он старался не оставлять меня одну, потому что мне иногда становилось плохо, и мы могли в любой момент уйти с приема. Потом к Драко подошел Перси Уизли, и они отошли в сторонку. А я осталась с Пенелопой. Потом подошла Одри, мы перекинулись парой слов. — Одри Кристал? — Драко резко вскочил, и перед глазами поплыли круги. — Лежать! — рявкнула Панси. — Хуже Марка, ей-Мерлин! Драко закряхтел и вернулся в горизонтальное положение. — Я хотел сказать, что тоже беседовал с Одри пару дней назад. Она принесла мне ультиматум от движения «Сквибы за равные возможности». Как раз в тот вечер, когда вы остались ночевать в лаборатории в первый раз. — И наутро у тебя начались галлюцинации? — Панси нахмурилась, взяла со стола волшебную палочку и взмахнула ею, вызывая Патронуса. — Уизли, бросай все и дуй в корпорацию. У нас есть зацепка. — Пять утра, он спит еще, — проворчал Драко. — Во-первых, половина шестого, — отмахнулась Панси. — Во-вторых, это срочно. Драко покачал головой, и приготовился ждать как минимум часа два: улегся поудобнее на жесткой кушетке, даже глаза прикрыл, надеясь вздремнуть. Тем более, ему снился такой прекрасный сон. И тем сильнее было его изумление, когда через десять минут раздался хлопок аппарации, и довольно бодрый, как для половины шестого утра, Уизли появился посреди лаборатории. — Даже не разбудила? — Панси прищурилась. — Лаванда в последнее время плохо спит. Она с четырех утра на ногах, слоняется по дому. Так что я тоже не сплю, пытаюсь контролировать, чтобы она не наткнулась ни на что и не травмировалась. — Как же ты работаешь? — с неподдельной тревогой спросила Панси. На миг за ее маской беспринципной и хладнокровной язвы проглянуло нечто человеческое. — У нас гостит сейчас Мари-Виктуар. Никакого принуждения, она сама вызвалась приехать, чтобы присматривать за Лавандой. Осенью буду искать эльфа-сиделку. Старый чуть не забил себя до смерти, когда Лаванда полезла мыть окна. Ей нельзя приближаться к окнам, — пояснил он, заметив удивленный взгляд Гермионы. — Драккл, прости, — буркнула Панси. Некоторое время они смотрели друг на друга, четверо старых знакомых с изломанными судьбами. — Ладно, ты сказала, у вас есть зацепка, — Рон махнул рукой и оперся бедром о стол. — Да, — выпалила Гермиона. — Я вспомнила! Панси восстановила воспоминания тринадцатилетней давности. — Я всего лишь подавила наведенные, остальное ты сделала сама. — Неважно, Панси! Я вспомнила! В тот вечер Драко ушел поговорить с Перси, а я осталась с Пенелопой и ее сестрой, Одри. А теперь Драко говорит, что недавно пересекался с Одри, а на следующий день у него как раз начались галлюцинации. — Мое собственное отражение в зеркале подталкивает меня к самоубийству, — уточнил Драко. — Ну и просто всячески оскорбляет и желает смерти. — А что за заклятие, вы уже выяснили? — Уизли нахмурился. — Да, — Панси кивнула. — Стирание памяти и два заклинания сродни Империусу, вроде его ослабленной версии. Грейнджер внушили беспричинный неконтролируемый страх, а на Драко навели галлюцинации и мысли о смерти. Тонкая работа. — Погоди, ты хочешь сказать, у меня тоже стерта память? — Да, есть пара подчищенных кусков. Полежи, подумай, какие. — Рон, Одри Кристал! — Гермиону распирало от энтузиазма. — В том-то и дело, — Уизли пожевал губы. — Одри Кристал. Сестра жены Перси Уизли, политического оппонента Малфоя. Подумай, как это повлияет на его репутацию. Ты понимаешь, что никто даже не попытается понять, правда ли она проклинала вас. Драко Малфой обвиняет родственницу Перси Уизли. Звучит как попытка нагадить политическому оппоненту. Драко вздохнул и уставился в потолок. — Но должен же быть какой-то способ ее прищучить. — Сейчас я сняла чары, — аккуратно начала Панси. — Если вы действительно внимательно меня слушали, я два раза уточнила, что действие этих заклинаний напоминает Империус. Но вы, кажется, никак не хотите делать выводы из этой информации. — Драккл! — воскликнул Драко и снова вскочил. Впрочем, его тут же замутило, и он снова лег. — О, один понял, — усмехнулась Панси. — Если Одри действительно навела на нас подобие Империуса, значит, она постоянно имела доступ к нашему сознанию. Она прекрасно знала, что и как происходит вокруг нас. — Она тринадцать лет не снимала заклятие с Гермионы? — нахмурился Рон  — А то, что она прокляла Драко — это так, ерунда? — Панси принялась расхаживать взад-вперед. — Смотри, на Драко накладывают это проклятие. Получают доступ к сознанию. Узнают, в какой комнате ночует Ариадна, узнают, что он дал Непреложный Обет. И вот, план по уничтожению Драко готов. — Паркинсон, ты ведь понимаешь, с какими сложностями сейчас сопряжено выдвижение подозрения Одри Кристал? — А что нам делать? Ждать, пока она снова наложит на Драко проклятие? Думаю, она уже поняла, что он вышел из-под ее контроля. В лаборатории повисло молчание. — Я согласен с Уизли, — выдавил, наконец, Драко. — Если мы с Гермионой сейчас заявим, что нас прокляла Одри Кристал, это и впрямь будет выглядеть, как попытка достать Перси через нее. Ответом на интервью о чистом и непорочном политике, если хотите. Перси играет честно, мне нравится это соперничество. — Да, прекрасно, Малфой. Падешь жертвой собственного благородства, и дочь прихватишь. Такой вариант укладывается в твою картину честного соперничества? — Панси явно злилась. — Нет, разумеется. Уизли, тебе надо как-то подобраться к Одри, но так, чтобы мы с Гермионой оказались не при делах. — Слушайте, она потеряла контроль над Драко. Она может попытаться его восстановить, — Гермиона задумчиво закусила губу. — Еще лучше. Подсунешь мужа под проклятие? Ну да, он бывший, его не жалко! — Панси! — возмущенно воскликнул Драко. — Ничего, все нормально, — Гермиона понурила голову и кивнула. — Не самая хорошая идея. — Я не о том, — Драко несло. — Сколько можно комментировать наше воссоединение? — Драко, перестань, — Гермиона покачала головой. — Панси не спала две ночи, она держится на Ультрабодрящем и подавленной агрессии, она соскучилась по сыну и переживает за него. Она переживает за тебя и даже немного за меня. За стенкой лежат шестеро пациентов, от чьих жизней зависит ее свобода. Так что, пожалуйста, перестань кричать на Панси. Паркинсон уставилась на нее, выпучив глаза, а потом подошла к кушетке, на которой сидела Гермиона. — Никогда не думала, что скажу это, но, драккл подери, Грейнджер, я люблю тебя, — Панси обняла ее, и Гермиона похлопала ее по плечу. — Все будет в порядке. И с Ари, и с Марком, и со всеми нами. Мы уже почти выпутались. Осталось придумать жизнеспособный план. — Я думаю, — пробормотал Рон. — Наверное, я мог бы поговорить с Перси. Решить дело в частном порядке. Без обвинений и шумихи. — И как ты себе это представляешь? — фыркнула Панси. — Пока что очень слабо, но я придумал это минуту назад. Перси все равно еще спит. К восьми утра я уже придумаю, как это обставить так, чтобы не слишком раздуть скандал. Не успел он договорить, как в лабораторию влетел белоснежный олень, Патронус Поттера. — Что это за новости? — удивленно посмотрела на него Панси. — Рон, беда, — произнес Патронус. — В доме Перси произошел взрыв. Ты нужен там. Патронус растаял, а Уизли повернулся к остальным. — Как видите, события опережают нас. — Где живет Одри? — севшим голосом спросил Драко. — С Перси. Пенелопа попросила приютить сестру, пока… — он замолк. — Ариадна! Если Одри действительно ее похитила… Драккл! Он взмахнул палочкой и аппарировал.