***
К позднему вечеру они всё же дошли до Ордена. Господин Ло расселил их по гостевым Павильонам и дал им время отдохнуть и привести себя в порядок, показал Вэнь Нину откуда стоит таскать воду для бочек, где лежат запасы мыльного корня. Отношение было, и вправду, словно к уважаемым гостям. Это довольно сильно контрастировало с презрением со стороны Цзиней, которые смотрели на них как на скот, поэтому дядюшки всё благодарили Бинхэ и пытались выслужиться. Тот больше слушал и мягко улыбался бабулям, покоряя их сердца. Все хотели верить в лучшее, никто не хотел умирать. Но тень печали всё равно стояла в их глазах, будто они уже знали, что обречены. От Бинхэ веяло силой, а красные всполохи в глазах не давали Вэнь Цин забыться и поверить. Поверить, что они всё ещё имеют право на жизнь, что не всё потеряно.***
Уже к ночи, через несколько часов после окончания первой части Собрания, Хуайсан отправился в Цинхэ, чтобы забрать Вэнь Цин. Не Минцзюэ решил остаться на ночь в Башне Золотого Карпа. Не сказать, что Цинцю начал доверять Цзинь Гуанъяо, но тот, будто бы и не испытывал ненависти к нему, скорее наоборот. Он помнил, что Мэн Яо великолепный актёр, но за несколько лет, проведённые рядом, когда тот был ещё помощником Минцзюэ, Цинцю научился улавливать некоторые эмоции Гуанъяо. Очевидно, что тот испытывал к Минцзюэ довольно сильную симпатию и спустя время, казалось, она не угасла. Было видно, как после ссоры те оба переживали. Гуанъяо пытался скрыть всё за дрожащей улыбкой (мало кто всё же заметил эту дрожь), Минцзюэ стал больше тренироваться и выжимал из адептов все силы. Всё ещё переживая о семейном проклятии, после Собрания Хуайсан выловил Лань Сичэня и отвёл его в сторону для разговора. Решился открыть перед ним тайну Ордена Не, касающуюся сабель, что вызывают искажение Ци, в обмен на тайну Ордена Лань — Песнь Очищения Сердца. Это стоило того, Сичэнь обеспокоился состоянием брата и обещал сделать всё возможное для приведения того в норму. Обучение Песне они оставили на следующий день, а вечером Цинцю уже встал на меч и направился в Цинхэ.***
Разговор вышел долгим — Вэнь Цин отказывалась верить, что это не обман. Ранее не было подобных прецедентов, когда Главой Ордена становилась женщина, а потому вся их история звучала как очень глупая и примитивная ловушка. С горем пополам, но Шэнь Цинцю всё же удалось убедить её довериться им в этот раз. За ночь Вэнь Цин не смогла сомкнуть глаз, мысленно прощаясь с родственниками. Она нашла Вэнь Нина и рассказала ему о своём решении, и, на всякий случай, сказала ему следить за А-Юанем. В случае плохих вестей он должен был увести его далеко-далеко и спрятать где-нибудь в надёжном месте, найти помощь. Они договорились, что даже если оставят малыша в семье простых крестьян, там он будет хотя бы жив, а это — приоритет в их ситуации. Уже следующим утром они втроём — Вэнь Цин, Не Хуайсан и Ло Бинхэ — отправились в Башню Золотого Карпа, где их уже ждали Главы других Орденов. Стоило им войти на украшенную терассу, как в Вэнь Цин полетела пустая пиала. Бинхэ не напрягаясь поймал её рукой и все перевели взгляд в сторону, откуда была запущена пиала. Глава Чан сжал губы, чувствуя на себе осуждающие взгляды. Он покраснел и запыхтел, не найдя другого выхода из своего положения: — Что вы все уставились на меня? Лучше внимательнее следите за этим вэньским отродьем — только отвернётесь и она выкинет какой-нибудь подлый трюк! — все тут же забыли про Главу Клана Чан и скрестили взгляды на Вэнь Цин. Цзинь Гуанъяо подошёл к ней и они совершили приветственный поклон. Он громко произнёс, обращаясь ко всем окружающим: — Господа, мы собрались здесь, чтобы уладить всё миром. Прошу вас, будьте терпимее, — он мягко улыбнулся, обращаясь теперь к Вэнь Цин, — Дева Вэнь, мы наслышаны о ваших заслугах в целительстве и надеемся на ваше содействие в решении конфликта. Извините за этот инцидент. Вэнь Цин поколебалась и кивнула. Ей всё ещё не верилось, что это не ловушка. Её провели к низкому столику в стороне и подали бумаги, которые она начала читать. За ночь Цзинь Гуанъяо составил этот Договор, а этим утром уже состоялся Совет по этому поводу, где Главы других Орденов обсудили его и внесли необходимые правки. Из текста документа следовало, что: 1. Орден Вэнь имеет право на существование, связанный условиями данного Договора. 2. Орден Вэнь теряет статус Великого Ордена, но имеет возможность реабилитации в будущем. 3. Границы владений Ордена всё-таки пересматриваются и земли, завоёванные ими за последний десяток лет, отходят небольшим Кланам, которые владели теми территориями ранее. Таким образом, территория, подвластная Ордену Вэнь, значительно уменьшается. 4. Во Главе Ордена Вэнь встаёт человек, избранный Главами Четырёх Великих Орденов (Гусу Лань, Ланьлин Цзинь, Юньмэн Цзян, Цинхэ Не). В случае его смерти, они же и выбирают нового. На момент установления договора, Главой Ордена избрана женщина — Вэнь Цин. 5. Всякие военные действия запрещаются. Обучаться борьбе на мечах может не более 10% от всех адептов Ордена. Обучение может происходить лишь в других Орденах в качестве учеников. 6. Цишань Вэнь становится Орденом с основным направлением — целительством. Ему должны обучаться все совершенствующиеся адепты Ордена. Также, каждый год на обучение целительству будут отправляться адепты других Орденов. 7. В случае острой необходимости другие Ордена или Кланы могут вызывать целителей из Ордена Вэнь и Глава будет обязан отправить целителя, способного помочь. Также, был небольшой пункт о неприкосновенности мирного населения Ордена Вэнь и данные условия полностью устраивали Вэнь Цин. Ещё бы — им дали право на жизнь. Вэнь Цин уверенно поставила свою подпись.***
Вэй Усянь приземлился на ветку соседнего дерева. Сегодня его не пустили на вторую часть Собрания, ведь там были только Главы Орденов, поэтому он праздно ошивался по округе и решил прогуляться в ближайшем лесу. Вдруг, что-то привлекло его внимание. Он прислушался. Откуда-то издалека раздался звук гуциня. Мелодия звонко переливалась, завораживая и заставляя Вэй Усяня отправиться на поиски её источника. Мелодия была романтичная, чувственная, но очень лёгкая — после её прослушивания в душе всё цвело. Вэй Ин предположил, что человек, играющий её, в кого-то влюблён. По веткам деревьев он быстро приблизился к источнику звука. Сверху ему открылся обзор на небольшую поляну, усыпанную полевыми цветами. Под раскидистым деревом, в самой благопристойной позе, сидел Лань Ванцзи. Его глаза были закрыты, а длинные пальцы ласково перебирали струны Ванцзи. Вэй Усянь постучал пальцем по губе, будто бы раздумывая, и озорно улыбнулся, задумав очередную шалость. Максимально бесшумно он перебрался на то дерево и, зацепившись согнутыми в коленях ногами за ветку, повис вверх тормашками над Лань Ванцзи. Когда чудесная мелодия затихла, Вэй Усянь весело воскликнул: — Лань Чжань! Какая прелестная мелодия, как она называется? Лань Ванцзи мгновенно напрягся и в шоке распахнул глаза, вскочив с земли, будто его застали за чем-то непристойным. Это только укрепило мнение Вэй Ина о том, что эта песня предназначалась кому-то, к кому Лань Ванцзи питал романтические чувства. В груди тоскливо заныло, но он не обратил внимания. Лань Чжань поднял голову, встретился взглядом с Вэй Усянем и нахмурил брови. Уши тотчас же покраснели, словно хотели посоперничать с алой лентой Вэй Усяня, которая, в их нынешнем положении, касалась лба Лань Ванцзи. Соответственно, и его лобной ленты. Румянец перескочил с ушей Лань Ванцзи на его шею. Он отступил на шаг и ударил себя ладонью по лбу прямо в том месте, где ранее соприкасались их ленты. Вэй Усянь залился хохотом от подобной реакции, а тот, больше растерянно, чем злобно, произнёс: — Бесстыдник! Вэй Усянь прекратил хохотать и широко улыбнулся. Его лучший друг, Лань Чжань, был в кого-то влюблён. Эта мысль отчего-то расстраивала Вэй Усяня и он даже начал бахвалиться больше обычного: — Да, да, это я! Где ты найдёшь такого же как я? И всё же, Лань Чжань, ты не ответил на мой вопрос. Я никогда раньше не слышал эту чудесную мелодию, как она называется? Ты сам её сочинил? Лань Ванцзи опустил голову и тихо подтвердил, вновь проигнорировав первый вопрос: — Сам. Вэй Усянь восхищённо протянул: — Ваа, Второй Нефрит Гусу Лань поистине полон талантов. Лань Чжань, твоя мелодия действительно впечатляет! Я уверен, что не слышал ничего прекраснее ранее. И всё же, как ты её назвал? На несколько мгновений повисла тишина. Вэй Усянь с сожалением подумал, что всё же не узнает названия этой очаровательной песни, предназначенной избраннице Лань Чжаня. Но Лань Ванцзи сжал кулаки и убрал за спину одну руку. Он с уверенностью поднял на Вэй Усяня взгляд и произнёс, тихо, но твёрдо: — Вансянь. — Ээ. — Вэй Усянь широко распахнул глаза и почувствовал, как соскальзывает с дерева. Мужчина попытался схватиться рукой за ветку, однако было слишком поздно. Он зажмурился в ожидании столкновения с землёй, но, неожиданно, ощутил крепкие широкие руки, обхватывающие его за спину и под коленями. Запах сандала окутал Вэй Усяня и тот открыл глаза, тут же встречаясь с янтарными глазами всего в паре сантиметров. Он сглотнул и положил свои руки на грудь Лань Чжаня, сжимая ткань пальцами. Всего через мгновение Лань Ванцзи, сердце которого неистово колотилось под кончиками пальцев Вэй Ина, приник к его губам в настойчивом поцелуе. Затем, словно осознав, что он натворил, Ванцзи отстранился и шагнул назад, забыв, что Вэй Ин на его руках никуда не денется. Его сердце бешено билось в груди, а в глазах нарастал ужас, но Вэй Усянь, хоть и не до конца понял, что произошло, видя эту картину, вновь приник к губам застывшего Лань Ванцзи. Лань Чжань вновь почувствовал тёплые губы на своих и крепче сжал Вэй Усяня, нерешительно отвечая на поцелуй. Через некоторое время Вэй Усянь со стоном отстранился и остановил потянувшегося за ним Лань Ванцзи. Он заканючил: — Лань Чжань, скажи мне, что ты не влюблён в какую-нибудь изящную и кроткую девушку из Цайи, потому что я не собираюсь отдавать тебя ей! Многострадальные уши и шея Лань Ванцзи, казалось, уже не могли вынести того количества крови, которая прилила туда, и красноватый оттенок всё же задел белую яшму его лица. Уголки губ слабо приподнялись. — Мгм. Только Вэй Ин. Вэй Усянь опустился на землю и обхватил руками шею Ванцзи. Лань Чжань положил руки на поясницу Вэй Ина и они слились в более глубоком поцелуе.***
Этим же вечером Цзян Чэн с кислым выражением лица наблюдал за открывшейся перед ним картиной: павлин обхаживал его Шицзе, а та действительно выглядела счастливой. Тошнотворное зрелище. Он отвернулся, продолжая ворчать. Что может быть хуже, чем наблюдать за ними? Только он подумал об этом, как из-за угла вывернула ещё одна парочка: Вэй Усянь шёл, держась за руки с Лань Ванцзи. Первый выглядел бесконечно довольным, а второй — всё таким же бесстрастным, как обычно. Лишь розоватые кончики ушей выдавали его. Цзян Чэн покраснел, затем побелел, затем снова покраснел и, стиснув зубы пошёл к ним навстречу. Чуть позже, Цзян Ваньинь, сжимая в руках письмо от Главы Ордена Цзинь — Цзинь Цзысюаня — с просьбой о помолвке с Цзян Яньли, не знал плакать ему или смеяться.***
Шэнь Цинцю вытянул ноги. Как же он устал. Сегодня после Собрания до самого вечера Лань Сичэнь обучал его Песне Очищения Сердца и, надо сказать, что удачно. Не зря в этой жизни Шэнь Цинцю избрал обучение игре на цине, а не на чём-то ещё. Бинхэ куда-то ушёл, но сказал, что ненадолго. Прошло уже около часа с их прибытия в Цинхэ, но шумиха на улице и не думала утихать — Вэни праздновали новое положение дел и возносили благодарности как Вэнь Цин, так и каждому встречному адепту Ордена Не, даже непричастных к случившемуся. Не Минцзюэ устроил по этому поводу пир и сейчас пировал вместе с ними. Иногда можно было услышать как толпа взрывается смехом на чью-то очередную пьяную шутку. Вэй Усянь тоже приехал в Цинхэ, да и не один. Вообще, первоначально он просился сопроводить их в одиночку — он услышал про Вэнь Нина и хотел с ним повидаться. Но уже через пару минут к ним подошёл Лань Ванцзи и оповестил, что составит Вэй Усяню компанию. Тот не был против. Поэтому сейчас пировало довольно много народу — но не Цинцю с Бинхэ. Они посидели там для приличия некоторое время, а когда сгорела третья палочка благовоний, сослались на усталость и откланялись. Они и правда довольно сильно устали. Бинхэ отлучился на полчаса и вскоре вернулся с подносом блюд — заметил, что Цинцю не притронулся ни к одному из блюд на пиршестве. Цинцю успел задремать. Он, раскинувшись, лежал на мягкой кровати, а босые ноги свисали вниз, не касаясь пола. Ученик поставил поднос на низкий столик и подошёл. Редко когда учитель позволял себе подобное — видимо сильно устал. И то верно, весь день на ногах. Бинхэ взял холодную ступню и неторопливо начал разминать её горячими пальцами. Сверху послышался стон. — Бинхэ, ты не должен… — Я делаю это потому, что хочу, — Бинхэ твёрдым голосом перебил Юаня и продолжил разминать его ступни. Цинцю сдался и просто развалился на кровати, наслаждаясь массажем. Перед глазами Цинцю высветилось мигающее окошко: [+50 баллов за развитие романтических отношений с второстепенным-главным героем. Пожалуйста, продолжайте в том же духе!] Цинцю закашлялся. Бинхэ встревоженно спросил: — Учитель, вы в порядке? Я сделал что-то не так? Цинцю немного нервно улыбнулся и помотал головой: — Нет, нет, Бинхэ, всё в порядке, просто вспомнил кое о чём… Видя, что тот не собирается продолжать, Бинхэ бросил на него раздосадованный взгляд и продолжил массаж. «Система! Какого хрена? Какая к чёртовой матери романтическая линия? И что ещё за слово такое 'второстепенный-главный герой', ты что придумываешь слова на ходу?!» [Хост, рада вас обрадовать, жанр вашей новеллы — bl! А бывший главный герой не может остаться без пассии. Желаю вам удачи!] Цинцю, внешне оставаясь расслабленным, внутри паниковал. «Система, ты не можешь оставить меня с этим! Я стопроцентный натурал!». Конечно же, Цинцю считал себя самым что ни на есть гетеросексуальным мужчиной. Да, он признавал, что Бинхэ невероятно красивый, сильный, сексуальный и… Чёрт. Да не просто так же он прочитал ту гору писанины чистейшей гетеросексуальной порнографии Братца Самолёта! Тем временем, Бинхэ немного увлёкся и начал подниматься выше, разминая икры. Время от времени замедляясь и поглаживая голень большим пальцем. Шэнь Цинцю закаменел, а потом резко принял сидячее положение, заставив Бинхэ отпустить его ногу. По его спине пробежали мурашки, когда он увидел тёмные глаза Бинхэ, сидящего перед ним на коленях, и его кудрявые волосы, струящиеся по плечам. Белая кожа контрастировала с густыми черными бровями и пушистыми ресницами, красота завораживала. Он никогда не задумывался о Бинхэ, как о своём партнёре, считая, что у того, в любом случае, будут все женщины того мира. Он просто принял как данность то, что Бинхэ уготовано иметь огромный гарем. Он не учёл, что может понравиться главному герою в том самом смысле. И всё ещё был не уверен, но все факты на лицо. В те времена, когда Ло Бинхэ начал готовить для него, уже можно было насторожиться — в Пути Гордого Бессмертного Демона ведь было написано, что готовку Бинхэ не удалось попробовать никому, кроме его жён. Так с чего бы вдруг, стоило Учителю обратить на него внимание, тот вызвался готовить для него? Вторым звоночком было его попадание в кошмары Ло Бинхэ, вызванные Мэнмо. Тогда Бинхэ должен был утянуть с собой Нин Инъин — самую дорогую его жёнушку. Так почему же затянуло его? Тогда Юань, разумеется, не думал в таком ключе. Всё равно он не мог поверить в то, что должен взвалить на себя все обязанности потенциального гарема Ло Бинхэ. Цинцю смутился и отвёл взгляд. Разрывая неловкую тишину, он произнёс: — Кхм, Бинхэ, давай ужинать. Они сели за низкий столик. Ели они в тишине, каждый думал о своём. Уже в конце, Бинхэ сказал то, что заставило Цинцю отложить свои палочки в сторону. От этих слов холодный пот прошиб его спину. — И всё же, Учитель… Зачем вы столкнули меня в Бездну?