Последняя осень

Обедать без Линдси было непривычно и вообще как-то неуютно. Я настолько привык к тому, что каждый ланч мы проводим во дворе, что теперь, без неё, чувствовал себя потерянно. Однако мы с Джерардом всё же уселись на цоколе, и я ждал, когда она вдруг сядет рядом с нами и скажет, что погорячилась и ничего страшного на самом деле не произошло. Но она так и не пришла, я вообще не видел её на ланче, хотя был уверен, что она где-то поблизости вместе со своей подругой. — Она простит тебя, — уверенно произнёс Джи, заметив мой опустошённый взгляд. — Просто дай ей время. — Ты не понимаешь, — тяжело вздохнул я, распаковывая контейнер с макаронами. — Мы никогда раньше не ссорились, Линз никогда так сильно на меня не обижалась. — Перестань, вы же лучшие друзья! Да, сейчас она сердится, но вскоре поймёт, что вы нужны друг другу, и её злость отступит. Он коснулся моей руки, и я с благодарностью сжал его пальцы. Мы так и сидели, глядя друг на друга и держась за руки, пока в нашу сторону не прилетел футбольный мяч, и нам пришлось испуганно отпрыгнуть друг от друга. — Чем это вы тут занимаетесь? — усмехнулся, подойдя к нам, Сэм и, взяв в руки мяч, пытливо уставился. — Едим, — огрызнулся я и демонстративно набил рот макаронами. Джерард, которого я с трудом, но всё же заставил взять в столовой греческий салат, тоже принялся за еду, испуганно поглядывая на Сэма и подбежавшего вместе с ним Джейка. — А мне показалось, вы держитесь за руки, разве нет? — криво улыбнулся Сэм, нависая над нами. — Оставь свои грязные фантазии при себе, — ворчливо бросил я, — и дайте нам спокойно поесть, займитесь чем-нибудь полезным. — А мы этим и занимаемся, — заявил Джейк. — Мы вычисляем всю вашу радужную тусовку, чтобы вы не думали, что можете спокойно существовать с нормальными людьми. — Не знаю, о какой радужной тусовке речь, но мы к ней не относимся, — отрезал я и сделал вид, что очень увлечён поеданием макарон, но Сэм резко схватил меня за ворот рубашки и притянул к себе, яростно заглядывая мне в глаза. Я уже готовился к очередному избиению и боковым зрением увидел, как вскочил Джерард, молясь всем земным и неземным богам, чтобы он не ввязывался в это. Однако предстоящую расправу остановил тот, кого мы ждали увидеть сейчас меньше всего. — У вас есть документ? — раздался смутно знакомый мне голос откуда-то из-за деревьев. Джерард страдальчески вздохнул и с размаху опустился обратно на каменную кладку. — Чего? — насмешливо спросил Сэм, резко отпуская меня и поворачиваясь к отвлёкшему его человеку. — Документ, позволяющий вам применять силу по отношению к другим ученикам, — абсолютно спокойно ответил голос, и его обладатель наконец показался на свет. Первым делом я увидел грязные кеды, испытав странное дежавю, а после встретился взглядом с Бертом и шумно выдохнул, от неожиданности уставившись на него во все глаза. — Что ты несёшь? — поморщился Джейк, окидывая его презрительным взглядом. — Кто ты вообще такой? — Я тот, с кем тебе лучше не связываться. Потому что твои мышцы не помогут, если я захочу тебя уничтожить, — усмехнулся незваный гость, улыбаясь одними губами, в то время как его взгляд оставался мрачным. — И на вашем месте, ребята, я бы не стал испытывать судьбу и закончил этот разговор мирным путём. С этими словами он вытащил из кармана куртки небольшой целлофановый пакетик с... травкой, кажется, и многозначительно посмотрел на парней. — Берт, — тяжело вздохнул Джи, но тот грозно покосился на него и снова взглянул на Сэма и Джейка, замерших в недоумении. — Хотите, подброшу? — усмехнулся он и потряс пакетиком в воздухе. — Хочешь, чтобы об этом узнал мистер Браун? — усмехнулся Джейк. — Да пожалуйста, дорогой, я здесь даже не учусь. Они вдвоём ещё некоторое время испепеляли взглядами Берта, невозмутимо смотрящего на них, после чего Джейк сплюнул нам под ноги и они, развернувшись, молча свалили. — Зачем ты в это лезешь? — сквозь зубы процедил Джи, как только парни удалились из виду. — И вообще, что ты здесь забыл? — Я хотел поговорить, но в прошлый раз ты был не в настроении, — хмыкнул Берт, складывая руки на груди и пристально разглядывая меня с ног до головы. — Вы, кажется, были немного заняты. — Нам не о чем разговаривать, — невозмутимо ответил Джерард, глядя на него без единой эмоции. — Ты испортил жизнь мне и моему брату, пожалуйста, оставь уже меня в покое. — Ошибаешься, дорогой, нам многое нужно обсудить. — О, избавь меня от этого обращения, — брезгливо бросил Уэй, глядя на бывшего без единой нотки смущения, что было очень нетипично для него, — я не твоя очередная жертва и не нужно пытаться меня запугивать, я уже ясно дал понять тебе, что из этого ничего не выйдет. — Извини, если выгляжу устрашающе, — Берт с деланной жалостью уставился на него, демонстративно пряча пакетик в карман. — Я правда хотел поговорить с тобой, только и всего, но, — он смерил меня насмешливым взглядом, — без посторонних ушей. Джи с большой неохотой поднялся и, бросив на меня извиняющийся взгляд, последовал за Бертом, который с довольной улыбкой направился обратно к деревьям, едва Джерард шелохнулся. Я же почувствовал обиду и ревность, несмотря на то, что Джи явно не был виноват в том, что его бывший не захотел мне доверять. Глядя на их удаляющиеся силуэты, я почему-то представил, как Берт целует Джи, а тот оттаивает, отвечает на его поцелуй, ведь не просто же так он говорил, что у них была настоящая любовь. Их силуэты были почти незаметны среди стволов деревьев, растущих на заднем дворе, поэтому, когда спустя несколько минут Джи вернулся к цоколю, я выдохнул. Он выглядел озадаченно и несколько расстроенно. — Что-то случилось? — встревоженно спросил я, вскочив и сократив расстояние между нами. Он посмотрел на меня опустошённым взглядом и, неопределённо мотнув головой, схватил свой рюкзак и молча направился к входу. Я бросился за ним, чувствуя, как от волнения пульсируют виски. Что-то произошло, но, судя по всему, Джерард по каким-то соображениям не желал делиться этим со мной. Мы молча шли по коридору, и я, зная, что на сегодня у нас больше нет общих уроков, спросил: — Встретимся после школы? — Фрэнк... — он измученно посмотрел на меня, после чего быстро отвёл взгляд и коротко бросил: — Не сегодня. Не сказав мне больше ни слова, он умчался на свой урок, а я ещё целый день загонялся, непрерывно думая о том, что же такого ему мог сказать Берт, что теперь Джи выглядел мрачнее тучи и в мою сторону смотрел без особого желания. Моя паранойя, просыпающаяся всегда так невовремя, подло шептала мне, что, возможно, Берт наговорил что-то про меня. Но что? Что он мог обо мне знать? Да, не исключено, что он копал под меня, но в моей биографии не было ничего такого, что могло бы ошарашить Джерарда. Да, я часто напивался, да, целовался с малознакомыми парнями опять же из-за алкоголя, но Джи не стал бы осуждать меня за такое, он же не идиот. Дело наверняка было не во мне, это было, скорее, между ними. Я надеюсь. В любом случае мне не нравился поникший вид Уэя и его внезапно охладевшее отношение ко мне. После школы я не нашёл тачку Джи на стоянке, хотя очень хотел обнять его, успокоить или хотя бы попрощаться. Он просто уехал, не сказав мне ни слова, хоть и предупредил, что сегодня после школы мы не встретимся. С опустошённым лицом я последовал к автобусной остановке, надеясь, что завтра Джи будет в норме и расскажет мне, что его тревожит. Но на следующий день Джерард не пришёл в школу. Линдси обходила меня стороной, и я весь день провёл в одиночестве. Пасмурное небо было под стать моему настроению, а ближе к двенадцати часам заморосил мелкий дождь. Я не стал совать нос на улицу и сел за свободный столик напротив окна, поедая заботливо приготовленный мамой тыквенный суп. Я почти невидящим взглядом пялился в окно, о поверхность которого бились тонкие холодные струи, и вспоминал, как совсем недавно мы с Джерардом целовались под таким же дождём. Он не отвечал ни на звонки, ни на сообщения, он как будто испарился, и эта пугающая неизвестность пожирала меня с потрохами. На химии я поболтал с Патриком, и мне стало чуть полегче. Наверное, наш разговор напомнил мне о том, что я склонен излишне драматизировать, в то время как вокруг куча других людей со своими проблемами, не менее серьёзными, чем мои. Всё происходящее было чёрной полосой, которая всегда наступает после череды каких-то хороших событий. Это была вполне привычная закономерность, а вовсе не конец света, но почему-то на душе всё равно было безмерно тяжко. Ночью мне еле удалось заснуть, бесконечно убеждая себя в том, что при наступлении следующих суток хотя бы одна из моих проблем разрешится. Я засыпал с мыслью о том, что завтра увижу Джерарда, нафантазировал целое море романтических жестов, которыми собирался осыпать его, но утром оказался жестоко обманут. Джерард молча исчез, а моя жизнь грозилась превратиться в бесконечный, ну или очень продолжительный день сурка. Меня разъедали угрызения совести непонятно за что, мол, вдруг я в самом деле умудрился нагадить в душу не только Линдси, но и Джи? Также мне очень хотелось извиниться перед Линз, но я боялся к ней подходить и надеялся, что она первая заговорит со мной, в то время как она даже не смотрела в мою сторону. Я снова обедал напротив окна в полном одиночестве и целый день ни с кем не разговаривал. Поэтому, придя со школы домой, я решительно уселся на велик и помчался к дому Уэев. На мой требовательный стук, игнорирующий наличие звонка, вышла Донна. Выглядела она, мягко говоря, неважно: растрёпанные волосы, чуть красноватые глаза, ещё и явный перегар. — Что тебе нужно? — грубо спросила она, замерев в дверях и явно не желая пропускать меня внутрь. — Я пришёл к Джерарду, — проговорил я как можно твёрже, чувствуя, как по спине пробегает холодок, вызванный её недружелюбным взглядом. — Он наказан, — бросила Донна и хлопнула дверью прямо перед моим носом. Напрасно я продолжил стучаться, напрасно нарезал круги вокруг дома — Джи наверняка сидел в своём подвале и к окнам не подходил. Я злился от собственной беспомощности, мне ужасно захотелось взорвать этот чёртов дом и вытащить оттуда Уэя. Что-то случилось, что-то незримо пугающее, но я так и не смог выяснить, что именно. Я продолжал написывать Джерарду смс-ки, я звонил ему по сто раз на дню, но ответа так и не дождался. В голову начали закрадываться совсем уж мрачные мысли о том, что Джи мог умереть, а Донна решила скрыть это от меня, но нет, это было бы слишком. Я просто запретил себе о таком думать. На стене среди плакатов висел мой портрет, нарисованный Джерардом, и этот портрет встречал меня каждый день. В своих же глазах, изображённых угольным карандашом, я читал немой упрёк, понимая, что скоро окончательно тронусь умом. Неизвестность давила на меня огромным грузом, но хуже всего было то, что мне не с кем было поговорить об этом. Поэтому я, чувствуя себя так, словно заперт в комнате в мягкими стенами, вёл долгие беседы с рисунком Джи. На самом деле я всего лишь изливал душу в воздух, но отчего-то становилось не так горько, когда на меня смотрели чьи-то глаза. Пусть даже нарисованные. Пусть даже мои. А ещё этот рисунок напоминал мне о дне, когда Джерард доверился мне больше, чем обычно, и это грело душу. Это заставляло верить, что светлая полоса непременно настанет, ведь когда-то в моей жизни уже были прекрасные дни, когда казалось, что счастливее я быть просто не могу. Это означало, что такие дни реальны, и об этом не стоило забывать. Время тянулись мучительно долго, с нашей с Джерардом последней встречи прошло уже четыре дня. Я почти не ел, почти не спал, мама была серьёзно обеспокоена моим состоянием, но я отмахивался и врал, что всё хорошо. Каждый вечер я бесцельно колесил по улицам города, чтобы она не задалась ещё одним вопросом — почему я не вижусь со своими друзьями. Прошло не так-то много времени, чтобы запустить себя до невозможности и впасть в депрессию, но, глядя в зеркало сегодняшним утром, я увидел там не себя, а какого-то зомби с синяками под глазами и впалыми щеками (как я умудрился так исхудать меньше, чем за неделю?). Впрочем, и чувствовал я себя соответствующе. Наверное, я правда выглядел, словно ходячий труп, но когда обеспокоенная Линдси села рядом со мной во время ланча, я понял, что жив, потому что чуть не заплакал. Мы сидели за столом и молча смотрели друг на друга: она — встревоженно, я — опустошённо. Я был безмерно благодарен ей, когда она первая нарушила тишину. — Я же вижу, что что-то случилось, — произнесла Линдси и пригладила торчащую прядь моих волос, которые я даже не потрудился расчесать. — Ты выглядишь просто ужасно. — Спасибо, — усмехнулся я, но вышло как-то уж совсем безрадостно. — Что произошло? — пытливо спросила она, продолжая смотреть мне в лицо. «Во-первых, я потерял тебя. Прости меня, если сможешь, а если не сможешь, то хотя бы не отдаляйся». — Джерард пропал, — выдавил я, и мои губы против воли растянулись в улыбке. Дурацкий защитный механизм. — Я... Господи, Линз, столько всего случилось, я даже не знаю с чего начать. — Я выслушаю всё, — заверила она и несильно сжала мою руку, а я, понимая, что больше не могу сдерживаться, уткнулся ей в плечо и впервые за долгое время дал волю слезам. Не обращая внимания на косящихся в нашу сторону школьников, она терпеливо ждала, когда я прекращу заливать её рубашку слезами, а потом, когда я выпрямился и неловко покосился на неё, крепко обняла меня. — Фрэнк, всё обязательно образуется, — пообещала она, и я понял, что всё это время мне просто не хватало этих слов. Мне просто не хватало её. Я рассказал Линдси абсолютно всё: и то, как мы с Джи танцевали в пустом кабинете, и то, как нас нашёл Берт и как мы целовались в коридоре. По мере рассказа я всё меньше верил в то, что это действительно моя жизнь, а не какой-то подростковый сериал, настолько ошеломляюще-романтично это звучало. Линдси слушала меня внимательно, изредка понимающе кивая и улыбаясь, например, когда я рассказал, как мы чуть не попали под машину из-за глупой игры, а потом целовались так, что оттащить нас друг от друга было невозможно. Я поведал ей даже о том, как общался со своим же портретом и как винил себя во всём происходящем. Единственное, о чём я не рассказал ей, — это то, как сильно я жалел, что выдал её тайну Джи. И как хотел бы повернуть время вспять и всё исправить. Не знаю, почему я в итоге промолчал, наверное, просто боялся затрагивать эту тему, будто это могло заставить Линз уйти сию секунду и больше никогда со мной не общаться. Как оказалось, для неё эти дни тоже прошли не впустую. Линдси начала встречаться с Фрэнсис — той самой девушкой, которую я поначалу принял за её новую подругу. Её домашний арест наконец-то подошёл к концу, и теперь девушки каждый вечер проводили вместе, уезжая на машине Фрэнсис в самый конец города, подальше от посторонних глаз. И, судя по рассказам Линдси, эта девушка правда была замечательная и очень сильно подходила ей. Я был рад, что она наконец-то нашла возлюбленную, но вместе с тем с грустью понимал, что теперь мы гораздо меньше времени будем проводить вместе. К сожалению, так случается, когда два лучших друга внезапно находят любовь всей своей жизни. Во всяком случае, я хотел бы верить, что Фрэнсис и Джерард станут теми людьми, с которыми мы проведём остаток своих дней. А ещё я безумно хотел верить, что Джи как можно скорее выйдет на связь, выберется из своего подвала, и я снова увижу его улыбку, потому что с каждым днём я всё чётче понимал, что без него я медленно, но необратимо угасаю.