Последняя осень

Почему-то всегда, когда, казалось бы, что хуже уже некуда, жизнь наносит очередной удар, окончательно уничтожающий тебя. И тогда остаётся лежать в кровати, скулить и ждать, когда весь этот ужас, несправедливо свалившийся на твою голову, закончится. Бороться бессмысленно, ты уже вступил в полосу невезения, так что остаётся быть готовым к жестоким американским горкам. Единственное, что давало мне силы жить, так это то, что Линдси, кажется, простила меня. Мы так и не поговорили о том, что я сделал, потому что я струсил, а она тактично промолчала. И всё же я знал, что она больше не сердится, возможно, потому, что видит, в каком ужасном состоянии я нахожусь. Фрэнсис оказалась очень приятной девушкой, сыплящей налево и направо чёрными шутками. Линдси была от неё без ума, это было видно невооружённым глазом, и я правда был рад, что она смогла найти её. Насчёт музыки... Мы и без того пропустили уже несколько возможных репетиций, но всё-таки решили дождаться возвращения Джерарда и только после этого снова начать играть. Этим вечером мы с Линдси договорились встретиться на пустынном берегу, куда часто приходили, когда кому-то из нас было плохо и нужна была поддержка. И хотя мы уже всё обсудили в школе, Линз заявила, что мы должны встретиться на нейтральной территории, чтобы я спокойно мог излить душу, не опасаясь, что нас кто-то услышит. Кажется, я приехал слишком рано, но дома мне делать было нечего. Мама пыталась насильно запихать в меня еду, но мне кусок в горло не лез, в животе и так уже не первый день жило неприятное чувство, отвергающее любую пищу. Мне с трудом удалось свалить, хотя, честно говоря, мне было стыдно перед мамой. Она не сделала ничего плохого, чтобы я заставлял её так переживать, она ведь хотела как лучше. Наверное, это просто ужасно — видеть, как твой единственный ребёнок потихоньку достигает дна и не иметь возможности ничего сделать. Я спрыгнул с велика и, пнув ножной тормоз, поставил его рядом с собой, а сам сел на песок и стал дожидаться Линдси. Я уже третьи сутки слушал «Life on Mars», ту самую песню, которую пел Джи, намывая кабинет математики, когда я случайно услышал его. Я часто вспоминал его песню про внутренний свет, и в груди кололо чувство тоски и беспомощности. Люди не пишут такие песни просто так, это буквально крик отчаяния, что-то, что гложет, и я понимаю это на всех уровнях, потому что сам часто пишу стихи, особенно в последнее время. Мне слишком тяжело осознавать тот факт, что я ничем не могу помочь Джерарду, что я даже не могу до него добраться, словно он следом за Боуи отправился на Марс. Ковыряя носками кед песок, я с поникшим видом слушал музыку, когда кто-то вдруг положил руку мне на плечо. Выдернув наушник, я резко обернулся, всей душой надеясь, чтобы это оказался человек, которого я больше всего хотел сейчас увидеть. Но в очередной раз оказался жестоко обманут. — Ну здравствуй, — усмехнулся Сэм, зажимающий сигарету между зубами. — П-привет, — промямлил я. За его спиной маячили Джейк и ещё один их друг, только вышедшие из припаркованной неподалёку машины. Что-то подсказывало мне, что ничего хорошего от нашей встречи ждать не стоит. — Я перестал хромать, представляешь? — Что ж, я тебя от всего сердца поздравляю, но что тебе нужно и почему ты здесь? — Мне нужно, чтобы ты ответил по заслугам и понял, с кем не стоит связываться, а здесь, — Сэм окинул взглядом безлюдный пляж, — здесь мы наконец-то сможем поговорить наедине. Знаешь, я целую неделю пытался выловить тебя, следуя за тобой по пятам, но ты, как назло, гонял на своём задрипанном велике только по тем улицам, где всегда была куча народу. — Ты следил за мной неделю? — я подозрительно уставился на него исподлобья, стараясь игнорировать неприятный холодок, пробежавший по коже. — Не следил, скорее, следовал по пятам, — с этими словами Сэм резко схватил меня за капюшон, и я непроизвольно вскочил на ноги, роняя на ходу плеер и наушники. В таких ситуациях я предпочитал замять конфликт, поэтому, стиснув зубы, молча смотрел на парней, медленно окружающих меня с трёх сторон. Помощи ждать было не от кого, оставалось надеяться только на чудо. Хотя отчасти мне было уже плевать, я был готов даже повторить судьбу Майки, только бы эта проклятая чёрная полоса завершилась. — Эй, Айеро, ты что, сторчался? — рассмеялся Джейк, толкая меня в затылок, отчего я чуть было не полетел носом вниз. — Выглядишь, как говно. — Что вам нужно? — спросил я больше устало, чем испуганно. — Твоя анальная девственность, — усмехнулся Сэм и резко ударил меня в спину, отчего я упал на колени прямо под ноги этим придуркам, — если она, конечно, ещё на месте. — Я смотрю, вам совсем нечем заняться, — пробормотал я, начиная потихоньку испытывать чувство страха. Трое довольно крупных парней, словно три коршуна, кружили надо мной, желая урвать кусок повкуснее и сделать при этом как можно больнее. — Это тебе нечем заняться, Айеро, раз ты шляешься в такое время суток, — обладатель насмешливого голоса, парень по имени Оливер, пнул меня в живот, и я поморщился от резко нахлынувшей боли. — Что ты здесь забыл? Хотел подрочить на купающихся парней, но спутал времена года? Все трое мерзко заржали, а я стиснул зубы, ощущая себя непозволительно слабым. За эту неделю я порядком сбросил в весе и растерял последние силы, так что помочь себе ничем не мог, да и раньше я никогда не мог справиться с этими парнями. Подойдя ко мне, Сэм наклонился и схватил меня за волосы, задирая мою голову и заставляя смотреть ему прямо в глаза. — Помнишь, я говорил, что тебе повезло встретиться с нами в школе хотя бы потому, что там я не стал бы заставлять тебя отсасывать мне? — он омерзительно улыбался, и хотелось стереть эту улыбку одним ударом, если бы только у меня были силы. — Как видишь, Айеро, мы сейчас не в школе. Надеюсь, намёк понят? Джейк и Оливер, стоящие за моей спиной, взяли меня под руки, заставляя выпрямиться. Чьи-то пальцы схватили меня за волосы, больно дёргая и заставляя поднять лицо на Сэма, который с противнейшей усмешкой медленно расстёгивал ремень, будто растягивая готовящийся унизительный процесс. — В таком случае, — тише, чем планировал, произнёс я, — надеюсь, ты тоже поймёшь намёк, если я напомню, что обещал отгрызть твой член. — Ты такой забавный, — рассмеялся Сэм, и парни подхватили его смех, словно я в самом деле рассказал какую-то занимательную шутку. — Попробуй показать зубы, и тогда трахать тебя сегодня буду не только я и не только в рот. Он правда не шутил. Он уже запустил руку под резинку своих трусов и с блаженным лицом, закусив губу, гладил себя, глядя мне прямо в глаза. И тогда до меня дошло. — Ты что... Ты дрочишь на меня? — со смешком спросил я, на самом деле скрывая рвущийся наружу крик о помощи. — Так я тебе нравлюсь, малыш Сэмми, что же ты раньше не сказал? — Завали! — яростно крикнул он, тут же остановившись, и, наклонившись ко мне, что было сил сжал мою челюсть пальцами. — Знаешь, Айеро, ты похож на маленькую девочку... — Заводят маленькие девочки? — я криво улыбнулся и тут же получил звонкую пощёчину. — Ты похож на малолетку, которая всем своим видом просит, чтобы её трахнули, но при этом строит из себя недотрогу, — его лицо всё ещё оставалось суровым, но прикосновения вдруг смягчились, и вот он уже не сжимает мой подбородок, а аккуратно держит, хотя со стороны такое изменение было незаметно. — Когда ты смотришь своими огромными недотраханными глазами прямо... в душу, у меня сразу встаёт. Только потому, что ты напоминаешь мне девчонку, какую-нибудь шлюшку из средней школы, роковую соблазнительницу, Лолиту... — Лолита была жертвой насильника, а не роковой соблазнительницей, — перебил его женский голос, и я расслабленно выдохнул. Линдси вышла из гущи кустов, расположенных между пляжем и проезжей частью, и пытливо уставилась на Сэма. — Что ты тут делаешь? — недовольно спросил он, всё ещё держа моё лицо в слабых тисках. — Решила встретиться с другом и случайно записала одно интересное видео, в котором некий юноша признаётся, что хочет трахнуть парня, — с улыбкой произнесла она и, заметив, как угрожающе он двинулся в её сторону, вытянула ладонь вперёд, останавливая. — Можешь не пытаться отобрать у меня телефон, я уже отправила это видео на свою вторую почту. И правильнее всего для тебя будет молча уйти, прихватив своих шестёрок, и навсегда отстать от нас, если ты, конечно, не хочешь, чтобы этот увлекательный видеоролик уже завтра стал достоянием школы. Сэм смотрел на неё так, словно пытался убить одним взглядом. На его покрасневшем от ярости лице ходили желваки, и мне стало не по себе от мысли, что он может взять и наброситься на Линдси. Но она смотрела на него абсолютно невозмутимо, как будто априори знала, что выиграет, и в итоге Сэм сдался. Отведя взгляд, он развернулся и молча зашагал к тачке. Джейк и Оливер на несколько секунд замешкались, после чего резко отпустили меня и бросились за ним, что-то доказывая на ходу. Они уехали спустя несколько минут, но перед этим Сэм наградил нас яростным взглядом, и я подмигнул ему в ответ, после чего он тут же отвёл глаза и нажал на газ. — Линз, ты гений, ты знала? — пробормотал я, поднимаясь с песка и глядя на неё слегка ошарашенно. — Догадывалась, — улыбаясь, ответила она. — Надеюсь, они ничего не успели с тобой сделать? — Я видел, как дрочит Сэм, этого достаточно для психологической травмы, — ухмыльнулся я. — Как долго ты сидела в кустах? — Где-то минуту. И, кстати, у меня нет никакого видео, я просто не успела заснять это, да и вряд ли там было бы хоть что-то слышно. Но я знала, что они поведутся, — она довольно улыбалась, кажется, совсем не испугавшись. — Знаешь, мне не нравится, что они теперь знают об этом месте, поэтому я хочу показать тебе другой уголок на этом пляже. Я нашла его не так давно, это место ужасно уютное и там совсем никого не бывает, — с этими словами девушка развернулась и зашагала вперёд, а я последовал за ней, нервно закусив губу и чувствуя себя самым ужасным другом на свете. В итоге я всё же не выдержал. — Линдси, — позвал я, касаясь её руки. Она остановилась и, повернувшись ко мне, удивлённо уставилась. — Что такое? — Я хотел извиниться. Мне правда жаль, я отвратительно поступил, когда рассказал Джи твою тайну, — эти слова дались мне нелегко, но Линдси слушала внимательно, не перебивая, и в её взгляде не было ни капли осуждения. — Я не должен был этого делать, и я правда не знаю, чем тогда думал. Ты мой самый лучший друг и самый близкий человек, я бы не хотел тебя потерять из-за такой вот глупости. И... Я идиот. Прости меня, Линз. Она мягко улыбнулась и, притянув меня к себе, обняла, успокаивающе поглаживая по спине. Я обхватил руками её талию и зарылся лицом в её волосы, едва сдерживая слёзы. Боже, какого дьявола я стал таким сентиментальным? — Не буду скрывать, это было немного обидно, — хмыкнула она мне куда-то в плечо. — Но я и не думала держать на тебя зла. Ты дорог мне, Фрэнк, гораздо больше моей дурацкой гордыни. Возможно, теперь я не стану рассказывать слишком сокровенные вещи ни тебе, ни кому-то ещё. Не потому, что ты плохой друг или я тебе не доверяю, а потому, что люди — не роботы и не стоит абсолютно всё доверять их произвольным программам. — Я понимаю, — прошептал я. — Я просто хочу, чтобы ты знала, что я очень сильно жалею о том, что так с тобой поступил. И ещё, я очень благодарен тебе за то, что, несмотря ни на что, ты всё ещё спасаешь мою задницу. Она звонко рассмеялась в ответ, а на моём лице не было и тени улыбки. Мне было совсем не смешно, я говорил совершенно искренне, радуясь тому, что моя лучшая подруга — самый понимающий человек на этом свете. И я крепко обнимал Линдси, мысленно обещая себе, что больше никогда не предам её доверие.

* * *

После долгого разговора с Линдси мне стало гораздо легче. Я около сорока минут рассказывал ей, как сильно скучаю по Джерарду и как мне плохо от осознания того, что я даже не знаю, где он и что с ним. Она уже знала нашу историю, но я всё равно рассказал её ещё раз, и подруга была совсем не против. Она прекрасно понимала, что меня терзает неизвестность и болезненный страх. На самом деле я даже прекратил отгонять от себя мысли о том, что Джерарда уже может не быть в живых, потому что это было вполне логично: заплаканная, полупьяная Донна, прогоняющая меня, ничего не объяснив; остуствие каких-либо новостей со стороны Джи и полное игнорирование моих звонков и сообщений; его вечное отсутствие в школе, причину которого даже учителя не смогли выяснить, не сумев дозвониться до Уэев. Всё это указывало на то, что Джи в самом деле мог погибнуть, возможно, совершив суицид после того, что сказал ему Берт. Хотя, казалось бы, что такого он мог ему наговорить, что это заставило Джерарда как минимум пропасть без вести? И, что бы там ни было, я бы ни за что не поверил, что Джи мог покончить с собой и не оставить мне даже записки. Боже, да он просто не мог покончить с собой! Он ведь прекрасно знал о моих чувствах, хотя, возможно, не до конца верил. И хотя порой он ведёт себя как эгоист, я знал, что он не мог так со мной поступить. Таким образом, я снова запретил себе думать о худшем, хотя бы ради того, чтобы бессонными ночами в моей пачке оставалось чуть больше сигарет. Несмотря на то, что наше общение с Линдси возобновилось, я всё ещё колесил каждый вечер по городу в полном одиночестве, иногда отвергая её предложения встретиться. Воздух снова потеплел, несмотря на то, что наступил октябрь и по всем законам логики, вполне можно было ожидать первого снега. Но нет, солнце светило, золотя опавшие листья и отражаясь в окнах домов, а я гнал по улице, залитой оранжевым цветом и думал о нашем разговоре с Джи. Тогда мы, сидя на моём окне, рассуждали о конце света, о странном строении нашего мира и о том, что же мы не успели сделать до апокалипсиса. Теперь я старался не думать о том, что эта осень в самом деле могла уже стать для Джерарда последней. Я всеми силами убеждал себя, что он жив и здоров, что вскоре я снова увижу его прекрасные глаза и его смущённую улыбку. Придя домой, я скинул куртку и уже рванул к лестнице, как вдруг мама, смотрящая до этого телевизор, окликнула меня: — Фрэнк, а кто так красиво нарисовал тебя? Я сегодня убиралась в твоей комнате, как вдруг твой портрет решил меня напугать и свалился со стены. — Это рисунок Джерарда, — заглянув в гостиную, я улыбнулся краем губ и подумал о том, что стоит пригвоздить уже портрет к стене, как и все плакаты, а то они вечно падают. — Талантливый мальчик, — задумчиво произнесла мама и продолжила просмотр какой-то вечерней программы, а я помчался наверх, в свою комнату. Рисунок Джи лежал на моей кровати, и я, вооружившись канцелярскими кнопками, прислонил его к стене. Зажав кончики кнопок между зубами, я внимательно посмотрел на него и, грустно вздохнув, опустился на кровать. Мрачные мысли снова окутали мою голову. Держа рисунок в руках, я остервенело выплюнул кнопки и, сжав зубы, долго смотрел в пустоту, а потом всё же дал волю слезам. В последнее время я устал повторять себе мантру о том, что панки не плачут, потому что гораздо проще было выпустить эмоции, чем копить это в себе. Даже если ты панк. Вытерев глаза рукавом толстовки, я встал и уже собирался вешать рисунок на место, как вдруг заметил, что на обратной стороне что-то начерчено. Я и раньше это видел, но не придал особого значения, а сейчас перевернул лист и стал пристально разглядывать. И, когда до меня дошло, что изображено на обратной стороне рисунка, я чуть не закричал и обессиленно плюхнулся на кровать, расширившимися глазами пялясь на лист бумаги и чувствуя себя полным идиотом. В моих руках был не просто какой-то абстрактный чёртеж, как я подумал сначала, это была подробно нарисованная от руки карта, начальным пунктом которой являлся мой дом, а конечный был подписан маленькими буквами, гласящими: «найди меня».