***
Когда наступает утро понедельника, Джагхед просыпается в пустой кровати. Затем, когда он оделся и собрался идти, он спускается вниз, туда, где молодая жена и мать уже проснулась по крайней мере час назад, поскольку она не спала после того, как проснулась, чтобы покормить Эми, незадолго до шести тридцать того утра. Хотя он чувствует улики задолго до того, как видит их, он идет на кухню и видит, что Бетти только заканчивает готовить завтрак, который она готовит для себя и Джагхеда в первый день его возвращения в школу. — Доброе утро, женушка, — усмехается Джагхед, идя через кухню и подходя к блондинке, которая вынимает из тостера свежие тосты и намазывает их маслом перед тем, как положить их на тарелку. — Пахнет потрясающе. Когда Джагхед приближается к ней, он обнимает Бетти за талию сзади, прижимая поцелуй к ее шее, прежде чем повернуть ее в своих объятиях лицом к себе, притягивая ее для нежного поцелуя. — Доброе утро, — улыбается она, ее губы все еще находятся в нескольких дюймах от его. — Первый день возвращения… Как ты себя чувствуешь? — Э… Школа. — просто говорит Джагхед, в ответ самодовольно пожимая плечами. Не то чтобы он когда-либо сказал это вслух, но если Джагхед будет полностью честен, есть очень небольшая его часть, которая действительно с нетерпением ждет возвращения в школу. В конце концов, видя, как все в жизни изменилось так сильно, так быстро, в Джагхеде есть мельчайшая частичка, которая взволнована тем, что вернула себе меру нормальности после недавнего вихря, который были его жизнью. Итак, как бы он ни любил своих девочек и как бы он ни любил свою жизнь, небольшая часть Джагхеда с нетерпением ждет того, чтобы стать нормальным семнадцатилетним парнем даже на один день. Но он никогда в этом не признался. -Как насчет тебя? Как ты себя чувствуешь? Первый день в одиночестве с буббой… В конце концов, хотя сегодня знаменует возвращение Джагхеда в школу, он также знаменует собой первый день Бетти дома наедине со своей новорожденной дочерью, в то время как ее муж в школе, а ее родители оба на работе. В ответ на его вопрос Бетти просто самодовольно хлопает рукой по воздуху, когда она возвращается к еде, которую готовит, наполняя тарелку перед собой шипящим беконом, яйцами, подаваемыми солнечной стороной вверх, и жареными помидорами, чтобы сопровождать свежий тост. — У нас все будет хорошо. Я рад, что у меня была пара недель, чтобы разогреться и освоиться, но у нас с Эми есть это. У нас все хорошо. Мы оба потратили недели на то, чтобы разогреться. Сейчас все меняется, так что я не слишком беспокоюсь о том, чтобы делать это в одиночку. Джагхед улыбается Бетти, еще раз поцеловав ее в губы, прежде чем она протягивает ему загруженную тарелку с завтраком. — Ты будешь великолепна. Спасибо за завтрак.***
Джагхеду нравится это в первый и второй период учебного дня. Он наслаждается тем, что снова в классе, учится и на несколько часов сосредоточен на том, чтобы просто быть школьником, подростком, а не мужем и отцом. Однако к третьему периоду и незадолго до своего первого перерыва, Джагхед может чувствовать себя немного нервным и взволнованным, удерживая себя от отправки Бетти сообщения и проверяя, как она поживает, хотя он так хочет. В то время как Джагхед обычно довольствуется тем, что остается в тени дискуссий во время перерывов, когда сегодня наступает перерыв, он обнаруживает, что монополизирует разговор между собой и своими друзьями, занимаясь темой своих девочек, которые находятся в центре его внимания. Периоды в середине дня кажутся утомительно длинными и заставляют Джагхеда думать о том, что происходит дома, желая, чтобы он позвонил Бетти во время своего первого перерыва дня вместо того, чтобы пытаться показать самообладание и сдержанность и просто оставляя ее наедине с Эми. Следовательно, в ту секунду, когда он выходит из класса перед началом обеденного перерыва, Джагхед держит телефон в руке, находит знакомого контакта и выжидающе подносит телефон к уху. В конце концов, после трех недель, проведенных дома весь день, каждый день, с Бетти и Эми, Джагхед обнаруживает, что в свой первый день без девочек скучает по ним как сумасшедший. Тем не менее, его попытки звонков только заканчиваются, вместо этого они заменяются автоматическими сообщениями «не могу говорить», что абсолютно ничего не делает для устранения беспокойства Джагхеда о разлуке. Наконец, чувствуя себя так близко, но так далеко от возможности вернуться домой, последние два периода дня, кажется, бесконечно тянутся для Джагхеда, пока, наконец, не раздастся колокол над старшей школой Ривердейла, побудив Джагхеда поскорее пойти домой, не задумываясь, как можно быстрее возвращаясь домой. Однако, идя по обсаженной деревьями улице и проходя мимо резиденции Эндрюсов, он ускоряет свой шаг, услышав знакомые крики задолго до того, как открыл входную дверь в свой новый дом. Затем, вбегая внутрь, он слышит голос Бетти в моменты, когда его малышка перестает плакать, просто для глотка воздуха, прежде чем начать все сначала. Войдя в дом, он следует за шумом, идя на кухню, где Бетти успокаивающе поглаживает свою дочь по спине, пока она с неистовой настойчивостью раскачивает ее в руках. — Давай, бубба. Чшш, чшшшш… Давай… Пожалуйста, Эми… Пожалуйста. Пожалуйста, перестань плакать, ради меня, бубба. — повторяет Бетти, отчаянно умоляя ребенка на руках, которого она держит, как будто она сжимает последнюю каплю. — Пожалуйста, Эми… Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Пожалуйста, перестань плакать. Пожалуйста, бубба. Давай ну же. В голосе Бетти так много всего, что Джагхед может услышать, помимо ее слов. Он может слышать ее нарастающее отчаяние, ее беспокойство, ее страдания, ее смирение и то, как она изо всех сил борется в проигрышной битве, чтобы сохранить все вместе, все ради ребенка на ее руках, который полагается на нее, неявно. В то время как Бетти раньше в тот день представляла собой образ благодати как домашней богини, теперь, когда он вернулся домой, Джагхед может видеть, что с ней сделали в течение дня между тем и настоящим временем, явно доводя Бетти до состояния. С тех пор, как он ушел в школу этим утром, ее волосы были собраны в беспорядочный пучок, а куски светлых волос метались во все стороны. На ней спортивные штаны, в которых она почти жила с рождения Эми, что ставит под угрозу ее безупречный имидж ради комфорта. Ее обычно светлая кожа окрашена в красный цвет, и она чувствует себя явно горячей и взволнованной, становясь похожей на свеклу из-за стресса и разочарования, когда ей не удается успокоить свою дочь. Однако, несмотря на ее неотшлифованную и необычно растрепанную внешность, Джагхеду она кажется такой же красивой. Честно говоря, с тех пор, как они стали маленькой домашней семейной парой, Джагхед увидел красоту Бетти в совершенно другом свете. Как будто полированный пастельный вид и идеально связанные хвосты — это Бетти Купер, которую видит мир. И, честно говоря, светлые волосы на кровати, когда они легут в глаза от которых он просыпается, — еще более красивая версия Бетти Джонс, предназначенная только для него. Однако именно страдание заставляет его чувствовать, разбивая ему сердце. — О, Бетс… Давай, позволь мне помочь, — тут же произносит Джагхед, бросая свою сумку на месте, большими шагами пересекая комнату и подходя к жене, протягивая руки, чтобы взять сверток в его объятия. Когда его слова отвлекают ее внимание от дочери, Бетти замечает своего мужа в дверном проеме. Когда он бросается к ней, молодая мать наконец выпускает слезы, которые она сдерживала и заставляла сдерживаться весь день, пока она реагирует на предложение Джагхеда. — Нет! — Бетти вопит, отклоняясь от объятий Джагхеда, поскольку язык ее тела явно не позволяет ему взять ребенка на руки. — Нет, Джагхед! Я должна это сделать! Я ее мать. Я должна иметь возможность заботиться о ней! Вид ее горя разбивает ему сердце. Он хочет помочь ей, но не хочет, чтобы его попытки оттолкнули ее от себя. Итак, небольшая семья из трех человек стоит вместе посреди кухни Куперов, а мама-подросток бормочет утешения своей плачущей дочери, в то время как Джагхед пытается шептать утешительные слова, чтобы утешить свою жену. И Бетти, и Джагхед терпят неудачу в своих попытках. Тогда это почти как если бы Джагхед мог физически увидеть это изнутри нее, как Бетти сдается и рушится, уступая его предложениям и ломаясь. Видя перемены в ней, Джагхед открывает руки и берет их дочь, пытаясь укачать Эми, утешая Бетти, когда она плачет, слезы вины текут по ее лицу, когда ее сдерживаемое беспокойство сразу выливается из нее. — Прости, Джагхед. Прости… Я не могу этого сделать, Джагхед… Я не могу это сделать. Я не могу удержать ее от слез. Я ее мать. Я должна уметь это делать… Я плохая мать! Я плохая жена! Я выгляжу в беспорядке. Мы молодожены. Тебе не стоит видеть свою жену такой в течение нескольких лет… Я не мыла волосы несколько дней, я в спортивных штанах, я только что сделала обратное, вместо того, чтобы похудеть, и моя рубашка покрыта детской рвотой. Я в беспорядке. Я… мне так жаль. Мне очень жаль. Почти сразу же после того, как один из ее родителей перешёл к другому, Эми начинает немного успокаиваться, ее тихие крики становились все менее и менее интенсивными. Это как если бы новорожденный мог почувствовать страдания и расстройство матери, вызвав такую же реакцию у ребенка. Однако в уверенных сильных руках Джагхеда этот же ребенок становится заметно спокойнее. Итак, когда Эми медленно начинает успокаиваться, Джагхед прижимает поцелуй к макушке ее крошечного лба, просто продолжая раскачивать девочку на автопилоте, когда он обращает свое внимание на свою другую девочку, сосредоточившись на том, чтобы утешить ее сейчас. — Ты красивая, Бетти Джонс. Ты красивый человек, ты красивая мать и красивая жена. И внутри, и снаружи… Ни — ни на мгновение — не думай, что я думаю, что ты совсем не красивая, ладно? А что касается Эми, ты учишься и она учится. Она, вероятно, могла сказать, что ты была взволнован, и это расстроило ее, что расстроило тебя… Это была просто неизбежная цепная реакция. Но, теперь, как насчет того, чтобы пойти наверх и принять красивую, долгую, заслуженную ванну, а я утомлю Эми до забвения, когда расскажу ей все о своей работе по химии, которую я готовлю. Глубокий вдох свежего воздуха вместе со словами Джагхеда приносит Бетти ощущение ясности, которое она считала невозможным всего несколько минут назад, давая ей свежий взгляд и свет в конце того, что было чрезвычайно долгим, чрезвычайно утомительным и чрезвычайно громким, туннель, выдыхая два слова, когда она выходит из комнаты. — Спасибо тебе.***
Чуть меньше часа спустя Бетти выходит из ванной наверху, чтобы замолчать. Хотя крики Эми, наполнявшие весь ее день, по-прежнему звучат и эхом разносятся в ее голове, Бетти также осознает, что ее окружение молчит. Полная тишина противопоставляется ощущению свежевымытых волос, гладко выбритых ног, комфорта ее мягкого и пушистого халата, обволакивающего ее тело, обогащающего эффекта маски для лица, ощущения ее отшелушенной и обильно увлажненной кожи и продолжающийся эффект ее первой роскошной долгой ванны после рождения дочери. Бетти не уверена, что ей нравится больше, ощущение напоминания о том, что она не просто личная корова своего ребенка, или покой, который приходит от полной тишины. Выползая из ванной и зайдя в спальню, Бетти сразу замечает Джагхеда, который находится к ней спиной, откуда он смотрит на что-то на ее комоде, их комоде. Затем, судя по его движениям, когда он шагает дергает одной ногой, нежно покачиваясь, совершенно ясно, что он держит свою дочь на руках, хотя Бетти не может видеть Эми с того места, где она стоит в дверном проеме своей комнаты. Затем, услышав движение и почувствовав ее за спиной, Джаред снова смотрит на Бетти, и легкая улыбка появляется на его губах, когда он смотрит на нее. — Как ты себя чувствуешь? — Джагхед спрашивает тихим шепотом, глядя на нее, и его улыбка сменяется беспокойством. Вид ее мужа, стоящего там, в ее комнате, нежно обнимающего ее дочь, защищающего и приподнимающего к груди, когда он нежно целует Эми в макушку, растапливает ее сердце. С тех пор, как она видела его в последний раз, он снял толстые слои своей куртки, оставив его в своей фирменной S-рубашке, подчеркивающей его подтянутую фигуру. Это также одно из немногих времен дня, когда он бросает шапку в уединении их спальни, оставляя темные, растрепанные кудри, падающие перед его лицом и вокруг него. Это заставляет Бетти терять сознание из-за мужчины, которому она не может поверить, что это все ее. Затем, идя через комнату, Бетти подходит к нему сзади, чтобы лучше понять, что он делает. Держа Эми, которая совершенно спокойна, но все еще бодрствует, в своих руках, Джагхед ритмично раскачивает их дочь, выполняя несколько задач, пытаясь успокоить ее, одновременно занимаясь изучением, пока он читает из своего учебника психологии, который открыт наверху ее комода. — Я чувствую себя намного лучше. Спасибо. Мне очень жаль, что я потерпела крах. — Не извиняйся, женушка. У тебя был большой день. Самостоятельно присматривать за буббой в первый раз — это довольно тяжелое дело. Улыбаясь его заверениям и прозвищу для нее, Бетти обвивает его руками, пока ее руки обвивают его талию сзади и останавливаются чуть выше пояса его джинсов, когда она опирается на него и прислоняется к нему сзади. . Между тем, о пересмотре эффекта плацебо Джагхеда давно забыли, поскольку он наслаждается моментом, когда одна из его девочек полностью довольна тем, что находится в его руках, в то время как другая прижимается к его плечу под рубашкой, где она обнимает его сзади, размышляя о ее признательности к нему. — Ты потрясающий, Джагхед Джонс. И я самая удачливая девочка в мире.