***
Воодушевленные искренней заботой о дочери, Джагхед и Бетти немедленно приступили к действиям. Джагхед берет на себя инициативу, зная, что Бетти плохо себя чувствует от горя. Все кажется туманным и дезориентированным, пока мир вращается вокруг нее, хотя она продолжает, изливая все, что у нее есть, на поиски своего ребенка. В течение двадцати минут они завербовали своих друзей и охватили большую часть школы с Арчи, Вероникой, Кевином и виноватой Шерил. Однако, хотя их друзья поспешили оказать помощь и поспешили помочь, увидев двух обезумевших молодых родителей, они все еще были сбиты с толку. В конце концов, у их друзей до сих пор нет больше ответов и никаких подробностей, чем у кого-либо еще с тех пор, как Чак показал себя отцом Эми, помимо поручения, которое им было дано, чтобы найти Эми, передавая важность того, чтобы убрать ее от Чака и тот факт, что она не в безопасности с ним. Бетти и Джагхед решили обыскать школу, желая остаться поближе к тому месту, откуда Чак забрал ее изначально. Арчи обыскивал территорию школы и ее окрестности, Вероника и Кевин обыскивали общественные места в городе, пока Кевин пытался скоординировать официальную поисковую группу со своим отцом, в то время как Шерил дежурила по телефону, просматривая все контакты в городе и используя тактику запугивания и крики по телефону, чтобы получить любую информацию от любого, кто, возможно, видел, слышал или узнал что-либо об исчезновении Эми. Когда Бетти и Джагхед заканчивают еще один круг и попадают в другой тупик без каких-либо результатов или признаков Чака или Эми примерно через час поисков, Бетти свернулась калачиком в коридоре, ее руки упали на бедра, как будто она была физически запыхалась, когда ее переполняли слезы. Рядом с ней Джагхед кладет руку ей на спину, пытаясь снова поставить ее на ноги, успокаивая и удерживая в вертикальном положении. — Пойдем, Бетс. Мы ее найдем. Мы сможем это сделать. Все будет хорошо… Как бы она ни хотела продолжать преодолевать свое горе и насколько она знает, что ей нужно продолжать идти, Бетти полностью останавливается прямо в коридоре, когда отчаянные рыдания терзают ее тело, ужас и худшие сценарии поглощают ее. — Джагги, ее сейчас нужно кормить. Она как часы, и она расстраивается, если я не кормлю ее почти сразу, и… а что, если она не перестанет плакать по нему, а он взорвется? О, нет, пожалуйста, нет… Что, если он уже причинил ей боль? Вербализация своих страхов только еще больше возбуждает Бетти, когда она переходит от испуга к истерике, ее страхи множатся с каждой секундой, когда она разлучается с дочерью. — Если… Если с ней что-нибудь случится, о, Джаг, я не знаю, что буду делать… О боже, я не знаю, что буду делать… Я просто хочу вернуть своего ребенка! Бетти рушится, когда ее слова обретают силу, и ее пронизывает страх вины. Затем, когда он держит ее и растирает слабые круги на ее спине, Джагхед приходит в себя, когда к нему возвращается воспоминание шестинедельной давности, имеющее значение для их нынешней ситуации. -Тренер Клейтон… Кто-нибудь пытался связаться с тренером Клейтоном? А как насчет мамы Чака? Кто-нибудь пробовал дозвониться ей? Сквозь слезы с того места, где она лежала на плече мужа, Бетти качает головой, бормоча: — Я не знаю! — снова и снова. Тем не менее, она щурится сквозь слезы, пытаясь вспомнить, что ее друзья уже сказали ей и обновили ее относительно своих поисков до сих пор. После вопроса Джагхеда, Бетти чувствует гораздо большее давление, чем он оказывает на нее, чувствуя панику при попытке найти свою дочь. Однако, хотя он не говорит ничего, чтобы успокоить ее панику, он подсознательно водит руками вверх и вниз по ее рукам, пытаясь успокоить ее, сосредоточиваясь на своем собственном ходе мысли. — Не знаю, могу ошибаться, но у меня есть идея. Я просто думаю о том дне, когда родилась Эми. Я помню, как думал, как сильно я хотел, чтобы мой отец увидел ее и познакомился с Эми. Я хотел показать ее, я хотел показать ее моему отцу. Бетти всхлипывает в плечо Джагхеда из-за любви своего мужа к их дочери, напоминание лишь немного сокрушает ее сердце. — Я хочу сказать, что если он чувствует себя хотя бы на один процент отцовм, держу пари, что он тоже об этом думает… Готов поспорить, он хочет показать Эми своему отцу и его семье. Не задумываясь, Бетти и Джагхед, наконец, продвигаются вперед с прозрением Джагхеда, двое из них снова мчатся по школьным коридорам, как они провели последний час. Однако на этот раз, вместо того, чтобы пройти прямо мимо закрытых дверей, Бетти и Джагхед пробираются в спортзал, проходя через него, а не мимо него. Они делают это для того, чтобы попасть в небольшой офис, спрятанный в другом конце спортзала, где пожилой мужчина склоняет голову и направляет ручку к бумаге, а его телефон выключен на другой стороне зала. — Тренер Клейтон!***
Обыскивая периметр школы, которую ему поручили, Арчи вздыхает с огромным облегчением, когда замечает извивающийся розовый сверток в руках своего товарища по команде, который сидит на полпути на открытой трибуне и смотрит на футбольное поле. Арчи быстро отправляет сообщение своей девушке и своим лучшим друзьям, прежде чем убедиться, что его телефон выключен, когда он кладет его в карман. — Смотри, милая… Папа много времени проводит здесь, играя. Твой дедушка тоже. Когда ты станешь старше, ты сможешь прийти и посмотреть, если захочешь… Может, я даже смогу научить тебя играть. Подойдя к своему однокласснику на трибуне, Арчи обязательно даст знать о своем присутствии, когда он начинает подниматься по лестнице, не желая пугать другого человека из-за страха перед тем, как он может отреагировать. — Эй… — спокойно начинает Арчи. — Бетти послала тебя, не так ли? Арчи на мгновение замирает, чувствуя вес слов Чака, пытаясь представить себе потенциальное влияние, которое любые ответы будут иметь в последующие минуты. Все время во время тишины глаза Арчи прикованы к ребенку его лучшего друга, который находится на руках у его товарища по команде. Затем, сделав несколько медленных шагов ближе, Арчи садится в конце ряда сидений, где сидит Чак и держит Эми. — Она волнуется, чувак. Ты забрал ее ребенка… Рыжий быстро понимает, что его комментарий не является ни хорошо продуманным, ни хорошо принятым, факт, который он усвоил на собственном горьком опыте, когда он вызывает рычание и нахмуренные брови у человека, сидящего дальше от него. — Она тоже мой ребенок. Я имею на нее такое же право, и Бетти мне в этом отказала. Я должен был сделать это. Я должен был сделать это, чтобы быть со своей маленькой девочкой. Слушая слова Чака, лицо Арчи сильно хмурится. Что-то не так… Он это чувствует. Он это знает. В конце концов, в то время как у него и его друзей были свои подозрения по поводу того, что Чак Клейтон является биологическим отцом Эми, что недавно было подтверждено самим Чаком, Арчи не знает ничего, кроме этого. Более того, он не может понять, почему его лучшая подруга — самый добрый человек, которого он знает, — провела свою беременность, заставляя всех поверить, что Джагхед был отцом ее ребенка, и продолжал исключать Чака из жизни ее дочери после ее рождения. Что-то не так. Что-то просто не складывается… Следовательно, Арчи не совсем знает, что сказать в ответ Чаку, поэтому он просто немного смещает фокус разговора, отвлекая другого мужчину, когда он медленно и постепенно продвигается дальше по сиденью и ближе к нему. — Она красивая, Чак… Слова Арчи вызывают улыбку на губах другого мужчины, когда он смотрит на ребенка на своих руках, нежно поглаживая ее щеку. И снова Арчи медленно приближается к скамейке, и оба мальчика смотрят на маленького шестинедельного ребенка, чьи большие карие глаза блуждают, в то время как ее личико наполняется разными выражениями, как будто она пробует их всех. — Она идеальна. Она выглядит так же, как моя младшая сестра, она так похожа на Хлою. Я хочу, чтобы она познакомилась с Эми… Я хочу, чтобы моя семья увидела мою маленькую девочку. Так и должно быть. В конце концов, она Клейтон, а не Джонс. Его брови нахмурились от беспокойства, Арчи не знал, что сказать на это, учитывая его растущее беспокойство, а также тот факт, что альтернативный отец этой маленькой девочки — его лучший друг. Итак, когда он формулирует ответ, Арчи удаляет всех отцов из уравнения — как биологических, так и законных — и вместо этого сосредотачивается на ребенке на руках Чака. — Тебе нужно вернуть ее, Чак. Она должна быть с Бетти. Слова Арчи мягкие, когда он умоляет человека рядом с ним без боя отдать ребенка на руки. — Нет. Нет… Нет… Нет. — повторяет Чак снова и снова, качая головой человеку перед ним, слегка прикрывая глаза, как будто отказываясь даже слушать и признавать слова рыжеволосого. . — Нет… Если я отпущу ее, если я верну свою дочь, я потеряю ее. Это мой шанс. Это мой единственный шанс. Мне нужно доказать, что я в порядке… Мне нужно доказать Я хороший папа. Еще долго после того, как он закончил говорить, Чак продолжает качать головой. Это почти как если бы все причины, по которым он не может отпустить Эми, и все причины, по которым он не может передать ее, отзываются эхом в его голове долгое время после того, как он произнес эти слова, только еще больше убеждая себя, что он не могу этого сделать. — Это не способ сделать это, Чак… — со вздохом объясняет Арчи. Когда Арчи скользит немного дальше по металлическому сиденью трибун, он наблюдает за мужчиной рядом с ним, который прижимает свою дочь немного ближе к своей груди, поднимая ее к себе из своих объятий. Чак сосредоточен на ребенке, разглаживая ее маленькие пучки золотистых локонов большим пальцем, прежде чем поцеловать макушку Эми. Затем взгляд Чака поворачивается к Арчи, он выглядит окаменевшим, его карие глаза широко открыты и испуганы. — Я сделал что-то плохое, Арчи… Я сделал кое что ужасное, и я не знаю, как мне это исправить. Проще говоря, он не может. Он не может вернуться во времени, он не может изменить свои решения, и он не может изменить то, что он сделал с Бетти одной темной ужасной ночью за несколько дней до года назад… Он не может сделать это лучше. Он не может ничего изменить для себя, он не может ничего изменить для Бетти… С ужасом глядя на Арчи, Чак понимает это. Он знает, что не может. Как бы он ни хотел и как бы сильно ни сожалел о своих действиях из-за сигнала для пробуждения в виде ребенка на руках, уже слишком поздно. Он цеплялся за соломинку в борьбе, которую он знал, что он проигрывает, и в своем отчаянии Чак прибегнул к единственным известным ему способам решения проблем; запугивание, контроль и запугивание. Это единственные способы, которыми он умеет пытаться, но, следовательно, он только копал себя все глубже и глубже в ту же непоправимую яму без выхода, кроме принятия. — Я хочу стать лучше. Я хочу, чтобы она мной гордилась. — Я знаю… — начинает Арчи, глядя на Эми, когда ее лицо начинает несчастно морщиться, а тело извивается из рук Чака. Ее собственные маленькие ручки ни к чему не тянутся, а ножки напрягаются. Затем раздаются тихие крики голодного ребенка, которые с каждой секундой быстро становятся длиннее и громче. — Вот, позволь мне попробовать. Я уже успокаивал ее раньше, — предлагает Арчи, протягивая руки и раскрывая их, когда он добровольно забирает беспокойного ребенка у ее биологического отца, используя это как попытку вернуть маленькую Эми в целости и сохранности. Однако его предложение и распростёртые объятия, которые он протягивает, чтобы забрать ребенка своего лучшего друга, встречает отказ в виде покачивания головой, когда Чак просто прижимает ее к себе, почти как бы слабо скрывая ее от взгляда Арчи. — Если ты любишь ее, Чак, тебе нужно вернуть ее. Ты же хочешь, чтобы она была в безопасности и здорова, не так ли? Что ж, ей нужна Бетти. Ей нужна ее мама, Чак… Она слишком маленькая, чтобы быть вдали от Бетти надолго. Если ты заботишься о ней и хочешь защитить ее, это то, что нужно Эми. Крики Эми усиливаются, и Чак подносит ребенка ближе к себе на руки. Подобно резинке, становится все труднее и труднее отступить и бороться с сопротивлением, поскольку он отчаянно цепляется, тянет и тянет всем, что у него есть, борясь с силой, прежде чем наступит освобождение, и он наконец отпустит ее. — Мне жаль, за все. Слова, произнесенные Чаком, обращены к ребенку на его руках, на которого он смотрит вниз прямо перед тем, как передать свою дочь мужчине, сидящему рядом с ним. Затем его голова падает в пустые руки, лежащие на коленях. Между тем, когда он держит Эми на руках, возрастающее напряжение в груди Арчи постепенно уменьшается после освобождения Чака. Однако он продолжает раскачивать ребенка, пытаясь успокоить ее и успокоить ее слезы, одновременно медленно скользя по скамейке подальше от Чака. Избегая каких-либо резких движений, Арчи постепенно отодвигается все дальше и дальше, пока не достигает конца скамейки, продолжая медленно спускаться по ступеням, мягко успокаивая обеспокоенного ребенка. Краем глаза во время напряженной встречи Арчи заметил, что толпа собирается на земле в паре сотен метров от него. Группа собирается за спиной Чака и подальше от его поля зрения, чтобы убедиться, что их не заметили, и они ждали в режиме ожидания, внимательно наблюдая, как Арчи пытался справиться с похищением и благополучно вернуть ребенка своего лучшего друга. Итак, хотя он заметил фигуры издалека, он не останавливался и не поглядывал в их сторону очень часто и надолго. В конце концов, пока он разговаривал с Чаком, он не хотел привлекать внимание к толпе, которая собиралась поблизости, и рисковать спугнуть его. Следовательно, Арчи не заметил, кто входит в растущую группу, состоящую из его лучшего друга, директора средней школы Ривердейла, его футбольного тренера, группы его одноклассников и одной напуганной молодой матери. Бетти должен был сдерживать ее муж, удерживая ее от всех ее материнских инстинктов, говорящих ей, чтобы она тут же загорелась и вырвала ребенка у биологического отца таким образом, который только усугубил ситуацию. Однако в ту секунду, когда Арчи достигает конца трибуны, наконец на безопасном расстоянии от Чака, Джагхед отпускает Бетти, и они оба немедленно бросаются к своему лучшему другу и, более того, к своему ребенку на его руках. Слезы текут по ее лицу, Бетти бежит к Арчи так быстро, как только может, раскинув руки и широко распахнув руки, чтобы забрать у него дочь, в то время как рыжая осторожно передает новорожденного ребенка своей матери. Мгновенно облегчение наполняет каждую часть тела Бетти. Ей кажется, что она снова может дышать, и она чувствует, как сокрушительный груз на ее груди, с тех пор как она осознала, что ее дочь забрали, внезапно поднимают и отпускают. Хотя ее большие карие глаза влажны от слез, когда Эми плачет и извивается, а ее лицо морщится по мере того, как она становится все более и более расстроенной, Бетти никогда не чувствовала себя более благодарной, чтобы держать своего ребенка на руках. Затем Бетти быстро осматривает свою дочь, чтобы убедиться, что она не пострадала и ни один волосок на ее голове не был неуместным, прежде чем она начала сладко целовать Эми. — О, моя малышка… Моя детка… Моя крошка, моя девочка… Прямо рядом с Бетти руки Джагхеда тянутся во все стороны, чтобы попытаться прикоснуться к его дочери, позволить ей взять его палец и потереть спину Бетти, обняв ее рукой. Он тоже может чувствовать волны облегчения, текущие через него оттого, что его семья снова вместе, а его маленькая девочка в безопасности на руках ее матери. Тем временем, не обращая внимания на Бетти и Джагхеда, в толпе позади них наблюдается движение. Пока несколько человек смотрят и шепчутся, несколько человек хлопают Арчи по спине, в то время как тренер Клейтон, директор Уэзерби и только что прибывший шериф Келлер бросаются в другом направлении, двигаясь к Чаку, который не двигался с того места, где он сидит, там и держась за голову руками. Ничто иное и никто другой не имеет значения для Бетти и Джагхеда, поскольку она держит свою дочь так крепко, как только может, ее грудь продолжает жестко подниматься от слез и страхов, накопившихся за предыдущие часы. Между тем, обнимая свою жену, пока она раскачивает их дочь, поток облегчения хлынет через каждый дюйм Джагхеда, поскольку все в его мире снова выходит на орбиту. Наконец-то в их маленьком мирке снова все в порядке…***
После того ужасного дня Джагхед, Бетти и маленькая девочка, которая оставила руки матери только для того, чтобы ее держали в руках ее отца, должны были проехать мимо больницы, чтобы Эми прошла обследование после ее похищения, написали заявление шерифу Келлеру, который встретил их в больнице. К настоящему времени уже ложится спать, чуть позже тем же вечером, и Бетти только что послала своего мужа проверить все замки и окна в доме ее семьи в шестой раз за сегодня. Когда он возвращается в их спальню, медленно открывая дверь в тускло освещенную комнату, Джагхед мгновенно замечает силуэт, который не сдвинулся с места перед детской люлькой в углу комнаты, эта же фигура едва пошевелилась, с тех пор, как уложила дочь на ночь в постель. Медленно Джагхед крадется через комнату и мягко касается руки Бетти, чтобы не спугнуть ее с того места, где она стоит перед люлькой Эми, смотрит на нее сверху вниз и смотрит на нее, как на постоянный сторож. По мере того, как он приближается к своей жене, Джагхед слышит ее мягкие сопли и мельком видит влажные слезы, текущие по ее влажным щекам из ее покрасневших глаз. Затем, очень нежно, он ободряюще обнимает Бетти за талию, являясь сильной поддержкой и утешением, которые ей нужны в тот момент, когда он обнимает ее сзади, прежде чем прижать несколько поцелуев к ее плечу, пока они оба смотрят на ребенка, который мирно спит, жив и здоров. Бетти мгновенно расслабляется от его прикосновения, снова тает в его объятиях, когда ее голова покоится на его плече, находя в нем больше утешения, чем что-либо еще, что она пыталась сделать, чтобы облегчить свой страх и страх после того дня, который у нее был, и страх потерять ее дочь ее биологическому отцу. Между тем, держа ее в безопасности и крепко, Джагхед не спрашивает Бетти, в порядке ли она… Он знает, что это не так. Он знает, что она винит себя, размышляя над ужасными «а что, если» и избавляет тот же ужасающий ужас от мучительного страха, от которого он все еще восстанавливается. Вместо этого он просто целует ее в затылок, когда его губы задерживаются на ее золотистых, пахнущих ванилью волосах, и он шепчет на ухо Бетти заверения. — Она в порядке. Все в порядке. Эми в безопасности. Мы снова все вместе. Все будет хорошо, Бетс… Мы не позволим этому быть ничем, кроме как хорошо.