Дело всей жизни

      — Толстая, — со смехом бросил невысокий жилистый мужик в отличном костюме с засаленным воротником. Белья под сюртуком не наблюдалось.       — Мясистая, — возразил ему другой — кряжистый и плечистый. В голосе его послышалась снисходительность и даже нежность. — Это ты три раза скатишься, а мне надо, чтобы — во!       Он показал руками, как широко трактует «во», и в компании заржали громче.       Шэй откинулся на спинку тяжелого, крепко сбитого стула — другие бы здесь и недели не выдержали — и закинул ноги на стол. За столом загомонили — одобрительно, восхищенно и даже завистливо. Англичане, французы, ирландцы, — большинство морских традиций были... «космополитическими», как сказал бы мистер Кенуэй. Но его здесь не было, а потому Шэй отсалютовал собравшемуся обществу кружкой и отпил, не заботясь о том, что эль пролился на рубаху.       Несмотря на то, что компания для капитана Кормака была незнакомая, никто не посмел усомниться в правах Шэя* — опытного моряка сразу видно. Эль лился рекой, разговоры тоже постепенно съезжали с войны и политики на более приятные темы — грабежи и дамский пол. Шэй видел, что все эти ребята, хоть и пришли с судна под британским флагом, в большинстве своем — не англичане. Ну какой англичанин, будь он хоть трижды моряк или даже пират, позволит себе прийти в довольно приличное место без белья? Наемники, скорее всего... Гессарианцы или еще кто — мистеру Кормаку было абсолютно до рынды.       Двое молодых парней — лет по девятнадцати, не больше — уже успели набраться до зеленых чертей. Один рухнул поперек стола, второй попытался было прочиститься, но был выкинут за дверь хозяином кабака — нечего в приличном заведении на пол блевать, когда вечер еще только начался.       Другие были куда как опытнее. Тот самый кряжистый тип — кажется, он называл себя Рой — скомандовал:       — Будете убираться отсюда, прихватите слюнтяев с собой.       Шэй уже знал, что тот на своем «Доблестном» второй помощник капитана, а потому забота об экипаже выглядела довольно трогательно, однако собутыльник продолжил:       — Количество тел на борту должно быть вровень со списками.       — А я тоненьких люблю, — продолжил начатую тему жилистый. Имени он не называл. — Знаете, парни, вот чтобы... как феечка. А лучше — две феечки.       — Конечно, лучше две, — басом подхватил третий, огромный, как медведь-рохвари и такой же грязный. Зато в его правом ухе гордо блестела золотая серьга — символ того, что моряк не раз проходил мыс Горн. Тоже явно не британского происхождения цацка. — Помню, встали мы на «Святой Джованне» у Сейшел...       — Ты ври, да не завирайся, — пнул его кто-то в бок. — Чой-то «Святая Джованна» у Сейшел делала?       — А не твоего ума дело, — вежливо ответил третий, которого звали Чернолапым — руки у него были в затейливых чернильных рисунках, вбитых под кожу.       Повисла было тишина — все как-то разом замолчали, и тут голову поднял один из «слюнтяев». Взгляд у него был мутным, а язык заплетался, но общую беседу он явно уловил и, спотыкаясь, вывалил:       — А говорят, на затерянном острове Сейшел каждую ночь выходит из морских глубин прекрасная темноволосая девушка...       — ...И стоит два шиллинга, — закончил за него Чернолапый, вызвав громовой хохот.       Шэй допил кружку и махнул ею, призывая разносчицу — ту самую, «мясистую». Женщина была хмурая — знала, с кем дело имеет, но формы и впрямь имела впечатляющие. Однако Шэй, оценивающе оглядев ту, что подала ему свежего пива, поймал себя на том, что думает вовсе не о...       Мысль была приятная, но додумать ее как следует Шэй не успел. Народу в таверне было много, но среди хаотически передвигавшихся фигур мелькнула одна очень ловкая, в знакомом бело-голубом одеянии. Шэй прищурился. На совпадение не было похоже, но не выяснять же при всех?..       Коннор огляделся, галантно пропустил разносчицу с пустыми кружками, отпихнул какого-то пьянчугу, что едва стоял на ногах, и подошел к компании моряков. Шэй даже ноги со стола спустил.       — Тебе чего, малой? — вполне добродушно окликнул Коннора «Рой». — Не заплутал?       — Без лоцмана не плутаю, — откликнулся Коннор.       Шэй поймал взгляд и кивнул, а собутыльникам пояснил:       — Мой сын.       Легкая напряженность сразу исчезла, а кто-то рядом с явным интересом заметил:       — Тоже капитан? Болтали про какого-то капитана-дикаря... Пардон муа. Мол, капитан этот прямо тут в Лоуэре взял на абордаж конвой — и только его и видели.       — Не в Лоуэре, — невозмутимо поправил Коннор. — Сразу за Аппером.       — А чей конвой-то был? — полюбопытствовал «Рохвари».       — А черт его знает, — мирно заметил Коннор. — Может, британский. Даже очень может быть, что британский.       — Наш человек! — заржал «Рохвари». — Помню, шли мы на «Геркулесе» в Индию...       — Да привираешь же! — теперь уже возмущались всерьез. — «Геркулес» — это ж скорлупка была с одной мачтой — и то картонной!       Шэй поднялся и покаянно склонил голову:       — Пардон и муа тоже. Вот же ж зараза французская!.. В общем, родительские обязанности, гражданский долг.       — Ну-ну, — хмыкнул жилистый. — Гражданский долг — это британцев на абордаж, значит? Ты, Кормак, не забывай, мы на «Доблестном» ходим. Не потопите ненароком.       — Само собой, — отсалютовал ему кружкой капитан Кормак и выбрался из-за стола, а поравнявшись с Коннором, бросил негромко: — Иди за мной.       Шэй все рассчитал верно, хотя и чувствовал, что в голове приятно шумит. Хозяин кабака — он не стоял за стойкой, а просто болтался по залу — мигом бросился за посетителями, которые, не оплатив, отправились в «апартаменты». Бросился-то бросился, но нагнал только на втором этаже.       — Хэй, мистер! — окликнул он Шэя. — Вы это куда?       Шэй обернулся и приподнял бровь:       — А у вас что, не найдется комнатки поуютней?       — Да хоть с игристым вином и комнатными тюльпанами, — возмущенно воззрился на него хозяин. — А платить кто будет?       — Предположим, я, — хмыкнул Шэй, но Коннор успел раньше.       Он протянул кабатчику золотой соверен и строго потребовал:       — Комната с замком и вдоволь эля на двоих.       Хозяин попробовал золотой на зуб, остался удовлетворен и сразу сбавил тон:       — Пожалуйте, господа, прямо и налево, вторая дверь. Вот ключ. А уж эля сейчас принесу. Сразу или по чуть-чуть, холодненького приносить?       — По паре кружек, — решил Коннор. — А если через час не появимся, то повторить.       — Красавицу? — немного посомневавшись, предложил кабатчик. — Или... не надо?       — Не надо, — фыркнул Шэй.       Было смешно, но Коннор гордо вскинул подбородок:       — Вы полагаете, нам с отцом стоит оплатить общую красавицу?       — О, — кабатчик даже изобразил поклон. — Тогда двух?       — Никого не надо, — сжалился над ним капитан Кормак, хотя тянуло язвить. — У меня воспитательный процесс, отвлекать будут.       Хозяин явно узрел новый курс и к тому моменту, как Шэй с удовлетворением оглядел обшарпанные стены, подтекающий у самого окна потолок и продавленную чуть ли не до пола кровать, появился с подносом, на котором сиротливо стояли две относительно чистых кружки и гордо возвышался большой кувшин.       — Сто унций, — пояснил он. — А через час загляну.       Шэй удовлетворенно вздохнул и, захлопнув дверь, разместился в углу подоконника, посторонившись капель, которые одуряюще мерно падали в противоположном углу. Коннор резковато, пожалуй, наплюхал в чистую кружку эля и попробовал усесться на кровать, но та просела, и ему ничего не осталось, кроме как подтянуть к подоконнику единственный стул. А едва он устроился, как посмотрел сердито:       — Шэй! Почему ты пьян?!       Капитан Кормак приподнял бровь и немного удивленно пояснил:       — Потому что я уже выпил около сотни унций.       Коннор немедленно засопел — уютно и привычно:       — Это понятно. А почему ты вообще тут — и пьешь?       Шэй вздохнул:       — Тебя что, папа за мной послал?       Коннор немедленно возразил:       — Отца я после приезда еще не видел. Я прибыл сегодня с утра и увидел «Морриган» в порту. Думал сначала расторговаться, а потом пойти... навестить вас.       — А почему же не пошел? — Шэй глотнул еще эля.       — Я собирался... — сын немного сбился и тоже отпил, пытаясь собраться с мыслями. — Я бы сразу к отцу отправился, когда увидел «Морриган», но был вынужден сначала разобраться с грузами. Честно говоря, я немного... задолжал Фолкнеру. Так что сначала надо было расплатиться. А пока торговался, услышал, что капитан «Морриган» пьет в «Черном дьяволе» — и пришел сюда. Шэй... Ты что, поругался с отцом?       Мистер Кормак поглядел сыну в глаза и увидел, что тот измотан. Под глазами залегли темные круги, лицо бледное... Путь от Новой Шотландии до Нью-Йорка можно было бы назвать приятным путешествием, но, видно, только не сейчас. Коннору, должно быть, пришлось пробиваться среди британских кораблей... А может, и само путешествие за кладом Кидда было нелегким.       — Я не ругался с Хэйтемом, — развеял он подозрения, чтобы стереть такую же, как у мистера Кенуэя-старшего, морщинку между бровей. — Я предупредил его, что отправлюсь в портовую таверну и надерусь в стаксель. Уже начал, присоединяйся.       — Но я-то не собирался надираться... — несколько неуверенно пробормотал Коннор, а потом махнул рукой. — А впрочем... Ладно, надо же отметить!       — А что, есть, что отмечать? — заинтересовался капитан Кормак. — Экспедиция была удачной?       — Более чем, — гордо вскинулся Коннор и даже улыбнулся.       — Выкопал клад? — Шэй даже наклонился вперед. — Золотые дублоны, восточные украшения, россыпь драгоценных камней?..       Коннор немного помолчал, а потом вскинул пронзительный взгляд карих глаз:       — Обещай, Шэй, что ты не воспользуешься тем, что я расскажу тебе, во вред мне или Братству.       — Как все серьезно, — Шэй блеснул глазами и откинулся с кружкой обратно. — Значит, все куда любопытнее. Но ты мог бы не требовать этого обещания с меня, Коннор. Достаточно того, что мы с твоим отцом защищаем тебя, хотя должны поступать наоборот.       — Вы помогаете мне сохранить жизнь, — возразил Коннор. — Но не добиться успеха.       — Обещаю, — Шэй серьезно кивнул, но улыбнулся одними глазами. — Обещаю, что не использую знания о том, что тебе досталось, во вред ассасинам.       Он не сказал этого, но подумал, что парня они с Хэйтемом выучили отлично. Тамплиерам верить нельзя — для Коннора, ассасина, именно так. Но слову отца — верить можно.       Коннор стянул перчатку с руки и протянул кисть ладонью вниз. И веско произнес:       — Я нашел это.       Шэй не сразу догадался, что речь о кольце на руке Коннора, а когда увидел, то сразу признал знакомую вязь. И ровные линии, сейчас тусклые, но наверняка отливающие голубовато-белым, когда кольцо «работает». Вот только что именно оно делает? Артефакты Предтеч крайне... своеобразны.       — Ничего себе, — Шэй разглядел кольцо и поднял взгляд. — А что оно делает? И как тебе удалось его достать?       На лице Коннора появилось знакомое выражение — забавной гордости и таинственности. Он всегда так делал, с самого детства, когда собирался поведать что-то интересное и необычное.       — Мы с Фолкнером отправились на остров Оук, знаешь такой?       — Слышал, — коротко отозвался капитан Кормак. — Будто бы там зарыты баснословные богатства... Но такое рассказывают о любом месте, где в свое время болтались удачливые пираты. На этот раз не наврали?       — Как сказать... — Коннор даже глаза закатил. — У меня были четыре клочка карты и четыре указания, где искать. Одно мне сразу не понравилось — у волчьего логова. А другие нормальные — под орлиным гнездом, у камня и у дерева, сраженного огнем, то есть молнией. Если совместить клочки карты с местностью, то найдешь место, где четыре луча сходятся в один. Фолкнеру очень не нравилось, где мы оказались... А мне как будто нравилось! Но когда мы нашли место, я подумал было, что все обойдется...       Коннор осекся, после долгой речи не хватило дыхания. И он присосался к кружке. Шэй фыркнул:       — Не обошлось?       — Конечно, — мрачно бросил Коннор. — Наверное, волчье логово мы все-таки потревожили, потому что оттуда повылезли... эти, рохвакор. Я всегда считал, что охота — это сражение. Ты — и зверь, и победит сильнейший. Но тут волков была целая стая, и мне стало не до сражений, поэтому я предпочел взобраться на дерево и применить ядовитые дротики. Иначе бы я до клада Кидда не дожил.       — А дальше? — Шэй тактично не стал заострять внимание, что Коннор некогда с презрением отнесся к рассказу, как тамплиер Кормак отстреливался от волков.       — А дальше мы нашли плиту... — вздохнул сын. — Здоровенную такую! Даже если бы у нас был канат, мы бы ее и с места не сдвинули. Поэтому я решил, что нам поможет порох.       — Та-а-ак... — протянул Шэй, но от комментариев и на этот раз удержался.       — Вернулись с Фолкнером на корабль, прикатили две бочки и решили, что этого хватит, — Коннор поджал губы. — Я вообще хотел четыре бочки поставить, чтобы наверняка, но они тяжелые, катить неудобно и довольно страшно. В общем, отошли подальше, и я пальнул из пистолета. Громыхнуло — только так! Плита, наверное, раскололась и рухнула вниз, а там такая высота!.. Ну, я и прыгнул. Полетом орла, как мама учила.       Шэй преувеличенно заботливо уточнил:       — Ты понятия не имел, что внизу, но все равно прыгнул наудачу?       — Надо же было добраться! — Коннор насупился. — Я уже не мог остановиться. Шэй, когда я буду рассказывать об этом отцу, не говори, что я не знал, что внизу. Иначе он мне еще долго это припоминать будет.       — И что же оказалось внизу? — мистер Кормак вздохнул.       — Вода, — подумав, сообщил сын. — Сразу чувствовалось, что такая... подземная. Как будто известку ешь. Нет, Шэй, не спрашивай, где я ел известку!.. Я тогда маленький был, только к отцу переехал... Так вот, я поплыл, потом удалось взобраться по стене. И потом еще прыгать и карабкаться по подземной скале. Я все думал: а как Кидду вообще удалось запузырить свой клад в такое место?.. Но раз ему удалось туда добраться, то и я был должен. Наконец куда-то влез, и знаешь, Шэй... У меня прямо под ногами земля дрогнула. То есть не земля, а горное образование. И я подумал, что надо бы поторопиться, а то как с волками выйдет. Видимо, порохом мы тоже что-то потревожили.       — А артефакт?       Шэй видел, что сын передернул плечами, хотя в комнате было тепло. Наверное, воспоминания приносили ему куда больше волнения, чем просто рассказ про то, как пришлось спрыгнуть в яму. Коннор неуверенно произнес:       — А артефакт... висел в воздухе. Если бы сам не видел, то ни за что бы не поверил, что такое возможно. Потянулся к нему, но мне было не по себе... И я сначала провел под ним рукой. Мне хотелось убедиться, что глаза меня не обманывают и что он действительно просто висит. И, наверное, я тоже что-то повредил. Потому что после этого кольцо просто упало мне в руку. И тут такое началось!..       Шэй прикусил губу, а потом выдохнул из-за сжатых зубов:       — Все начало рушиться?       — Да, — Коннор смотрел в стекло окна невидящим взглядом. — Там еще рядом шкатулка лежала, я ее сунул за пазуху и побежал. Совсем не тем путем, которым добирался. Несколько раз казалось, что мне крышка — когда сверху камни падали размером с дом. Но времени размышлять у меня не было — и это хорошо, потому что я поднимался все выше, к поверхности, почти добрался, даже видел свет в проломе... и застрял. Чувствовал, что уже близко, но никак не пролезалось. И тогда я увидел чью-то руку и схватился. Оказалось — Фолкнер. Он услышал, как под землей громыхает, и ходил по поляне, ждал, что я вернусь. Он меня и вытянул оттуда. А только я вылез, как грохнуло особенно сильно — и все кончилось.       Шэй молчал, и Коннор неловко заметил:       — Когда я бежал оттуда, я ни о чем вообще не думал, стремился просто выбраться. А когда уже вернулся на «Аквилу», вспомнил, как ты мне рассказывал про то, как бежал из Лиссабона... Но на острове Оук все еще раньше началось, когда мы порох взорвали. А может, и артефакт на что-то такое был настроен. Только это явно сделали не Предтечи, потому что артефакт же у Кидда был...       Шэй немедленно возразил:       — Откуда ты знаешь, что был? Кидд не мог его просто «повесить» в воздухе. Зато он мог найти его и понять, что это не просто ценная вещь. Возможно, ему хватило ума не трогать артефакт. А ты знал про то, как я выжил в Лиссабоне — и все равно полез!       — Так я же не знал, за чем именно я лезу! — возмутился Коннор. — Я всегда думал, что там ценности. В смысле, то, что можно превратить в деньги. Клад — он и есть клад! Драгоценные металлы или камни... Мне как раз на «Аквилу» бы неплохо ружья Пакла поставить...       — Коннор, — Шэй щедро отпил из кружки и мотнул головой. — Если бы ты сказал, что цена того, что ты рисковал своей жизнью — это чертовы ружья Пакла, я бы тебе на «Аквилу» их хоть золотые, хоть платиновые поставил бы!       — Я должен был сам, — упрямо возразил Коннор. — И не надо говорить так же, как мой отец, Шэй! Это он обычно ругается, что я невоспитанный, разбойник, головорез, пират и что я головой не думаю. Но ты-то, Шэй! Ты же сам такой же!       — Ладно, — мистер Кормак махнул рукой. — Полез — так полез, со всеми случается. А назначение этого артефакта тебе понять удалось? Или просто трофей? И что было в шкатулке?..       Невольно вспомнилось, что за другой Шкатулкой гоняться пришлось куда дольше, но Коннор подозрения развеял:       — В шкатулке была... ерунда, честное слово! Когда Фолкнер спрашивал, что мне удалось добыть, я про эту шкатулку вообще забыл. А вспомнил уже на «Аквиле», когда мы отчалили от острова Оук. Когда к ночи пришел к себе, в капитанскую каюту, открыл скрытым клинком, ключа-то не было... А там — тряпки какие-то. Старые. Я вытащил, пыль выбил и развернул. Это... Ну, в общем, это была одежда. Целый костюм. Капитаны такое носили... или пираты. В прошлом веке, я видел картинки и портреты. Наверное, тогда это был высший шик — дорогие ткани, все безвкусное до ужаса. Но сейчас это было мятое и пыльное.       — Мне так костюм викинга когда-то достался, — рассмеялся Шэй. Эль заставлял поделиться тем, что он обычно не рассказывал. — И я решил его примерить, хотя было понятно, что никуда в этом не пойдешь. Долго ломал голову, как оно вообще надевается, а когда все-таки надел, в дверь без стука зашел Гист... Он мне это до сих пор припоминает.       — А что, глупо выглядело? — Коннор тоже улыбнулся.       — Не то слово! — Шэй отерся рукой и снова отпил. — Я же еще и шлем нацепил! У меня есть небольшое зеркало на «Морриган» — ну, чтобы бриться. Я себя в нем разглядывал... Гист, как меня увидел в этом одеянии, сказал, что мне теперь нужен драккар и молот — сказал, разумеется, после того, как в себя пришел.       — У меня получше было, — Коннор смешливо сощурился. — К этому одеянию мне разве что были бы нужны черные дырявые паруса с черепом и деревянная нога. Но я это даже мерить не стал, сразу убрал подальше. А кольцо... Я сначала тоже не понимал, как эта вещь работает. Но потом!.. Только не смейся, Шэй... Оно, кажется, защищает от пуль и снарядов. Когда «Аквила» шла к Нью-Йорку, на море было очень неспокойно. Нас несколько раз пытались атаковать. Наверное, британцам не нравится флаг свободной Америки. В первый раз я не придал этому значения, а потом заметил тенденцию — большинство ядер уходят в воду. Причем это работало только тогда, когда кольцо было у меня на пальце. А если я его оставлял в каюте, было все как обычно.       Шэй нахмурился, но все-таки признал:       — Если так, то полезная вещь. Носи его всегда на руке, и нам с Хэйтемом будет спокойнее. Кстати, ты теперь настоящий ассасин, Коннор. Раз связался с артефактами Предтеч, уже никуда не денешься. Это не только тайное знание, но еще и куча проблем, можешь мне поверить. Тебе еще повезло, что загадки на пути к артефакту тебе загадывал Кидд.       Коннор поежился:       — Загадки у него те еще были. Черт с ним, с «Октавиусом», но в прошлом году я побывал на Ямайке. Джозеф Палмер, которому было адресовано последнее письмо Кидда, умер. Точнее, пропал как раз где-то в тех краях. Мне пришлось заплатить в местном архиве, и тогда там «вспомнили», что бумаги, которые остались после его смерти, выкупил доктор Хатчинсон. Доктора Хатчинсона повесили в 1773-м, и если и была надежда отыскать карту, то начинать следовало с «Эдинбургского замка», так доктор называл свой особняк, и так называли дом после его смерти местные жители.       Шэй с интересом слушал рассказ, и уже на этих словах повеяло чем-то жутким. Возможно, оттого, что все, кто был замешан в этой истории, уже мертвы. Но судя по лицу Коннора, тот успел узнать и еще что-то — куда более пугающее. Мало что могло довести смелого и уверенного в себе парня до такого ужаса и отвращения, какие отражались на его лице.       — А что такого было в этом замке? — спросил Шэй, потому что Коннор замолчал. — Кто его купил?       Коннор вздрогнул и очнулся от мрачных дум:       — Доктора Хатчинсона прозвали в народе Безумным доктором, и никто не купил его особняк, хотя магистрат много раз снижал цену, и к тому моменту, когда до Ямайки добрался я, «Эдинбургский замок» можно было купить по цене деревенского дома. Но на него все равно не нашлось покупателей. Может быть, потом его купит кто-то отчаянный, но я, побывав там, не заплатил бы за него и пенни.       — Вот как? — Шэй озадаченно заглянул в кружку, но там было пусто, и ему пришлось спрыгнуть с подоконника, чтобы плеснуть себе еще эля. — То есть в замке никого не было?       — Не было, — подтвердил Коннор. — И пробраться туда было совсем не трудно. Я просто открыл окно — шло тяжело, пазы заржавели — и залез. И лучше бы там была толпа охраны, а не это. Доктора Хатчинсона, видимо, арестовали почти сразу после гибели Палмера, иначе бы я вряд ли что-то нашел. Или провозился куда дольше, потому что не знал бы, что и где искать. Особняк в очень плохом состоянии... Видимо, еще при жизни хозяина он начал потихоньку рушиться, но слуги не хотели работать у Безумного доктора. Иных причин я не нахожу. Прошло всего четыре года с казни Хатчинсона, а там уже провалилась крыша и обваливаются стены. А музей!.. Шэй...       — Тише, — Шэй, хоть и чувствовал себя в подпитии, все же постарался говорить твердо и убедительно. — Не волнуйся. Расскажи по порядку. Ты ведь не рассказывал этого Хэйтему?       — Нет, — Коннор помотал головой. — Но не потому, что не доверяю отцу. Просто... Просто тогда воспоминания были еще свежими, и я не мог себя заставить об этом говорить. Шэй, в этом доме убили не только Палмера. Но если по порядку... Мне удалось восстановить примерное развитие событий по небольшим деталям. Палмер был пиратом и негодяем, и он... коллекционировал куски кожи с рисунками. Наверное, тех, кого убил сам, как бы иначе к нему попали эти куски? А доктор Хатчинсон зачем-то захотел эту коллекцию себе и, наверное, похитил, потому что все это оказалось разложено в его личном музее. И среди этих кусков кожи был и тот, который Кидд доверил на хранение Палмеру. Я не знаю, стал бы Палмер связываться с Безумным доктором, но в письме Кидда ясно было сказано — эта карта дороже всего для Кидда. И Палмер отправился в особняк доктора. Кажется, я не говорил об этом, но башни в особняке устроены так, что подобраться незамеченным очень трудно. Наверное, доктор видел Палмера и подкараулил его, когда тот забрал свой кусок карты из разбитой витрины. Выстрелил в него и, судя по пятнам крови, дважды попал. А потом утащил тело в свой... тайник. И сбросил в яму. Доктор, наверное, считал, что Палмер ничего забрать не успел, потому что... — Коннор запнулся, но мужественно продолжил. — Потому что наверху тайника, на столе, лежал еще один кусок кожи... с инициалами «Дж.П.» и пиратским черепом. А Палмер был еще жив, когда его сбросили вниз! Потому что явно пытался ползти. Тело истлело, но следы, как он скреб ногтями по земле, до сих пор видны. А потом Безумного доктора что-то отвлекло. Возможно, Палмер как-то подстраховался, и в дом кто-то пришел. Все так и осталось, как в тот день. После смерти Безумного доктора нашли эту яму, но в количестве жертв Хатчинсона до сих пор сомневаются, потому что в яме было больше пятидесяти черепов, а в его личной коллекции — сорок три штуки карманных часов и больше сотни... У нас это называют «онононра». По-английски это называется «скальп». Волосы жертвы, сохраненные для того, чтобы другие боялись. У ганьягэха такого не заведено. Наши племена не нападают сами, а от врагов сохраняют только прядь волос. Но вот в Союзе Шести... И я никогда не слышал, чтобы так делали бледнолицые.       Шэй заглянул сыну в глаза и вздохнул:       — Ты прав, бледнолицые так обычно не делают. Безумный доктор действительно был безумен. Не думай об этом больше, а со временем станет легче.       Коннор кивнул:       — Мне давно хотелось это рассказать. Надеюсь, теперь оставить это прошлому будет легче.       — Ты молодец, — Шэй облегченно улыбнулся ему. — Добыл и карты, и артефакт. И на это у тебя ушло не шестнадцать лет, как у меня, а всего шесть. Делаешь успехи!       Коннор свел брови — и сделал единственно логичный вывод:       — И ты молчишь, Шэй?! За этим ты ездил во Францию? Ты тоже... искал какой-то артефакт? И тебе это удалось?!       Мистер Кормак фыркнул:       — А с тобой нужно держать ухо востро. Да, Коннор, я ездил во Францию именно за этим. Мне наконец удалось. И я больше никуда не уеду. Если Хэйтем, конечно, не прогонит.       Коннор немедленно расцвел в улыбке:       — Так ты больше не уедешь? Да, за это стоит выпить! Сколько я тебя помню, ты всегда мог уехать в любой момент... А что делает тот артефакт, за которым охотился ты?       Однако Шэй возразил:       — Я ценю то, что ты мне рассказал, но говорить об этом артефакте не буду. То кольцо, которое отыскал ты, несет в себе что-то хорошее — оно защищает. То, что нашел я... Это из тех артефактов, из-за которых случились землетрясения в Лиссабоне и на Гаити. Будет лучше, если никто не прикоснется к ним. Прежде чем воспользоваться ими, если это в принципе возможно, их следует изучать. И только тогда, когда станет понятно, как это работает и для чего оно, можно будет предпринять еще одну попытку покорить это. Но на это уйдут годы, Коннор. И, уж прости, но ассасинам я это не доверю. Тебе — может, и мог бы, но ты не всегда будешь стоять во главе американского Братства, а любой другой ассасин может сделать то, чего я так опасаюсь — воспользоваться артефактом без изучения.       Коннор несмело улыбнулся в ответ:       — Я не собираюсь претендовать на твою добычу, Шэй. Ты ведь тоже не планируешь отнять у меня то, что добыл я. Я... рад, что ты охотился именно за артефактом Предтеч, потому что думал...       — Что это ты думал? — мистер Кормак с возрастающим подозрением поглядел на сына. — Разумеется, мне и в голову не приходило что-то у тебя отнимать, если оно защищает, а не разрушает. Но радоваться подобной находке...       — Я думал, что у тебя есть другой мужчина, — Коннор опустил голову и поглядел в кружку. — Или женщина. Или даже другая семья и дети. Там, во Франции. Может, мне не стоило говорить этого... Но я действительно рад.       — Коннор, — Шэй почти простонал его имя. — Я же уже сказал тебе в прошлом году, что никого у меня там нет. Рабочие и деловые связи, не больше. Кстати, может быть, ты мне скажешь, откуда во Франции знают тебя? Один из ассасинов перед смертью назвал твое имя.       — Меня? — Коннор изумленно вскинулся. — Откуда бы меня знали во Франции?.. Я не был там... То есть что я говорю... Ты бы не спрашивал, если бы знал. Но я понятия не имею об этом! Шэй, зачем ты убил ассасина?! Ты же говорил, что не убиваешь без нужды!       Шэй закатил глаза:       — Если бы у меня была возможность не убивать, я бы обошелся без этого. Тем более на королевском балу. Как говорят во Франции, это фи и не комильфо. Но владелец артефакта четко назвал его цену — свою жизнь. Если бы ассасины сумели меня победить, артефакт бы остался у них, а я бы уже не вернулся к твоему отцу.       — Но ведь ты наверняка знаешь имена всех тех... — Коннор засомневался. — Всех тех, кто помогает мне. Всех тех, кто вступил в мое Братство. И ты их не ищешь и не убиваешь. И отец не убивает.       — Правильно, — Шэй усмехнулся. — И я надеюсь, что ты перестанешь убивать членов Ордена. В конце концов, я убил во Франции двоих ассасинов. Ты уничтожил двоих тамплиеров. Квиты?       Коннор раздраженно глянул на кружку, и Шэй догадался, что тот не чувствует себя достаточно уверенно, чтобы объективно оценить и дать ответ — выпитое мешает.       — Я не знаю, — пробормотал Коннор. — Я не думал об этом... так. Я убивал, потому что считал, что иного выхода нет. Но один раз я точно ошибся. С мистером Питкэрном.       — Зато не ошибся я, — твердо отрезал мистер Кормак. — Мне уже достаточно лет, чтобы я мог оценить, когда есть возможность избежать лишних смертей. Именно поэтому твои друзья живы, а те, кто пытался противостоять мне — нет. Я бы и во Франции не захотел лишний раз убивать, но один из ассасинов, как я уже говорил, цену назвал. А второй просто заступил мне дорогу, и я победил в неравном бою — против меня все-таки было трое. Так что из Франции я привез артефакт и новый шрам. Что крайне не понравилось твоему отцу.       Коннор посмотрел непонимающе:       — Неужели отцу так важно... исключительно тело?       Шэй не удержался от смеха. Коннору всего двадцать, а потому его суждения, конечно, не лишены логики, но...       — Как ты мог такое подумать, — слова давались с трудом, Шэй боролся со смехом. — Твой отец ругался на меня исключительно потому, что я рискнул жизнью, а вовсе не потому, что повредил его собственность. Обвинил меня в том, что я ради артефакта был готов оставить его вдовцом... В общем, наслушался я — только так. А теперь ты обвинил меня в том, что у меня во Франции кто-то там есть. То есть был, потому что во Францию я больше не вернусь... хотелось бы надеяться. Послушай, Коннор, если бы я так хотел наддать лево руля, об этом ни ты, ни тем более Хэйтем никогда бы не узнали. Но я, знаешь ли, слишком уважаю себя, чтобы врать. О чем бы то ни было. Себе — о том, что Хэйтем мне дорог. Твоему отцу — о том, что я его люблю. И тебе — о том, что порву за тебя любого, будь он хоть ассасином, хоть тамплиером, хоть из Предтеч.       Шэй понимал, что слишком пьян, что говорить всего этого вслух, возможно, не стоит... Но не чувствовал за собой вины и не жалел о сказанном. И знал, что не пожалеет и позже. В конце концов, чтобы это сказать, тоже нужно было определенное мужество.       Коннор вдруг замялся, растерянно поискал глазами, куда можно пристроить кружку, не нашел и, запинаясь, произнес:       — Спасибо, Шэй. Наверное, мне повезло... с вами. И я, наверное, даже еще не могу понять, насколько, но я тоже... убью за вас любого. Я не знаю, чем я еще могу показать то, что вы, хоть вы и тамплиеры, но...       — Чем? — мистер Кормак улыбнулся ему открыто, как умел только перед теми, кто дорог. — Тем, чего ты не делаешь. Не убиваешь зря. Не считаешь Орден сборищем жадных узурпаторов. Не боишься признать, что любишь отца. И меня.       Вот теперь Коннор вцепился в кружку так, словно в ней заключалась жизнь. Отхлебнул, зажмурился и выпалил:       — Да, все так, Шэй, как ты сказал. И еще то, что я... верю тебе и отцу. Я верю, что ты не используешь артефакт, если от этого пострадают люди. Я верю, что отец не станет обманом добиваться власти. Меня порой обескураживают твое отношение к жизни и жестокость отца, но я верю, что вы не поступите недостойно. Когда-то не верил... И за это погиб мистер Питкэрн. Зато когда погиб Хики, я сумел поверить в то, что отец мне не враг. И ты тоже, Шэй. Я говорю тебе то, что не рассказал бы никому. Хочешь узнать, какие девушки на Ямайке?       Капитан Кормак фыркнул:       — Я знаю, какие девушки на Ямайке. То есть те девушки, с которыми я имел дело, уже, наверное, давно уважаемые матроны, если не погибли и не спились... Но я послушаю с интересом — теоретическим.       Коннор сразу смутился, как будто не он до этого предлагал столь фривольную тему, однако бесстрашно заявил:       — Красивые. И любопытные. Я не платил ни одной.       — А что, их было настолько много? — Шэй искренне удивился.       — Всего две, — Коннор поерзал. — Одна — пока я выяснял, куда делся Палмер. А вторая — когда мы сменили пристань, потому что я хотел оказаться как можно дальше от «Эдинбургского замка», но уплыть еще не мог, поскольку не полностью разобрался в бумагах Хатчинсона.       — О, — мистер Кормак оживился. — А ты не хуже меня успеваешь, я смотрю. По юности я тоже в любом порту находил... заботу и ласку.       — А Фолкнер мне сказал, что я и впрямь индейский шаман, — ухмыльнулся Коннор. — А еще говорил, что ему и в молодости так не удавалось. А девушки хорошие, очень искренние. Я сразу говорил, что не женюсь, а они... Одна посмеялась над этим заявлением, а вторая сказала, что уже замужем. Та, замужняя, очень просилась на «Аквилу», но я не позволил.       — Вот как? — искренне удивился Шэй. — Интересно. Слыхал о морячках и пиратках, но лично не встречал.       — Да нет, — Коннор отмахнулся. — Если бы она хотела стать морячкой, я бы постарался ей чем-нибудь помочь. Не все же считают, что женщина на борту — дурная примета, я бы принял такую на борт, если бы... Но там дело было не в этом. Та хотела именно на корабле... ну... этого. Но я не мог ее туда привести. Если капитан себе позволяет, то команду потом в узде точно не удержать будет, а я порой надолго покидаю «Аквилу». Так что просто на лодочке покатались.       — Понимаю, — Шэй хмыкнул. — Я когда-то тоже привел Хэйтема на борт «Морриган»... Впрочем, это, пожалуй, уже лишнее.       — А то я не знаю, — Коннор смешливо фыркнул. — Я же слышал, что ты... добился благосклонности отца именно на борту «Морриган». А года полтора назад повез его на китобойную охоту. Но это не то. Отец — магистр тамплиеров, твои матросы просто не сумели бы повторить твой подвиг. А вот таскать черт знает кого — вполне могут, так что нет. Кстати, Шэй, как тебе вообще это удалось? Я хорошо знаю отца, и до сих пор не понимаю, как тебе удалось... И как моей маме тоже удалось. Он же такой...       — Потом поймешь, — рассмеялся Шэй, потянувшись за кувшином. — Правда, боюсь, если поймешь, тут уже жениться надо будет. И вообще, обсуждать кого-то за его спиной — неприлично, если ты не помнишь.       — Слышал это не раз, — Коннор рассеянно наполнил кружку мистера Кормака, а остатки плеснул себе. — Даже интонацию помню. Тогда я тебе лучше расскажу, как у меня на Ямайке местные хотели купить стрелы для лука. Я был с одной из девушек на каком-то празднике, где победил в соревновании лучников... Неважно, в общем. Мой соперник мне проиграл, а потом тайком пришел ко мне и хотел выкупить стрелы — считал, что они заговоренные. А я... Шэй, ты только не смейся, но по-английски он говорил не очень, и я хотел ему сказать, что они ручной работы, поэтому не продаются, а вместо этого пояснил, что не продаю, зато готов отдать за... удовлетворение рукой. Он меня неправильно понял!       Шэй глянул на сына и усмехнулся:       — Лучше скажи, как ты из этого выпутывался.       Коннор фыркнул:       — Я пытался объяснить, что у меня есть спутница, но он понял это так, что услуга требуется не мне, а ей. Чтобы не напугать девушку, мне пришлось отдать ему эти чертовы стрелы. На всякий случай я сделал это молча! А потом мы сбежали. С девушкой сбежали, не подумай чего. И я не захотел больше в эту деревню возвращаться, а то страшно было подумать, что там про меня говорят. Мало того, что потребовал черт знает чего, да еще и сам не знаю, чего хочу. Отцу только не говори.       — Само собой, — Шэй кивнул и отсалютовал кружкой. — Когда я впервые попал в Португалию... Это еще до Лиссабона было... Так вот, когда впервые туда попал, по-португальски вообще ни слова не знал, а по-испански мог разве что поздороваться. Попасть мне нужно было в Конвенто де Кристо. Некогда там располагался штаб Ордена Тамплиеров, а сейчас там женский монастырь...       Шэй понимал, что это наверняка не лучшая тема для беседы с сыном, но услужливый хозяин принес еще один кувшин эля... Да и слушал такие рассказы Коннор куда внимательней, чем наставления Хэйтема.