Дело всей жизни

      — До Версальского дворца далеко, — сделал бескомпромиссный вывод Шэй.       Мистер Кенуэй усмехнулся и заметил:       — Мистер Бедфорд — не король, а всего лишь скромный член городского совета.       — По сравнению с имением де ла Серр — тоже слабовато, — отбил мистер Кормак.       — Мсье де ла Серр — граф, — возразил Хэйтем. — А мистер Бедфорд — просто мистер Бедфорд.       — А имя такое... весомое, — брякнул Шэй. — Кажется, не меньше, чем герцог. Он лоялист или патриот?       — Он хранит нейтралитет, — жестко отозвался мистер Кенуэй. — И именно поэтому я избрал этот скромный прием для своих целей. В наше время мало кому удается не только заявить о нейтральных взглядах, но и воплотить это в жизнь. А мистер Бедфорд и впрямь четверть века назад имел право на герцогский титул*... однако не пользуется им, что позволяет ему иметь компромиссное отношение обеих сторон.       Шэй оправил воротник рубахи под строгим костюмом и покачал головой:       — Франция не в счет, я там работал, а в королевском дворце совершил убийство и устроил драку... Но даже здесь, в Америке, я не думал, что когда-нибудь буду посещать подобные приемы. Интересно, что сказал бы мой отец, если бы узнал, что я таскаюсь на вечеринки к герцогам?       — Полагаю, он бы тобой гордился, — предположил Хэйтем. — Ты когда-то говорил, что он был простым моряком, не умел даже читать... Наверное, ему было бы приятно узнать, что тебе удалось пробиться в жизни.       — Да? — Шэй фыркнул. — А вот я думаю, он бы сказал, что я удачно подставил зад, раз так высоко взлетел. Он действительно был простым моряком, мой отец.       — Зато ты умеешь читать, — парировал мистер Кенуэй. — И даже по-французски, как образованный человек.       — Тут, похоже, вообще собирается на редкость образованное общество, — уныло вздохнул мистер Кормак, оглядев широкую лестницу, ведущую из холла на второй этаж.       Позади уже топтались какие-то люди: мужчина отряхивал налипший снег с сапог, а дама нетерпеливо постукивала зонтиком, дожидаясь служителя, на руки которому можно будет сбросить меховое манто. Со второго этажа раздавались голоса и отдаленные звуки музыки.       — Формально сегодня отмечают Сретенье, — пояснил мистер Кенуэй. — Но прием абсолютно светский, так что скажи спасибо, что тебе не пришлось, как Коннору, сначала слушать долгую службу в церкви.       — Спасибо, — хмыкнул Шэй. — Вот поэтому он от тебя и сбежал!       — Сбежал он потому, что со своим дикарским детством имел перед собой крайне сомнительный пример, — ядовито отозвался Хэйтем, но быстро тон переменил, становясь, скорее, задумчивым. — Полагаю, Коннор сегодня здесь тоже появится. Если же нет, то придется признать, что он так ничего и не понял с тех пор, как ему было четырнадцать лет.       Шэй сделал первый шаг к лестнице и машинально предоставил спутнику локоть, однако Хэйтем только отступил и яростно прошептал:       — Ты в своем уме?       Мистер Кормак встряхнулся и попытался подавить смех:       — Извини, привычка. Париж! Кстати, может быть, расскажешь, что мы здесь собираемся делать? Таинственность мне не по душе, предпочитаю быть готовым заранее.       Хэйтем настороженно огляделся и, убедившись, что на лестнице они пока одни, начал медленно подниматься, на ходу объясняя:       — За последние недели наш новый диктатор Вашингтон...       — Что?! — Шэй даже поморщился. — Почему диктатор?       — Потому что Конгресс даровал ему на полгода неограниченные права, — терпеливо объяснил Хэйтем. — Не перебивай. Так вот наш новый диктатор выиграл целых два сражения, а потому стоит позаботиться о том, чтобы он не спустил этот невеликий успех в компостную яму. Колониальной армии очень не хватает снабжения, и, увы, в одиночку этот вопрос не решить. У меня есть средства — личные, и я мог бы найти людей, которые были бы готовы вложиться в будущее Америки, но сейчас... Сейчас, Шэй, деньги нам помогут мало. Лошадей не накормишь золотыми, а банкнотами нельзя перевязать раны. Нам нужны люди, которые могут достать бобы и корпию, тем более что наконец-то подморозило, и война опять замрет до потепления.       Шэй начал проявлять нетерпение, и Хэйтем примирительно вскинул руку:       — Сюда моими стараниями приглашены те наши союзники, которые могут находиться в Нью-Йорке, и нам есть, что обсудить. Мое положение... неоднозначно, и вдобавок ко всему я — англичанин, так что лучшего предлога для встречи не отыскать. Если бы я по старой привычке собрал всех этих господ в какой-нибудь гостинице вроде «Зеленого дракона», это несомненно привлекло бы ненужное внимание. Впрочем, и теперь наше собрание может вызвать вопросы, но, по крайней мере, ни у кого не найдется возможности предъявить мне это в лицо. Тем более что сюда приглашены и совершенно посторонние люди — вроде родителей мисс Бриджит, на которой когда-то отказался жениться Коннор.       — Кого же мы ждем? — Шэй попытался припомнить союзников Хэйтема.       Мистер Кормак раньше не придавал большого значения редким встречам с тамплиерами в Америке. Последние пятнадцать лет приезжал исключительно ради Хэйтема; прекрасно понимал, что стоит только вникнуть в обстановку и включиться в дела, как снова придется уезжать, а потому чаще просто исполнял поручения магистра Кенуэя, словно был одним из членов Ордена, которым не доверяют важной информации. Отчасти так и было — Шэй помогал Хэйтему, а не Ордену, так что выполнял задания и не задавал вопросов.       — Странное общество, пожалуй, — Хэйтем слегка улыбнулся. — Мистер Черч должен был прибыть инкогнито в Нью-Йорк — его помощь сейчас может оказаться бесценной, поскольку он тот еще «гарпагон». Мистер Блессингтон... Надеюсь, что ему без труда удастся взять увольнительную на этот вечер, потому как прибыть в общество колонистов при исполнении... Не слишком достойно офицера. Мистер Биддл, к сожалению, прибыть не сможет — он держит блокаду в Филадельфии, поскольку британский флот слишком опасен для Конгресса. И хотя сам Конгресс... гм... разбежался, захват Филадельфии окончательно убьет силу духа колонистов. О чем я?... А, еще мистер Рутледж, герой переговоров на Стейтен-Айленд. И мистер Дербишир, который является незаменимым поставщиком сведений об ассасинах и сомнительных элементах в самых темных местах Нью-Йорка. Надеюсь, у него найдется хотя бы один приличный костюм.       Шэй тяжело вздохнул:       — А Коннор?       — Ты же просил союзников, — с упреком напомнил ему мистер Кенуэй. — Все, кого я назвал, состоят в Ордене. Я был... небрежен с информацией о собрании, но все колонисты, которые могут сейчас принести пользу, далеко от Нью-Йорка, так что я готов поставить сто против одного, что Коннор захочет здесь появиться. Хотя бы для того, чтобы сорвать переговоры. Или, если он поведет себя умнее, то воспользоваться случаем и попытаться что-то разведать. В конце концов, его еще помнят здесь как моего сына, так что номинальное приглашение мне может распространяться и на него.       — Ты был... небрежен? — осторожно уточнил мистер Кормак.       — Я был небрежен ровно настолько, насколько необходимо, — заверил его мистер Кенуэй. — И сорвать переговоры Коннору не удастся, об этом я тоже позаботился. Так что вечер обещает быть любопытным.       — Надеюсь, этот вечер не закончится бойней, — философски заметил Шэй.       — Не должен, — Хэйтем усмехнулся. — Коннор может протащить с собой товарища или эту свою... Добби, но ассасины все равно в меньшинстве.       — Он уже не встречается с Добби, — счел нужным сообщить Шэй.       — Я в курсе, — фыркнул мистер Кенуэй. — Но сама она ведь никуда не делась. Мистер Дербишир сообщал, что она на замену Коннору никого не нашла. Он и сам попытался завоевать ее внимание, но получил по лицу и по более чувствительным местам.       Лестница кончилась, и перед глазами Шэя возник коридор, заканчивающийся аркой в залитый ярким светом зал. Несмотря на действующее в городе военное положение и стесненный быт, зал был украшен, хотя и довольно скромно, и на освещении тут не экономили. Конечно, до Версальского дворца и «скромных» французских балов действительно было далеко, но Шэй все равно ощутил дежавю — как будто собирался шагнуть с Женевьевой в бальную залу, набитую аристократами, по пути тихо переругиваясь о том, кого и как здесь следовало бы убивать.       Хэйтем безукоризненным жестом предложил мистеру Кормаку проследовать в зал, и Шэй прошел вперед, оглядываясь с любопытством. Гардины, перевитые атласными шнурками; множество небольших столов, где можно было выбрать нехитрые закуски; бокалы с игристыми винами. В углу на возвышении — небольшой оркестр, по которому ярче всего было видно, что город на военном положении. Лица музыкантов были осунувшимися — на их ремесло теперь было мало заказчиков. Оркестр наигрывал что-то тихое и мелодичное, а хозяин и хозяйка дома, окруженные гостями, довольно громко разговаривали, так что трудно было разобрать, что именно играют.       Мистер Кормак послушно следовал за любовником, здоровался со старыми знакомыми, смутно знакомыми и совсем не знакомыми людьми. Родителей мисс Бриджит он, кстати, узнал — но самой юной леди с ними не было. Вежливо раскланявшись с ними, Шэй не выдержал и за локоть отвел Хэйтема в сторону.       — А где же сама несостоявшаяся невеста Коннора? — спросил он так тихо, что никто, кроме любовника, услышать его не мог.       — Об этом лучше не упоминать, — на всякий случай предупредил его мистер Кенуэй. — Мисс Бриджит сбежала с темнокожим бывшим рабом и, насколько мне известно, вышла за него замуж.       Шэй невольно приподнял брови и заметил:       — Так вот, что имел в виду Коннор, когда говорил, что ее сердце несвободно. У меня расовых предрассудков нет, я на Ахиллеса когда-то работал, но, полагаю, девчонка скрывала это до последнего. А Коннор знал — и молчал.       — Полагаю, — в тон откликнулся Хэйтем, — что именно он и поспособствовал семейному счастью мисс Бриджит... то есть теперь она уже, полагаю, миссис. Однако доказательств нет, да я и не особо усердствовал с их поиском.       Шэй оглянулся и воспользовался тем, что их никто не слышит. Несомненно, стоило оговорить куда более важные темы, чем обсуждать подружку детства Коннора.       — Не вижу никого, кроме Блессингтона, — проговорил он почти одними губами. — Вон он, стоит с какими-то мужиками. А как выглядят эти... Рутледж и Дербишир?       — Мистера Дербишира ты сразу узнаешь, — вздохнул Хэйтем. — Кто появится с немытыми волосами — тот и он. А Рутледжа тоже пока не видно. Меня куда больше волнует мистер Черч... Он всегда появляется одним из первых и уходит тоже одним из первых, но его здесь нет. Какая жалость, что Чарльз в плену! Он бы уже, конечно, тут со всеми выпил и мог бы рассказать, кто и чем занят. Зато у меня есть любопытные сведения о британской армии... А вот Коннор наверняка появится, когда все остальные уже придут. Если вообще появится. Будет проверять и перепроверять, что это не ловушка.       — Главное — чтобы Ахиллеса не привел, — фыркнул Шэй.       — Это вряд ли, — так же смешливо бросил Хэйтем. — Коннор притащил Ахиллеса на подписание Декларации Независимости — и жаловался, что тот всю дорогу донимал его наставлениями, а в здании Конгресса даже стукнул тростью по мягкому месту за излишний энтузиазм.       — Я слышу ревность? — Шэй улыбнулся. — Ты жалеешь, что не ходишь с тростью? Тоже хотел бы треснуть Коннора по заднице?       — Не жалею, — возразил Хэйтем. — В конце концов, это я прострелил колено Ахиллесу, а не он мне. А Коннора — уже поздно, надо было с самого начала пороть. О, а вот и мистер Дербишир.       Шэй проследил за взглядом... и поймал себя на том, что ему хочется брезгливо поморщиться. Человек, которого Хэйтем назвал тамплиером, выглядел как Хики номер два — был неопрятен и скверно одет, хотя вещи дешевыми не были. И дело было не в отсутствии вкуса, Шэй и сам не мог похвастать умением тонко чувствовать стиль, что было крайне заметно во Франции... Дело было в том, что мистер Дербишир не обращал внимания на детали, словно снял свой костюм с ограбленного в подворотне незадачливого прохожего.       Мистер Дербишир явно поймал взгляды и резко сменил траекторию движения, направившись к магистру. При этом он пренебрег тем, чтобы поприветствовать хозяев дома, и даже не извинился, толкнув какого-то военного. Возмущенный военный проводил грубияна яростным взглядом, но здесь не Франция — так что вызов на дуэль Дербиширу не грозил.       — Здорово, — новый «Хики» щербато улыбнулся, оказавшись рядом, и даже попытался прищелкнуть каблуками. — Мистер Кенуэй, как говорится, вы так изящны в этом туалете. А это ваш дружок? Очень рад увидеть, капитан. Это же ведь на вас — капитанское?       Шэй ожидал, что Хэйтем резко выскажется, но тот удивительно ровно и терпеливо проговорил:       — Вам не по душе прием, мистер Дербишир?       Тот скривился:       — Мне вообще это не по душе. Все скучные, как унылые селедки. Не умеют тут отдыхать. А вон тот, — он потыкал пальцем куда-то вбок, — еще и деревенщиной меня обозвал. Плюнул бы я ему в рожу, да неприлично.       — Неприлично, — подтвердил Хэйтем. — Будет лучше, если вы уединитесь с бокалом вина и не будете обострять отношения. Я сожалею, что мне пришлось принудить вас к участию в этом скучном собрании, мистер Дербишир, но мне может потребоваться срочно передать вам что-либо.       — Ну и выпью, — тот кивнул и разулыбался. — За чужой счет и ссака — бренди.       Мистер Кормак понял, что Хэйтем неправ в том, что пытается общаться с этим типом вежливо. С такими нужно совсем иное обращение и иной язык. И хотя изначально такой договоренности не было, Шэй резко вклинился, не давая мистеру Кенуэю ответить.       Он шагнул вперед, сразу ощутив запах грязной кожи и пота, и процедил:       — Слушай сюда, огрызок, — в голосе Шэя зазвучали глухие угрожающие нотки. — Здесь тебе не кабак. Уважай, мать его, магистра. Ты сейчас пойдешь в уголок и не будешь мешать уважаемым господам беседовать об умных вещах, а если нажрешься, я тебе эту бутылку в задницу засуну, усек?       «Коллега» глянул неожиданно осмысленно, ухмылка с его лица стекла, как пенный бурун с палубы, а ее место заняло опасливое уважение — тот явно признал более матерого хищника.       — Да посижу, выпью... — он глянул мелкими глазками, но взгляд был острым, как бритва. — Ну извини, магистр, если крепко сказал. Мне-то что? У меня тоже сведения полезные имеются. Вон та фифа, — он уже не показывал пальцем, а указал глазами, — к капитану лимонников сношаться бегает, а корчит из себя демократку.       — Я учту, — кивнул Хэйтем. — Значит, леди Вайолет демонстрирует приверженность колониальным интересам только на словах, а тайно поддерживает британскую монополию.       — Может, ей просто хрен нравится? — предположил мистер Дербишир. — Но доверять ей нельзя.       — Вы правы, — кивнул Шэй, и собеседник нахмурился, услышав совершенно иную речь.       Но уже мигом позже, Шэй чувствовал, тот добавил ему еще сотню очков — за умение подстраиваться.       — А еще про лимонников, — мистер Дербишир обратился к обоим. — Им кто-то поставляет бухло. До бухла на стену со скуки лезут, а после бухла — на наших баб. Я хотел было проследить, кто, да мне дали... э-э-э... — он покосился на Хэйтема. — По лицу. Саблями тыкали, но я их шильцем положил. Что весьма прискорбно, потому как больше они теперь ничего не скажут.       — Это действительно прискорбно, но бывает, — вздохнул мистер Кенуэй. — Возможно, вам требуется укрытие? Или иная помощь Ордена?       — Э, не, — тот снова заулыбался. — Если б за мной хвостом шли, разве б я сюда пришел? Не, пусть боятся. Но того... этого... спасибо, что предложили, мистер.       — Свободен, — одобрительно хмыкнул Шэй. — Не нажираться, мужиков не оскорблять, дам не обижать. И наоборот — тоже.       — Да я б лучше свалил, — вздохнул тот — и при этом стал похож на человека. — Но раз магистру надо, придется терпеть.       — Ладно, — Хэйтем явно сжалился. — Понимаю, вас напрягает сама обстановка... Думаю, для вас не составит труда стянуть бутылку, и вы можете посидеть на конюшне. Если мне понадобится ваша помощь, я вас отыщу. Если нет, в полночь можете отправляться... куда вы обычно отправляетесь.       — Вот это уже дело, — обрадовался союзник. — А ты, капитан, к нам надолго?       — Навсегда, — бросил Шэй.       — Заживем, — мистер Дербишир довольно кивнул. — Ну, я пошел. Лошадки-то всяко лучше, чем те, кто тут собрался. Да и морды у них посимпатичнее, чем у здешних баб. Бывайте, магистры, еще увидимся.       Он беззаботной походочкой отправился по залу — и Хэйтем долго, длинно выдохнул. Кажется, союзника он переваривал с трудом, но Шэй понимал, как нужен такой, как этот Дербишир. И он умнее, чем Хики — по крайней мере, точно знает, что руку, дающую корм, нельзя кусать.       — Почему ты не спросил его про ассасинов? — вполголоса осведомился Шэй. — Как раз сегодня было бы неплохо знать...       — Потому что если бы он что-то разведал, выдал бы в первую очередь, — так же негромко откликнулся Хэйтем. — А раз заговорил про каких-то там англичан, значит, ничего ценнее не раздобыл. Он не такой уж дурной человек — честный и даже по-своему верующий, однако беседы с ним требуют от меня сдержанности.       — Ничего, я воспитаю, — хмыкнул мистер Кормак. — У меня полкоманды таких.       — Полагаю, с помощью кулаков? — приподнял бровь мистер Кенуэй.       Шэй возразил:       — Пороть, как ты говоришь, уже поздно. Нужно просто показать, кто тут капитан, вот и все. А еще, — он усмехнулся и сверкнул глазами, — на некоторых неплохо действует возложенная ответственность.       Мистер Кенуэй даже слегка улыбнулся, вспомнив, что когда-то поведал Шэю, что и того «воспитывали» с помощью ответственности, и сделал несколько шагов в сторону. Вернулся он уже с парой бокалов вина. Один протянул Шэю — и абсолютно нейтральным тоном, словно говорил о погоде, добавил:       — Пей осмотрительней, капитан Кормак. Будет невежливо срывать с меня штаны перед уважаемым обществом.       — Хэйтем, — Шэй поглядел на него укоризненно, — я единственный раз... позволил себе перебрать.       — Для общества одного раза будет вполне достаточно, — не проникся мистер Кенуэй.       Мистер Кормак принял упрек и заранее смирился с тем, что в ближайшие годы Хэйтем этого не забудет. И потом тоже не забудет, но поминать будет реже.       Мистер Блессингтон, наконец, завершил свою беседу с несколькими мужчинами, которых Шэй затруднился однозначно определить. Вся компания была в штатском, но капитан Кормак был уверен, что как минимум у двух из них — классическая военная выправка.       — Господа, — мистер Блессингтон приветствовал их улыбкой. — Что нового?       — С момента вторжения генерала Хоу в Нью-Йорк — ничего, — иронично усмехнулся Хэйтем. — А вы взяли с собой группу поддержки?       А Шэй только отметил, что молодой тамплиер не похож уже на того перепуганного юношу, который когда-то ворвался в домик у верфей на Шип-стрит в Бостоне. Теперь он обрел уверенность в себе и — в этом мистер Кормак почти не сомневался — еще парочку званий.       — В некотором роде, — мистер Блессингтон кивнул. — Нас охотно принимают в домах... добровольных британских подданных, а здесь не знаешь и чего ждать. Но все офицеры, что прибыли со мной, сочувствуют колониям — так или иначе. А еще мне хотелось оказать поддержку мистеру Стрэкеру... в сердечном деле, так скажем.       — Леди Вайолет, я полагаю, — проницательно предположил Хэйтем.       — А откуда?.. — начал было Блессингтон и тут же сам себя оборвал. — Не спрашиваю, магистр, вам положено все знать.       — Как поживает мистер Ли? — осведомился мистер Кенуэй.       Блессингтон с легкой досадой прикусил губу и покачал головой:       — Как ни странно, мне стало труднее переписываться с мистером Ли. Честное слово, переправить записку по другую сторону фронта гораздо проще, чем найти объяснение, зачем мне писать пленному генералу. Я могу доложить только о том, что его поселили в достойных условиях. Настолько достойных, что у большинства моих сослуживцев таких нет.       Шэй подумал, что такие, как Ли, всегда и везде устраиваются, но промолчал. Обсуждать коллег за спиной он позволял себе только с Хэйтемом и самую малость — с самим Чарльзом, которого Хэйтем считал своим другом. Сейчас уже с трудом верилось, что Шэй мог к нему когда-то ревновать.       — А его шпицы? — вдруг поинтересовался Хэйтем. — Успешно доставлены?       — Вполне, — светски ответил Блессингтон и, помявшись, добавил. — Когда я был в ставке командования, адъютант генерала Хоу посетовал, что мистер Ли добился доставки этих... зверей исключительно для того, чтобы донимать лично его.       — Не исключено... — протянул мистер Кенуэй, отпил из бокала и вдруг вскинулся. — Скажите, Блессингтон, как вы оцениваете нынешнее состояние британской армии? Я получаю регулярные отчеты Ли и еще разные сведения... Но все-таки вы в ней состоите, можете оценить изнутри. У армии Короны превосходящие силы, есть несколько отрядов наемников, флот и неограниченные запасы продовольствия. Почему братья Хоу до сих пор не разбили Вашингтона?       — Все так... — протянул молодой тамплиер и крепко задумался, а потом немного неуверенно произнес. — Все так, но не совсем. Наемники, гессарианцы и немного индейцев, ненадежны. Они легко отвлекаются от цели, когда появляется возможность для личного обогащения. Генерал Хоу — за адмирала Хоу я не говорю — имеет сочувствие к колониальным войскам и приказ по возможности не истреблять подданных Британии, а именно в таком качестве воспринимают повстанцев в Лондоне. А регулярные поставки не столь уж регулярны. Во-первых, у побережья хватает кораблей с каперскими билетами, а во-вторых, поставки прибывают подпорчены грызунами или временем... В Старом Свете не слишком старательно заботятся об этом. Кажется, у вас, капитан Кормак, есть каперский патент?       — Есть, но я давно никого... ничего не экспроприировал, — ляпнул Шэй.       Блессингтон явно собирался что-то еще сказать, но тут Хэйтем взмахнул свободной от бокала рукой, призывая к молчанию, и Шэй резко развернулся. Уже догадывался, кого увидит. И не ошибся — по залу неторопливо и уверенно шагал Коннор. По поведению он напоминал хищника на охоте, а по виду — слегка сбрендившего пирата.       Капитанский костюм — из самого первого Коннор, понятное дело, давно вырос, но очень похожий — был неплохо пошит и даже довольно богато украшен, но вот перья, торчавшие из самых неожиданных мест, доверия его виду не внушали. Когда было видно лицо, удавалось сложить внешность метиса и причудливые украшения в один логический ряд, но стоило Коннору отвернуться или, как сейчас, опустить голову, как сходство с индейцем пропадало, зато на передний план выдвигался странноватый вид.       Блессингтон повернулся — и слова явно застряли у него в горле. Шэй хмыкнул — реакция вполне понятная, но соратник долго и внимательно оглядывал приближающуюся к ним фигуру, а потом почти прошептал:       — Это же... ассасин.       В его голосе была какая-то странная торжественность, и мистер Кормак с сомнением поглядел на молодого тамплиера, а тот, не помня себя от волнения, продолжил чуть громче:       — Это ассасин, я уверен. Я отлично помню, что вы, магистр, писали в приказе. Его нужно... убить?       В это время Коннор приблизился, с презрением оглядел Блессингтона и поднял взгляд на отца:       — Добрый вечер, господа тамплиеры. Мистер Кенуэй, мистер Кормак, мистер...       — Роберт Блессингтон, — машинально назвался соратник.       — Коннор Кенуэй, — ответно представился Коннор. — Будем знакомы.       — Мистер Кенуэй, — усмехнулся Хэйтем. — Вы предсказуемы.       Коннор пожал плечами:       — Конечно. Вы же знали, что я буду здесь. И я знал, что вы знаете. И вы знали, что я знаю. Но ведь это все не просто так было устроено? Мистер... Блессингтон? Убить меня не так уж просто. Лучше не пытайтесь.       — Да я... пока и не пытался, — растерянно ляпнул молодой тамплиер. — Магистр... Что все это значит?!       Мистер Кенуэй вздохнул и пояснил:       — Это значит, что иногда лучше проверенный и знакомый враг. Мистер Кенуэй, нам есть о чем побеседовать. Полагаю, вы не против, раз уж пришли сюда?       Коннор демонстративно огляделся и бросил:       — Не был на таких приемах много лет. Думаю, это ответ.       Вот чего у мистера Блессингтона было не отнять, так это тактичности. Сейчас он очевидно понял, что лишний здесь, и отступил:       — Я... Пожалуй, проведаю знакомых. Всегда к вашим услугам, магистр.       Когда он отступил на порядочное расстояние, Коннор заметно расслабился и выдохнул:       — Привет, Шэй. Неплохо выглядишь. Отец, зачем ты все это устроил?       Хэйтем усмехнулся:       — Счел, что тебе это будет столь же полезно, сколь и мне. Здесь собрались самые разнообразные люди: поддерживающие свободу Америки, поддерживающие Корону, поддерживающие нейтралитет или никого не поддерживающие. Пожалуй, тебе стоит посмотреть на всех них и сделать свои выводы. Вашингтон — не единственный, кого стоит слушать.       Коннор попытался было встрять, но мистер Кенуэй безжалостно продолжил:       — А еще здесь есть те, кого тебе следует опасаться. И это не сторонники Ордена. Например, родители мисс Бриджит, мне что-то подсказывает, не будут рады видеть тебя.       — Как раз они последние, кого бы я стал опасаться, — буркнул Коннор. — Но встретиться, конечно, не стремлюсь. Отец, мне следует сходить к хозяину дома? Я опять забыл, как правильно.       — Можешь не ходить, — смилостивился Хэйтем. — Хотя вообще-то это долг вежливости. Но мистер Бедфорд знает о том, что под его крышей собрались разные люди для того, чтобы иметь возможность побеседовать на нейтральной территории, так что вряд ли он обидится.       — Возможно, неплохой человек, — задумчиво признал Коннор и поглядел на мистера Кормака. — Шэй, мне кажется... Мне кажется, что вы хотели мне что-то сказать. Ну, не как мне, а как... Не только как... отцы, а как... тамплиеры. Да?       — Да, — Шэй кивнул, а Хэйтем отвернулся.       — Значит, вы все-таки признали меня, — пробормотал Коннор. — Противником. Равным. Что ж, спасибо. Так о чем вы хотели поговорить?       Хэйтем, так и не поворачиваясь, бросил:       — Коннор, сходи и возьми вина, иначе наш разговор выглядит не слишком естественно. Только с Шэя пример не бери. Если хочешь напиться, напивайся дома, где бы у тебя сейчас ни был дом.       — У меня есть убежища в Нью-Йорке, — возразил Коннор. — Но когда я говорю «домой», то имею в виду твой дом, отец. Твой и Шэя.       Шэй много бы мог на это сказать, но Коннор не стал дожидаться ответа — проворным движением скользнул вбок и направился в сторону столиков с подносами.       — Иногда мне кажется, что он это нарочно, — буркнул Хэйтем и повернулся, да так, что седой хвост мазнул его по плечу.       — Наверное, он тоже о чем-то жалеет, — пожал плечами Шэй. — Все о чем-то жалеют.       Хэйтем ответить просто не успел — Коннор вернулся. Шэй машинально отметил — выбрал белое, выучился.       Мистер Кенуэй вскинул подбородок, собирался как-то прокомментировать, но неожиданно запнулся, а потом произнес:       — Ты продолжаешь носить кольцо Предтеч? Хотя бы разобрался, как оно работает?       — Немного, — Коннор повернул руку с бокалом и мельком оглядел артефакт. — Если смотреть взглядом аквекс, орлиным зрением, то при опасности воздух вокруг... искажается, а все металлическое обходит искажение стороной. Но на что оно срабатывает, я по-прежнему не понимаю.       — Ну, хорошо хоть так... — Хэйтем с сомнением глянул на бело-голубые узоры. — Надо сказать, неплохая добыча. В твоем возрасте...       Коннор вздохнул:       — Поначалу я опасался... или надеялся, что она, та женщина из... небытия, придет еще раз. Но, видимо, это просто кольцо. Просто защита. Может, у всех Предтеч были такие?       — Безоглядно доверять артефакту Первой цивилизации нельзя, — напомнил Шэй.       Коннор сразу скривился:       — Раксота мне сказал то же самое.       — Мистер Дэвенпорт с годами стал благоразумнее, — немного нервно усмехнулся Хэйтем.       — Ахиллес теперь просто на артефакты нервный, — фыркнул Шэй. — В этом я с ним даже солидарен. А что-нибудь еще умное сказал?       Коннор пожал плечами, и перья на его капитанских эполетах встопорщились, как у хищной птицы.       — Говорил, что я совершаю ошибку. Точнее, не одну, а много ошибок. Неправильно оцениваю, неправильно реагирую. И вообще все делаю не так. В детстве Раксота казался мне ворчливым, но по сравнению...       — Узнаю Ахиллеса, — Шэй улыбнулся.       — Может, это у него с возрастом? — предположил Коннор.       — Нет, не с возрастом, — возразил Шэй. — То есть, может, и с возрастом, но не его, а твоим. До этого он был еще снисходителен, потому что ты был мальчишкой. Со взрослого человека, взрослого мужчины, другой спрос.       — Я ему починил крышу дома, — буркнул Коннор. — В Америке война, а я торчу на коньке, как орел. Можно подумать, я не обеспечил Раксота спокойную старость! У него... у нас ведь есть теперь деньги. Есть люди, которые помогли бы, пожелай он хоть построить новое поместье. Но ему почему-то был нужен именно я.       Шэй улыбнулся и отпил из бокала. В чем-то его наставник Ахиллес, теперь уже совсем немолодой, потерпевший поражение, оставался прежним.       — Я уехал сразу, как только смог, а то у него еще и печь дымить стала, — недовольно закончил Коннор. — Раксота не хотел меня отпускать, но я все равно поехал... Ему бы строительным отрядом руководить, а не Братством! Я ему что-то такое и сказал, а он, кажется, обиделся.       Хэйтем явно подавил смех и неожиданно сына перебил:       — Кстати, о Братстве. Коннор, я вынужден признать, что ты куда лучше руководишь ассасинами, чем Ахиллес, но у меня уже кончается терпение. Я теряю полезных людей. Уйми своих приятелей, иначе мне придется проредить их ряды.       — Твои «полезные люди» грабят простой народ, — тут же ощетинился Коннор. — Может, они и полезны тебе, но это не компенсирует того, что они воры и мошенники.       — Очень даже компенсирует, — парировал мистер Кенуэй-старший. — Не станет этих — найдутся другие воры и мошенники, а от этих хотя бы толк есть.       — Это какой? — Коннор сощурился. — Распространять какую-то заразу с помощью одеял и бродячих собак?       Мистер Кенуэй закатил глаза и на редкость размеренно процедил:       — Все, что распространялось, было собрано добровольцами. Или ты думаешь, что мне специально из Британии доставили корабль тюков обработанных одеял? Или считаешь, что в свободное время члены Ордена кашляют на собак? Бродячие псы всегда были разносчиками самой разнообразной дряни, подозревать в этом козни Ордена — нелепо! И оставьте наконец в покое ростовщика с Уоррен-стрит! Да, он под защитой Ордена, но занимается исключительно мирными делами.       — Он берет грабительские проценты, — нахмурился Коннор. — Которые идут на благо Ордена, полагаю.       — Сейчас Ордену нужны не средства, а дела, — ровно откликнулся Хэйтем. — А грабительские проценты он и раньше брал, просто до этого... Тебя здесь не было. И твоих ассасинов тоже.       Коннор набрал воздуха в грудь... но вдруг медленно выдохнул и почти спокойно произнес:       — Отец, я уже давно знаю, кем и чем финансируется Орден. И, кажется, даже понимаю, на какие средства живешь ты сам и на какие воспитывал меня... У Шэя было честнее. Он хотя бы просто пиратствовал... Ладно, я отзову своих с Уоррен-стрит. Но тогда и ты убери от Добби этого своего Дербишира, иначе в следующий раз он получит не по яйцам, а клинок под ребро.       — Не по яйцам, а по деликатным местам, — тоже гораздо мягче поправил его Хэйтем. — Идет, Коннор.       Коннор удовлетворенно кивнул и отпил вина, но Шэй смотрел на него с возрастающим сомнением. Договоренность, пусть невеликая, была достигнута, но сын не выглядел довольным. Не счел разговор оконченным, не начал болтать о более мирных и приятных вещах. Напротив, он вел себя все более напряженно, словно чего-то ожидал.       Мистер Кенуэй тоже явно отметил некую неправильность поведения сына, и острый, внимательный взгляд любовника, который тот украдкой бросил на зал, от внимания мистера Кормака не укрылся. Шэй уже решил, что если Коннор попытается сбежать, то надо будет его поймать и допросить, чего бы это ни стоило, как вдруг Коннор неловко, запинаясь, заговорил сам:       — Вы спрашивали, откуда меня могут знать во Франции. Я не уверен, что вам следует это знать, но не нахожу ни одной... весомой причины, чтобы это скрывать. Я познакомился с одной девушкой... — и замолчал.       — И кто она? — подбодрил его Шэй. — Красотка, наверное? Хэйтем, а ты заметил, что Коннор у нас тот еще...       — Заметил, — Хэйтем тоже недовольно отпил вина. — Коннор, раз уж начал... то делись впечатлениями.       Коннор задумался, но все же кивнул:       — Она из другого Братства. И она... хороша, правда. И, возможно, она как-то связана с Францией. Я пока не понимаю, как, но у нее французское имя и есть знакомые там, хотя, насколько мне стало известно, сама она родилась уже в Новой Франции. И я пока так и не узнал, кто ей назвал мое имя.       — Та-а-ак, — нехорошим тоном протянул мистер Кенуэй-старший. — Подробнее, Коннор. Настолько, насколько это возможно — для тебя.       Коннор шумно и немного прерывисто вздохнул, а потом поглядел на Шэя каким-то новым взглядом, словно впервые его увидел:       — Это было очень странно, — пробормотал он. — Познакомиться с кем-то, кто тоже ассасин. Ассасин, которого не нужно обучать. Который следует Кредо и разделяет твои взгляды.       Мистер Кенуэй не проникся. Он презрительно скривился и вклинился сразу, как только сын сделал паузу:       — Может, я угадаю? Этой женщине что-то от тебя было нужно.       — Да, — Коннор кивнул. — Но это никак не относится к войне, к Британии и даже к Америке. Она попросила меня помочь отыскать и настигнуть одного человека, потому что одной ей это не под силу. Город на военном положении, идет война... Ей нужны только сведения о бывших французских колониях, и я могу ей помочь, но...       — Но? — Шэй вопросительно вскинул подбородок, потому как Коннор опять заткнулся.       — Я... не знаю, — тот прикрыл глаза. — Не понимаю, что заставляет меня медлить. Мне не составило труда узнать, где искать того человека, ее цель. Но почему-то я до сих пор не сказал ей об этом. Хотя она... Впрочем, как раз это неважно. Ко мне впервые обратился представитель другого Братства, а я, вместо того, чтобы помочь, рассказываю об этом тамплиерам.       Он закрыл лицо рукой и низко опустил голову.       Хэйтем неожиданно бросил мимолетный взгляд по сторонам и коснулся его локтя, отводя руку в сторону. И заглянул в глаза:       — Ты правильно поступаешь, Коннор. Не в том, что рассказываешь это нам. В другом. Ты задумался и решил переждать, прежде чем очертя голову броситься помогать, не прикинув даже примерно, к чему это может привести. Ты нашел в себе силы посоветоваться, когда сомневаешься. Я могу... не утверждать, но предположить, что смущает твой ум. Если я правильно понял, эта особа не раскрыла тебе не только свою истинную цель, но и то, кто она и откуда знает тебя заочно настолько хорошо, что ей удалось тебя разыскать.       Коннор помотал головой и перебил:       — Как раз это понятно. Она знала, что я в Нью-Йорке, но это особо не секрет. Раксота по моей просьбе, бывало, справлялся о нужных людях — и, наверное, это работает в обе стороны. А отыскать меня в городе гораздо проще, чем ты думаешь, отец. Она просто потолкалась среди женщин, что ищут поденщину и прочую грязную работу, и выяснила, где обитает Добби. Добби часто помогает женщинам, потому что знает, как трудно заработать, не теряя себя, лишившись кормильца. А дальше... Сам понимаешь.       — Но в остальном я не ошибся? — мистер Кенуэй отступил, возвращаясь к допустимому в обществе расстоянию с собеседником. — Эта женщина, француженка, сослалась на кого-то, чье имя не назвала, и не объяснила, что послужило причиной ее поступкам. Это заставляет тебя сомневаться в ее искренности, а стало быть — и в том, что следует делать.       — Ну... да, — Коннор несчастно кивнул. — Я хочу помочь Братству. Мне не хочется оттолкнуть единомышленников, не хочется поставить себя в конфронтацию собратьям, но...       Шэй гораздо точнее понял его терзания:       — Хочется доказать другим, что ты тоже служишь Кредо?       — И это тоже, — согласился Коннор. — А еще — проверить себя. Что я знаю про Кредо? Только то, что рассказывал Раксота — человек, который привел Братство Америки к краху. И от тебя — человека, который... покинул Братство. Что я знаю и чему учу других?       — Но ведь это не все? — проницательно уточнил мистер Кормак.       — Шэй, — Коннор развернулся к нему всем корпусом. — Наверное, только ты можешь мне что-то подсказать в таком... вопросе. Отец говорил, что я сомневаюсь в ее искренности — и это правда. Я не подозреваю ее в обмане, но иногда недосказанность — не многим лучше. Я верю, что она действует во благо Братства, вот только какую роль выделяет мне? И почему... — он мучительно нахмурился, но все-таки выпалил, — почему она провела со мной ночь, но при этом не сказала ничего о деле? Ведь дело важнее! Для нее — точно. Но она проявила искренность не в нем.       Шэй пожал плечами:       — Видимо, как раз поэтому. Дело важнее, а все остальное — приятное дополнение, не больше. А еще скажу, чтобы ты не рассчитывал на крепкий ассасинский союз. Точнее, брак. Потому что девушки ведут себя так свободно только с теми, кто им разве что для дела сгодится. Но у меня есть встречный вопрос.       — Спрашивай, — обреченно выдохнул Коннор. — Я постараюсь ответить.       — Спрашивай не меня, а себя, — хмыкнул Шэй. — А что ты ей рассказал о себе? Что она знает о человеке, которому собирается доверить свою жизнь и свое дело? Уж не знаю, что для нее важнее.       — Откуда мне знать, что она обо мне знает? — изумленно уставился на него Коннор. — Явно больше, чем говорит.       — Вот, — наставительно бросил Шэй. — Здесь — твоя территория, а она не может даже доподлинно знать, как ты понимаешь Кредо. За тебя некому поручиться, тебя знают в лучшем случае — по делам. В худшем — по слухам, потому что к делам можно относиться очень по-разному. И ответь сам себе: а как бы ты поступил, если бы не мог довериться человеку, который тебе позарез нужен?       Коннор нахмурился:       — Думаешь, она для этого... обольщала меня?       — Коннор, — сердито, но сдержанно проговорил Хэйтем, привлекая внимание к себе. — Ты и нам рассказываешь все очень расплывчато. Угадать, что на уме у этой женщины, невозможно. А вот я все больше удивляюсь тому, как мне удалось вырастить такого... повесу. Начал с того, что кричал вслед экипажам приличных леди, а теперь докатился до того, что проводишь ночи с подозрительными девицами из непонятно какого Братства. Что я узнаю через год? Что ты стал героем среди обитательниц Тортуги?       — Я был на Тортуге, — рассеянно ляпнул Коннор. — Но там... В общем, я бы не рискнул. То есть... Отец, сейчас речь не об этом. Лучше скажи, что мне делать сейчас.       — А что тебе делать? — мистер Кенуэй так же, как Шэй, пожал плечами. — Я бы поставил ультиматум: готовность помогать, но только на моих условиях. И вытряс бы все, а потом еще проверил по возможности то, что возможно проверить.       — Еще можно поухаживать, — предложил Шэй. — Ну, не все же ей за тобой бегать? Или рассказать ей что-то не слишком важное — например, о той же Тортуге. Она чем-то поделится в ответ — и вот из этого уже можно делать выводы. Француженки зачастую довольно откровенны. Правда, справедливости ради, не все.       — Она не чистокровная француженка, — брякнул Коннор. — Это видно. Ну, это как меня назвать англичанином — странно, правда? В ней явно течет негритянская кровь.       — Ох, как мило, — Хэйтем скривился. — Не вздумай ухаживать, а то от вашего крепкого ассасинского союза родятся такие потомки, что стыдно будет семейное древо составить.       — Тебе можно, а мне нельзя? — немедленно взвился Коннор, но мигом позже остыл и даже рукой махнул. — И не собирался. Я думаю, что мне все равно придется выполнить ее поручение. Не годится же оставить собратьев без помощи? Тем более девушку.       — Нет, — строго бросил Шэй. — Так думать нельзя. Либо всех собратьев, либо никого. Никогда не делай скидку на пол, происхождение и что угодно подобное.       — В этом ты, наверное, прав, — Коннор задумался. — А во всем остальном — уже понятно, что придется действовать по обстановке. Я не собираюсь брать собрата-ассасина за горло, но и ухаживать для того, чтобы что-то выведать, не стану.       — Не слишком четкий план, но лучше, чем ничего, — Шэй одобрительно приподнял бокал с остатками вина. — Это стоит отметить.       — Без этого, — металлическим тоном потребовал Хэйтем. — Обсудить прекрасный пол вы можете и в таверне, а здесь не хватало только еще на брудершафт пить. Шэй, ты думай хоть иногда.       — А как ее зовут? — полюбопытствовал мистер Кормак, но словам любовника внял.       — Авелин, Авелина, — со вздохом ответил Коннор. — Авелина де Гранпре. И это единственное, что я о ней знаю доподлинно.       Мистер Кенуэй ответил не менее тяжелым вздохом:       — По крайней мере, имя де Гранпре попадалось мне в донесениях. Ты можешь быть уверен в том, что она из ассасинов. Если очень нужно, могу попытаться что-то выяснить про нее, хотя наши интересы ни разу не соприкасались. Пожалуй, даже любопытно, что ей здесь понадобилось, потому что по этому направлению я дорогу Братству не переходил. Да, Коннор, будет лучше, если ты выяснишь, что надо этой девице, и благополучно отправишь ее восвояси. Не хватало тут еще дополнительных ассасинов, мне и от твоих друзей головной боли хватает.       Коннор нахмурился и кивнул:       — От сведений я не откажусь, но это не обязательно. Попытаюсь узнать сам. А кстати... Насчет сведений. Шэй, ты не в курсе, где здесь, в Нью-Йорке, был дом Раксота? Он назвал мне адрес, но дом сгорел во время Великого Пожара, и никаких табличек не осталось.       — В курсе, — мистер Кормак приподнял бровь. — Когда-то Ахиллес отправлял свою семью на зиму в Нью-Йорк, а переписывались через «Кречет» шевалье. Кого гоняли посыльным? Правильно, меня.       — Семью Раксота? — недоуменно проговорил Коннор и поглядел вопросительно, пытливо. — А куда она делась, эта семья? Или ты про его родителей, Шэй?       Мистер Кормак вздохнул. Рассказывать об этом не хотелось, да и это было не очень честно по отношению к Ахиллесу — ведь тот тоже многое мог бы порассказать Коннору про ассасина Кормака, но ведь не стал...       Хэйтем вскинул ладонь, всем своим видом показывая, что самоустраняется, и Шэй осторожно произнес:       — У Ахиллеса когда-то была жена, которую он любил, и маленький сын. Их жизни унес брюшной тиф. С тех пор, насколько мне известно, в своем городском доме Ахиллес не бывал.       — Жена и сын... — Коннор даже помедлил с ответом. — Мне трудно представить Раксота молодым. Как будто он всегда был именно раксота — дедушкой.       — Как бы я ни относился к своему отцу, — не выдержал Хэйтем, — Эдвард Кенуэй — более подходящий пример дедушки.       — Но его я не знал, а Раксота знаю, — возразил Коннор и даже хитро сощурился. — Хочешь, чтобы я стал пиратом?       — А у меня есть выбор? — отбил выпад Хэйтем. — К тому же ты уже им стал, можешь не оправдываться. Суда грабил? Грабил. На Тортуге отдыхал? Отдыхал. И еще говорит, что не пират.       — А на Тортуге Эдварда Кенуэя до сих пор помнят, — мстительно фыркнул Коннор. — Когда я назвался, меня сразу спросили, не в родстве ли я с ним. И тобой интересовались.       — Надеюсь, ты сказал, что твой отец — приличный человек? — приподнял бровь мистер Кенуэй-старший.       — Именно это я и сказал, — Коннор насмешливо кивнул. — И все сразу решили, что ты пропащий, а вот у меня еще есть надежда достичь не меньшей славы, чем дедушка.       — А зачем тебе дом Ахиллеса? — заинтересовался Шэй.       Коннор выглядел несколько озадаченным, но ответил:       — Раксота сказал, что там есть картина. Не спрашивай меня, Шэй, я и сам понимаю, как глупо это звучит, тем более что картина наверняка погибла в огне. Там от домов одни руины остались. Но Раксота говорил, что его дом был каменным, а картина хранилась в сундуке, так что как знать... Если она еще существует, то для меня дело чести — достать ее.       — Да, дом каменный, — Шэй кивнул. — Я могу показать тебе, где это, но полезешь сам. Я теперь в Ордене, ваши ассасинские дела меня не касаются.       — Договорились, — Коннор повеселел. — Да, Раксота часто ворчит и норовит припрячь меня к разным работам, но мне хочется, чтобы он доживал свой век среди вещей, которые ему дороги. Наверное, поэтому он отказывается от другой помощи — не хочет, чтобы его дома касались чужие руки.       — Такие ассасины мне по душе, — хмыкнул мистер Кенуэй. — Сидит себе тихонько, из всех поручений — картину доставить... Коннор, мы слишком долго беседуем, это может вызвать... вопросы. У тебя есть еще что-то важное, что нужно обсудить?       — Да у меня такого вообще особо не было, — Коннор улыбнулся. — Но я, пожалуй, действительно пройдусь. Ты говорил, отец, что тут есть разные люди, мне стоит на них посмотреть. И еще... У меня есть поручение, но о нем я вам рассказывать точно не буду, магистр Кенуэй.       — Вольно, ассасин Кенуэй, — фыркнул в ответ Хэйтем. — Надеюсь, ты...       — Мне же еще за картиной надо, — успокаивающе заметил Коннор. — Так что в ближайшее время я приду. Пока не знаю, куда и когда. Когда разберусь с Авелиной, полагаю.       — Гуляй, — кивнул Шэй. — Только глупостей не делай.       — Выполню, капитан Кормак, — Коннор шутливо отсалютовал ему и отошел.       Передвигался он медленно и глазел, пожалуй, чересчур любопытно, но Шэй счел, что метису такое позволено. Здешние господа легко воспримут, что метис не умеет вести себя в приличном обществе. Интересно, Коннор сознательно это использует? Надо будет спросить, решил Шэй, и тут его отвлек Хэйтем.