Дело всей жизни

      Вставать с раннего утра было совершенно ни к чему, но Шэй проснулся еще тогда, когда поздний осенний рассвет еще не начал заниматься, и сразу услышал — по дыханию, что любовник тоже не спит. Шэй поднял голову с его плеча и предложил:       — Встаем? Я все равно больше не засну.       — Я тоже, — откликнулся Хэйтем. — Но утро будет долгим.       — Всегда можно пойти и нарубить дров Ахиллесу, тогда время пролетает быстрее, — Шэй улыбнулся и даже потерся носом о щеку Хэйтема.       — Лучше побрейся, — посоветовал тот. — И попроси воды прямо сейчас, потому что потом тут всем придет охота плескаться, хозяева с ног собьются.       Это было разумно, и Шэй сполз с кровати. Хозяйка Коринн уже, конечно, не спала, а вовсю хлопотала на кухне. Шэй успел завладеть ее вниманием до тех пор, как в трактир с черного хода пришли позевывающие и кутающиеся в шали супруги братьев (или не братьев?) лесорубов.       Насколько Хэйтем был прав, Шэй понял только тогда, когда в коридоре начал раздаваться шум. Все постояльцы хлопали дверями, что-то говорили, и мистер Кормак, видя, что возлюбленный нервничает, предложил:       — Может, куда-нибудь отправимся? Только не будем проходить через общий выход, вылезем из окна.       — В этом? — Хэйтем красноречиво указал на безукоризненный костюм.       — В этом, — кивнул Шэй.       Мистер Кенуэй вздохнул:       — Идем.       Перемахнуть через подоконник в узком костюме и впрямь оказалось задачей не из легких, но Шэй даже не ругался. Даже про себя. Несмотря на то, что Хэйтем изначально предоставил ему свободу выбора костюма, когда Шэй собрался, он внимательно все проинспектировал и потребовал замены некоторых деталей. Шэй даже не спорил...       И вот теперь, прохладным ноябрьским утром, нужно было как-то провести несколько томительных часов. Судя по солнцу, было не позже девяти утра.       И Шэй повел любовника туда, куда еще по юности нередко удирал, чтобы скрыться от посторонних взглядов и подумать. Пень, на котором Шэй подолгу сидел, давно истлел, от очага и следов не осталось... Но все-таки это было то самое место, где он когда-то, вернувшись из разрушенного Лиссабона, принял решение пойти против Братства.       Хэйтем огляделся — и не задал ни одного вопроса. И тогда Шэй нарушил молчание первым:       — Почему ты так переживаешь? Ведь ничего страшного не происходит. Не из-за костюма же, верно?       — Конечно, нет, — Хэйтем покачал головой. — Наверное, потому, что я до сих пор хочу, чтобы у Коннора все было лучше, чем... Чем могло бы быть. Но это уже не мне решать.       — Ты научил его принимать решения самостоятельно, — Шэй улыбнулся. — А это уже дорогого стоит. Многие за всю жизнь так и не решают ничего — даже в собственной жизни.       — Надеюсь, мне удалось его научить еще и тому, что за каждое решение приходится нести ответственность, — Хэйтем посмотрел в сторону поместья так же, как и Шэй когда-то.       — Скорее, он познал это на собственной шкуре, — заметил мистер Кормак и честно признал. — Как и ты. И я. Этому вообще, наверное, нельзя научить. Но ты зря переживаешь. Это решение он принял уже давно, а сегодня... Просто дань красивым традициям.       — Не совсем, — возразил Хэйтем. — Когда я думаю о том, что уже, возможно, меньше, чем через год, стану дедушкой... Не знаю, радует меня эта мысль или пугает.       — Лично меня — радует, — заявил Шэй. — Когда я пялился на тебя и... думал всякое, я заранее смирился с тем, что никаких внуков у меня не будет. И детей тоже. И то, что это все-таки случилось, меня определенно радует.       — Насчет детей — не согласен, — хмыкнул Хэйтем. — Твоих детей, вполне вероятно, в мире хватает, только они не знают, что они твои.       — Возможно, — Шэй вздохнул. — По юности я не очень об этом думал. И ты вполне мог не узнать про Коннора, если бы Чарльз не впился в могавков, как бульдог. Я предлагаю медленно отправиться в сторону церкви, которая... неизвестно где. Анэдэхи хорошая девушка, и Коннор... Знаешь, когда он вчера задал мне свой вопрос, я понял, что он любит. Не влюблен, а любит. Потому что влюбленность заставляет забывать обо всем, а любовь заставляет заботиться.       — Так что он у тебя спросил? — Хэйтем немного расслабился и первым зашагал в сторону деревни. — Или ты дал слово о молчании?       — Нет, — с удивлением признал Шэй. — Спрашивал... У Анэдэхи не было мужчин, и Коннор волнуется. Но я почти ничем не смог помочь, потому что...       Хэйтем поразмыслил и тяжело вздохнул:       — Если бы он пришел с этим вопросом ко мне... Я бы тоже ничем не смог ему помочь.       — Можем потом его расспросить, — рассмеялся Шэй.       — Можем, но не будем, — отрезал Хэйтем, но уже почти улыбался.       — Говори за себя, — мистер Кормак ему подмигнул.       — Тогда перескажешь мне, — подумав, скорректировал план Хэйтем. — Без подробностей.       Шэй не стал обещать, поскольку предполагал, что уж в этом случае Коннор потребует слова о неразглашении, и сменил тему:       — Интересно, обойдется без драки или нет? В этой несчастной церкви соберутся индейцы, ассасины, тамплиеры...       — Англичане, ирландцы, французы... — продолжил список Хэйтем.       — И еще бывшая Коннора, — вспомнил Шэй.       — Коннор вообще большой оригинал, — согласился мистер Кенуэй. — Шэй, предупреждаю сразу: если напьешься и устроишь драку, в кровать можешь даже не приходить.       — Ничего, я тут знаю один овин... — фыркнул Шэй и уточнил. — А если драку устрою не я?       — Каждый частный случай рассматривается отдельно, — парировал Хэйтем.       — А если в драку влезешь ты? — провокационно спросил мистер Кормак.       — ... то я сам себе вынесу суровый приговор, — Хэйтем посмотрел на него, и уголки его губ кривились в улыбке. — Неужели ты думаешь, что я «влезу в драку» без веских причин?       — Думаешь, остальные просто так дерутся? — возразил вопросом на вопрос Шэй, но был вынужден признать. — Хотя... Бывает.       Но своей цели мистер Кормак достиг. Хэйтем отвлекся от мрачных мыслей и перестал так заметно нервничать, отвлекшись на бессмысленную, по сути, беседу.       Тропинка вывела к дороге, и Шэй увидел, как по ней несется тот самый парнишка, Алистер. Наверное, с очередным распоряжением послали.       — Эй, — окликнул его Шэй. — А где здесь церковь?       — Там, на холме, — ребенок махнул рукой. — Идите по дороге, не пропу́стите. Я туда же, но мне скорее надо!       Этой дорогой Шэй тоже проходил не раз, но сейчас облик поместья изменился настолько, что ничто уже не напоминало о былых временах. Хэйтем оглядывался, пожалуй, с любопытством. И было на что посмотреть. За эти годы Коннор превратил полузаброшенное поместье в собственную небольшую колонию, где всего хватало с избытком. Жаль только, что эта утопия работает только на небольшой площади с ограниченным количеством людей.       Церковь и впрямь можно было увидеть еще издалека. Светлая, она как будто стремилась в небо и напоминала не о тяжелой доле, а о чем-то радостном — об очищении, быть может, или о покое...       Хэйтем окончательно собрался, и теперь ничто не выдавало в нем нервозности. Напротив, он имел столь спокойный и уверенный вид... На него можно было положиться, а это Коннору наверняка будет не лишним.       На подходе к церкви Шэй увидел впереди чью-то фигуру. Ни с кем бы не перепутал. Фигура была согбенная, да и шел человек очень медленно. Даже неспешным шагом мистер Кормак и мистер Кенуэй легко его нагнали.       — Доброго дня, мистер Дэвенпорт, — вежливо поздоровался Хэйтем.       — И тебе не хворать, — буркнул тот.       — Приветствую, Ахиллес, — Шэй даже щелкнул брегетом, чтобы убедиться. — Еще нет одиннадцати, зачем так рано?       — Доживешь до моих лет, не рано будет казаться, — старик ответил с каким-то мрачным удовлетворением. — С моими-то ногами ничего заранее знать нельзя.       Шэй сомневался, но ссориться не хотелось, а потому он неуверенно предложил:       — Может быть... Помочь?       — Ты мне уже помог, — язвительно откликнулся Ахиллес. — Спасибо, тамплиер Кормак. Я Коннору-то мне помогать не позволил, а тут ты.       Но теперь обогнать старика было как-то... неприлично, и до церкви добирались добрых десять минут. Ахиллес опирался на трость и шумно переводил дыхание при ходьбе, путь для него был неблизким. Почти у самых распахнутых дверей к Ахиллесу почтительно и немного неуверенно приблизились двое мужчин в ассасинских платьях, но без капюшонов и с открытыми лицами. И тогда он немного позиции сдал и даже позволил им отвести себя под руки и усадить на лавку.       Одного из ассасинов Шэй узнал — тот самый «мясник» из Бостона, Стефан Шафо, который когда-то вместе с Коннором участвовал в «бостонском чаепитии». Второго знал Хэйтем, о чем негромко сообщил, непринужденно склонившись к уху — доктор Джеймс Колли, из Нью-Йорка, тот самый, что выхаживал мистера Блессингтона. Добби пока видно не было.       Внутри церкви народу было пока немного. На кафедре листал толстую книгу невысокий пастор, и мистер Кенуэй широким шагом направился именно к нему. Шэю было любопытно, и он не отставал.       — Отец Тимоти, — Хэйтем даже слегка склонился перед духовным лицом.       — Мистер Кенуэй, я полагаю, — тот говорил мягко, спокойно. — Вы ведь протестант?       — Верно, — Хэйтем слегка напрягся. — А разве это имеет значение в нашем случае?       Однако пастор посмотрел на него с легким укором:       — Конечно, имеет. Коннор не скрывал передо мной, что вообще не крещен, как и его невеста, так что именно ваша конфессия, так скажем, играет основную роль.       — И вы не осуждаете ни его, ни меня? — недоверчиво нахмурился Хэйтем.       — Кто я такой, чтобы судить? — возразил ему отец Тимоти. — Люди приходят сюда, чтобы услышать слово Божие. Это они освящают храм своим присутствием, а не Бог заставляет их. Я бы мог сказать, что вы, мистер Кенуэй, живете во грехе, но я видел людей, которые каются еженедельно — и Бога в их душе нет. Вы побеспокоились о том, чтобы у вашего сына все сложилось хорошо, а значит, вы ближе к Богу, чем сами думаете.       — Об этом судить уж точно не мне, — мистер Кенуэй собрался, но говорил несколько мягче. — Я действительно протестант и готов проводить мисс...       — Аннабель, — подсказал отец Тимоти.       — Мисс Аннабель к будущему супругу, — закончил Хэйтем.       — Мне тоже приятно видеть, когда молодые люди с радостью идут на такой шаг, а старшие готовы их благословить, — улыбнулся пастор. — Не беспокойтесь ни о чем, я проведу таинство, как и положено.       — А где можно отыскать мисс Аннабель?       — Она отправилась за своими родственниками, — объяснил отец Тимоти. — Но ей еще нужно будет переодеться, поскольку... Мисс не умеет ездить в седле в платье.       Хэйтем кивнул и отошел в сторонку, позволив пастору готовиться к церемонии — он что-то отмечал закладками. Мистер Кенуэй опустился на скамью и уставился на кафедру невидящим взглядом. Шэй уселся рядом, но закурить в церкви было нельзя.       Неожиданно Ахиллес, кряхтя, перебрался поближе и впервые заговорил первым сам:       — Я уж думал, не доживу. А хотелось.       — Не спешить с выбором — тоже разумный выбор, — парировал Хэйтем. — Вам, мистер Дэвенпорт, не понять.       — Когда-то и меня вела дорога приключений, — хмыкнул Ахиллес. — Но теперь-то уж я могу поглядеть со стороны. Еще бы малыша увидеть — а там и помирать можно.       Шэй почти сочувственно скосил взгляд. Видно, после сердечного удара Ахиллес стал чаще думать о смерти, раз уж сам заговорил да и за короткий разговор дважды ее помянул. Но Хэйтему общение с Ахиллесом было очевидно не по душе, поскольку он поднялся и вежливо проговорил:       — У нас еще много дел, мистер Дэвенпорт.       Шэй без слов поднялся следом, но не мог не оценить завуалированной жестокости любовника. Тот изящно продемонстрировал, насколько он нужен и занят, в то время как Ахиллес мог только сидеть и ждать, опираясь на палку. Шэю даже показалось, что старый ассасин хочет что-то сказать, но он промолчал, только рукой махнул — мол, что с вас взять.       Время перевалило за одиннадцатый час, и, выйдя на освещенный осенним прохладным солнцем холм, мистер Кормак видел, как оживилась деревня. По местным меркам событие было едва ли не эпохальное: Коннор, который так или иначе повлиял на жизнь почти всего местного населения, решил сам изменить свою жизнь. А в таверне, наверное, и вовсе дым коромыслом...       Шэй хотел было прикурить, но Хэйтем неожиданно придержал его за руку, и Шэй не стал разрывать момент близости. Возлюбленный редко себе позволял что-то подобное...       А к церкви уже ехала повозка, на козлах которой торчал парень в индейских одежках. Рядом с повозкой на коне безо всякого седла ехала невеста, а за повозкой мчались несколько рыжих ребятишек разного возраста. Им явно было любопытно.       — Мисс Анэдэхи? — Хэйтем отпустил руку Шэя и шагнул вперед. Шэй впервые увидел невесту Коннора без боевой раскраски на лице и с интересом ее оглядел.       — Мистер Кенуэй! — девушка раскраснелась и, кажется, немного смущалась. — Подождите меня пару минут, я объясню братьям, что нужно делать, и приду.       Шэй увидел в повозке Мать Рода, за ней бережно ухаживали остальные двое братьев Анэдэхи. Когда все пятеро скрылись в церкви, мистер Кенуэй вздохнул:       — Гости только начали собираться, а я уже думаю, не погорячился ли с желанием при этом присутствовать.       — Дальше будет легче, — обещал Шэй и обратился к ватаге ребятишек. — Эй, лупоглазые, где мистер Коннор?       — Был в трактире, у наших мам, — объяснил один и глазел с интересом, ковыряя в носу. — А потом собирался к мисс Эллен, чтобы красиво одеться.       — А вам красиво одеться не надо? — пошутил Шэй.       — А нам мама все самое лучшее постирала, — гордо сообщила девочка помладше. — И велела не падать в грязь и никуда не лазить.       — Это будет трудно, — фыркнул мистер Кормак.       — Знаем, — важно ответил мальчишка. — Но мы уже взрослые. Скоро будем, как Алистер, работать в трактире на конюшне.       — Все? — съязвил Хэйтем и получил безапелляционный ответ:       — Все.       Анэдэхи выбежала из церкви и, найдя старшее поколение там же, порывисто приблизилась. Шэй видел, что ее переполняют самые разные чувства — от страха до безоблачного счастья, и хотел ей чем-то помочь, но Хэйтем справился не хуже. Он серьезно и уверенно ей улыбнулся:       — Уверен, что вы готовы, мисс. Вряд ли это страшнее, чем загонять рохвари.       — Спасибо... мистер Кенуэй, — она улыбнулась так светло и ярко, что Шэй почувствовал, что горло сжимается. — Я не уверена, что стану самой лучшей женой, но Радунхагейду... Коннор... будет счастлив, обещаю. Он рассказывал мне, что ничего особенного делать не нужно. Просто дождаться вас и в нужное время зайти в ваш храм. А там нужно выслушать, что скажут нам, и сказать то, что хочется сказать Коннору. Я должна знать что-то еще?       — Только одно, — мистер Кенуэй качнул головой. — Я буду рад проводить вас.       — Тогда мне нужно к Эллен, — Анэдэхи сразу стала серьезной. — Я училась ходить в платье и в туфлях, но каждый раз приходится привыкать.       — Надеюсь, Коннор учил вас танцевать? — заинтересовался Хэйтем.       — М-м-м... Почти, — девушка слегка смутилась. — То есть обещал научить.       — А, — глубокомысленно откликнулся Хэйтем. — Тогда, полагаю, это будет очень своевременно. Поспешите, мисс Анэдэхи, я по опыту знаю, что если что-то может пойти не так, оно пойдет не так, и лучше иметь запас времени.       Анэдэхи кивнула и, свистом призвав кобылу, в один миг оказалась у той на спине. Безо всяких поводьев, седла, стремян и прочих ненужных деталей...       Шэй проводил ее взглядом и фыркнул:       — Коннор в надежных руках.       — Она совершенно не похожа на Гадзидзио, — брякнул мистер Кенуэй. — И, наверное, это к лучшему.       На холм постепенно начинал подтягиваться народ: прошел суетливый мужчина среднего возраста, в городской одежде и в очках. Завидев незнакомцев, вежливо приподнял шляпу. Пришла супружеская чета темнокожих людей в простых, хоть и чистых одеждах фермеров, при этом на руках у отца крутился маленький сын. За руку прошла еще одна пара — непонятно, супругов или влюбленных, но оба были примечательны. Женщина была не в платье, а в охотничьем костюме, отлично подчеркивающем фигуру; мужчина — в костюме и дурацкой шапочке. Потом протопал просто огроменный мужик, и даже свернул в сторону Шэя и Хэйтема.       — Большой Дэйв, — представился он, протянув для пожатия огромную лапищу. — Кузнец здешний. Видел вас, капитан Кормак, когда вы приезжали «Морриган» принимать. А ведь я вам тоже немного подсобил — цепями, поршнями и всяким таким.       — Будем знакомы, — Шэй крепко пожал ему руку. — Металлическим деталям до сих пор сносу нет.       — Рад стараться, — тот заулыбался и протопал дальше. Шэй отметил вдалеке неспешно шествующую под руку чету Лафайет, которые сильно отличались от местных жителей, и тяжело вздохнул — вчера перед сном те отловили их с Хэйтемом в гостинице, а поскольку других знакомых, кроме Коннора, у них тут не было, долго и многословно восхищались «пасторалью». Сегодня супруги Лафайет выглядели торжественно, и без всяких усилий со своей стороны выделялись на фоне других гостей, как фрегат среди шхун. Несмотря на обещание надеть платье скромнее, миссис Лафайет все равно отличалась статью и изяществом, а по мистеру Лафайету, одетому ради такого случая в гражданское платье, за милю было видно, что он французский аристократ в каком-то там поколении.       Хэйтем заметил, куда смотрит Шэй, и произнес:       — Лучше бы было дождаться в церкви, но, увы, у меня такой возможности нет. Невеста не должна в день свадьбы видеть жениха до церемонии.       — Серьезно? — мистер Кормак хмыкнул. — Дети нам рассказали, что Коннор отправился к швее. А Анэдэхи позже сказала, что собирается переодеться. Одной в праздничное платье одеваться несподручно, а значит — что?       — А значит, пока мы тут переживаем, он — вопреки традициям — воркует с девицей, — подвел итог Хэйтем. — Но я, мистер Кормак, об этом знать не знаю, как приличный отец.              Однако приличия молодая пара все-таки соблюла. Невесту, облаченную в белое платье, привели женщины — и крутились вокруг, то и дело поправляя что-то незначительное в костюме. Одну Шэй знал — швея, которая строила глазки Коннору когда-то. А вторая... Шэй даже улыбнулся. Совсем юная девушка, лет шестнадцати, не больше, была настолько похожа на мать, что сомнений не оставалось.       — Иди, Шэй, — негромко приказал Хэйтем. — И проследи за тем, чтобы не было никаких накладок, потому что ровно в полдень, — он щелкнул брегетом, — я приведу мисс Анэдэхи, и будет неловко, если ее никто не встретит.       Шэй послушался и отправился в храм. И когда встал на «привилегированную» площадку для самой близкой родни, даже взглянул на пастора — не пошлет ли? Ведь по крови Шэй Коннору родней не был... Однако отец Тимоти только мерно кивнул, как будто не ожидал ничего иного.       Наконец появилась и Добби — и тоже не в платье, а в ассасинских одежках и в капюшоне, и привела за собой Фолкнера — Шэй давно не видел его, и отметил, что тот сильно постарел с их последней встречи, хотя и держался неплохо. Внимательно оглядев старпома «Аквилы», Шэй сделал вывод, что тот с утра к фляжке все-таки прикладывался. Видимо, Добби было поручено за ним проследить.       Приходили еще какие-то люди; ближе к полудню в церковь благочинно пришла чета трактирщиков — Оливер и Коринн, а потом и многочисленное семейство Годфри-Терри. Шэй, увидев их всех месте, изумленно распахнул глаза. Мало того, что детей было трудно даже посчитать, так еще и все, в той или иной мере — рыжие.       Шэй как можно незаметнее посмотрел на часы. До полудня оставалось чуть меньше четверти часа, а жениха как не было — так и нет. Зато к Шэю медленно подошли индейцы — единственные присутствующие родственники невесты.       — Рад видеть вас, Мать Рода, — негромко проговорил Шэй. — Как ваша деревня?       — Нам придется оставить наши постройки и надеяться, что ни люди, ни звери не испортят их до весны, — ответила старуха. — А мы отсюда отправимся уже в форт. Радунхагейду обещал, что нас отвезут и помогут с доставкой припасов. Я ему верю, он хороший юноша.       — Радунхагейду всегда держит слово, — заверил ее Шэй, и это вызвало явное одобрение со стороны парней-индейцев.       — Я говорила с тем, кого Радунхагейду называет дедушкой, — вдруг сказала Мать Рода. — И он тоже хороший человек. Жаль, что он не захотел прийти сюда, к нам. Но я понимаю, он тяжело болен, он не смог бы долго стоять.       — Вы считаете Ахиллеса хорошим человеком? — неожиданно для себя спросил Шэй.       — Человек хороший, но груз на душе большой, — сделала вывод Мать Рода. — Это гнетет его к земле больше, чем годы.       Без десяти минут двенадцать в зал, где было уже весьма многолюдно, зашел Коннор — и сразу вызвал волнение. Шэй и сам едва удержался, чтобы не прицокнуть языком. Прав был сын: в такой одежке по крышам на побегаешь и по реке не проплывешь, но красиво. Сочетание мокасин и роскошных бело-красных одежд в стиле ассасинов прошлых веков, правда, создавало странный контраст, но Шэй понимал, откуда взялся такой костюм. Коннор был без оружия, но на пряжке пояса поблескивал ассасинский символ. Что ж, строго, дорого и элегантно — наверняка даже Хэйтем оценит. Если это разработала местная швея по указаниям Коннора — и наверняка Ахиллеса тоже — то у нее отменный вкус. Волосы у Коннора были безукоризненно собраны, а его обычная косичка выглядела так, словно ее заплетал не индеец, а придирчивый к порядку англичанин.       Навстречу Коннору шагнула Добби, на ходу стряхнув капюшон, и Шэй наконец увидел мисс Картер с открытым лицом. Ее нельзя было назвать красавицей, да и манеры были грубоваты, но вот обаяния и миловидности ей было не занимать. О мисс де Гранпре Хэйтем тоже говорил, что она не красива в общепринятом плане, но крайне очаровательна — и Шэй сделал вывод, что в девушках Коннор толк знает. Тем ценнее тот выбор, что он сделал — и делает прямо сегодня.       Объяснившись со своими, Коннор решительно прошагал к кафедре, где уже ждал отец Тимоти, и что-то сказал. Шэй видел, как двигаются губы сына, но не разбирал ни слова. Пастор успокаивающе ответил и даже погладил Коннора по руке — видно, сын все-таки волновался.       На часах было уже без пяти, двери в церковь захлопнулись, и отец Тимоти призвал к тишине, а когда все успокоились, звучно и торжественно произнес:       — Сегодня мы собрались, чтобы засвидетельствовать перед Богом союз любящих сердец. Мистер Кенуэй, которого все мы знаем как доброго и отзывчивого человека, готов связать свою судьбу с мисс Аннабель, поддержавшей его на нелегком пути.       Двери скрипнули, все присутствующие повернулись, и Шэй увидел, как в зал шагнул Хэйтем, а Анэдэхи, держащая его за локоть, оглядывалась — смущенно, радостно и немного испуганно.       Пожалуй, в более печальных случаях они могли бы выглядеть, как супружеская пара: Хэйтем, в безукоризненном костюме, с безупречно седым хвостиком — и Анэдэхи в дорогом белоснежном платье. Немного простоватом — женщины в Нью-Йорке или Бостоне одевались порой куда роскошнее, но изящный силуэт и смущенная улыбка не могли конкурировать с этим.       В полной тишине Хэйтем довел Анэдэхи до кафедры и передал подрагивающую девичью ладонь Коннору. И тот сразу перехватил — крепко и уверенно. Наверное, Анэдэхи повезло.       Хэйтем отступил в тень, встал рядом с Шэем, и мистер Кормак нащупал его руку, хотя смотрел прямо перед собой. И мистер Кенуэй руки не отнял. Если это кто и видел, то только стоявшие рядом невозмутимые индейцы, но Шэю было плевать.       Пастор говорил что-то еще, а потом призвал:       — Сейчас у вас есть замечательная возможность сказать друг другу то, что вы хотите сказать. То, что вы обязуетесь сохранить и соблюдать вечно.       — Я... — Коннор начал немного хрипло, но, как и Шэй, говорил все увереннее. — Я хочу сказать, Анэдэхи, что до сих пор удивлен, что жизнь свела меня с тобой. И я безумно благодарен... богам, Богу или судьбе, потому что иначе, наверное, быть не могло. Ты мой друг, ты — та, с кем я хочу пройти свой путь до конца, каким бы он ни был. И... ты знаешь, что это не просто слова. Я люблю тебя.       — Радунхагейду... — голос Анэдэхи звонко отозвался от стен. — Ты показал мне ту жизнь, которую я не могла и представить. Ты не только мой самый лучший друг. Ты — тот, в ком воплотилось и то, к чему я привыкла с детства, и то, о чем я мечтала. Я люблю тебя и обещаю, что пройду с тобой до конца, что бы нас ни ждало на пути.       Шэй видел, как Хэйтем опустил голову, и сильнее сжал руку. В голове мелькнула дурацкая мысль о том, что ему, Шэю Патрику Кормаку, тоже бы хотелось сказать что-нибудь такое — как там положено, перед Богом и людьми — и заявить всему миру, что мистер Хэйтем Эдвард Кенуэй принадлежит ему, но... Шэй мотнул головой, чтобы вытряхнуть дурацкие мысли из головы. Религия — один из удобных рычагов управления стаей людей, которые вечно норовят перегрызться из-за денег, обычаев, цвета кожи, или еще невесть чего. Даже если Америка когда-нибудь станет свободной, такой союз ни Бог, ни люди не примут. И слова Хэйтема стоят гораздо дороже, чем любая клятва в любом храме. И... И Хэйтем ни за что бы не согласился венчаться в католическом храме и давать какие-то клятвы наместнику Бога на земле, что с него взять. Шэй еще раз помотал головой.       — Обменяйтесь кольцами, — прозвучал призыв пастора.       Наконец от дурацких мыслей о том, как бы они с Хэйтемом смотрелись перед алтарем, удалось избавиться, и Шэй почти скептически посмотрел на то, как Коннор явно сопит, натягивая на палец невесты кольцо. Если так дальше пойдет, то брачная ночь надолго затянется...       Анэдэхи со своей задачей справилась куда быстрее. То ли меньше нервничала, то ли еще что...       И отец Тимоти, пряча улыбку за торжественным выражением лица, весомо призвал Коннора:       — Поцелуйте невесту.       Коннор неловко сплел пальцы с возлюбленной и склонился к ней, и столько в этом жесте было простой нежности и любви... И, конечно, было видно, что целовал он ее не впервые, это кольцо до этого надевать не приходилось.       Пастор захлопнул книгу и добродушно напомнил увлекшемуся Коннору, что он все еще в церкви:       — Поздравляю, мистер и миссис Кенуэй.       Шэй почувствовал, как пальцы любовника сжались сильнее, и, воспользовавшись тем, что после слов отца Тимоти в зале поднялся легкий шум, шепнул Хэйтему в ухо:       — Осталось всего лишь принять участие в местном празднике.       Сработало отлично. Хэйтем наметил перед собой новую цель и несколько отвлекся от прежней. И собранно подтвердил:       — Да, и это тоже будет испытанием терпения.                            Шэй с удобством откинулся на стуле и пил из большой кружки полюбившийся эль. Трактирщики с гордостью предложили ему «настоящего барбадосского рома», но это любезное предложение мистер Кормак с огорчением отверг. Барбадос и впрямь славился отличным ромом, но праздник отгрохали — дай Бог, и Шэй опасался перепить.       Женщины деревни постарались на славу. Зал был украшен цветами — и это почти зимой-то; на столах хватало самых разных закусок. Может быть, на вкус Хэйтема блюда были простоватыми, зато Шэй не опасался наткнуться на какого-нибудь «зловонного епископа», а то и еще что похуже.       После первых чинных тостов и многочисленных поздравлений праздник быстро потерял всю официальность, и даже перестал казаться безумным сборищем совершенно разных людей. Этому очень поспособствовал первый танец молодых — Коннор начал прилично, но потом невеста потеряла туфлю, потом Коннор под веселый смех ее надевал обратно, потом уже не стеснялся подсказывать Анэдэхи, что делать и куда наступать. Только она все равно большей частью наступала ему на ноги.       Ахиллеc с большой кружкой эля обосновался на стуле рядом со стойкой, чтобы далеко не ходить. Рядом с ним устроилась Мать Рода, и они, самые старшие на этом празднестве, о чем-то тихонько толковали.       А когда голод был утолен, и градус собрания несколько повысился, все разбились на кучки сообразно интересам. Шэю в компании Хэйтема посчастливилось оказаться рядом с лесорубами и их женами, к ним же прибилась чета Лафайет, и разговор за столом велся весьма оживленный, хотя на первый взгляд, казалось бы, никаких общих тем у столь разных людей быть не может. Но нашлись.       — Что за свадьба без драки? — Годфри вытер пенные «усы» с усов и крякнул. — Вот, помнится, когда мы с Кэт женились, отличная драка была. И я порвал свой костюм. Он все равно был неудобный.       — Это еще что, — отмахнулся Терри. — У нас с Дианой куда ширше драка была, все со всеми.       — А у нас, — звонко подхватила миссис Лафайет, ближе супруга сошедшаяся с местными женщинами, — была страшно романтичная свадьба! Подруги спрятали меня в зеленом лабиринте из кустов, и Жильбер с ног сбился, пытаясь меня отыскать.       — Поди, к рюмке тайком прикладывался, — толкнул мистера Лафайета под локоть Годфри.       — Не без этого, — со смехом согласился тот.       — Но не дрались? — полюбопытствовала Кэтрин.       — Я — нет, — пояснил мистер Лафайет. — А вот мой товарищ по школе верховой езды, Шарль Филипп, бросил вызов на дуэль мсье де Ламету, но мы с Адриенной отговорили их стреляться. И тогда они благополучно подрались без пистолетов.*       — Вот это правильно, — подхватил Терри. — Помнится, еще когда мы не знали, где бы осесть, болтались в Бостоне. Есть там таверна такая, «Бойцовый петух». То есть тогда была. Мы-то хотели в Бостоне хоть какую работенку найти, искали, кому лес нужен. И напоролись на местных, которые тем же самым промышляют. Ух, и разодрались мы тогда! Половину таверны разгромили.       — И после этого нам пришлось спешно уехать из города, пока нас платить не заставили, — со смехом закончила за него Диана. — Я думала, я их сама убью.       — И я так думала, — рассмеялась и Кэтрин.       — Так мы и оказались в этих местах, — с ностальгией протянул Годфри и добавил довольно. — А потом этот болван Терри свалился в реку, и мы познакомились с мистером Коннором.       — Кхм, — негромко произнес Хэйтем, и все повернулись к нему.       Мистер Кенуэй не слишком жаловал внимание, но сдержанно пояснил:       — Не знаю, когда это было... Я про таверну «Бойцовый петух», но лично я разгромил ее в 55-м.       — Наш человек, — Годфри потянулся к нему чокнуться кружками, и Хэйтем, помедлив, ответил тем же.       — А мы в 70-м, — Терри тоже потянулся чокнуться — и к Хэйтему, и к Шэю. — Если Коннор повезет жену в Бостон, может в 85-м еще раз этот трактир тряхнуть. Будет традиция!       — А вы там не дрались, капитан Кормак? — полюбопытствовала Диана.       — Там — нет, — фыркнул Шэй. — А вот в Нью-Йорке Коннор может любую таверну громить — не ошибется, я много где отметиться успел.       — Настоящий ирландец, — захохотал Годфри. — А что же вы, мистер Лафайет?       — Такого мне пока не доводилось, — рассмеялся тот. — Но у меня еще все впереди. Вот вернусь во Францию...       — И пойдешь громить таверны? — вскинула бровь Адриенна. — Если соберешься, скажи, я хочу на это посмотреть.       Тут что-то отвлекло внимание Шэя, он перевел взгляд на Коннора, и увидел, что молодая супружеская пара над чем-то беззастенчиво ржет. А потом Коннор при всех подхватил Анэдэхи на руки и поцеловал. Ни одной туфли на ней уже не было.       — Молодец парень, хорошую девчонку нашел, — одобрительно заметил Терри. — Они отличная пара. Ну и что, что индейская. И детишки наверняка красивые будут.       — С нашими детьми подружатся, — согласилась с ним жена. — Жить-то рядом будем теперь, как дом доделаем. Мистер Коннор тут подолгу никогда не жил, может, хоть теперь будет.       — Ну а если даже не будет, хоть летом детей своих будет привозить, — подхватила Кэтрин.       Шэй машинально кивнул. Раз Годфри и Терри строили новый дом для себя, то понятно, что поближе к имеющемуся. Так что у молодой четы Кенуэй будет в соседях отличный пример, как делать детей.       — Может, и мы своих к вам на лето привезем, — рассмеялся Лафайет. — Ты не против, Адриенна?       — А у вас уже и дети есть, что ли? — не слишком прилично изумился Годфри. — А с виду вы молоденькие такие!       — Мальчик и девочка, — улыбнулась мадам Лафайет. — А обвенчались мы, когда Жильберу было шестнадцать.       — И ты молодец парень, — обрадовался Терри. — Привозите своих детей, конечно. Завсегда приютим, если что.       «И даже не заметим прибавления», — додумал за него Шэй и фыркнул.       — Эх, — Годфри тяжко вздохнул и поднялся, махнув кружкой. — И отчего это у меня пиво всегда так быстро заканчивается? Пойду еще налью.       — И мне, — потребовала Кэтрин.       Шэй почувствовал прикосновение к локтю и даже вздрогнул. Да неужто свершилось?!       — Я был бы благодарен... — начал Хэйтем, но Шэй даже договорить ему не дал:       — Схожу. И себе тоже добавлю, чтобы второй раз не ходить.       Путь по залу был неблизким, и приходилось приглядывать, чтобы не налететь на танцующих и празднующих. Шэй невольно прошел слишком близко от трех хихикающих девушек и с удивлением увидел среди них Анэдэхи. Пригляделся и понял, что вторая — Добби, а третья — та самая «охотница». Все три о чем-то сладострастно трещали, и Анэдэхи вовсе не смущало, что рядом с ней — бывшая подруга Коннора.       — ... а я говорю, дольше! — уверенно заявляла мисс Дебора.       — Да где там дольше! — возражала ей «охотница».       Шэй торопливо пробрался мимо, не желая даже знать, что могут эти три совершенно разные девушки обсуждать между собой, но тут послышался голос Анэдэхи:       — А давайте у Матери Рода спросим? Она старше и мудрей.       — А давай, — согласилась Добби. — Мириам?       — Идемте, — согласилась и вторая. — К тому же, бутылка у нас кончилась.       Шэй приостановился и огляделся в поисках Коннора. Где, черт возьми, его носит, и почему его молодая супруга обсуждает с этими девицами что-то сомнительное?!       Коннор нашелся в компании своих ассасинов и Фолкнера. Старый моряк, уже явно хорошо приложившийся к рому, с довольным видом рассказывал что-то про морские кампании Братства. Коннор, раскрасневшийся и веселый, то и дело его поправлял, а Фолкнер бурчал, что, дескать, тот портит отличную историю... Но приемного отца Коннор увидел сразу, оттолкнулся от стула, на который опирался, и бросил своим приятелям:       — Я позже приду.       — Давай-давай, — поддержал Фолкнер. — Я один лучше расскажу. Без поправок!       — Старпом Фолкнер, — фыркнул Коннор, — вы говорите с мастером-ассасином.       — Истории ты рассказывать не мастер, — добродушно усмехнулся тот. — Кто ж так рассказывает? Тебя ж уважать перестанут. А ты, Кормак, не слушай. Тебе такого слушать не положено, ты не из наших. Теперь.       — Да что я, таких историй не слышал? — хмыкнул Шэй и обратился к двоим ассасинам, которые слушали спор, но, видимо, понимали, что он шутливый. — И вы не слушайте. Этот наврет, чтоб меня бушпритом об рей! Вам еще повезло, у вас мастер нормальный, не то что тот, что там сидит, — он кивнул на Ахиллеса, который сейчас пил в одиночестве, потому что вниманием Матери Рода завладели девушки.       Коннор указал подбородком в сторону, но Шэй все-таки успел услышать, как мистер Шафо, понизив голос, усмехнулся, обращаясь к своему соратнику:       — В одном он точно не наврал. Коннор нас, по крайней мере, в постель не тащит. В отличие от этого тамплиера... как его...       — Он тоже Кенуэй, — бросил мистер Колли. — Коннор ведь то же имя носит, как можно забыть?!       Шэй выругался сквозь зубы, но Коннор, слишком занятый своими мыслями, вероятно, не слышал. Он шумно отпил из кружки и улыбнулся:       — У вас с отцом все хорошо, Шэй?       — Более чем, — кивнул мистер Кормак. — Я за элем шел. Для Хэйтема, кстати. Ты зачем жену на растерзание этим... отдал?       — Я же не буду за ней следить, — возразил сын. — Хочет — пусть. И потом... Я рад, что Добби и Анэдэхи поладили. Я опасался... Ну, мало ли...       — Поладили, — Шэй хмыкнул. — Но ты лучше все-таки присмотри. Сам говоришь, мало ли.       — Честно говоря, я ужасно устал, — вдруг выдохнул Коннор. — То есть я рад, конечно, и мне все нравится, но это очень утомительно. Я даже думаю... А будет нормально, если мы с Анэдэхи... ну... раньше ускользнем?       — Ты думаешь, я много свадеб видел? — Шэй вздохнул. — Но тебя здесь любят, так что все поймут, наверное.       — Уф, — Коннор допил остатки из кружки и позвал: — Пойдем, я тоже себе налью. И Анэдэхи заберу. Я не собираюсь за ней «присматривать», но мы впервые за все последнее время можем побыть вместе, и я хочу... вместе.       — Идем, — Шэй первым отправился к стойке таверны.       Мать Рода притворно-сурово оглядывала смеющихся девушек, и Шэй успел услышать ее вердикт:       — Для иных и енот страшнее рыси. Вы спорите, как жук и косуля.       — Спасибо, — учтиво произнесла Анэдэхи, вызвав взрыв смеха у приятельниц, и повернулась. — Радунхагейду! Я немного отдохнула, скоро снова смогу танцевать. Только сначала мы с Добби и Мириам еще немножко вина выпьем...       Шэй перемигнулся с мистером Олли, и тот ловко наполнил пустые кружки ароматным элем. Шэй прищурился, обращаясь к Коннору:       — Что, и Фолкнер выгнал, и жена? Пойдем к Хэйтему, ему будет приятно, если ты хоть немного поговоришь с ним. Только с нами там еще целая компания.       — Отец пьет в компании? — Коннор рассмеялся. — Мир, должно быть, перевернулся. Но я пойду, потому что... Я видел, как он смотрел на меня, когда привел ко мне Анэдэхи. Я скажу ему то, что... надо сказать.       Возвращаясь в компании жениха, Шэй заранее отсалютовал собравшимся кружками и только потом увидел, что мистер Кенуэй-старший о чем-то с интересом спорит с Лафайетом. Впрочем, от спора он отвлекся, едва увидел сына.       — Я ненадолго, — превентивно улыбнулся Коннор.       — Конечно, — Годфри ему подмигнул. — Надолго от такой красавицы уйти — нехорошо. Эх, а мы с Кэт с собственной свадьбы сбежали. Чего там было делать-то? Священник нам свое отбубнил, драка закончилась. Мы прихватили с собой бутылку — и удрали. А дома-то много чего можно было сделать, чего раньше было нельзя.       Кэтрин стукнула его куском сыра и довольным тоном закончила:       — А утром нас мой отец отчитал — и мы сразу решили, что уедем подальше.       — А у нас с Терри родители сразу против были, — хмыкнула Диана. — Во всем всегда спорили, а тут чуть ли не побратались. Так что мы еще до свадьбы сбежали.       Значит, не братья, наконец сделал вывод Шэй и ощутил едва ли не торжество от того, что загадка разрешилась. Хэйтем благодарно кивнул на протянутую кружку и подвинулся, когда сын подтянул еще один стул поближе, чтобы усесться. И, конечно, оседлал стул спинкой вперед. И склонился к уху Хэйтема.       Мистер Лафайет деликатно отвернулся и окликнул остальных:       — За что мы еще не пили?       — Просто так не пили, — радостно ответил ему Терри. — Хватит тостов, давайте просто пить.       — Отличный тост, — поддержала мадам Адриенна.       Шэй не слышал, что сын сказал Хэйтему, но лицо у любовника было... странным. Шэй редко его видел таким — растроганным и миролюбивым.       — Как всегда, — ответил он на слова Коннора, и тот улыбнулся смущенно.       — Шэй, — позвал сын. — Я хотел бы выпить с вами — и пойду к Анэдэхи.       Мистер Кормак без слов кивнул и отпил, глядя на сына. Когда говорил Хэйтему, что рад тому, что есть Коннор, не осознавал, насколько это правда. Вон же оно, сидит и ерзает. И косичка, конечно, растрепалась после танцев...       — Иди уже, — усмехнулся вдруг Хэйтем. — И если ты сбежишь с миссис Кенуэй, я... пойму. В конце концов, не настолько я стар.       — Мне несколько тревожно оставлять здесь... всех, — выразил мысль Коннор.       — Брось, — Хэйтем даже кружкой махнул. — Я уже обсудил с мистером Лафайетом преимущества и недостатки французских шпаг и английских сабель, а с мистером Годфри — то, чем замечательны ирландцы. Иди, Коннор, я обещаю — все будет в порядке. На мое слово ты можешь положиться.       Коннор поднялся и посмотрел так, что слова были не нужны. Шэй ему подмигнул, Хэйтем отвернулся, а мистер Лафайет азартно воскликнул:       — Так вы продолжаете утверждать, что ваши сабли — лучшие?! Это вы наших пистолетов не видели!       Шэй глубоко вздохнул. Как раз французских пистолетов он видел много. И ему очень даже было что сказать.                     20 ноября 1780, поместье Дэвенпорт              После завтрака отправляться в свои комнаты не хотелось, но день был прохладным, и на улицу не тянуло тоже, а потому Шэй предложил любовнику посидеть за чаем подольше. Народу в зале таверны было уже немного — местные разошлись по домам, индейцы ушли в свой лагерь, а те, кто съехались ради торжества, проводили время по-разному: кто-то еще даже не просыпался, а вот ассасины, напротив, рассредоточились по местности. И вроде бы поддатый Ахиллес обещал их вчера «и не такому научить»...       В комнате молодых поутру царила тишина.       — Интересно, как они там, — не очень понятно выразил свою мысль Шэй и попытался объясниться. — В смысле, как у них брачная ночь прошла.       — Благодаря им, тут у половины гостиницы ночь была «брачная», — съязвил Хэйтем. Он пил уже третью чашку чаю, и миссис Коринн просто принесла на стол закопченный чайник. — По крайней мере, я точно слышал... м-м-м... голос миссис Лафайет.       — Ты еще и слушал?! — изумился Шэй.       Ему самому глубокой ночью, когда все разошлись, было как-то не до того, чтобы подслушивать. Гораздо больше его занимало то, что Хэйтем, не имевший возможности подать голос, разумеется, расцарапал спину. В голову пришли абсолютно неожиданные воспоминания, и Шэй ляпнул:       — Интересно, а Лежащий Поперек еще жив?       — Кто? — не сразу понял Хэйтем, а потом сообразил. — А, ты про корабельного кота «Аквилы»? Понятия не имею. Но вообще-то не так уж много лет прошло, кошки живут дольше.       — На корабле жизнь нервная, — ляпнул мистер Кормак. — Там и люди-то порой гибнут.       — Так то люди, — возразил мистер Кенуэй. — А кошки умнее.       — Кстати, — Шэй даже подобрался. — Как ты смотришь на то, чтобы...       — Нет, — покачал головой Хэйтем. — По крайней мере, не сейчас. Только кота нам не хватает. Как только мы вернемся в Нью-Йорк, нам придется вплотную заняться капитаном Тарлтоном, а это означает необходимость быть готовыми в любой момент сорваться куда-то.       — Понятно, — Шэй вздохнул.       — Ты сейчас совсем как Коннор, которому не дали собаку, — буркнул Хэйтем.       — В следующий раз буду просить собаку, тогда, может, ты согласишься на кота, — пошутил Шэй.       Хэйтем явно собирался ответить чем-то язвительным, но слова не успели сорваться с его губ. Шэй, ухватившись за спинку стула, повернулся на сто восемьдесят градусов и увидел, как в зал по лестнице медленно спускается Коннор. Уже умытый и причесанный, но сонный и в одной рубахе поверх приличных штанов.       — Доброе утро, — поприветствовал сына Хэйтем и скептически его оглядел. — Позволяешь себе появляться в нижнем белье?       Коннор мотнул головой и зевнул, благопристойно прикрыв рот рукой. И плюхнулся на незанятый стул.       — У меня здесь только вчерашний костюм, — пояснил он. — Я представил себе, как буду его натягивать, и решил пойти так. А остальные мои вещи в доме у Раксота, надо будет забрать, а то мне и выйти не в чем.       — А жена твоя где? — улыбнулся Шэй. — Еще не вставала?       — Анэдэхи спит, — Коннор еще раз зевнул и помотал головой, окончательно просыпаясь. — Она устала.       — Я думал, воины племени онейда встают с рассветом, — фыркнул Шэй.       — Воины онейда не могут встать с рассветом, когда на рассвете только заснули, — возразил Коннор.       — А ты тогда чего подхватился? Спал бы дальше.       — Пить очень хотелось, — вздохнул Коннор. — И я попил из тазика для умывания. А когда умылся — по привычке, понял, что больше не засну.       — Кого-то мне это напоминает, — усмехнулся Хэйтем.       — А что, ты так же делаешь? — спросил Коннор у мистера Кормака и вдруг ляпнул: — Спасибо, Шэй. Я воспользовался твоим советом, и все хорошо прошло. Анэдэхи совсем не боялась, потому что кто-то успел ей рассказать про меня. Ну, она вчера дала понять, что знает, что у меня были... женщины. Но поначалу все равно все так глупо получалось! А потом мы над этим посмеялись, и стало лучше. А под утро уже совсем хорошо выходило, когда ей начало нравиться. Только у меня уже сил почти не осталось.       Мистер Кенуэй закрыл глаза ладонью и простонал:       — Будет лучше, если на этом ты остановишься.       — Еще чего! — возмутился было Коннор и осекся. — Или ты про рассказ?       — Хэйтем, — негромко окликнул любовника Шэй. — У него сейчас все мысли... не в голове.       — Да, это заметно, — согласился мистер Кенуэй. — Что ж, хорошо, что у вас с мисс Анэдэхи все сложилось удачно. Чем ты планируешь заняться, пока она спит и... м-м-м... не может тебе соответствовать?       — Я собирался разыскать вас, — честно откликнулся Коннор. — А потом думал отправиться в наш будущий дом, чтобы поскорее переехать из гостиницы. И к тому же, тяжелая работа... отвлекает от всякого.       — Понятно, у тебя медовый месяц, — фыркнул Шэй.       Коннор отреагировал нервно — хлопнул себя по лбу и торопливо пояснил:       — Мы забыли вчера выпить медовую настойку, которую нам Коринн приготовила.       — Ничего страшного, — фыркнул Хэйтем. — У тебя и без настойки все хорошо. А какие у тебя дальнейшие планы? Я имею в виду, когда медовый период закончится?       Коннор отпил чая из чашки Шэя и проговорил чуть более осмысленно:       — Пока не знаю. Этот месяц мы, наверное, проживем здесь, а дальше посмотрим. Если захочешь, отец, можем приехать на Рождество в Нью-Йорк. Анэдэхи давно хочется увидеть настоящий город, и я ей это обещал. А потом... Пока не знаю. Зимой военные действия почти не ведутся, но мне все равно нужно будет вернуться в Нью-Йорк, потому что надо приглядывать за «Кольцом Калпера». А еще я давно не был на «Аквиле», и вчера Фолкнер меня за это стыдил. Он прав... Да и его делом занять не мешает, потому что он опять начал пить.       — Кстати! — Шэй поглядел с интересом. — Лежащий Поперек, он жив? Мы его только что обсуждали.       — Да что ему будет, — хмыкнул Коннор. — О, и кота заберу. И привезу сюда. Когда я водил Анэдэхи на «Аквилу», ей он очень понравился.       — Здравая мысль, — похвалил Хэйтем, коротко взглянув на Шэя.       — А щенка вы с женой не хотите? — брякнул мистер Кормак. — Мистер Ли говорил, что у него по весне будут. То есть не у него, а у его собак.       — Мне ничего не надо от Чарльза Ли, — отрезал сын. — Если Анэдэхи захочет собаку, найдем. А вы? Что будете делать вы?       — То же, что и ты, — ровно откликнулся мистер Кенуэй. — Наблюдать. Направлять события в сторону победы над Великобританией. И, разумеется, мы с Шэем будем рады, если ты привезешь супругу на Рождество в Кенуэй-холл. Но вам придется занять гостевую спальню — кровать в твоей старой комнате не рассчитана на двоих.       — Спасибо, — Коннор улыбнулся. — Тогда мы приедем, если все будет в порядке. А вы сегодня уедете?       — Да, — ясно откликнулся Хэйтем. — В городе у нас сейчас хватает дел, я слишком спешно делегировал свои обязанности своим соратникам, потому что твое письмо было... неожиданным.       — Мы и сами не очень ожидали, — Коннор засмеялся. — Когда Анэдэхи предложила мне брак, я подумал, что стоит подождать до весны, чтобы было тепло и можно было праздновать на свежем воздухе. Но потом мы оба поняли, что не дотерпим. И пришлось планировать срочно, потому что зимой холодно, и семья Анэдэхи, возможно, не смогла бы приехать.       — Ладно, Коннор, — Хэйтем смягчился. — Иди, а нам пора собираться. Если нам сегодня не доведется встретиться с миссис Кенуэй, то передавай наши поздравления и лучшие пожелания.       — Пойду, — Коннор оживился. — Разбужу Терри и Годфри. Хотя я и сам много чего умею, у Раксота еще и не тому выучишься.       — Так вот куда он твоих ассасинов увел... — задумчиво уронил мистер Кенуэй. — Достраивать дом для мастера и его супруги.       — Вполне вероятно, — согласился Шэй. — Этому у Ахиллеса все быстро учатся.       — Это куда это он их увел? — нахмурился Коннор. — Надо найти. Спасибо, отец и Шэй, что приехали. Это было важно для меня.       — Оденься нормально! — уже вслед ему приказал Хэйтем, и тот резко сменил траекторию — видно, забыл, что в одной рубахе.       — Мда, — подвел итог мистер Кормак. — Кажется, Братство временно нейтрализовано.       — И нам неплохо бы этим воспользоваться, — фыркнул мистер Кенуэй. — Идем, Шэй. Хорошо, что с Коннором удалось переговорить сразу. Нет причин задерживаться.       Они поднялись, и навстречу сразу выкатилась трактирщица Коринн:       — Обед вам в комнату подать?       — Нет, — отказался Хэйтем. — Мы уже уезжаем. Благодарю за гостеприимство.       — Нет-нет, так просто мы вас не отпустим, — женщина улыбнулась и, повернувшись, крикнула вглубь трактира. — Олли! Олли, неси сюда ром и то, белое! А то они уже уезжать собрались!       — Не стоит, — попытался было отпираться мистер Кенуэй, но трактирщик уже спешил к жене с двумя здоровенными бутылками рома.       — И шабли сейчас принесу, — сурово добавил он. И усмехнулся: — Кто же, кроме вас, у нас такое пить-то будет? Разве что Большой Дэйв, ему главное — чтоб горело, но разве ж он оценит?       Шэй уже понял, что проще расслабиться и получать удовольствие, а потому улыбнулся в ответ:       — Лично я от барбадосского рома не отказываюсь. Отличная штука.       Хэйтем только вздохнул.