Безмолвный

Благодаря расторопности Джея Дженкинса Джаспер стал обладателем дома в пригороде Сиэтла. Слишком близко к Форксу и бывшей семье, что верно, то верно. Но зато так же мало солнца, как и там. И никаких других вампиров поблизости. Кроме того, Сиэтл обладал достоинством всех крупных городов: здесь легко найти добычу и затеряться. Сюда они и направились сразу после приземления. Новое жилье было довольно скромным, если сравнивать с домом Калленов. Три спальни, ванная, да кухня, которой никогда не будут пользоваться. Джаспер еще во время перелета попросил Дженкинса озаботиться меблировкой. И, если бы его мысли не были всецело заняты Джеймсом, Джасперу, должно быть, понравилась бы обстановка. Пастельные тона стен и мебели, просторные, светлые комнаты, никаких пылесборников. Так как дом был новым, из него еще не выветрился запах краски, лака и опилок.       Сейчас проветрю, — Джаспер недовольно дернул носом. Он мог только догадываться, насколько Джеймсу может быть неприятен подобный «коктейль», если уж даже он сам не может сдержать гримасы отвращения.              От гроба Джаспер избавился сразу после прилета и всю недолгую дорогу до нового жилища нес Джеймса на руках. Странное это было чувство — держать в своих объятиях абсолютно беспомощное тело, и помнить, каким Джеймс был раньше. Сильным, уверенным в себе, гордым. Он не страшился ничего. Вполне мог бы разорвать Джаспера на куски, несмотря на весь опыт боев, если бы захотел.              А теперь его голова безвольно моталась из стороны в сторону, если Джаспер ее не придерживал. Внутри же у Джеймса тлели недовольство, стыд и досада. Злится из-за своей беспомощности? Стыдно, что даже идти сам не может? Эмпат мог только догадываться о причинах.              Джаспер осторожно опустил его на кровать, подложил под спину пару подушек, устраивая поудобнее. Конечно, для вампира не важно удобство, и с тем же успехом он мог положить Джеймса на пол. Но Джаспер, за годы жизни с Калленами, пристрастился к комфорту. Ему самому было приятнее в уютном доме. Вот он и решил, что, может быть, Джеймсу тоже понравится.              Распахнул окно, вдохнул полной грудью. Прохладный ночной воздух приятно освежил. Вонь, свойственная новой мебели и свежепокрашенным стенам, постепенно начала отступать.              — Как ты? — Джаспер присел рядом с Джеймсом на краешек кровати. — Наверно, у тебя много вопросов. Ума не приложу, как нам с тобой разговаривать. Я ведь даже не знаю точно, понимаешь ли ты меня. Просто надеялся, что да…       Джаспер остановился на полуслове, потому что Джеймс, до этого отводящий взгляд в сторону, посмотрел прямо ему в лицо. Закрыл глаза — и тут же их открыл. В алых радужках так и читались интерес, настороженность и ожидание какого-нибудь подвоха.              — Это значит «да»?              Джеймс снова моргнул, а внутри у него, где-то далеко за тревогой, подозрительностью, стыдом и прочими неприятными эмоциями, на секунду вспыхнуло веселье.              — Хорошо. Тогда я расскажу все с самого начала. Мой бывший… клан, — у Джаспера почему-то не получилось назвать Калленов «семьей», — они не поверили, что ты отпускаешь Беллу, убили тебя, и сожгли. Так как потом в балетной студии появилась Виктория, я предполагаю, что она разболтала им твои планы.              Глаза Джеймса чуть сузились.              — Я не смирился с этим. Скажу больше, был зол как черт, — Джаспер слегка улыбнулся, вспоминая. — У меня появилась идея, как можно все исправить. Безумная идея, должен признаться. Сначала я хотел собрать весь пепел сам. Но здание сгорело, и пожарные во время тушения буквально развеяли тебя по ветру.              Джеймс опустил глаза, на секунду Джасперу показалось, что в его душе что-то дрогнуло. Эмпат напрягся и ощутил страх, который явно пытались подавить в зародыше. Когда он снова встретился взглядом с Джеймсом, то уверился в своей догадке: в самой глубине его зрачков он разглядел ужас. Тот самый, безграничный страх смерти, присущий любому созданию.              — Поэтому я отправился в Вольтерру. Если кто и мог собрать все крупинки, то только Деметрий.              Злость врезала по Джасперу, как ударная волна — сильнее, чем прочие эмоции раньше. Алые глаза буквально излучали ее.              — У него действительно получилось. Деметрий привез тебя в Вольтерру, целого и невредимого. Но ты не мог ни говорить, ни двигаться. Я не знаю, почему так. Должно быть, все твои умения вернутся позже.              Отчаяние. Безысходность. Злость и беспомощность. Они окружили Джаспера, чуть ли не вытесняя его собственные эмоции.              — Не расстраивайся. Я уверен, так и будет, — Джаспер взял холодную ладонь Джеймса в свои, и начал потихоньку смягчать его злобу, отгонять страхи и внушать уверенность. — Сначала ты и глаз не открывал. А теперь мы даже разговариваем, в некотором роде.              Прямой взгляд в лицо пронзил до самого сердца. Смущение, неуверенность, снова застарелая злость и стремительно возросший гнев — но почему? Первое и второе Джаспер мог понять, с третьим — смириться, но откуда взялся гнев, явно не связанный с Деметрием? Хорошим знаком было то, что эмоции раз за разом ощущались сильнее и интенсивнее.              Джеймс продолжал смотреть на него, будто бы ждал чего-то.              — Ты думаешь, я рассказал не все? — Джаспер дождался ответа и продолжил:              — Ты прав. Но о цене, которую заплатил, я говорить пока не готов. Ты ведь знаешь об Элис?              Алые глаза на секунду скрылись за светлыми ресницами. Затем Джеймс снова впился в него внимательным взглядом.              — Что-то еще? Почему я это сделал — возвратил тебя с того света? — догадался Джаспер. Догадка оказалась верна.              — Мы не успели закончить наш разговор тогда, в студии. Я хочу вернуться к нему, когда ты будешь в состоянии ответить мне словами, а не мимикой, — и слегка сжал неподвижные пальцы. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы это произошло поскорее. Я помогу тебе стать прежним.              Прикосновение к ладони, на первый взгляд, такое невинное, вызвало у Джаспера отнюдь не невинные эмоции. Непривычно мягкая кожа, податливая плоть, навевала мысли о том, насколько Джеймс уязвим сейчас. Он не сможет оттолкнуть, если Джасперу захочется до него дотронуться. Он даже возразить не сможет.              Джаспер автоматически потряс головой — просто человеческий рефлекс, от которого он так и не отвык. От ненужных мыслей он избавится не помог бы.              — Мне надо пойти поохотиться, — он с сожалением отпустил руку Джеймса. — Хочешь есть? Твои глаза еще не меняли цвет, но мало ли.              Истолковав пристальный взгляд как «нет», Джаспер вышел.              

***              Джаспер опустился в кресло и сложил руки на коленях. Он, конечно, не мог чувствовать усталость, как ее понимают люди. Но сейчас был вымотан до предела. Напряжение последних дней никак не желало его отпускать.        Он снова поохотился вчера, используя свои способности. Даже, надеясь на чудо, притащил одну из жертв, вконец обдолбанного наркомана, в свой новый дом. Ему казалось, стоит Джеймсу почуять кровь, и он пробудится. Однако, ничего подобного не произошло. Джеймс ощутил и жажду, и желание ее утолить. Кровь он тоже почуял, его потянуло к ее источнику — но на этом все. Не то что излечиться — он даже пальцем шевельнуть не смог. А когда Джаспер скрутил того парня и буквально ткнул его шею Джеймсу под нос, тот не смог укусить. Просто не смог. Джаспер уронил голову на руки. Глаза Джеймса почернели, его терзал голод. Долгое голодание мучительно для вампира, он знал это по опыту. Что же делать? Как помочь? Вздохнув, он встал и направился к Джеймсу. Джеймс полулежал на кровати в той же позе, в которой его оставили. Скрипнули половицы — и взгляд почерневших глаз нашел Джаспера. Тот сдержал радостный вздох и, для проверки, прошелся пару раз через комнату от двери к окну. Джеймс чуть-чуть повернул шею влево, а затем вправо. Его глаза двигались быстрее, чем вчера и, несомненно, подмечали все. А ведь в день приезда были не зорче слабых человеческих. Радость сменила тоску, которую Джаспер ощущал, находясь в другой комнате. Но вместе с радостью пришли опаска, недоверие и подозрительность.       — Здравствуй, — Джаспер присел рядом на край кровати. — Я думал, снова поохотиться. Давай попробуем еще раз?        Джеймс отвел взгляд. В его душе возросли стыд и уныние.       — Это как ходить, — убежденно заявил Джаспер. — Один раз научился, и уже не разучишься, — одновременно со словами он начал усиленно транслировать своему новому компаньону уверенность в себе, пока негативные эмоции немного не отхлынули. — Все будет хорошо.              И взял его за руку.        Непроглядно-черные глаза слегка расширились, светлые ресницы дрогнули. На эмпата накатило недоверием и беспокойством. Где-то за ними, глубоко внутри, пряталось удовольствие от касания и нежелание это удовольствие показывать. Эмоции определенно были сильнее, чем вчера. Может, прикосновение так работает? Джаспер легонько погладил ладонь и запястье Джеймса, наслаждаясь ощущением прохладной кожи под пальцами. В ответ подозрительность и тревога окрепли и усилились.       — Я скоро вернусь, — обрадованный Джаспер поднялся и направился к выходу. Напоследок он попытался вызвать у Джеймса немного доверия к себе и убрать напряжение и опаску. Он надеялся, что успешно. *** Джаспер задержался дольше, чем планировал. Почему-то, ему претило, что Джеймс до сих пор одет в подаренные Аро вещи. Перед тем, как заняться выслеживанием подходящей жертвы, он забежал в один из торговых центров и вышел оттуда с большим пакетом. Еда нашлась легко. Джаспер зашел в один из неблагополучных районов, транслируя вокруг себя ауру слабости и безобидности. На это сразу же клюнул какой-то татуированный парень с бритой головой и тоннелями в ушах — за что и поплатился. Вернуться домой, прячясь от взглядов соседей, в наступающих сумерках, было забавно. Джаспер направился прямиком к Джеймсу. Эмпат еще внизу вновь почувствовал отчаяние и стыд, и горел желанием прекратить это.       — Молчи, — обернулся он к обезумевшему от ужаса связанному наркоману. Тот испуганно осматривался и явно собирался закричать. — Если из-за твоего ора что-то пойдет не так, ты будешь умолять, чтобы я убил тебя быстро. Впрочем… лучше подстраховаться.        В одной из кухонных полок, уж непонятно, по каким соображениям, Дженкинс оборудовал аптечный шкафчик. Пластырь, чтобы заклеить рот, там тоже нашелся.       — Я пришел. — Джаспер появился на пороге, таща жертву за собой.        В черных глазах Джеймса при виде этой картины вспыхнуло пламя голода. Оно начало разгораться, все сильнее и сильнее. Вначале — как огонёк свечи, затем костер, и вдруг — огненный столп до небес. Будто бы в костер плеснули бензина. Пламя разгоралось, сжирало Джеймса изнутри. Джаспер мог поклясться, что чувствует жажду крови сильнее, чем раньше. Подойдя к кровати, он швырнул наркомана на пол и осторожно помог Джеймсу сесть, поддерживая под спину. Тот не сводил глаз с татуированного парня. Жажда, желание напиться крови, и готовность сделать все ради этого переполняли ищейку настолько, что Джаспер слегка заразился этими чувствами. Ему потребовались усилия, чтобы абстрагироваться от них и самому не напасть на человека.       — Попробуем так, — Джаспер притянул наркомана к себе и впился ему в шею, стараясь сделать рану как можно шире.        Жажда Джеймса выросла еще сильнее, она потянула за собой зависть к Джасперу и злость на свою немощность.       — А теперь ты, — он буквально ткнул Джеймса ртом в рану.        Пару мгновений не происходило ничего. А затем, Джаспер услышал тихий звук — будто бы тянут коктейль через трубочку. Он чуть не подпрыгнул до потолка. Жажда стихала, комнату заполняло удовольствие. От запаха, вкуса, вида крови, от ощущения, как она течет по горлу, от страха в глазах человека. Джеймс погрузился в него целиком; Джаспер зачарованно наблюдал, как его глаза заново приобретают яркий алый цвет. Когда все было кончено и тело с глухим стуком упало на пол, на губах Джеймса остались следы крови. От уголка рта по подбородку стекала тонкая красная струйка.       — Я же говорил — как учиться ходить, — Джаспер, как зачарованный, не мог оторвать глаз от испачканного кровью рта.        Он потянулся к Джеймсу, притянул его к себе, не видя, не слыша и не воспринимая ничего, кроме удовольствия от утоленной жажды. Кончиком языка лизнул кровавый след, легонько поцеловал подбородок. Укололся о щетину — это вызвало воспоминания о поцелуе в балетной студии и завело еще сильнее. Едва касаясь, поцеловал сомкнутые губы — и тут эмпата чуть не отбросило назад неприятие и возмущение огромной силы. Совсем как у обычного вампира.       — Прости, — Джаспер отступил, ощеломленный не то своей наглостью, не то реакцией на нее. — Наверно, я просто проголодался. Да, точно.        Алые глаза пренебрежительно прищурились. Словно бы говорили: «Ну да, как же». Джаспер смутился, его голову наводнили фантазии. Он неожиданно подумал, что без его помощи Джеймс будет страдать от голода. Что можно было бы заставить Джеймса, пить кровь только из своего рта и никак иначе. Тому пришлось бы уступить — выбора-то нет. Эмпат на одну сотую секунды замер, одновременно заворожённый и испуганный. Как ни соблазнительно было представлять себе это, он до такого не опустится. Во всяком случае, постарается не опуститься.       — Я избавлюсь от трупа и вернусь, — с этими словами он вышел, волоча тело за собой. *** Джаспер бросил труп в залив. Он не беспокоился о том, чтобы быть разоблаченным — вряд ли полиция будет очень стараться, раскрыть этот «висяк». По дороге домой он размышлял, что можно было бы сделать, чтобы помочь Джеймсу снова стать собой. Может быть, его угнетает жизнь в четырех стенах? Возможно, им стоит покинуть город и снова жить кочевой жизнью, как только Джеймс сможет хотя бы ходить. И что могло вызвать то странное беспокойство? Войдя, Джаспер заметил на полу брошенный впопыхах пакет из торгового центра, подхватил его и пошел к Джеймсу.       — Как ты? Больше не голоден? Не знаю, как тебе, а мне не терпиться избавиться от подарков Аро. — Эмпат остановился в нерешительности, почувствовав, как внутри у Джеймса клокочет гнев.        Что случилось? Для этого не было ни единого повода. Он разложил купленные вещи на кровати, чтобы Джеймс тоже мог их видеть, и продолжил:       — Я хотел найти такую же куртку, но это непросто. Надеюсь, эта черная тоже подойдет, — и, наклонившись, принялся расстегивать его рубашку.        Гнев и злость стремительно увеличились. Джеймс сверлил Джаспера пристальным взглядом; алые глаза, казалось, пылают от возмущения, как угли.       — Что с тобой? — спросил Джаспер, не прекращая своего занятия.        Расстегнул все пуговицы, распахнул рубашку. Его взгляду открылась бледная грудь, исчерченная шрамами. Совсем как тогда, в балетном классе. Он стянул рубашку с одного плеча Джеймса, затем с другого, приподнял его. Стаскивая рубашку, старался украдкой прикоснуться, невзначай погладить кончиками пальцев. Кожа все еще кажется мягче, чем у обычного вампира, но могильный холод уже прошел. Четко очерченные мышцы, проступающие под ней при каждом движении, и сейчас угадывались без труда. Еще в Италии, в надеждой вглядываясь в неподвижное лицо, Джаспер раздумывал — а что же свело его с ума? Что именно в Джеймсе заставило его послать к черту уныло-спокойную жизнь вегетарианца? Отказаться от Элис? Заметил бы Джаспер Джеймса, не обладая эмпатическими способностями? Если бы просто встретил его на улице, не зная, что из себя представляет его «черная душа»? Джаспер честно признавал, что лицо у Джеймса было самым обычным и ничем не примечательным. Пока тот не улыбался. Но вот его тело… «Если бы он шел в рубашке нараспашку, совершенно точно да», и он поторопился избавить Джеймса от искомой рубашки полностью. За время своего визита к Волтури Джаспер успел в мельчайших подробностях рассмотреть его. Выучил наизусть каждый шрам, запомнил все до единого светлые волоски на руках и груди, рисунок мускулов под кожей… Джаспер моргнул и уставился на Джеймса. Что-то изменилось. Похоже, мышцы на груди, и на животе тоже, напряглись. Джаспер, не особенно думая, что делает, положил ладонь Джеймсу на грудь, провел ей вниз, коснулся живота, вернул ее назад, дотронулся до плеча. И, вместе со всплеском возмущения, почувствовал, как напрягаются мышцы под его рукой.       — О Боже, — не веря, он дотронулся еще раз. Положил руки Джеймсу на плечи, провел ладонями вниз, до запястий, чувствуя, как напрягается каждый, самый маленький мускул.        Невероятно. Джеймс пробуждался. Выпитая кровь согрела ледяное тело, оно казалось почти таким же тёплым, как у человека. Кожа все еще мягче, чем обычно бывает у вампиров. Прикасаться к ней безумно приятно. Способность воспринимать эмоции куда-то улетучилась. Джаспер был словно оглушён ощущениями: тёплой кожи под пальцами, твёрдыми мышцами под ней, напрягающимися в бесполезной попытке сопротивления. Его заполнило собственное вожделение, оно будто стёрло все прочее, погребло под собой. Он прилёг рядом, осторожно коснулся лица Джеймса, повернул его к себе. Погладил щеку — щетина слегка царапнула ладонь, вновь напоминая Джасперу о поцелуе в балетном классе. Маленький шрамик на губе также останется вечным напоминанием о ней. Словно бы этим шрамом он пометил Джеймса, сделал его своим. Будто бы строптивый, упрямый, властный кочевник стал его собственностью. Мысль об этом почему-то льстила Джасперу. А впрочем, разве он не прав? Ведь именно благодаря ему Джеймс снова существует. Долг жизни никогда не был среди вампиров пустым звуком. Аро Волтури, верховный блюститель закона, тоже сказал на прощание, получив свою плату: «Джеймс твой. Ты вернул ему жизнь, отныне она принадлежит тебе». Шею Джеймса, как ожерелье, опоясывала еле заметная, тонюсенькая бледная отметина — не иначе, Аро пробовал, приживётся ли голова. Джаспер чуть ли не заскрипел зубами от гнева. И, словно извиняясь, приник губами к почти незаметному шраму.       — Прости, что пришлось ждать так долго, — прошептал он, целуя. — Мне жаль, что я не смог избавить тебя от пыток. Я и подумать не мог, что Аро решится на такое. Прости, прости…        Джаспер снова и снова целовал тонкую линию шрама, от левого плеча к правому. Непривычно мягкая и теплая кожа под губами, запах содранной коры и дыма, присущий Джеймсу — все это словно бы заглушало, отгоняло все прочие ощущения. В душе Джеймса, далеко, слабо, еле заметно начало мерцать то самое, темное, сокровенное, желанное. Джаспер чуть не задохнулся, как человек, почувствовав его вновь. Он так скучал по этому ощущения, что не мог и не хотел чувствовать что-то иное. Он переместился, привалился к Джеймсу — и поморщился от слишком тесного контакта. Всего лишь несколько поцелуев завели его так сильно, что стало даже немного неудобно из-за тесных джинсов. Секундой позже и Джеймс заметил его возбуждение. Темная, опасная жажда обладания сжалась в крошечную точку и скрылась за стремительно выросшей стеной неприятия и возмущения. Будто бы ее и не было. Джаспер поспешно отпрянул.       — Извини, — пытаясь успокоиться, сказал он. — Я не должен был. Просто очень обрадовался, что есть какие-то подвижки.              Взгляд Джеймса стал насмешливым и недоверчивым.              — Это больше не повторится. Не раньше, чем ты полностью восстановишься, — твердо заявил Джаспер. Впрочем, он не знал, кого пытается в этом убедить — то ли Джеймса, то ли самого себя.              — Давай примерим новые вещи.              Джаспер поднялся, одергивая свитер и безуспешно пытаясь переключить свои мысли на что-то другое, что угодно. Что с ним происходит? Ведет себя, как животное во время случки. Даже хуже. Животные, как правило, дожидаются, когда другая сторона даст явное, неопровержимое согласие.              «Его присутствие так на меня действует. Я обещал, и я должен держаться. Я могу обуздать свои инстинкты», эмпат тянул время, по-новому раскладывая смятые обновы на кровати. «В конце концов, я больше пятидесяти лет боролся с жаждой крови. А это кое-что значит для вампира. Может быть, мне просто надо привыкнуть к тому, что Джеймс пока не может позаботиться о себе в таких ситуациях? Научиться сдерживаться рядом с ним? Потренироваться, в конце концов, и не сходить с ума всякий раз, помогая ему снять рубашку. Кто знает, сколько еще продлится это состояние. Я должен привыкнуть».              Идея, как он немедленно сможет доказать, что способен держать себя в узде, пришла к Джасперу быстро.              — Я еще раз извиняюсь за это происшествие. И понимаю, что сейчас, может быть, очень неподходящий момент, — обратился он к Джеймсу, стараясь смотреть тому только в глаза и не опускать взгляд ниже. — Но ты не хочешь наконец принять ванну? Все-таки, летел в багажном отделении. У тебя до сих пор пыль в волосах. Да и одеть новую одежду, будучи чистым, намного приятнее.              Джеймс пристально смотрел на него, слегка прищурив глаза. Неприятие и подозрительность боролась в нем с брезгливостью. Кочевник с самого прибытия решительно отказывался совершать любые водные процедуры — ведь он не мог сделать это самостоятельно. А тот факт, что он зависит от помощи Джаспера, доводил Джеймса до тихого, но от этого не менее страшного, бешенства.              Непрошеный стояк был сейчас очень некстати. Наверняка, Джеймс не поверит, что у Джаспера нет никаких задних мыслей. Ну, почти никаких.              — Обещаю вести себя прилично, — Джаспер сдержал желание поежиться под этим взглядом.              К его удивлению и радости, Джеймс кивнул. Его голова чуть-чуть, самую малость, наклонилась вперед, но это было отчетливое, несомненное «да». Недоверие все еще присутствовало, но желание помыться и брезгливость победили.              Находиться рядом с тем, кого ты хочешь всеми правдами и неправдами, и не сметь ничего сделать, оказалось тяжело. Любое действие, которое сейчас предпринимал Джаспер — открыть краны, чтобы наполнить ванну, достать из шкафа полотенца, найти в ванной комнате гель для душа — вызывало целую череду неприличных ассоциаций.              Гель пах лимоном, этот запах останется на коже Джеймса потом. Большое махровое полотенце, толстое и мягкое — им нужно будет вытереть его после ванны. Везде. Каждый дюйм его тела. А когда наполнится ванна, Джаспер должен будет помочь Джеймсу раздеться. Стянуть с него джинсы, белье. Снять с шеи кожаный шнурок с брелоками. И, в самую последнюю очередь — резинку с волос. Интересно, какие они на ощупь?              Ну и как проделать все это, не возбудив подозрений и не сорвавшись? В паху уже болезненно ныло.              По-быстрому передернуть, пока наполняется ванна, сначала показалось не такой уж плохой идеей. Ему понадобилось лишь несколько рваных резких движений, чтобы довести себя до разрядки. Хотя конечно, с удовольствием она не имела не очень много общего. Джаспер старался двигаться как можно тише, стиснул зубы, чтобы ни стоном, ни всхлипом, ни сорвавшимся дыханием не выдать себя.              А выйдя из ванной комнаты, чуть было не оказался опрокинут, как волной, едкой злой иронией и ехидством. Губы Джеймса сложились в пренебрежительную усмешку, ноздри чуть заметно подрагивали — конечно, он понял. Учуял. В насмешливых алых глазах ясно читалось — «так и знал». Вместе с сарказмом в его душе поднялось и начало расти беспокойство и тревога.              Джаспер решил сделать вид, что ничего не произошло. А про себя порадовался еще одному изменению мимики — несмотря ни на что прогресс есть.              — Хорошо, что ты всё-таки согласился. Мы, конечно, не люди и не пачкаемся, как они. Но тёплая вода — это очень приятно. Да и смыть с себя грязь из замка Волтури давно пора.        Эмпат продолжал говорить какие-то ничего не значащие пустяки, одновременно направляя на Джеймса мощный поток спокойствия. Знал бы кто, как трудно было ему его сгенерировать! Снова присев на кровать, начал осторожно раздевать своего компаньона. Пряжка на ремне никак не хотела поддаваться неловким от волнения рукам, молния, как назло, заедала. Разорвать и то и другое было большим искушением, но — нельзя. Он не должен ещё больше разбередить подозрения Джеймса. С трудом стянул облегающие джинсы, невольно погладив ноги от бёдер до щиколоток. Мышцы твердые, как камень, короткие волоски щекочутся. Ощущается совсем иначе, чем прикосновение к женскому телу. По-другому, ново, непривычно, но это не отталкивает. Да что там, «не отталкивает», кого он хочет обмануть? Только-только успокоившееся возбуждение начало просыпаться вновь. Джаспер попытался подумать о чем-то другом. Переключиться на что-нибудь жуткое, отвратительное, ужасное — что угодно, лишь бы это прекратилось. Решил потянуть время, и вместе того, чтобы избавится от белья вслед за штанами, снял с Джеймса его ожерелье и аккуратно положил на прикроватную тумбочку. Затем стянул резинку с хвостика. Светло-русые, слегка в рыжину, волосы чуть ниже плеч оказались густыми и жесткими. Достаточно длинные, чтобы вцепиться в них, намотать на кулак, удерживая… Джаспер на секунду прикрыл глаза. Он не смог противиться искушению: делая вид, что расправляет их, пропустил гладкие рыжеватые пряди сквозь пальцы. И еле удержался, чтобы не издать ликующий вопль: снова заметил то заветное, направленное только на него, чувство. Правда, оно почти погребено под отторжением. Как же вытащить его оттуда? Он оглядел Джеймса и сглотнул. Осталось снять самый последний предмет гардероба. И при этом не пялиться, не касаться сверх необходимого, не вызвать еще больше подозрений.       — Понимаю, почему ты злишься, — Джаспер с сожалением убрал руки и бросил резинку на тумбочку.              Джеймс еле слышно хмыкнул и приподнял бровь. Дескать, «куда тебе».              — Я бы тоже чувствовал себя глупо и неловко, если бы не мог сам делать такие простые вещи, — продолжил эмпат. — Но так уж получилось. Я помогу тебе, а ты не обижайся на меня за это, хорошо? Я продолжу?              Еле заметный кивок, прикрытые глаза в знак согласия. А внутри, среди хаоса из подозрительности, опаски и отторжения, замерцал знакомый темный огонек. Джаспер мог поклясться, что он разгорается все жарче и жарче. Правда, и негативные эмоции тоже.              Медлить более было нельзя — тогда подозрения Джеймса превратились бы в уверенность. Мысленно молясь, Джаспер взялся за пояс простых черных боксеров, закрыл глаза, быстро потянул белье вниз и отбросил на пол. Смотря Джеймсу только в лицо, взял его на руки и отнес в ванную комнату.              И пожалел, что не добавил в воду пены. Ведь она могла бы хоть что-то скрыть.              С ним явно происходило что-то странное. Джаспер не понимал, откуда оно взялось. Откуда такая жажда и желание коснуться другого мужчины? Раньше случалось, что кто-то вызывал в нем схожие желания, раз или два. Но те давние случаи было не сравнить с этим. Просто чье-то тело, женское или мужское, в отрыве от внутреннего мира, никогда не будило в Джаспере подобного влечения.              Эмпат привык воспринимать людей и вампиров целиком. Он знал, что за «черная душа» живет в этом пока что слабом теле. Мысль о том, что он может заново разбудить ту горячую, обволакивающую, подчиняющую жажду обладания, сводила с ума. Может быть, именно поэтому Джеймс кажется ему красивым? Из-за того, что Джасперу известно, что кроется в его душе?              Джаспер исподтишка быстро оглядел покоящееся в ванне тело. Нет, дело тут не только в «черной душе». Ищейка действительно очень недурен собой.              Джаспер правда старался не смотреть ниже пояса, но любопытство и вожделение оказались сильнее осторожности. Чужая нагота — не новость для него, он такого насмотрелся еще живым, на войне. И Джеймса тоже уже видел мельком в чем мать родила, в плену у Аро. Но тогда главным было помочь, поддержать, успокоить боль. Сейчас же все внимание Джаспера сосредоточилось на великолепном, таком притягательном теле.              Крепкая мускулистая грудь, бледно-розовые соски, плоский живот. Тонкая «блядская дорожка» сбегает от пупка вниз, короткие рыжеватые волоски в паху обрамляют член. Длинный, лишь слегка темнее кожи, с выступающими венками. Во рту выступил яд, а голову наводнили мысли одна провокационнее другой. Как он выглядит, когда стоит? Сильно ли темнеет от приливающей крови? Намного ли увеличится? Пришла даже совершенно дурацкая мысль, помериться, у кого больше. Как будто это имеет какое-то значение.              «Я не должен. Я смогу», Джаспер поднял взгляд и потянулся за шампунем.              — Давай начнем с головы.              Снова кивок — и ей-богу, в этот раз сильнее и резче, чем раньше. Обрадованный Джаспер улыбнулся и занялся волосами Джеймса. Пока он намыливал голову, к своему удивлению, эмпат обнаружил, что его подопечный успокоился. Злость притихла, недоверие ослабло. Джаспер мог поклясться, что Джеймсу нравилось. Чтобы проверить свою теорию, он нарочно неторопливо наносил и смывал шампунь, ласково массировал кончиками пальцев кожу головы, одновременно корректируя эмоции Джеймса. Усиливал доверие, приглушал подозрительность, и чуть не подскочил на месте, заметив, что то самое, желание обладать им, вернулось — пусть и на заднем плане, заслоненное другими эмоциями.              Джеймс явно расслабился и получал удовольствие от прикосновений.              Но мыть голову бесконечно невозможно. Джаспер в последний раз ополоснул волосы и провел рукой по лицу Джеймса, убирая остатки воды. Злости или подозрительности не последовало.       Самое сложное было впереди. Эмпат принялся с удвоенной силой посылать Джеймсу доверие к себе, и создавать вокруг него ауру безопасности.              Налил немного геля для душа на мочалку-варежку, вспенил, начал медленно, осторожно намыливать плечи и шею. Член Джаспера снова дал о себе знать. Эмпат старался отвлечь себя, но в голову, как назло, не приходило ничего достаточно мерзкого.              Плечи, грудь, одна за другой ноги, живот. Крепкие, твердые мускулы ощущаются даже через мочалку. Иногда, придерживая Джеймса, Джаспер касался теплой мягкой кожи. Подумать только, тот, кто еще совсем недавно был таким сильным, быстрым, яростным — теперь слаб и беззащитен.              Только не думать о том, насколько Джеймс беспомощен и зависим от него. Только не останавливаться слишко долго на одном месте, только не обнаружить свою заинтересованность.              Уже почти все его тело вымыто, за небольшим исключением.              Ну и как поступить дальше, и не повредиться рассудком от возбуждения?              — Там тоже нужно. Ты разрешишь? — рука Джаспера, обтянутая варежкой, замерла внизу живота. Эмпат изо всех сил посылал Джеймсу ощущение своей безобидности, и не двинулся, не дождавшись согласия.              Прошелся губкой по животу, внутренней стороне бедер, слегка раздвинул их. Отторжения не последовало. Джеймс был абсолютно спокоен и наполнен доверием — он даже слегка прикрыл глаза, расслабившись в теплой воде.              Джаспер, боясь дышать, провел губкой по его члену. Через ткань мочалки он мало что чувствовал, но то, что мужское достоинство Джеймса на прикосновение никак не отреагировало, не могло от него укрыться. Всплеска возмущения тоже не последовало — так, небольшое беспокойство, сразу же, под влиянием Джаспера, растворившееся в удовольствии от купания.              Может, вот она, разгадка той непонятной злости? Джаспер был готов надавать себе пощечин за свою глупость. Как это, должно быть, болезненно — испытывать желание и не иметь ни малейшей возможности дать ему выход. Разумеется, Джеймс злится, стоит Джасперу немного забыться и перейти черту. «У него не только мышцы не работают. Может, дело в этом? Для такого мачо, должно быть, ужасный позор», подумал эмпат.              — Теперь с другой стороны, ладно? — Джаспер дождался ответа, перевернул Джеймса набок и, поддерживая одной рукой, второй начал широкими размашистыми движениями намыливать мускулистую спину.              Когда его рука достигла поясницы, Джаспер невольно притормозил. Собственная эрекция вновь напомнила о себе. Было мучительно сознавать, что он не имеет права позволить себе хоть что-то лишнее. Хорошо хоть, мочалка-варежка оказалась довольно толстой: через нее немногое можно было почувствовать. Иначе, он бы просто взорвался.              Джаспер на мгновение опустил взгляд к полу и приказал себе угомониться. Это просто мытьё. Ничего больше. Ни-че-го. Снова занялся спиной Джеймса — прополоскал губку и принялся смывать мыльную пену. На спине тоже обнаружились шрамы, два, между плечом и шеей.              Интересно, как они там появились… Коварное нападение, когда Джеймс этого не ждал? Кто-то, кому он доверял, предал его? Мысль, что Джеймс может повернуться к кому-то спиной в обычной драке, Джаспер отмел сразу как глупую. Уж слишком умелым бойцом выглядел ищейка. Должно быть, это произошло, когда он был еще совсем неопытен.              Как наяву, Джаспер представил себе лес, наподобие форкского, и Джеймса, готового бросится в атаку — ноги полусогнуты, руки слегка расставлены в стороны. Безликая фигура другого вампира кидается на него, они сцепляются в смертельной схватке. Незнакомец зажимает голову Джейса, как в тисках. Куртка порвалась, открывая плечо и бицепс — мускулы напрягаются снова и снова, пытаясь разжать захват. Незнакомец с рычанием кусает его, оставляя след между шеей и плечом; Джеймс кричит, в его крике смешались боль и ярость. Такой шрам можно получить только в драке с сильным противником… или…              Или кто-то вцепился ему в загривок, чтобы без помех оттрахать. Напустить побольше яда в каменную плоть, чтобы Джеймс хоть на время ослаб.              Прижать в земле своим весом, разорвать одежду. Раздвинуть ноги, втиснутся между ними, не обращая внимания на проклятия и ругательства. Овладеть им. Ещё, ещё и ещё.              Джаспер мысленно застонал. Что с ним происходит? Будто бы, пока он жил с Калленами, у него был внутри какой-то предохранительный клапан, который не давал темной стороне его натуры вырываться наружу. А теперь этот клапан безнадежно испорчен и починке уже не подлежит. Не то, чтобы это было плохо — просто очень не вовремя.              Он еще раз провел мочалкой от шеи до пояса Джеймса. Омыл трогательные ямочки на пояснице. Один их вид вызывал у него неконтролируемое желание. С опаской коснулся подкаченной задницы, тут же вернул руку назад. Только когда злости, гнева и отторжения не последовало, сделал это снова.              «Господи, дай мне силы выдержать это», мысленно повторял Джаспер, надеясь, что Бог будет милосерден даже к вампиру, чудовищу без души. Без божьей помощи он вряд ли справится.              Мысленно молиться и одновременно водить губкой по этому восхитительному телу доставляло поистине адские мучения. Обуздывать себя, не сметь лишний раз даже взглянуть, когда хочется совсем другого. Выглядеть равнодушным вместо того, чтобы восхищаться и любоваться. Ни жестом, ни словом, ни взглядом не выдать себя.              Джаспер старался абстрагироваться, отключиться от реальности. Изо всех сил пытался, подкорректировать свой собственный внутренний мир, и, хотя бы временно, отогнать сексуальное влечение подальше.              Но, как назло, эмоции Джеймса, те самые, темные, опасные, направленные на Джаспера, замерцали где-то вдалеке, как светлячки в лесной чаще. Джаспер мог поклясться: когда он касается Джеймса, те эмоции становятся сильнее и четче.              Вода постепенно начала остывать. Джаспер снова перенес Джеймса в спальню, поудобнее положил на застеленную покрывалом кровать и на мгновение в нерешительности замер рядом с большим полотенцем в руках.              Чтобы не возбуждать подозрительность, опять начал с волос. Аккуратно промокнул, отметая мысль, что ему нравится оставшийся на них цитрусовый запах. Провёл полотенцем по груди, с беспокойством почувствовал напряжение мускулов. В чем дело? Он же ничего не сделал. Джаспер продолжил, судорожно копаясь в своих воспоминаниях и пробуя выловить оттуда что-нибудь максимально несексуальное.              Однажды он уже попадал в подобную ситуацию. Ещё в человеческой жизни, на войне, Джасперу как-то пришлось заботиться о раненом товарище, пока того не отправили в госпиталь. Менять повязки, промывать раны, помогать мыться и одеваться тоже. Он тогда отлично справился, справится и сейчас. Правда, Брендон был только хорошим другом. Прикосновения к его телу не наполняли душу трепетом. Джаспер тогда лишь мельком оценил фигуру товарища, сравнивая его с собой. Тот, с какой угодно точки зрения, представлял собой прекрасный образец мужской красоты.        Хоть они и были ровесниками, Брендон был выше ростом, мускулистее. В чертах его лица отсутствовала присущая Джасперу миловидность, и он успел отпустить небольшую бородку. Джаспер вспомнил своё восхищение другом и зависть к нему, словно бы это было вчера. Тот выглядел как мужчина, несмотря на юный возраст. Уж его-то точно никто и никогда не посчитал бы мальчишкой. С Джаспером же подобное происходило постоянно, даже после перерождения. Все вампиры когда-то были людьми; неудивительно, что большинство из них при первой встрече считали его слабым и безобидным, покупаясь на ангельскую внешность. Джасперу подобное поведение было даже на руку: чем больше противник тебя недооценивает, тем лучше. Все, кто когда-либо ошибся в нем, поплатились за это. Выглядеть как юный невинный мальчик было полезно. Тем не менее, Джаспер завидовал Брендону. Ему очень хотелось не только быть, но и выглядеть мужчиной, а не юношей. Давние воспоминания, вопреки ожиданиям, не помогли отвлечься. Наоборот. Джаспер невольно начал сравнивать тогда и сейчас. Джеймс по сравнению с Брендоном выглядел более сильным и крепким. Слегка выше ростом, шире в плечах, его мышцы были больше и… И да, его член тоже. Джаспер поспешно сдвинул руку ниже, к коленям, и сосредоточился на эмоциях Джеймса. Пока что ничего очень негативного там не было. Наоборот: ищейку переполняло возбуждение, с небольшой примесью стыда и недовольства. Напряжение мышц чувствовалось даже через полотенце. «Ему нравится, как я к нему прикасаюсь», быстро подмечал Джаспер, с самым невинным выражением лица протирая колени, затем внутреннюю поверхность бедер. «Очень нравится. И одновременно стыдно от этого. Но чем он, черт возьми, недоволен? Мне казалось, я не позволяю себе лишнего. Не явно, во всяком случае». В Джеймсе начало проглядывать желание большего. Оно расползалось по комнате, затекало во все углы и грозило затопить эмпата целиком. Противиться становилось все труднее. Джаспер осторожно промокнул полотенцем последние капли воды с живота. Будто бы случайно, вскользь провел полотенцем между ног. Джеймс шумно выдохнул и сжал зубы.       — Все в порядке? Я сделал тебе больно? — с самым невинным выражением лица осведомился Джаспер, одновременно выстраивая вокруг себя стену из безобидности и наивности. Его компаньон лишь сильнее стиснул челюсти; на скулах заходили желваки.              — Ладно. Если все хорошо, я продолжу?        Джеймс кивнул, еле заметно нахмурившись. Эмпат с удвоенным вниманием принялся ловить его эмоции. Это было нелегко: Джаспера вновь охватило желание секса. Свое ли, Джеймса ли — он не смог отличить. Бережно перевернул его на живот, принялся вытирать спину. Удовольствие от прикосновений и возбуждение зашкаливали. Казалось, эти чувства пропитали все вокруг. Будто бы Джаспер вдыхает их вместо воздуха. Полотенце было объемным, пушистым. Как бы Джасперу хотелось, вместо глупого куска материи, прикоснуться к Джеймсу рукой! Провести ладонью по спине, ощутив, как напрягаются мышцы, а внутри потихоньку разгорается тот самый темный огонек. Задержать ее на пояснице, очертить пальцами ямочки. Прижаться грудью к его спине, кожа к коже, стиснуть упругую задницу… сжать его в объятиях… взять… «А почему нет? Джеймс здесь. Мой. Я могу прикасаться к нему, целовать, смотреть на него сколько захочу», Джаспер сглотнул и провел полотенцем между ягодиц Джеймса, сожалея, что оно слишком толстое. «Я могу взять его», мелькнула в голове мысль, и понеслась прямиком вниз, к члену. «В любую секунду, когда мне этого захочется. Он не сможет меня остановить». Осознание этого факта почти лишило Джаспера рассудка. «А с какой стати ему меня останавливать?», мысли лихорадочно прыгали в голове. «Джеймс хотел меня с самого начала. Да это он виноват во всем, что случилось! Это он меня спровоцировал своим поведением! Прямо сейчас ему нравится то, что я делаю. А стыд и прочее, что я чувствую где-то на краю — не важно». Он вновь помог Джеймсу перевернуться на спину, встретился взглядом с ярко-красными глазами и будто обжегся. Возбуждение и стыд, желание и злость — и не понятно, что из этого играет первую скрипку. Губы Джеймса плотно сжаты, брови сошлись на переносице. Словно бы он борется с чем-то. Или хочет что-то скрыть.       — Я помогу тебе одеться, — Джаспер хотел отложить ненужное более полотенце, и обомлел, замирая с протянутой рукой.              У Джеймса встал. Член, ещё недавно расслаблено покоящийся между бедер, поднялся и стоял. Ровный, длинный, слегка потемневший, головка поблёскивает от смазки… Великолепный.              — Нет, подожди. Здесь я еще не вытер, — голос охрип, во рту пересохло.              Джаспер присел рядом, игнорируя гневные взгляды. Осторожными движениями промокнул абсолютно сухие низ живота и внутреннюю сторону бедер, с нажимом провёл между ног. Из горла Джеймса вырвался невнятный всхлип. Ищейка запрокинул голову, ещё недавно безвольные пальцы комкали покрывало. Жилы на руках и шее вздулись, как от сильного напряжения.              Удовольствие, возмущение, неприятие, желание большего, снова возмущение, стыд, злость, наслаждение, гнев — безумная смесь эмоций закружилась вокруг, но Джаспер отбросил их. Он заметил глубоко внутри то самое темное, желание, тягучее и горячее, и не хотел видеть ничего другого.              Притворяться дальше бесполезно, да и незачем. Полотенце полетело на пол, матрас прогнулся под весом ещё одного тела.              — Я думал, ты сначала заново научишься кусаться, — Джаспер навис над Джеймсом, заглядывая в горящие гневом глаза. — Но очевидно, для тебя потребность трахаться сильнее, чем потребность есть. Иначе как ты объяснишь это?              Джаспер обхватил его член ладонью, резко двинул пальцами вверх-вниз. У Джеймса вырвался протяжный стон, все тело сотрясла судорога. Где-то далеко мелькнула злоба на свою беспомощность, возмущение и бешенство — эмпат проигнорировал эти эмоции, сейчас они его не интересовали. Глубоко внутри, за ними, пряталось удовольствие, жажда прикосновений, возбуждение, и то самое чувство, с которого все началось. Джаспер решил, во что бы то ни стало вытащить его наружу.              Он впился поцелуем в упрямо сжатые губы, не заботясь о том, что вряд ли получит отклик. Прижался к Джеймсу бедрами, терся о него, не переставая двигать рукой. Сильно, быстро — сейчас не до ласки. Каменная твердость под нежной кожей напрочь прогнала из головы все мысли и ощущения, кроме одного. Непроглядно-темное желание обладать им — снова здесь, растет с каждой секундой. Пусть оно пока слабо, и другие чувства заслоняли его, жажда обладания, жажда его, Джаспера — тут.              Все, о чем эмпат помнил — Джеймс не может ему отказать. В глубине души ищейка хочет его, что бы он там не чувствовал на первом плане. Джеймс сильнее, агрессивнее, маскулиннее — и он полностью в его власти. Джаспер может делать с ним все, что захочет.              Он кончил, сгорая в яростном пламени, бушующем в алых глазах. Несколько резких движений, и пальцы Джаспера испачканы спермой. Эмпат от макушки до пяток наполнился своим и чужим наслаждением — он не смог бы отличить, где кончается одно и начинается другое.              Грудь Джеймса задрожала от сдерживаемого рычания, а потом злоба и гнев затопили все вокруг.       Кровать пошатнулась и заскрипела — Джеймс резко выпрямился и сел.