Ты помнишь меня?

Наложница О колдовала над Ван Со всю ночь. Она пустила ему кровь, поставила иглы, напоила отваром. Со был плох, но хотя бы кашлять кровью перестал. Уснул, хотя скорее просто в очередной раз потерял сознание. Джи Мон помогал, чем мог. В основном: приносил чистые бинты — слишком быстро старые напитывались кровью. Чже И меняла воду, в какой-то момент перестав испытывать страх и тревогу. Движения ее сделались механическими, и все, о чем она могла думать: чем еще помочь? Под утро с подачи астронома на пороге башни появился Ван Му со своим лекарем. Европеец, не знающий ни слова на корейском, тот, однако, быстро сориентировался, поставил Со пиявок, стали ждать. Наследный принц ничего не понимал — очевидно, его Со в известность не поставил. Выслушав рассказ Чже И, он помрачнел, задумался. — Выходит, во всем дворце знаем только мы? — проговорил Ван Му, глядя на спящего брата. — Со всегда был таким скрытным. Мне показалось странным, что он спровадил меня к лекарю на ночь глядя, но я даже помыслить не мог, что за этим кроется не просто забота, а желание спасти мою жизнь... Всегда один... Почему он не взял никого в помощь? А ты, Сук Мён?.. О, Небеса! Ты-то как там оказалась?! Чже И передала ему все, что сказал ей принц Чжон, Ван Му нахмурился. — Я не думаю, что Чжон связан с покушением, но все же это сообщение... Ничего подобного я ему не велел, и теперь даже не знаю, как реагировать. Можно ли доверять хоть кому-то во дворце?! Джи Мон прочистил горло, напоминая о себе. Ван Му огляделся. — Кроме собравшихся здесь, разумеется, — исправился он. Пройдя к столу, он грузно опустился на стул, обхватил голову руками. Чже И обернулась в его сторону, но от Ван Со не отошла. У нее было ощущение, что одним своим присутствием она помогает ему. Передает свое тепло, что ли? — Признаться, — снова заговорил Ван Му, — в какой-то момент я поверил, что Со подсиживает меня… Желал его отъезда. Готов был пожертвовать свободой брата для собственного покоя… Наследный принц выглядел пристыженным. Джи Мон завел разговор о звездах и их влиянии на человеческие судьбы — Чже И перестала слушать, вновь обратила взгляд на Со — наложница О как раз меняла компресс: из-за жара прежний быстро высыхал. — Быть женщиной принца всегда непросто, — сказала та тихо, скосив глаза на Чже И. — Тем более такого, как принц Со. Даже когда у тебя есть его любовь, это не гарантирует счастья. Дворец рушит жизни — это плата за пребывание здесь. Чже И хотела возразить. Уверить, что они с Ван Со просто друзья, но ведь на самом деле это не имело никакого значения. Наложница О была права: за Со всегда следовала опасность, готовая зацепить всех, кто по неосторожности оказался рядом. А дворец действительно был холоден и опасен... — Сядь ближе… — Наложница О подвинулась, освобождая для Чже И место, и когда она села, продолжила: — Когда я была молода, у меня была любовь принца. Нам казалось, большего и не нужно. Просто находиться рядом… Я видела подтверждение чувств в его глазах, я твердо знала, что он не лжет, и сама любила — беззаветно и бесконечно. Но… — Она отжала компресс, расправила ткань. — Принцы становятся королями, а короли не женятся на дочках травников… У королей появляются свои королевы, а нам… Остается продолжать их любить, зная, что мы больше никогда не будем для них настолько значимыми, как прежде. Она, Чже И не сомневалась, рассказывала историю своей жизни. Историю любви к королю Тхэджо. Причины этого рассказа также были понятны. — И все же, — голос наложницы О сделался неожиданно бодрым, — для любви порой хватает и этого. Опасности, равнодушия, одиноких ночей. Ведь тогда даже короткий взгляд, короткий миг становится подарком. Любовь дарит нам счастье даже на расстоянии. Так что я не могу тебя осуждать или указывать, лишь скажу: будь сильной. Не позволь дворцу сломить тебя. Не дай одиночеству и разочарованию разбить тебе сердце. «Я не одинока», — мысленно ответила Чже И. Когда судьба и время разлучили ее с Сан Пилем, когда ее сердце разбилось вдребезги, Со оказался рядом. Наложница О не могла этого знать. Приняв их дружбу за нечто большее, она все истолковала неверно. — Он ведь поправится? — Чже И не то чтобы хотела сменить тему, но состояние Ван Со ее заботило сейчас куда больше вопросов любви. — Яд не успел запустить непоправимых изменений? Правда ведь? Она видела, что наложница О и лекарь наследного принца сделали все от них зависящее, но ей хотелось гарантий. Когда Сан Пиль оказался в больнице, она места себе не находила — а ведь его тогда просто подрезали! С Сан Пилем были самые лучшие врачи, а у них была самая современная аппаратура, — и все равно она не могла расслабиться ни на миг, опасаясь за его здоровье и жизнь. У Ван Со же не было должных условий, а яд в его теле только добавлял тревог. Дрожь, утихшая несколько часов назад, вернулась. Чже И крепче сжала кулаки, но собраться не смогла. «Вы справитесь, — мысленно обратилась она к Со. — Я верю в вас». Все, что ей оставалось — лишь верить. Ван Со никогда не подводил ее ожиданий, и Чже И очень хотелось услышать, что и в этот раз все непременно будет хорошо. Однако наложница О молчала, она не смела лгать. *** Ближе к завтраку на пороге астрономической башни показался неожиданный гость. — Так и знал, что однажды променяешь меня на моего брата, — попенял он Чже И, когда та вышла его встретить. — А я, между прочим, принес твои любимые булочки, а они… — Чжон замер, не договорив, заметив следы крови на ее одежде. — Ты ранена? Чже И ответить не успела — наследный принц присоединился к ним и надолго увел брата для разговора. Как выяснилось, то, что Ван Му ищет Чже И для разговора, Чжон узнал от наложницы Ман. На этом следы терялись. Если появление королевы Ю и принцессы Ён Хва на месте происшествия и не было случайным, доказать этого не представлялось возможным — наложница Ман не служила ни одной, ни другой. Как и в случае с предательством Ё, просто знать было мало — использовать знания оказалось невозможно. К тому же дело осложнялось тем, что в него была впутана Чже И, а так как Ван Со пытался оградить ее от произошедшего, наследный принц также пообещал сделать все возможное, чтобы сохранить ее причастность к этому происшествию в тайне. Легенду, созданную Ван Со, усовершенствовали и подкрепили фактами. Чжон взялся подтвердить, что брат получил ранение в поединке с ним; весть, что принц нездоров, планировали разнесли по королевскому дворцу. Очередное подтверждение тому, что Чже И пытались подставить, она обнаружила тем же утром, когда вернулась в казармы. Если бы не пришлось менять окровавленные одежды, она, возможно, даже не заметила бы небольшой пузырек, вложенный между тканей. Рядом нашлось несколько драгоценных камней — с этой находкой Чже И вернулась в астрономическую башню. Ван Со уже не спал, так что и пузырек, и камни рассмотрел лично. Долго присматривался и принюхивался, а после как-то по-особенному недобро рассмеялся. — Они подготовились на славу, — сказал он, передавая пузырек Джи Мону. Тот понюхал содержимое. — Яд? На вопрос астронома Со ответил кивком. — Да, тот самый. И лихо придумано: меч на месте преступления, яд в личных покоях. И это. — Он выставил ладонь, демонстрируя камни. — Плата за убийство наследного принца. Только вот ничего у них не вышло. Преступления никакого не произошло, окровавленный меч не был найден, повода для обыска не нашлось. Ван Со хотел добавить что-то еще, но слабость снова накатила. Попросив Джи Мона избавиться от пузырька, он прилег отдохнуть, и до полудня никто его не беспокоил. В полдень весть о ранении принца дошла до Чондокджона. Король прислал лучшего лекаря (от его услуг Со отказался) и свои глубочайшие сожаления касательно инцидента (их Со слушал вполуха). Королева Ю нанесла визит лично. К тому моменту Ван Со уже пришел в себя достаточно, чтобы принять мать с широкой улыбкой. Яд все еще бродил по его крови, отчего Со время от времени подташнивало, но ни словом, ни делом он не показал, что ему плохо. Королева Ю покинула астрономическую башню, не скрывая своего разочарования. А дальше последовали две недели восстановления. Назначенный день отъезда миновал, но никто даже не вспомнил об этом — отныне Ван Му и слышать ничего не хотел о ссылке брата. Со в очередной раз спас его — как чиновники ни ратовали за смену наследного принца, это больше не настраивало Му против. Все две недели, занятая тренировками с утра и до самого вечера, Чже И могла видеться с Ван Со лишь на закате, да и то казармы она теперь покидала исключительно в сопровождении принца Чжона. Во дворце небезопасно — это чувствовал каждый из них. Теперь, когда очередное покушение на жизнь наследного принца пошло прахом, у его врагов появилось еще больше причин для ненависти. Все это понимали, все ждали очередного подвоха. Чже И знала, что однажды Ван Со поднимет этот вопрос — у него наверняка имелась какая-то стратегия. Но дни шли, а планов он не озвучивал. В очередной раз выбравшись в сад для прогулки с принцем, Чже И уже не ждала разговоров серьезнее, чем обсуждение погоды или ее боевых успехов, однако этим вечером она услышала совсем другое. Кажется, Со созрел для разговора. — Если бы на моем месте был Му… — Остановившись у воды, он подозвал Чже И ближе. Она поспешила встать рядом, подставив свое плечо: Ван Со все еще стоял нетвердо. — В Шинчжу я выживал как мог, — горько усмехнулся он. — Яды сгубили не одного короля, а в Шинчжу все только и жаждали моей смерти — я рассудил, что неплохо было бы уметь защититься. Так что принял за правило добавлять помногу яда во все, что ем. Чтобы быть готовым, если однажды подобное решать обратить против меня. Как ни странно, но это не пригодилось. У моей приемной матери оказалась куда более изощренная фантазия. «Горы, ночь, волки, — вспомнила Чже И. — Береза по имени Там-там…» — В Шинчжу я испробовал пять видов яда, — проговорил Со задумчиво. — По счастью, лезвие пропитали одним из них. Я был готов. А Му… Му бы это убило. Он прошелся вдоль воды, заложив руки за спину. Некоторое время молчал, думал. Чже И шла рядом, давая возможность опереться на нее в случае необходимости, но Со не воспользовался этим. — Я хотел бы, чтобы ты покинула Сонгак, Чже И. — Его слова обрушились на нее подобно лавине. Она готовила себя к чему угодно, но только не к этому. Не давая опомниться, Со продолжил тихо и беспристрастно: — Наложница О по состоянию здоровья оставляет службу и возвращается в родной город. Уезжай с ней. Навсегда. Чже И слушала и не могла поверить. Неужели Со — тот самый Со, который просил ее всегда оставаться рядом — действительно велел ей бросить его? — Противники тебе не по зубам, адвокат Ха Чже И, — добавил он. — В этот раз обошлось, но везти будет далеко не всегда. Твой внутренний стержень не выдержит давления, как бы сильна ты ни была. Я не смогу быть рядом всегда. Однажды мне не удастся защитить тебя, и этого я себе никогда не прощу. — Со подался вперед и до боли сжал ее плечи. Взгляд его, тяжелый и печальный, буквально пронзил насквозь, коснувшись сердца. — Моя судьба — война, измены и ложь. В моем мире огонь и боль, и до сих пор я эгоистично удерживал тебя рядом. Даже зная, что ты не хочешь быть моей, я не мог отпустить тебя. Но… В ту ночь… Взяв в руки твой меч… — Со сглотнул и, чуть ослабив хватку, притянул Чже И ближе. — Тогда я понял, что больше, чем хочу быть с тобой, я хочу защитить тебя. Позволь мне это. Беги, Чже И. Пока этот мир отпускает тебя… Пока можешь… Беги. Чже И понимала, что он прав. Во дворце никогда не станет до конца безопасно. Знала она и то, что ее присутствие лишь отвлекает Со. Не появись она тогда у покоев наследного принца, исход битвы был бы другим. Ван Со поймал бы убийцу и вытряс из него признание. И все же могла ли она бросить того, кто перевернул весь ее мир? Того, кто единственный верил в нее, когда другие отвернулись? Могла ли оставить друга один на один с враждебным миром? Однажды она уже сделала это. Уехала из Сеула, от Сан Пиля. Ей казалось, их отношения мешают ему. Решила все за них обоих, совершила самую большую в своей жизни ошибку. И, возможно, потеряла Сан Пиля навсегда… Чже И очень боялась ошибиться вновь. Боялась никогда больше не увидеть Ван Со. Нет, она не могла уехать. — Я прохожу обучение у генерала Пака, — напомнила она, скрыв волнение так глубоко, как только смогла. — Вы просили за меня перед Их Величеством, и просто уехать после этого я не посмею. — Уедешь, — отрезал Со, вновь впившись пальцами в ее плечо. — За несколько месяцев ты совершенно не улучшила свои показатели. Военное дело — это не твое. Генерал Пак подтвердил это во время нашего разговора. Он явно лгал и даже не пытался скрыть этого. Скорее, как в случае с мечом, давал установку. Его глаза говорили: просто прими это. Однако Чже И не могла сдаться так легко. — Не правда! — Не стоило кричать на принца, но она не могла скрыть возмущения. — Дело не в моих успехах! Вы пытаетесь защитить меня, я понимаю. Но поймите и вы: я все еще глупая и все еще храбрая. И я друзей не бросаю! — Вот только мне не нужна твоя дружба! — в свою очередь повысил голос Ван Со и приблизил свое лицо к ее. В его глазах плясал огонь. Непривычный, опасный. — Твоя близость приносит лишь боль, — прошипел он ей прямо в губы, и плечу стало больно — пальцы Со держали с каждым мигом все крепче. — Где это видано, чтобы принц исполнял желания служанки?! Мучаешь меня, даешь ложные надежды и тотчас их отбираешь этим своим мерзким словом «дружба». Каждое слово он буквально выплевывал. Чже И слышала и не верила. Это был не тот Со, каким она его знала. Не тот Со, которому доверяла. Кажется, он нашел способ оттолкнуть ее. Сан Пиль однажды тоже пытался защитить ее подобным способом. Вероятно, у них было куда больше общего, чем одна на двоих внешность. Та же упертость. Та же сила духа. Та же бескорыстность. Вот только если Сан Пиль пытался оттолкнуть ее, солгав, будто у него нет к ней чувств, Ван Со попробовал испугать ее своим напором. — Надоело! — взвился он неестественно агрессивно. — Я должен знать, ради чего все время рискую. Ради кого рискую. — Он встряхнул ее, словно пытаясь разбудить ото сна. — Выбирай: или ты уходишь, сохранив это свое хваленое звание друга, или остаешься, как моя женщина. Моя, Чже И. Не Сан Пиля — моя! Его поцелуй — грубый и властный — должен был стать последней каплей. Со и правда надеялся, что она после этого сбежит? Или, пользуясь случаем, действительно высказал все, что у него давно копилось на душе? Чже И было сложно понять происходящее, но одно она поняла наверняка: продолжать упорствовать нельзя. Как бы ни хотелось ей остаться, она должна подчиниться. Не только ради себя, но и ради Ван Со. Чтобы унять его боль. Чтобы он мог жить дальше и искать свое счастье. Не с ней. Положив ладонь ему на грудь, Чже И чуть отстранилась. Ненамного, только лишь для того, чтобы уменьшить натиск его губ. Она знала, что они прощаются. Знала, что никогда больше его не увидит. Ее губы ответили. Нежно и осторожно, так, что Со замер, пораженный ее поступком. Чже И целовала его так, как целовала бы самого любимого на свете человека. Он заслужил такого прощания. — Твой ответ… — прошептал Со, когда она отстранилась. — Ты… — Я уезжаю. — Чже И потупила взгляд. Она знала, что сейчас больно не только ей. — Простите меня… Ложная надежда — так он сказал? Ее поцелуй послужил ложной надеждой? Со был вправе обижаться на нее. Был вправе развернуться и уйти. Но он не сделал этого. Прижав ее к себе, он уткнулся губами в ее лоб и просто стоял, ничего не говоря. Стоял долго, словно пытался сохранить этот момент в памяти навсегда. Затем поцеловал в щеку и пожелал удачи. И снова стоял, снова обнимал, снова молчал. А утром ворота королевского дворца закрылись за ее спиной, оставляя Ван Со одного. Лишь только заколка — маленькая жемчужная птичка в память о ней — осталась в его ладони. Чже И же досталась лишь пустота, которую, казалось, более ничто и никогда не сможет заполнить. Наложница О понимающе протянула ей носовой платок, но он не пригодился. Слезами и кровью обливалось ее сердце, глаза оставались сухими. *** — Ваша календула никуда не годится! — Чже И, пропустив горсть высушенных цветков между пальцами, неодобрительно покачала головой. Календула была явно прошлогодняя, но впарить ее хотели по обычной цене. — Или сбрасываете половину стоимости, или я ухожу! Торговка, багровея от возмущения, высказала все, что думает о переборчивой клиентке. Чже И по ее мнению ничего не смыслила ни в товаре, ни в торговле. Что ж, она ошиблась по обоим пунктам — за два года жизни с наложницей О Чже И отлично освоила и то, и другое. — Десятому закажу сюда приходить. — Демонстративно спрятав кошелек в кармашек на поясе, Чже И развернулась, чтобы уходить. Сработало — торговка сдалась. В любой другой день Чже И бы порадовалась успеху, но в этот раз молча сгребла всю имеющуюся календулу и понуро побрела прочь. Ничто не радовало. Болезнь наложницы О, за два года из незначительных желудочных болей превратившаяся в кромешный ад, кажется, вышла на последнюю свою стадию. Недавно наставница начала терять волосы, да и кашляла она теперь чаще. И кровью. И все же наложница О продолжала лечить людей. Этому она отдала всю свою жизнь, в этом видела призвание. Чже И волей-неволей также пришлось постигнуть эту науку. Сперва она занималась исключительно закупками, но когда болезнь приковала наставницу к постели, начала самолично изготавливать отвары и настои. Их дело жило. Наложница О умирала. Они жили уединенно в небольшой хижине на окраине города. Жили мирно и спокойно. Если бы не смерть, подобравшаяся слишком близко, Чже И бы даже ощущала себя счастливой. Иногда до них долетали слухи из Сонгака. Кое-что казалось простыми сплетнями, кое-чему можно было поверить. Например, буквально через неделю после их приезда, по городу прошелся слух, будто Ван Со отправили послом в Хучжин — за два года Чже И успела убедиться в его правдивости. Со не сослали в Шинчжу, как она того боялась, но все же убрали с глаз долой. Чиновники успокоились. Исходя из тех же слухов, Ван Му чувствовал себя хорошо. По крайней мере, волнения в Сонгаке прекратились, титул с наследного принца не сняли, он регулярно появлялся на людях. Лишь только мысль, что с дорогими сердцу людьми все хорошо, что козни врагов не добрались до них, поддерживала в Чже И боевой дух. Она старалась быть сильной. За себя и за наложницу О. Когда хотелось плакать, она брала меч и уходила в поле за домом. Тренировалась до изнеможения, а после забывалась без сна. Она все еще ждала, что однажды все изменится. Что кошмар или видение, или сумасшествие кончится, она вернется к семье и к Сан Пилю. Она не прекращала любить, не прекращала ждать. Но было еще кое-что, чего она ждала и желала не меньше. Они простились навсегда, но Чже И продолжала прислушиваться к топоту копыт — не едет ли Ван Со? Возможно, он и правда сумел жить дальше? Впустил в свое сердце кого-то другого? Чже И хотелось, чтобы было именно так. Тяжелым шагом она вернулась в дом. Кашель наложницы О заслышала еще от дверей. Пройдя в комнату, удостоверилась: наставница снова не взяла в рот и крошки. Это был третий день без единого кусочка пищи. Наложница О все больше походила на живой скелет: щеки ввалились, под глазами пролегли почти черные тени, кожа покрылась пятнами. Ей было чуть за сорок, но выглядела она на все восемьдесят. Чже И старалась говорить бодро, возмутилась наглости торговки, похвалилась полученной скидкой — она не была уверена, что наставница слышит ее, но старалась сохранить видимость нормальности до последнего. Она не была готова прощаться. Наложница О не говорила. Выпила глоток воды, большую часть расплескав, и до конца дня просто лежала, глядя в потолок. Позволила себя искупать, но снова не отреагировав на происходящее никак, а ночью ушла. Так же тихо и скромно, как жила. Женщина, любившая короля Тхэджо всю жизнь и радовавшаяся одной лишь мысли, что он где-то рядом, умерла в одиночестве, не успев сказать последнего «прощай». Эта мысль принесла Чже И больше всего боли. В эту ночь она не ушла в поле с мечом, она плакала. За наложницу О, за ее разбитые мечты и за себя, оставшуюся с Корё один на один. Шел четвертый год ее пребывания во враждебном краю, но впервые за все время Чже И ощущала себя по-настоящему сломанной.