Ты помнишь меня?

Смотреть на Со, оставшегося на берегу, было необычайно тяжело. Вся жизнь в Корё с первой своей минуты так или иначе была связана с ним, а теперь от Чже И словно бы отрывали кусок души. Было больно и грустно, и слезы удавалось сдерживать только очень большим усилием. Корабль отплывал. Объятья и слова прощания остались позади. Чжон, придерживая под уздцы обеих лошадей, коротко кивнул, когда их взгляды встретились. Этот мальчик стал дорог Чже И, расставаться с ним также было непросто. Они оставались воевать, пусть и незримо, с главным своим врагом, мысль об этом заставляла сердце в ужасе замирать. Ван Ё был способен на многое, и хоть Чжона, как единокровного младшего брата он вроде как любил, и за его безопасность Чже И не могла ручаться. Пусть бракосочетание нового короля давало денек форы, очень скоро Ё должен был стребовать с них ответ за все. Однако в следующий миг стало ясно, что форы у них нет вовсе. Сперва раздался необычный гул, словно в лесу бесновалось стадо бизонов, затем на берег повалили солдаты, верховые и пешие, а во главе их неожиданно для себя Чже И разглядела самого короля. На Ё были праздничные одежды, голову украшала корона, и хоть весь вид его говорил о том, что сейчас ему полагается быть в другом месте, глаза совершенно точно не подводили: это был он. — Скорее! — поторопил Со. — Уплывайте быстрее! Китайский рыбак проговорил что-то на диалекте, которого Чже И не узнала, корабль пришел в движение. — Он убьет их! — в ужасе закричал Ын, крепко сжимая перила. — Нужно помочь! — И умереть? — Сун Док, воин до мозга костей, не растеряла своего хладнокровия. — Ваши братья рискнули жизнью, чтобы спасти нас. Хотите, чтобы это было напрасно? Ее слова отрезвили Ына, он поутих, умерил пыл. По горящему взгляду было ясно, что он желает быть сейчас там, стоять бок о бок с Со и Чжоном, но долг принуждал его к бездействию. Принцев окружили. Лошади, испугавшись такого натиска, вырвались и отбежали на некоторое расстояние. Да они все равно не смогли бы никак помочь — даже подайся принцы в бега, армия Ё настигла бы их. Новый король спешился, обнажил меч. Его люди окружили Со и Чжона плотным кольцом, намереваясь пробиться к пристани, но братья стояли твердо, не сдавая позиций. Корабль медленно, но отплывал от берега, еще пять-десять секунд, и он бы оказался достаточно далеко, чтобы на него не сумели проникнуть. Зазвенели клинки — Со и Ё сошлись в поединке. Король что-то говорил, Чже И не могла расслышать, но по рубящим ударам понимала — бой идет на смерть. Со был прекрасным мечником, о нем и его умениях говорили по всей стране, вот только на стороне Ё было как минимум пятнадцать человек. Копыта лошадей били по земле, грозясь растоптать принцев, если те не уйдут с дороги, но ни Со, ни Чжон не выказали страха — только решимость. — Это не твоя война, уйди! — заорал Ё на младшего брата, но Ван Чжон не сдвинулся с места. — Чжон, иди! — согласился с ним Со. Кровные враги, сейчас они с Ван Ё были на удивление солидарны. Однако эта солидарность стоила Ван Со многого. Отвлекшись на младшего брата, он пропустил удар — меч Ё прошелся по плечу, Со пошатнулся. Чже И должна была что-то сделать. Как-то повлиять… Остановить сражение… Корабль все отдалялся от берега. Секунда — еще секунда и станет поздно! Чже И знала, что должна уплыть, но также знала, что не может этого сделать. Пусть она умрет — рядом с Со подобная участь не страшила — оставить его, раненого, она уж точно не могла. Оглянувшись на Сун Док и Ына, но так и не сказав им ни слова, Чже И кивнула сама себе и, разбежавшись, прыгнула. Твердость досок под ногами испугала, но и предала решимости. Что бы ни произошло дальше, она не станет сожалеть. Выхватив из ножен меч, она бросилась вперед, к берегу. Лишь поравнявшись с Чжоном, замерла, направив острие клинка на короля. Со зарычал. У него явно было припасено больше слов в ответ на ее поступок, но бой не давал ему передышки. Однако ее присутствие для него уж точно было нежелательным. Ну конечно — он ведь так старался вытащить ее из этого места! Но Чже И не сожалела о своем решении. Она пришла спасти Со и не планировала отступать. — Согласно статье двести… — начала громко — только это она и могла. — Заткнись! — оборвал ее Ван Ё. — Еще слово, и отправишься кормить рыб, обещаю. Новоявленный король снова замахнулся мечом, но окрик Чжона остановил его. — Перестаньте, брат! — В голосе младшего принца звучало отчаяние. — Ына вам уже не достать. Он никогда не вернется в Корё. Больше никто не будет претендовать на ваш трон. Довольно. — Не испытывай мое терпение, Чжон, — предупреди Ё холодно, переводя меч с Со на Чже И. — Волк всю жизнь любит только одну волчицу — так говорят. А волчица… Не может оставить своего волка? — На его лице мелькнула тень улыбки, но погасла слишком быстро, чтоб ее можно было как следует разглядеть. — Сук Мён, изменница короны, поддержавшая врагов государства — вернулась, чтобы умереть? — Вы не смеете!.. — Со дернулся вперед, но мечи стражников остановили его. — Не смею что? — уточнил Ё невинным тоном. — Побег этих троих сорвал королевскую свадьбу — я должен просто так это оставить? Оставить то, что подданные сговорились против меня? Оставить им неповиновение и дерзость? Я не наш отец и не Му, и не потерплю предателей подле себя. — Все верно. Нужно было убить вас еще в ночь ритуала, — процедил Со, но Чжон одернул его. — Вы — наш король! — заговорил он бодро и громко, явно намереваясь отвлечь внимание Ё от слов среднего брата. — Мы, ваши подданные, клянемся служить верой и правдой. Тот, кого вы считали врагом, теперь безвозвратно исчез, и впереди вас ждет светлое правление. Уверен, вы покажете себя справедливым и мудрым правителем. Наша мать и далее будет гордиться вами. — Насколько я помню, ты всегда был косноязычен, Чжон. — Ё облизал губы и покосился на Со: тот стоял, опустив меч, и зажимал ладонью кровоточащее плечо. Чже И очень хотелось помочь, но она не могла расслабляться. Ее клинок по-прежнему был направлен в сторону короля, хотя она знала наверняка, что эта выходка будет стоить ей многого. Но спасти Со, защитить даже ценой собственной жизни — вот о чем она единственно думала в этот момент. — Откуда же сейчас такое удивительное красноречие? — Ван Ё снова поводил мечом из стороны в сторону: от Чже И к Ван Со и обратно. — Не хотелось бы думать, что ты пытаешься заговорить мне зубы и облегчить участь изменников… — Вовсе нет, я… — Чжон замялся — именно этим ведь он и занимался, как можно было отрицать подобное? — Сук Мён привез я, она не содействовала побегу Ына. Я просто просил ее прислуживать ему за морем. Кто и виноват в произошедшем — лишь я один. Чжон поступал смело. Он мог рассчитывать на снисхождение со стороны брата, но все равно рисковал — разгневанный Ё был способен на что угодно. — И все же эта девка подняла меч на своего короля, — заметил Ван Ё, пожав плечами, — и это измена, как ни крути. Со собирался вмешаться — Чже И поняла это по тому, как он дернулся в ее сторону, — но острие меча Ё разделило их. — Ты ранен, брат, — на удивление миролюбиво заговорил тот. — Нужно показать тебя лекарю. Чжон, сопроводи Со во дворец. Никто не пошевелился. Принцы стояли вокруг Чже И стеной, ограждая как могли от грозящей и, вероятно, неминуемой опасности. Но они могли не так и много. — Взять ее, — скомандовал Ё. — Доставить во дворец для допроса. О ее участи я подумаю позже, а пока меня ждет невеста. Окинув довольным взглядом каждого из братьев, король вскочил на коня и направился прочь. Солдаты подступили ближе. — Я вытащу тебя! — обернувшись к ней, пообещал Ван Со. — Клянусь Небесами: вытащу. — Прости, — в свою очередь заговорил Чжон, но большего ему сказать не дали. Чже И окружили, грубо ухватили за руки, отобрав меч, и потащили прочь с берега. — Жди, я приду, — догнал ее голос Со. Ждать… Только это ей и оставалось. *** Чже И не жалела, что вернулась. Лёжа на колкой зловонной соломе в углу холодной камеры, она ни на секунду не усомнилась, что сделать тот отчаянный рывок и помешать противостоянию было правильно. Переключив все внимание на нее, Ван Ё отстал от Со, и, кажется, даже не покарал его за бунт. По крайней мере, пока. Стараясь не двигаться, чтобы не бередить свежие раны, Чже И рассматривала коридор, проглядывающий в зазоры между широкими деревянными решетками, вслушивалась в тишину и гадала, как скоро за ней вернутся. Рука ныла больше всего прочего — совсем недавно ее зажимали в тисках, стараясь выведать то, что Чже И даже толком не было известно: как именно и кто конкретно спланировал побег принца Ына и его жены. Даже если бы она знала это наверняка, все равно бы смолчала, но была рада, что говорить в любом случае ей было нечего. Когда под кожей проступили фиолетовые синяки, когда лучевая кость хрустнула, Чже И лишь сильнее стиснула зубы — стерпеть боль она была согласна, подставить Со, Ука и Чжона — нет. Пропитавшиеся кровью одежды напоминали — она выстояла. Сколько раз ей еще предстояло испытать подобное и что именно — она не знала и не хотела даже представлять, но здесь и сейчас, разбитая, раздавленная, она все же ощущала себя сильной. Сан Пиль бы гордился ею. Столько раз он приходил ей на помощь — не счесть, и он даже представить не мог, как много она способна вытерпеть. Чже И тоже это не представляла до сегодня… Если однажды им посчастливится встретиться вновь, он увидит, как сильно она изменилась. Она станет еще более твердым и уверенным в себе адвокатом. Если вернется в Сеул… Если выживет… Она думала много. Вспоминала прошлую жизнь, углубляясь все больше в детство. Все это словно проходило мимо нее на обратной перемотке. Работа, колледж, младшая школа. Мама и папа, окружающие ее любовью и надеющиеся, что ее жизнь будет долгой и счастливой. Мысль о родителях, которых она, возможно, больше никогда не увидит, оказалась самой горькой, и Чже И постаралась скорее переключиться на что-то другое. Порадоваться за семью наследного принца, за Ына и Сун Док — пусть на чужбине, но они продолжали жить. Они были свободны от Корё. Затем подумалось про Бэк А, который, возможно, уже вернул свою У Хи — Чже И очень хотелось верить в это. Далее вспомнился Ван Ук, который, так долго оставаясь во вражеском стане подобно агенту под прикрытием, сейчас мог, наконец, выдохнуть: брак с Ён Хва, укрепивший правление Ё, должен был положить конец междоусобицам. Ук мог вернуться домой, к жене, попробовать пожить спокойно. А Чжон… Может он и был причастен к побегу Ына — более того, взял вину за него целиком и полностью на себя, — но его, Чже И верила, обойдет наказание. Он сможет остаться при дворе или уехать, если захочет, — король едва ли остановит его. Это действительно ненадолго, но помогло — от подобных мыслей стало легче, даже боль в руке, казалось, притупилась. Но потом Чже И подумала о Со. Она намеренно обходила его стороной, зная, как тяжело дадутся воспоминания. Но не вспоминать не могла. Он был ранен — стало ли ему лучше? Позволил ли ему Ё и дальше оставаться во дворце? Не знать это было тяжело. Морщась от боли, Чже И подтянула колени к груди, аккуратно вытянула вперед больную руку и прикрыла глаза — сон, если он был возможен, мог хоть ненадолго утешить ее. Поспать, однако, не удалось: раздались шаги — на самом деле тихие, но в ее восприятии просто громогласные, — и глаза распахнулись. Неужели ее снова потащат на допрос? А может принесут хотя бы немного воды? Или и того лучше — выпустят? Впрочем, камер, подобных этой, в дворцовой тюрьме было много, не все из них пустовали, так что, возможно, направлялись вовсе не к ней? И все же Чже И не смогла расслабиться. Приподняв голову, присмотрелась к теням, отбрасываемым светильником, свет он которого все приближался. Истерзанные ноги и чувствительные, покрытые синяками бока, не позволили ей принять сидячее положение, но она вытянула шею насколько было возможно. Враги или друзья — очень скоро она должна была это узнать. Друзья. А точнее — друг. Бледный, хмурый, отстраненный… Чже И, сжав губы от боли, все же села — он не должен был видеть ее такой. Не должен был переживать или винить себя. Она — в порядке. — Ваше Высочество… Со сморщился, как от боли, когда увидел, что с ней сделали. Без сомнения, за долгую жизнь в Шинчжу он видел и не такое. Да что там — он лично наносил другим увечья и похуже, — вот только явно не был готов увидеть подобное по отношению к ней. И все же Чже И не хотелось, чтобы он жалел ее. Не хотелось, чтобы он знал о ее боли. — Как ваше плечо? Со все еще не отвечал. Поставил светильник на землю, присел на корточки, привалившись лбом к решетке, и просто смотрел на нее. — Рана не глубокая? — сделала очередную попытку Чже И. Старалась говорить бодро, хоть и понимала, что Со не дурак и прекрасно знает, что она не в порядке. — Глупая… — наконец заговорил он. — Какая же ты глупая… Не храбрая — просто глупая. — В голосе его было раздражение. Неприятное и неожиданное чувство коснулось сердца Чже И — такой тон по отношению к ней был нов и даже несколько расстраивал. — Рискуя собой, Чжон пытался вытащить тебя, и ты просто растоптала все эти попытки. Так не терпелось умереть? — Я… — Чже И запнулась. Слышать от Со подобное было обидно, хоть он говорил правду — она действительно свела на нет все действия по своему спасению. — Вы были ранены — как я могла бросить вас? — Что с рукой? — игнорируя ее слова, спросил Со. Она опустила глаза — рука висела плетью. Через боль пошевелив пальцами, Чже И передвинула ее на колено. — Ничего, небольшое растяжение, — солгала она, радуясь, что рукав скрывает почерневшие синяки и кровоподтеки. Она не знала, поверил ли Со — вероятно, что нет, — но допытываться он не стал. — Мы заключили сделку. — Ван Со проскользил взглядом по окровавленному ханбоку, отвернулся. — Ё… — Он запнулся, но тотчас исправился: — Король Чонджон дарует тебе прощение, но обязует служить в Дамивоне. Прознав, что сама наложница О обучила тебя травничеству, он поручил тебе занять ее пост. Учитывая, что альтернативой была твоя казнь, — это прекрасное предложение. Голос Ван Со звучал холодно, отстраненно, в глаза ей он по-прежнему не смотрел. — Простите, Ваше Высочество… — прошептала Чже И, стараясь смягчить его гнев. Очень хотелось вновь увидеть перед собой того Со, каким он был на берегу. — Простите, что заставила волноваться. Скажите, в чем заключалась сделка? Чего король потребовал взамен на мое спасение? Чже И боялась услышать что-то ужасное, нервная дрожь пробежала по телу, даже зубы стукнули — слишком громко в тюремной тишине. — Я уезжаю, — не слишком охотно обронил Со. Безэмоционально, жестко. — И больше мы, вероятно, не увидимся никогда. Тебя отпустят завтра, после моего отъезда. После того, как осмотрит лекарь, приступишь к работе. В твоих интересах трудиться усердно. Ни Чжон, ни Бэк А более не заступятся за тебя. Хочешь выжить — исполняй любую волю короля. До сих пор из-за тебя были одни неприятности — попытайся хоть недолго прожить без них. Он встал, явно намереваясь уходить, но Чже И не могла его так отпустить. — Не правда! — повысила она голос, и Со, уже отвернувшийся, взглянул на нее вновь. — Не правда, — повторила она, попытавшись встать. Боль была такая, что зубы свело, на глаза навернулись слезы. — Вы не думаете так! Вы не злитесь на меня и прекрасно понимаете, что я просто не могла уплыть. — Подняться не удалось, так что Чже И поползла, опираясь на бедро и здоровую руку. Она должна была оказаться ближе. — За годы нашего знакомства вы не раз доказывали, что понимаете меня. Все мои мотивы вам известны, мои чувства вам знакомы. И вы не можете уйти так. — Решетка была все ближе, слезы неконтролируемо текли по щекам, но Чже И не останавливалась. — Если это правда наша последняя встреча… — Она, наконец, достигла дверей и, протянув руку в зазор между досками, коснулась сапога Со. Он все так же стоял, глядя сверху вниз, молчал. — Пожалуйста… — Чже И посмотрела ему в глаза, но не увидела былой нежности. — Пожалуйста… — Пожалуйста что? — Со отступил на шаг, и рука, лишившись опоры, скользнула вниз, Чже И въехала плечом в доску, охнула. — Я считал себя обязанным устроить твою судьбу, пытался защитить, а теперь изгнан под благовидным предлогом. Следить за постройкой дворца в Согёне — вот чем, по мнению короля, я должен заниматься. Это злит. Очень злит. Все, к чему я шел, потеряно, а я сам бессилен изменить что-либо. Бессилен помочь тебе, бессилен помочь братьям. В обмен на твою жизнь я отдал последнее, что у меня еще оставалось. Отныне я лишен всего, Сук Мён. Всего. — Я Чже И… — Чужое имя неприятно резануло слух, поразило сильнее прочего сказанного, и слезы — теперь не от физической боли, а от душевной обиды, — еще обильнее потекли из глаз. — Привыкай, — отрезал Со. — Это твое имя. Рядом отныне не будет никого, кто мог бы звать тебя иначе. Придворная дама Сук Мён. Надеюсь, ты научишься с этим жить. А я… Я научусь жить в Согёне. Без тебя. И, не давая ей опомниться, ушел, оставив после себя только светильник, который в его отсутствие, казалось, перестал источать и свет, и тепло.