Не смей меня унижать

Рейстлин давно не был в Утехе. Больше двух лет прошло, как маг вернул нераспечатанное письмо Карамону. По правде сказать, он бы с удовольствием продолжил игнорировать существование брата, но Астинус пристыдил его. — Что за чудное вино! Воистину понимаю тебя, друг мой! Я бы тоже не смог отказаться от такого нектара, даже если бы мне прислал его злейший враг! Кстати, кто винодел, кому адресованы мои поклоны? Рейстлин долго спорил с Астинусом, доказывая, что его план нежизнеспособен. Ему никогда не найти подходящей женщины, никогда не обрести семейного очага. И скорее Паладайн разверзнет под ним земную твердь, чем Рейстлин пойдёт мириться с братом. Когда жрец услышал подробный план по поиску «домоуправительницы» — именно так Астинус назвал потенциальную «жену» Рейстлина — он расхохотался и сказал, что ни одна прислуга в мире не согласится принимать оплату за труд в виде сомнительного удовольствия спать с Рейстлином по расписанию. А потому его идея с комнатой для прислуги полнейшая чушь и магу стоит немедленно поехать в Утеху. — Ты помиришься с братом, и заодно посмотришь, какой должна быть семья. Ты знаешь, что Тика Маджере ждёт дитя? И это дитя уже благословлено богами! Рейстлин изо всех сил игнорировал новую информацию, занимаясь обычными делами. И он было почти засобирался в дорогу, как пришёл любопытный ответ на мучивший его вопрос. «Я уж и забыла о твоем существовании, Рейстлин Маджере. Даже не знаю, почему просто не сожгла твоё письмо, а вместо этого пишу тебе. Меня удивил предмет твоего интереса, и я слишком благовоспитанна, чтобы помнить зло. За последние двадцать лет был изгнан лишь один эльф — Дератос Арджент, за зверское убийство жены, Ронен Бегущей с Ветром. Дератос был из Дома Слуг, и у него, как ты и предположил, был сын — Даламар Арджент. Дератос покинул Сильванести вместе с сыном, я была судьёй и свидетельницей тех печальных событий. Не знаю, помог ли тебе мой ответ, но на дальнейшее общение можешь не рассчитывать. Прощай, чёрный маг. Эльхана Звездный Ветер.» Сердце Рейстлина затрепетало. Эльф живет на попечении сутенёра всю жизнь, торгует своей честью, чтобы сохранить крышу над головой и кусок хлеба, ходит в лохмотьях и терпит побои от злорадных, завистливых женщин, а ему, оказывается, предписана судьба существа Высшего сорта — он должен был стать волшебником! Рейстлин не знал, что делать в первую очередь — выкупить Даламара из публичного дома или сразу бросить весь мир к его ногам. Немного успокоившись, Рейстлин решил, как обычно, вызвать Даламара в Башню на всю ночь, а там выбрать момент и рассказать эльфу, что тот больше не обязан служить своему хозяину. Но Даламар не явился. Вместо Даламара у входа в Шойканову рощу трясся от страха мальчишка лет десяти с конвертом в руках. В конверте лежала записка, Рейстлин сразу узнал размашистый почерк сутенёра Бакариса. «Приношу глубочайшие извинения, господин Маджере. Даламар куплен на ближайшие два часа и не может явиться по Вашему зову. Примите мой скромный подарок. Юный Темми потушит жар Ваших чресел совершенно бесплатно! Я знаю, как дорог Вам Даламар, потому мой подарок имеет особую ценность — бутон мальчика еще не распустился, его невинное тело подарит Вам истинное наслаждение! Рад услужить…» Маг не стал дочитывать. Он был в гневе. Выбросив бумажку, Рейстлин схватил за руку бледного мальчика и твердой поступью отправился вернуть «откуп» его хозяину. В борделе смолкли песни пьяных вояк и хохот распутниц, девицы быстренько прикрыли оголенные груди и опустили глаза в пол. В дверях стоял взбешенный волшебник, прожигая взглядом каждого присутствующего в поисках хозяина. Искать было без надобности, Бакарис показался в поле зрения мага почти сразу и раболепно затараторил: — Господин, рад видеть в добром здравии! Отчего Вы расстроены? Темми чем-то не угодил Вам? Или… — Закрой свой рот и приведи ко мне Даламара! — Рейстлин только сейчас отпустил руку несчастного Темми, и тот мигом юркнул между столами, скрываясь в глубине зала. — Господин, я же сказал Вам, он занят! Разве можно… — Ты плохо слышишь, старик? — Рейстлин даже не говорил, он шипел, как змея, готовая вонзить ядовитые клыки в свою жертву, — сколько тебе за него заплатили? Маг медленно стал подступать к не на шутку перепугавшемуся хозяину публичного дома. — Ну, так сколько я должен дать тебе золотых, чтобы ты сейчас же привел его? Триста? Пятьсот? Может, пару тысяч? Подумай над ответом хорошенько, старик, от него зависит всё. — Чч-что всё? — Бакарис уперся спиной в барный стол, отступать было некуда. Маг подошел вплотную и шепнул: — Например, твоя жизнь. Твоя жизнь напрямую зависит от твоего ответа. Бакарис шумно сглотнул и попытался успокоиться. На его веку было много сложных клиентов, но злых черных магов, чья слава гремела на весь Кринн, еще не было. Бакарис считал себя честным человеком, потому предложил Рейстлину компромисс. — Я могу привести Вас в закрытую часть покоев, из которой можно наблюдать, как работает Даламар. Такая услуга обойдется Вам в пятнадцать… — старик запнулся и, улыбнувшись, продолжил — бесплатно. Но вмешиваться нельзя ни в коем случае! У меня приличное заведение и каждый клиент, приходя ко мне, рассчитывает на должный уровень обслуживания… — Веди, — сквозь зубы прошипел маг. Бакарис очень четко понимал, что Рейстлина нельзя вести в ту комнату. Он не должен видеть, что делают с Даламаром. В том, что Рейстлин влюблён в эльфа, хозяин борделя ни на секунду не сомневался. Это было ему на руку — Рейстлин щедро платил за эльфа, приглашал его очень часто и совсем не прикасался к его телу. И то, что он увидит сейчас, приведёт его в ужас. Но делать было нечего, так что старик, проклиная день, когда принял под крыло Даламара, повел Рейстлина в комнату для наблюдающих. Рейстлин не заметил, как дверь за ним закрылась. Комната была достаточно узкой, в деревянной стене вырезано небольшое окошко с закрытой ставней, а за стеной звучали топот, смех и рыдания. То были не просто рыдания, а надрывные крики страдающего от боли человека. Тело Рейстлина застыло, он не мог поверить, что за стеной Даламар. Не мог поверить, что это его слезы и боль удовлетворяют похоть нескольких пьяных мужчин. На ватных ногах добравшись до стены, Рейстлин опустился в кресло и медленно открыл окошко. И захлебнулся отчаянием. Эльфа сжали два могучих потных тела. Тот, что был снизу, энергично двигал бедрами и душил несчастного Даламара, иногда отвешивая ему звонкие пощёчины. Тот, что был сверху, не менее энергично вдалбливался в перепачканные кровью и испражнениями ягодицы Даламара, притягивая его за волосы к себе и сопровождая каждый удар по лицу звучным хохотом и грязными выражениями. Схватив покрепче бёдра эльфа, он стал мелко вбиваться в податливое тело и, очевидно, достигнув кульминации, покинул истерзанное отверстие. Тот, что был снизу, с силой швырнул рыдающего Даламара на пол и, резко дёрнув его за волосы, вставил своё естество ему в рот. Животное рычание и хохот насильников прервал громкий треск ломающихся деревянных досок — секунда, и стена взорвалась, впуская в комнату взбешенного мага. Тот, что оказался ближе к Рейстлину, умер мгновенно — маг шепнул заклинание и голыми руками вырвал из его живота несколько длинных плетений кишок. Тот, что засаживал свой фаллос Даламару в глотку, стал задыхаться и умер в муках, корчась рядом со сжавшимся в страхе эльфом, так и не сделав больше ни одного глотка воздуха. На звуки взрыва прибежал хозяин и добрая половина борделя. Вокруг резко поднялся шум — женщины визжали, кто-то рыдал, а Бакарис, схватившись за голову, бегал между трупами, надеясь, что у них был шанс выжить. Убедившись, что спасать некого, хозяин борделя поднял свои полные ужаса глаза на волшебника. Рейстлин укрыл своей мантией дрожащего эльфа и, бросив злобный взгляд на Бакариса, испарился вместе с мальчишкой.

***

Не проронив ни слова, Рейстлин повёл Даламара в бани, взмахом руки согревая воду в деревянных чанах. Даламара рвало, из его ануса хлестала кровь с жидким стулом, стекая по ногам на пол, оставляя на всем их пути зловонные следы. Убедившись, что гортань эльфа не забита рвотой, маг шепнул заклинание и голова Даламара опустилась на плечо мага. Эльф погрузился в глубокий сон, обещавший покой и исцеление тела и души.