Не вернуть

— Ты последние дни сам не свой, — раздался женский голос за спиной, но юноша словно не обратил на это ни капли своего внимания, продолжая сверлить темным нахмуренным взглядом стену, напротив. — Хаширама? Но Сенджу и на этот раз никак не отреагировал, не отрывая глаз от одной точки, кажется, уже минут десять. Разные тяжелые мысли одна за другой лезли, словно ядовитые змеи, в голову, мешаясь в кучу и отбирая тем самым возможность здраво рассуждать. Все мешалось в одну груду камней, которые отчего-то солнечный и вечно позитивный человек не может так просто сбросить со своих могучих и, как оказалось, не таких уж и всесильных плеч. Все вокруг мучало душу: начиная от вечно пожирающих сожалений, связанных со старым другом и странным поведением младшего брата — заканчивая давним разговором с отцом и о сделке, которую Буцума несколько лет назад заключил с главой родственного клана, клана Узумаки. Что касаемо последнего — отец ведь даже не поинтересовался мнением своего старшего сына, что, скорее, служил в этой ситуации чем-то вроде разменной монеты, для обретения новых и верных союзников и возможностей, которых после удачного соблюдения сделки станет куда больше. Ни мнение Хаширамы, ни той девочки или же уже девушки, которая являлась такой же разменной монетой, как и он сам, — не имело никого значения. Возможно, его будущую невесту всю жизнь готовили к чему-то подобному, когда он сам узнал об этой сделке около трех лет назад, до конца не понимая, как ко всему этому ему следует относиться. Впрочем, Буцума настиг сына с новостью о распоряжении его судьбой, в тот момент, когда Хаширама медленно, бессовестно и необратимо сильно влюблялся в другую. — Минори-тян?! — широко распахнув от удивления глаза и несколько раз поморгав, юноша спешно возвратился к не очень приятной, но только не в данный момент, действительности, когда его многолетний предмет обожания находится прямо перед ним и на нем, удобно устраиваясь своими стройными бедрами прямо на его собственных. — Я, кажется, не заметил тебя… Прости. — Я это уже поняла, — губы дрогнули в теплой улыбке, а синие глаза озадаченно смотрели на Хашираму, пока тонкие женские руки нежно обвивали его шею, смыкаясь в замок. — Что случилось? Я же вижу, что тебя что-то заботит, Хаши. Подняв усталый, с поддельной и натянутой жизнерадостностью, взгляд, Сенджу попытался улыбнулся, но вышло так же как-то вяло и натянуто. Минори точно было этим не обмануть. Уж слишком хорошо она его знала, досконально изучив этого человека. Девушка прекрасно знала, когда Хаширама улыбается ярко, искренне и по-настоящему солнечно, одаряя весь мир своими яркими лучами счастья и любви. Как всегда, и было. И знала, когда ее самый близкий человек в мире был чем-то огорчен или озабочен, но все равно пытался не терять настроя или делать вид, что не теряет. Слишком по-разному горели его глаза и улыбка. Словно в такие моменты от Сенджу исходила абсолютно разная энергетика. И куноичи это видела, читая свое солнце, как открытую книгу. Кажется, никто и не знал Хашираму так хорошо, даже родной брат или же он сам, как знала она. Минори была единственной, кто мог смотреть на это солнце, в состоянии не щурясь, разглядеть и принять в полной мере весь свет, что отдают эти яркие лучи, исходящие от этого человека. — Я так устал, Минори-тян. — вымученно выговорил Хаширама, обвив тонкую талию девушки одной рукой, прижимая крепче к себе и заключая в тесные родные объятия. Юноша опустил голову, утыкаясь лбом в грудную клетку, чуть ниже острых женских ключиц. — Я очень устал, и я не знаю, что с этим делать… Прости. Прости, пожалуйста. — За что ты просишь прощение? Прекрати. — маленькие ладони заботливо поглаживали каштановые волосы, прижимая тяжелую от мыслей голову юноши только ближе к себе. Хаширама всю жизнь привык быть опорой для всех. Быть опорой для младших братьев, для давно ушедшей матери, для своих подчиненных, своего клана, — даже для собственного отца, который планировал женить его на неизвестной девушке. Порой казалось, что Сенджу Хаширама уже начинал становиться опорой для всего остального мира, уже не только для ближних. Но были моменты, когда и ему самому нужна, даже была необходима опора, какой являлась для него Минори. Человек, которому Сенджу мог открыться, выговориться в моменты душевного выгорания или просто прижаться, заключая в теплые объятия, быть убежденным в том, что она рядом — его опора. — Мне так много нужно тебе сказать, — подняв глаза на возлюбленную, негромко произнес он, чуть приподняв уголки губ в улыбке. — очень много, и… — Подожди, — девушка, заметив в темных глазах напротив сталь и тяжесть, кратко перебила его, накрыв его приоткрытые губы двумя пальцами. — Если тебе сложно сказать об этом сейчас, то не говори, я все пойму. Если тебе нужно время — я тоже пойму. Сенджу завороженно смотрел на возлюбленную, удивленно раскрыв рот и расширив глаз, желая запомнить каждое слово, каждое движение ее руки на его шее, каждый миг рядом с ней. Она действительно его понимала, — как когда-то понимал Мадара, разделяя с другом одни мечты и взгляды на жизнь и ничего не требуя взамен. — У нас еще много времени впереди, — девушка улыбнулась, одарив манящие смуглые губы напротив легким поцелуем. — и ты успеешь сказать мне все, что так желаешь. Потому что я всегда буду рядом с тобой. Только с ней Хаширама мог позволить себе быть не железной могучей стеной, а простым влюбленным юношей, получая удовольствие от этих чувств, которые заставляют сердце с каждым ударом выпрыгнуть из груди прямо в маленькие ладони Минори-тян, для которой его сердце бьется уже последнюю пару лет. Сенджу никогда и не думал о любви. Никогда не думал о том, что сможет посвящать себя не только людям, которые нуждаются в нем, в его силе и его свете, а только одной девушке, что так просто ворвалась в его сердце. В любом случае, Хаширама счастлив, что для своих девятнадцати, почти двадцати лет, познал эти чувства, которые приняло его и ее сердце. Чувства, которые он мог смело назвать любовью. Хашираму никогда не утруждала забота о других людях, будь то его соклановцы или совсем сторонние люди — он всегда готов и всегда будет готов прийти на помощь любому. В этом и был весь настоящий Сенджу Хаширама. Но рядом с Минори все становилось по-другому — легче, уютнее, теплее. В этой девушке, чью улыбку и сверкающие глаза цвета морского бриза, он запомнит, кажется, навсегда, — было все, что будущий глава клана хотел бы сохранить на всю дальнейшую жизнь. Но было одно «но», что не давало покоя и с этим тоже нужно было разобраться.       

せいり

— Должна сказать, у тебя просто отвратительная привычка. — девушка выпрямилась, подняв голову и заправив свой клинок обратно в крепление на поясе. — Правда? — юноша вопросительно вскинул густую бровь, с еле заметной ухмылкой на губах. — И какая же? — Подкрадываться со спины. — на выдохе ответила Учиха. В угольных глазах загорелась уверенность и некоторые отголоски радости, которые невооруженным глазом уловил юноша и в азартной улыбке на личике принцессы тоже. — А еще, — вспомнив и все же подтвердив свои недавние сомнения, она самодовольно хмыкнула. — появляться неожиданно в самый неподходящий и неудачный момент. Навязывая своему юношескому максимализму призрачное чувство легкого превосходства, Тобирама чувствовал себя изначально вполне комфортно. Но заметив яркую уверенность в девичьих глазах, молодой человек не растерялся, наоборот, это даже вызвало у него неподдельное впечатление. Учиха выглядела довольно хорошо и свежо, и как всегда готовая взяться за оружие в нужный момент, учитывая, в каком состоянии она выглядела при их последней встрече. — Ну почему же? Тогда момент был вполне удачным. — при всплывших в памяти кадров того, что было после и в сам момент их неожиданной и, стоило признать им обоим, долгожданной встречи, тонкие губы скривились в горькой усмешке. — До определенного времени… — девушка усмехнулась, примерно понимая, что именно тогда пошло не так и благодаря кому, но как-то размыто помня эту сцену. «…не в этот раз, Широкума». — вновь пронеслось в голове, раздражительно отдаваясь эхом низкого голоса Тихого Убийцы, чей образ уже долгое время не выходит из мыслей Сенджу, что только больше добивает и выводит из себя последнего. Ведь если бы умелый шиноби из клана Учиха не появился в крайне неудобный для самого Тобирамы момент, то все могло обернуться в тот вечер очень иначе. Неприятное осознание этого так же не может покинуть чертоги разума крайне критичного по отношению к другим и тем более к самому себе Сенджу. Ведь если бы, как он сам считал, не его глупость и не появление Тихого Убийцы — как минимум миссия прошла бы вполне успешно, а как максимум — у них с Мизуми было бы больше времени. Но сейчас идеальная возможность исправить хотя бы последнее. — Это место… — оглядевшись по сторонам, после некоторой паузы продолжила Мизуми, но не договорила, как ее перебили. — Похоже, место нашей первой встречи? — хмыкнув, произнес Тобирама, скрещивая крепкие руки на груди в своей обычно и чертовски привычной манере. — Да… — одними губами ответила девушка, опустив глаза и задумчиво улыбнувшись, отсылая воспоминаниями себя в тот самый день, когда отец поручил ей слежку за Мадарой, когда она впервые встретила Хашираму. Вспомнив прическу, с которой старший из братьев Сенджу ходил несколько лет назад, Учиха неожиданно для себя и своего собеседника дурашливо улыбнулась, с силой сдерживая добрый смех. Тобирама, внимательно наблюдая за ней и заметив резкую смену эмоций на красивом лице, только вопросительно изогнул светлую бровь. — Я тогда и подумать не мог о том, что ты — сестра Мадары. Дабы не обидеть девушку, чего Тобирама хотел бы сейчас меньше всего, искренне желая подавить внутри горький смешок и едкий комментарий в сторону старшего Учиха, он отвел взгляд в противоположную от поляны сторону, наблюдая за тем, как солнечные лучи переливаются на водной поверхности Тэнрю. — Но, зато это объясняет почему ты тогда следила за ним. Или, — юноша запнулся и удивился, будто прозрел от появившейся в голове мысли, переведя пронзительный взгляд вишневых глаз на нее. — ты следила за моим старшим братом? — Великая проницательность, — Учиха усмехнулась, сверкнув глазами. Ее удивила прямота вопроса и сталь в голосе Тобирамы, будто она взяла и все сразу выложила. Но скрывать ей было нечего. Почти. — Но с последним ты промахнулся. — он усмехнулась. — Я знать не знала о том, где и с кем проводит время Мадара, в чем собственно заключалась вся суть моего задания. Подозрительно сощурив глаза, Сенджу все же принял ее ответ. Не верить ей, в принципе, не было никаких оснований, потому что он сам по той же причине — по приказу своего отца в то время следил за Хаширамой. Тобирама усмехнулся, поймав себя на мысли о том, что их отцы действительно мыслили одинаково: сначала эти миссии по слежке и доносам, а потом и засада у реки. — Полагаю, если судить по этой задумчивой паузе и твоей реакции, — Мизуми сделала шаг вперед, чуть сократив между ними расстояние в несколько метров, неотрывно смотря на юношу. — тогда мы были оба в роли шпионов и доносчиков на собственных братьев. Юноша, заметив за собой приятное удивление, что Учиха Мизуми не так глупа, как может показаться с первого и даже второго впечатления. От осознания того, что его самого начинают читать как открытую книгу, Сенджу на свое удивление, впервые за всю беседу, улыбнулся не самодовольно и не насмешливо, а искренне, хоть эту еле заметную улыбку и было сложно отличить от обычных эмоций на его лице, которых в общем-то и было небольшое разнообразие. Куноичи уже поняла, что шиноби напротив нее в самом деле был не особо разговорчив и эмоционален. — Выходит, что так. — Сенджу кратко кивнул и задумался, через долю минуты продолжил: — Тогда ты была такая вспыльчивая, эмоциональная и громкая. Улыбка на строгом лице стала заметнее и четче, когда юноша вспомнил, как тринадцатилетняя Мизуми несколько лет назад краснела из-за своего недовольства, как громко разговаривала, как из-за каждой его провокационной реплики забавно дулась, злилась и обижалась. — О, Боже… — Учиха рассмеялась и засмущалась, приложив миниатюрную ладонь к лицу, закрывая глаза. Постыдный румянец каверзно начал появляться на ее щеках. Обстановка медленно разряжалась и становилась более, на удивление, уютной. — Сейчас ты почти изменилась. — малиновый взгляд смягчился, глядя на засмущавшуюся девушку, что весело посмеивалась над самой собой. — Стала более сосредоточенной, менее эмоциональной и пылкой, по крайней мере, так только на первый взгляд. Но, все так же остра на язык. — подметив, как замечание, но с улыбкой ответил Тобирама и сделал ответный шаг навстречу. — А ты все так же нарцистично доволен собой? Честно сказать, Сенджу никогда и не был доволен собой, уж тем более не был самовлюбленным, но от чего-то согласно кивнул девушке, что вызвало только более широкую и веселую улыбку на ее лице. Почему-то это очень понравилось ему. То, как она говорила, как двигалась, как смотрела, как смеялась и улыбалась. Все это… Все это отдавало теплом. Тобирама был приятно впечатлен, уже признав для себя, что компания юной девушки ему даже приятна и от части интересна, а что может быть дальше? Сенджу еще несколько лет назад был заинтересован в ней. Что-то в Мизуми было такое, что не оставляло его последние годы, заставляя думать о глупой девчонке, какой она казалась Тобираме в первые их встречи. Но он пытался гнать от себя такие мысли. Как бы эта девушка ни была хороша собой, так вдобавок талантлива, не глупа и интересна юному Сенджу, она все еще оставалась Учихой с символикой красно-белого веера на спине и проклятой силой в глазах. Сенджу поймал себя на мысли, что улыбка на его лице задержалась на непозволительно долгое время, что было крайне непривычно и что-то в новинку для него. Сжав и разжав кулаки юноша заметил, что ладони от чего-то вспотели, хотя на температура в лесу стояла невысокая, да и в принципе особого жара он не чувствовал на коже. Он не чувствовал какого-то привычного раздражения и непоколебимости, со своей стороны. Что было в Учихе Мизуми такого, что заставляло невозмутимого и ледяного Сенджу чувствовать себя круглым идиотом? Что движило им, когда последние годы он по невероятной случайности выслеживал ее в лесу во время ее отвлекающих от всех проблем прогулок? Прожигая малиновым внимательным взглядом девушку чаще всего в спину, что и вызвало в импульсивной психике юной Учиха нарастающую манию преследования. Она ведь в самом деле начала думать, что сходит с ума, чувствуя отголоски чьей-то холодной и призрачной чакры со спины, когда тот, кому и принадлежала эта чакра, не решался показать себя раньше. Их встреча в комнате Тоетоми Накэучи дала Сенджу уверенность и большее желание вновь лицом к лицу встретиться с этой Учиха. Поэтому вот он, Сенджу Тобирама, сейчас здесь напротив нее понятия не имеет почему так завороженно слушает ее, смотрит на нее и любуется ее улыбкой. «Это ведь неправильно, но почему мне так… хорошо?». — вдруг про себя подумал юноша. Так или иначе, Мизуми, в глубине души, могла бы сейчас поблагодарить Таджиму за ту данную им миссию по слежке и добыче информации о загулах старшего брата, хоть это и очень значительно повлияло на ее взаимоотношения с последним только в худшую сторону, да так, что они готовы друг другу глотки перегрызть. Тем не менее, лично узнав причину того, почему Мадара пропадал целыми днями в лесу, Мизуми узнала его с новой стороны и чуть лучше, чем до этого. И теперь, хотелось верить в то, что она прекрасно понимала причину его душевных терзаний, к которым сама же приложила руку. Гордиться нечем, понятное дело, но ей хотелось искренне понимать чувства Мадары даже сейчас. Для нее самой то задание, тот день, то случайное стечение обстоятельств поспособствовало появлению в ее жизни нового имени, нового человека и новой занозы в заднице. Имя, что так же не покидало ее последние три года. Имя, которое было не так уж и безопасно в лишний раз упоминать, но которое при любом его упоминании из уст в особенности младшего брата, каждый раз заставляло сердце Учихи биться чаще. Все это пугало, даже сейчас, в момент, когда она так открывалась человеку, который по своей принадлежности, как сложилось исторически, должен являться для нее врагом. «Враг», который улыбается, кажется, по-доброму и искренне, внимательно ее слушает, местами что-то отвечает. Мизуми не хотела и не чувствовала себя плохо в компании этого не такого уж и самодовольного Сенджу, как казалось когда-то. Это легкое, призрачное чувство — чувство привязанности, безумно хотелось избежать, но тем не менее, почему-то, она шла этому чувству навстречу. Оставалось только плыть по течению и надеяться на то, что это новое имя в жизни Мизуми не превратит ее прошлое, настоящее и будущее в серебряный пепел. Хотела было Мизуми сказать Тобираме что-то еще, но не дал ей это сделать резкий удар по затылку со стороны. Как только она могла не заметить присутствие сторонней чакры за спиной? Не могла ведь она быть так увлечена компанией и беседой с Сенджу. Удар по голове пришелся сильный и рассчитанный, что принцесса почувствовала, как силы медленно покидают ее, вместе с уплывающим сознанием. — Какого ч… — единственное, что могла выдать Учиха, прежде чем свалиться ватными ногами на колени, а потом и вовсе лицом вниз в прохладную траву. До того, как сознание окончательно покинуло ее, притягивая к земле, размытым взглядом Мизуми заметила, что юношу вырубили следом за ней, отчего он так же свалился телом на землю. Что бы сейчас не произошло, Учиха до последнего себя пыталась убедить, что Сенджу к этому никак не был причастен. Она хотела верить в то, что Тобирама не поступил бы с ней так.